Солнечные Братья

      Глава 13              Выходя на Красные Пески, гладиаторы оказывались в окружении высоких стен, тяжелых ворот, трибун и тысяч зрителей. Они в восторге вопили, кричали, ликовали и ругали тех, кто развлекал их, радовал их и умирал ради них.       Но главную ложу, в которой находились Золотые троны Высоких Всадников, закрывала мерцающая пелена. Ни один из бойцов не видел владык Деш`еа, хотя каждый мечтал о той радостной минуте, когда его пальцы смогут сомкнуться на их холеных шеях. Пустые грезы! Никому и никогда подобного не удавалось.       Но Ангрон все равно верил. Вера передалась ему через наставника и друга Ономая. Тот весь последний год готовил восстание рабов и не сомневался в окончательной победе.       И Ангрону передалась его уверенность. Он верил, что станет первым, кто заставит Высоких Всадников рыдать и корчиться от страха. Ярость и праведный гнев его лишь росли с каждым днем. Им не избежать судьбы. Так и будет!       Но сегодня, впервые за долгие годы, шагнув на Красные Пески, Ангрон ощутил, как что-то изменилось. Казалось, даже в воздухе появилось нечто, что прежде отсутствовало. И почти сразу он осознал, что фокус изменений находится в главной ложе Высоких Всадников. Он поднял голову и попытался проникнуть взором сквозь пелену. У него снова ничего не получилось. И тогда он занялся тем, чему его научили — сражаться и побеждать, терпеть боль и отнимать чужие жизни.       Зверолюди не доставили им особых неприятностей. Они были опасными соперниками, но вполне предсказуемыми.       Ангрон сражался яростно и зло, с радостью погружаясь в бой и мастерски орудуя двумя массивными топорами. Тем не менее, его глаза пристально следили за каждым движением Ономая. Гладиатор был готов в любой момент прийти другу на помощь.       Они вновь победили. Раны оказались неглубокими, и они наслаждались радостными криками толпы. Победа — великолепное чувство, и Ангрон им упивался. Упивался, несмотря на скрытых за пеленой Всадников.       — Не отчаивайтесь, о мой народ! — надрывались металлические сферы, кружащиеся над Красными Песками и передающие голоса трусливых хозяев. — Это еще не конец сегодняшних состязаний. Отнюдь! Ангрон Непобедимый и Ономай Медведь убили опасных и отвратительных зверей из южных джунглей. Но теперь их ждет нечто большое. А вас ждет великолепное зрелище и возможность отыграть свои деньги! Вы готовы рискнуть и заработать состояние?       Широкие, окованные шипами и бронзовыми горгульями двери арены распахнулись. Испуганные рабы вытащили на Красные Пески железные клетки. Они были сделаны так, что внутри них царила темнота, и гладиаторы до последнего не могли увидеть очередных соперников.       — Еще звери? — спросил Ангрон у наставника, переступая с ноги на ногу.       — Нет, — Ономай не отрывал взгляд от клеток. — Нас ожидает кое-что похуже… Приготовься!       — О, наши любимые зрители! Представляем вам непобедимых и ужасных воинов, Тургедона и Кадера! — из летающих сфер разносился счастливый смех. — Воистину, день сей войдет в историю! О нем вы будете рассказывать внукам!       — А-а-а! — единым восторженным воплем откликнулась толпа. Практически никто не смог усидеть на месте. Зрители вскочили, подпрыгивали, махали руками, хлопали соседей по плечам и топали ногами.       Солнце давно миновало зенит и закатывалось за трибуны, отбрасывая длинные тени. Пахло потом, прогретым песком и кровью. Ангрон слышал имена новых врагов. Он знал, с кем им придется сражаться. Да и кто в Деш`еа не знает двух прославленных, одержавших сотни побед, гладиаторов?       За себя Ангрон не сильно волновался. Его еще никто и никогда не побеждал, а раны заживали с удивительной скоростью. Среди гладиаторов существовала традиция — на тело они наносили шрам, который называли «веревкой». После каждого боя каждый добавлял себе «поворот», новый фрагмент. Он мог быть алым или черным. Первый цвет обозначал победу, а второй — поражение, и когда так случалось, воины вкладывали в рану щепотку песка. Кожа темнела, и потому такой поворот называли черным.       Веревка Ангрона начиналась от затылка, шла вдоль позвоночника, уходила влево, забегая на бедро и поднимаясь к животу. Кое-где шрамы казались шире, в иных местах — уже, а то и вовсе, практически исчезали, благодаря его удивительным способностям к заживлению ран. Ангрон еще ни разу не получил черного поворота. Его веревка была алой. Исключительно алой. Может, когда-то и он проиграет, но сейчас его волновала судьба Ономая — как сделать так, чтобы друг и наставник не погиб?       Он положил топоры на плечи и обвел взглядом трибуны, тщетно пытаясь найти хоть один сочувствующий взгляд. Но такие отсутствовали. Зрители пришли сюда за иным. И он даст им то, что они жаждут получить.       С лязгом закрылись двери арены. А через некоторое время оставшиеся на песках рабы принялись тянуть за канаты, приподнимая двери клеток. Те поднимались медленно, словно неохотно, скрипя и дергаясь.       Из темноты клеток на Красные Пески медленно шагнули две огромные фигуры. Ростом и мощью они ничем не уступали самому Ангрону. Рабы рядом с ними напоминали маленьких детей. Закованные в железо, с бугрящимися от мощи мускулами, сжимая в руках чудовищных размеров оружие, они казались смертью во плоти.       Тургедон и Кадера, гиганты-огры, берсерки и садисты. На их разномастных доспехах, утыканных ржавыми остриями, висели человеческие черепа и клочья кожи. Тургедон, как и Ангрон, держал два топора. Кадера медленно раскручивал шипастый шар на длинной цепи, конец которой обернул вокруг руки.       На головах огров возвышались шлемы-ремиссии с черными рогами и лезвиями. Именно по шлемам Ангрон понял, что воины слишком давно стали берсерками. Теперь их не интересовало ничего, кроме крови. Все, кто носил ремиссии, были слишком жестокими и агрессивными. Их держали отдельно от остальных гладиаторов, приковывая цепями к кольцам в стенах в самых глубоких камерах. Ничего не могло утолить их жажду крови.       С затылков гладиаторов свисали стальные трубки. Металлические дреды были известны, как «Гвозди Мясника». Импланты очищали разум от любых эмоций, оставляя лишь чистую незамутненную ярость и ненасытную жажду убивать. Гвозди беспрестанно мучали некогда достойных воинов. Ангрон приходил в неистовство от одной лишь мысли, что и ему рано или поздно могут поставить гвозди. Он не хотел становиться тупым животным, и не хотел себе такой судьбы.       Тургедон заревел и принялся стучать друг о друга топорами, высекая искры и вызывая ответные крики толпы. Кадера без всякого предупреждения выбросил в сторону шар и буквально разорвал одного из рабов. Шар имел размер, сопоставимый с размером груди сильного мужчины, и весил соответственно. Раб просто рухнул на землю, от верхней части его туловища осталось одно кровавое месиво. Зрители ликовали.       — Кадера… — Ангрон спокойно посмотрел на Ономая. — Помню, ты как-то говорил мне, что однажды он убил сотню гладиаторов.       — Он ужасен, Ангрон. Как и каждый из тех, кого заставили принять Гвозди, — седой воин сделал шаг к берсерку, ударил клинком по щиту и бесстрашно крикнул ему прямо в лицо. — Я, Ономай, желаю тебе удачи в грядущей битве и мира в забвении за ее пределами.       Ангрон всегда восхищался наставником и сразу же повторил приветствие гладиаторов. Кадера и Тургедон лишь рычали и вращали налитыми кровью глазами. Рогатые берсерки дергались и дрожали от Гвоздей, пронзающих их разум. И все же они упивались моментом. Упивались славой, внушаемым ими страхом и предвкушением очередной бойни.       А затем случилось то, чего никогда, ни до, ни после не видели Красные Пески Деш`еа.       — Мы — свет! — раскатилось по всей арене. Огромный воин с грохотом проломил пелену, укрывающую главную ложу Высоких Всадников. Его великолепные доспехи разбрасывали во все стороны яркий свет. Золотой нимб над головой сиял, подобно солнцу.       Время остановилось. Замер Ономай. Замерли Тургедон и Кадера, они только начали поднимать головы, пытаясь осознать, что же происходит. Распахнутые глотки тысяч зрителей превратились в неподвижные маски.       Ангрон рассмотрел воина — чудесные доспехи, невероятное оружие. Его черты лица поражали красотой и благородством. Так мог выглядеть Бог. И во лбу его грозно сверкало, подобно малой звезде, Око. Исполин держал копье, от которого расходились волны силы. Он летел, выкинув вперед наконечник копья и правое колено. И летел по невероятной дуге. Никто и никогда не мог так лететь. Он завис на самой вершине дуги, выше стен и трибун, и низвергнулся, рухнув точно меж двух берсерков.       От неожиданного удара их разнесло в стороны, как опавшие листья, подхваченные могучим ураганом. Раскинувшего руки Тургедона бросило спиной на стену арены, он ударился с громким хрустом и медленно сполз на пески, выронив топоры. Кадера бросило о землю, закрутило и протащило на расстояние, равное выстрелу из лука.       Красные Пески взметнулись ожившей волной. И в центре, припав на одно колено, стоял сияющий гигант. А затем он поднялся, с гулом рассекаемого воздуха крутанул копье и неторопливо пошел к ним с Ономаем.       — Эти скоты дали нам нового соперника. Он как две капли воды похож на тебя, Ангрон, — негромко заметил Ономай.       Ангрон промолчал. У него лишь дернулся кадык. Ономай прав. Все эти годы он явственно чувствовал собственную уникальность. Он был выше, сильнее и выносливей любого из простых смертных. Его кости и мускулы были устроены иначе и могли выдержать феноменальные нагрузки. И он всегда чувствовал одиночество. Даже рядом с Ономаем, юными Джокурой, мастером глефы Кромахом, копьеносицей Клестерой и прочими гладиаторами. Но сейчас он видел себе подобного. Того, кто возможно был рожден с ним в одном мире, и в чьих жилах текла похожая кровь.       — Боги, нам придется с ним сражаться! — выдохнул Ономай, принимая защитную стойку. Зрители замолчали, как по команде. Над Красными Песками повисла оглушительная тишина. И лишь застонавший Тургедон и хрипящий, медленно поднимающийся на ноги Кадера посмели нарушить величие момента.       — Здравствуй, брат мой! — гигант приблизился. Уверенная улыбка скользнула по узким губам воина. На его наплечнике висела одинокая потрепанная полоска кожи с короткой надписью. — Я — Феб! Позволь же мне первому приветствовать тебя от лица нашей семьи.       Продолжая идти, он одним движением воткнул копье в песок, раскинул руки и приблизился, обхватив Ангрона за плечи.       — Кто ты? — Ангрон не знал, что сказать. Он прошел тысячи поединков и схваток. Жизнь постоянно висела на волоске. Он убивал и его убивали. Красные Пески стали красными от его крови, от крови братьев и сестер, и тех, против кого они сражались. Он взялся за наплечники Феба и тряхнул их, смотря в глаза. Гладиаторы не отличались сентиментальностью, и он не стал исключением. — Откуда ты взялся?       — Я сошел со звезд. Там мой дом. Как и твой!       От этих слов Ангрон невольно вздрогнул. Правда… Он услышал слова правды, без всякого сомнения. Краем глаза он заметил волнение Ономая.       — Зачем ты здесь?       — Я желаю сразиться рядом с тобой, плечом к плечу. А затем познакомлю тебя с нашим общим братом, а ты познакомишь меня со своим другом, — Феб на миг пронзительно посмотрел на Ономая. — Выбирай соперника, Красный Ангел!       — Тургедон! — гладиатор указал топором на одного из берсерков.       — Значит, я займусь другим.       Ангрон громко захохотал и бросился на врага. Он понимал, чувствовал всем своим естеством, что сегодняшний день изменил все. Абсолютно всё! Он не знал, что будет дальше с Красными Песками, с ним самим, Ономаем, прочими гладиаторами и Высокими Всадниками. Но знал одно — по-прежнему уже ничего не будет. Но прямо сейчас его заботило лишь одно — убить своего врага как можно быстрее, не отдать первенство Фебу.       Тургедон встретил его со всей доблестью и свирепостью, которые в нем остались после чудовищного удара о стену. Простых смертных от подобного разорвало бы на части, перемолотив все кости в желе. Вот только гигантов-огров с Гвоздями в черепах даже дурак никогда бы не назвал простыми смертными.       Ангрон обрушился на Тургедона, вкладывая в удары всю силу и мастерство. Что тот мог сделать ему в такой день? Он мог лишь продлить собственную агонию.       Сражаясь, Ангрон заставил огра развернуться так, чтобы видеть незваного союзника. Тот опередил его. Кадера уже лишился пугающего шара — Феб просто перерубил цепь, и шипастое оружие откатилось к стене. Кадера выхватил покрытый засохшей кровью тесак и, рыча, сделал колющий выпад. Феб отрубил ему руку в локте. Копье прорезало железо и плоть словно масло. Оно казалось невидимой, разрывающей воздух, змеей. С такой скоростью и сам Ангрон сражался не часто, в те редкие моменты, когда действительно испытывал ликование.       Следующим ударом Феб подрезал Кадере ногу. Тот рухнул, припав на колено. Заключительный выпад погрузил наконечник в грудь огра, пробив доспехи, как гнилую кожу. Кончик острия, блестя кровью, вынырнул из спины гиганта. Огр попытался схватить оставшейся рукой горло Феба, но в ответ тот просто сломал ее о колено.       Толпа вновь заревела, впервые с того момента, как Феб оказался на Красных Песках. Но летающие шары продолжали хранить молчание. И в их неуверенном полете Ангрон увидел испуг. Высокие Всадники не знали, как реагировать на происходящее.       Ругнувшись, что его опередили, он врубился в Таргедона. Удар, еще удар, выпад, блок, ложное движение, блок… Тургедон ревел и бесновался. Топор Ангрона разворотил ему глазницу и застрял в черепе, но тот и не подумал сдаваться. Он ревел, разбрызгивая кровь и слюни. Из его пасти пахло гнилью и сырым мясом.       Ангрон побежал по кругу и, выждав момент, отбросил топор, запрыгнул на врага, принявшись лупить его кулаками по носу, челюсти, кадыку и ушам. Тургедон так же обронил уже ненужные топоры и сомкнул руки на горле Ангрона. Даже сейчас в его пальцах и кистях таилась исполинская сила, он мог разрывать простых смертных напополам.       Но он проиграл. Зарычав, Ангрон напрягся. Бицепсы на его руках вздулись чудовищными шарами. А затем он рванул голову Тургедона и шея великана сломалась с громким щелчком.       — Ангрон Непобедимый! Ангрон Непобедимый! Повелитель Красных Песков! — ликовала толпа. Имени Феба она не выкрикивала, по всей видимости, не зная его. — Крови! Крови! Крови! Сразись с чужаком! Убей его!       — Что ж, мы с тобой стояли плечом к плечу, — Феб подошел вплотную. Казалось, он и не особо запыхался. Лишь пыль и песок, кое-где прилипшая к его доспехам, свидетельствовала о том, что буквально миг назад он сражался. — Подобное дорогого стоит. Что скажешь?       — Скажу, что благодарю тебя за помощь, — с неохотой признался Ангрон, тыльной стороной ладони вытирая кровь с лица. Кровь Тургедона. — В смелости тебе не откажешь, а время для вопросов придет позже. Высокие Всадники… Что с ними? Так просто нас с Красных Песков не отпустят. Ты поможешь мне и моим братьям? Или бросишь здесь? — он был гладиатором и не ждал от жизни ничего хорошего.       — Помогу! — ответил Феб и посмотрел на ложу Высоких Всадников. Он как будто что-то сказал. Но не голосом, а мысленно.       — Кто там? — спросил Ангрон, поднимая голову. Сейчас, без сломанного экрана, он разглядел ее во всех деталях. Справа возвышался краснокожий одноглазый гигант, чьи доспехи украшали изогнутые рога. По-видимому, он и являлся третьим их братом. Рядом с ним находилось свыше десятка воинов, чьи доспехи и амуниция в общих чертах повторяли облачение Феба. Значит, это их воины. А вот остальные… На Золотых тронах сидели Высокие Всадники. Обычные смертные, чьи лица и глаза выражали неподдельный испуг. Какими же жалкими они показались Ангрону! И это владыки Деш`еа? Несмотря на богатые одежды, на окружающих их телохранителей в серебристой броне, они напоминали червей, которые по недоразумению присвоили себе право распоряжаться чужими жизнями.       — Одноглазый гигант — наш брат Магнус Красный. Воины в черно-золотых и красно-белых доспехах — наши сыны. Они сделают, что требуется. Не думаю, что их стоит убивать, — Феб неожиданно рассмеялся.       — Высокие Всадники — мои! — свирепости в голосе Ангрона хватило бы на десятерых. Он был благодарен Фебу за помощь, но если тот посмеет встать между ним и его местью…       — Мы так и поняли, — Феб стал серьезен. — Будь спокоен, ты сможешь посмотреть им в глаза. А пока же, по славной нашей традиции, прими сей дар, — одним неторопливым движением он отстегнул внушительный, с сияющим солнцем и таинственными рунами, артефакт. — Звездный пояс, он — тебе.       — Мне нечем отдариться, — Ангрон всеми силами пытался сохранить невозмутимость. Он не желал принимать подарок. Не хотел играть в чужие игры и становиться обязанным. В сердце шевельнулось недоверие. Гладиаторы никогда не видели доброту или сострадание. Лишь корысть и хитрость, возможность заработать на них и насладиться кровавым зрелищем. Что потребуют от него взамен?       — Когда-то и я, и прочие наши братья считались новичками. Те, кто пришли раньше, с радостью их приветствовали. Так что шанс вернуть долг у тебя появится, — Феб продолжал стоять, спокойно держа пояс на вытянутой руке.       — Принимай свою судьбу, Ангрон. На Красных Песках человек получает то, что заслужил, — раздался взволнованный голос Ономая. — Я знал и не раз говорил тебе, что ты рожден не на Нуцерии. Твой фатум находится не здесь.       И Ангрон принял дар. Застежки оказались простыми, но несокрушимыми, выполненными из неведомого материала. Он надел пояс и почувствовал, словно дружественные руки легли ему на плечи. Они принесли чувство солидарности и уверенности. Те же ощущения, что сам Ангрон дарил своим братьям и сестрам, забирая их страхи и боль после боя.       Волна живительной силы буквально омыла тело гладиатора, стирая усталость и принося мир в душу. Чувство оказалось новым, ранее неведомым, и Ангрон невольно моргнул. Но он все равно оставался Ангроном Непобедимым, Красным Ангелом, Повелителем Красных Песков. Золотая безделушка не могла так легко что-то в нем изменить.       До его ушей донеслись новые звуки. Одноглазый гигант в главной ложе поднялся на ноги, а Высокие Всадники и их псы-телохранители попадали, как подкошенные. Закованные в сталь воины выхватили оружие. Раздались первые выстрелы и крики.       Зрительские трибуны онемели от изумления. Почти сразу же оно уступило место панике. Те, кто находился на противоположной стороне арены, пока сохраняли видимость спокойствия. Те же, кто расположился недалеко от главной ложи, разом потеряли остатки хладнокровия и здравомыслия. Толпа обезумела в один миг. Пытаясь прорваться к выходам, люди принялись уничтожать сами себя. Десятки человек оказались затоптаны в одни момент, стольких же раздавили о стены, а четверо свалились вниз, на песок. Вопли ужаса и отчаяния звучали в ушах Ангрона долгожданной песней. Как он мечтал услышать этот звук!       Он подошел к Тургедону, уперся ногой в череп и выдернул застрявший топор. Второй топор гладиатор поддел носком сапога, подкинул и подхватил в воздухе быстрым незаметным движением. А затем оглянулся на Феба.       — Пойдем и убьем их. Их всех! — просто сказал он и побежал в сторону трибуны Высоких Всадников. Радостно засвистев и вскинув меч к небесам, Ономай устремился следом.       Ангел Красных Песков едва ли не мгновенно добежал до стены, с ходу подпрыгнул и вонзил один из топоров между массивными блоками. Используя его, как опору, он поднялся выше, оперся на него ногами, вновь подпрыгнул и достал свободной рукой до верхнего парапета. Напрягшись, он выломал острую пику, которая защищала стену, и отбросил ее далеко в сторону. В следующий миг он уже был в ложе — вспотевший, окровавленный, обсыпанный песком и пылью, яростный. Магнус и его воины как по команде разошлись в стороны, освобождая путь. С ними он познакомится позже, сейчас на подобное не было времени.       — Я — ваша погибель! — первого Всадника он разрубил от шеи до паха и ударил ногой в грудь, освобождая топор. Развалившийся на две части труп отлетел назад, сбивая всех, кто оказался позади.       А затем началась резня. Ангел Красных Песков сполна оправдал свое прозвище.