Часть 16
4 мая 2022 г. в 20:12
Глава 16
В первый день 942 года 30-го Миллениума Корвус Коракс отправился на Асербус, дабы встретиться с Баларом Соларом и постигнуть его доктрины ведения войны. С собой повелитель Девятнадцатого легиона взял несколько высокопоставленных офицеров и роту личных телохранителей, известных как Теневые Стражи.
Легион Коракса многие десятилетия воевал вместе с Лунными Волками Хоруса Луперкаля. Сейчас, после обретения примарха, который назвал своих сынов Гвардией Ворона, им предстояли масштабные преобразования. Коракс успел познакомиться с Хорусом, признав за ним выдающиеся лидерские и воинские навыки. Но Корвус не желал, чтобы Вороны являлись всего лишь тенью Лунных Волков. Он мечтал о более высокой судьбе для своих сынов. Они должны стать самостоятельным, с уникальным характером и воззрениями, легионом. Тем более, в настоящий момент Гвардия Ворона практически сплошь состояла из терранцев, а Коракс хотел видеть среди них больше уроженцев Освобождения — мира, ставшего ему домом.
— Отправляйся к Солару, Коракс. Он станет твоим наставником. Ты сможешь многое познать, находясь подле него, — такими словами проводил его Повелитель Человечества. Отец подарил ему исполинский линкор класса «Глориана», получившего имя «Тень Императора». На нем он и полетел, с нетерпением ожидая встречи с прославленным братом.
В варпе разразился шторм, путь их затянулся. «Тень Императора» достигла Асербуса через два месяца.
— Мы выполнили ваш приказ и прибыли в систему Десертум, мой лорд! — с мостика к трону примарха обернулась облаченная в строгую черную форму Нира Митарсорг. Волосы она красила в белый цвет, а на поясе носила длинный узкий меч. У многих примархов линкорами и крейсерами командовали женщины. Так же обстояли дела и в Гвардии Ворона.
— Благодарю, адмирал, — Коракс взял себе за правило общаться с простыми смертными практически на равных, а не с позиции власти и силы, как делала часть его братьев. Как и каждый сын Императора, выглядел он впечатляюще — гигант с алебастрово-белой кожей и черными, спадающими до плеч, волосами. Самой заметной и одновременно тревожной чертой его лица являлись пронзительные глаза, похожие на антрацитные осколки глубоких теней. Его чёрные доспехи покрывала вычурная золотая гравировка.
Вынырнув из варпа, «Тень Императора» вошла в гравитационный колодец Десертума, бело-голубого гиганта, относящегося к спектральному классу В. Бронированные створки, защищающие мостик линкора, поднялись, пропуская свет звезды. Через некоторое время показался Асербус, коронный мир Второго легиона.
На мостике линкора продолжалась безостановочная рутинная служба. Безмолвные сервиторы выполняли навечно закрепленные директивами обязанности. Многочисленные операторы обрабатывали потоки поступающей информации, выстукивая на кнопках когитаторов команды, приказы и разъяснения. Авгур-посты прощупывали пространство. Мягким зеленоватым светом светились экраны оккулосов. Теневые Стражи под командованием капитана Караила застыли неподвижными статуями. И над всеми ими возвышалась величественная и полная скрытой силы фигура примарха. Он так же молчал, наблюдая, как корабль приближался к Асербусу.
Грузопоток возрастал. На нескольких горизонтах практически непрерывной лентой двигались различные суда — торговые баржи, неповоротливые перевозчики руды, леса и продовольствия, прогулочные яхты, мелкие фрегаты, легкие дипломатические шаттлы, быстрые и юркие корветы. Иногда среди них попадались и военные корабли, окрашенные в черно-бело-золотые цвета Второго легиона, а также суда Имперской Армии. Все указывало на то, что они приближаются к внушительному и экономически развитому миру.
На подходе к планете их встретила исполинская орбитальная крепость, носящая имя «Горнило Мира». Ощетинившаяся многочисленными орудиями и пустотными щитами, снабженная тысячами датчиков слежения за пространством, станциями авгуров и телеметрии, «Горнило» одним лишь своим видом внушало уважение к мощи Второго легиона. Коракс знал, что вокруг Асербуса расположено две таких громадины, а еще с десяток раскиданы по всему субсектору Норан Ган. Стоило признать, царство Феба, получившее повсеместную известность под именем Элизиума, оказалось не только богатым и процветающим, но и прекрасно защищенными. Его брат хорошо потрудился. Хотя, у него на подобное и время имелось, и желание, и соответствующие ресурсы.
— «Горнило Мира» запросило наши идентификационные коды и параметры сигнатуры, — доложила адмирал Митарсорг. — Требуют подтверждение… Нас опознали… Приветствуют от лица примарха Балара Солара и Солнечных Братьев… Дают свободную магистраль.
На орбите Асербуса висели многочисленные световые буи, указывающие прибывшим и убывающим судам направления движения. Под дружелюбным и одновременно бдительным присмотром батарей «Горнила Мира» линкор изменил курс и направился по указанному вектору.
«Тень» встала на низкий якорь. Примарх в сопровождении сынов сразу же проследовал в ангар, занял место внутри личного боевого катера «Серебряного Ворона» и вылетел на планету.
Асербус выглядел как прекрасная бело-зелено-голубая жемчужина, покрытая морями, облаками и снегами. Северный и южный пояс планеты скрывался под исполинскими белоснежными шапками, раскинувшимися на многие тысячи километров. И лишь сквозь экватор тянулась широкая полоса зелени лесов и бирюза морей. Там же находились и редкие города. В отличие от Освобождения, Асербус не стал индустриальным миром. Относительно недавно он вообще считался необжитой планетой. Балар Солар не стал возводить на поверхности кузни или города-ульи. Он повелел, и мир превратился в центр спокойствия, столицу Элизиума, где жизнь казалась радостной и необременительной. Относительно остального Империума, конечно. Миллионы желающих устремились сюда со всех концов Галактики. Но получить гражданство Элизиума и возможность проживать на одной из планет оказалось непросто. И многочисленный корпус чиновников продолжал безустанно следить за порядком.
Протуберанец, цитадель и сердце Второго Легиона, находился на том самом месте, где Феб впервые приветствовал спустившегося с небес Императора. В высоту твердыня достигала трех километров, вольно раскинув четыре широких крыла. Глядя на могучие шпили, пустотные щиты, батареи, бронированные стены ангаров и перекрытий, миллиарды тонн пластали, керамита и несокрушимого адамантия, Коракс вновь поймал себя на мысли, что если примарх захочет, то ему по силам воплотить в жизнь удивительные проекты.
«Серебряный Ворон» опустился на одну из причальных палуб. Она представляла собой вытянутый бронированный «язык», примыкающий к главной башне на высоте километра. Снизу плыли облака.
Лязгнула опустившаяся аппарель. Коракс вышел первым и с удовольствием вдохнул холодный, разреженный и чистый воздух. От дыхания поднимались облачка пара.
Их встречали. Около дюжины капитанов Солнечных Братьев, три сотни рядовых Астартес, Солнечные Жрецы и Идущие на Смерть. Гордо реяли знамена Второго легиона — здесь к внешним проявлениям традиций и славы относились с немалым пиететом. Над фигурами воинов возвышался Феб, закованный в усовершенствованный терминаторский доспех «Аквилон». Балар не стал надевать шлем, его открытое мужественное лицо улыбалось. Надо лбом и Оком Мудрости примарха сиял золотой венец псайкерской защиты. На левом наплечнике внимание привлекал прикрепленный череп необычной формы с глазницами, заполненным зеленым цветом. Судя по всему, он имел искусственное происхождение и был изготовлен из металла. На правом наплечнике сияло бело-голубое солнце с надписью «II Legio» и одинокая сургучная печать с узкой полоской пергамента. На массивном широком поясе висел меч и сдвоенный болтер с богатой гравировкой.
— Корвус, брат мой! — Феб радостно рассмеялся и шагнул вперед, широко раскинув руки. Он заключил Коракса в объятья, с силой сжал ему плечи, отстранился, пытливо пробежался глазами по лицу и вновь улыбнулся. — Добро пожаловать на Асербус! Я рад, что ныне ты мой гость.
— Балар Солар! — Император нашел Коракса два года назад. За минувшее время он не успел познакомиться со всеми братьями и продолжал считаться новичком в их многочисленной семье. От Ока Мудрости Феба исходила теплое сияние, и в его свете Коракс почувствовал себе неуверенно. Но почти сразу ощущение ушло, он стоял напротив друга, в искренности которого сомневаться не приходилось. — Я много о тебе слышал.
— Подобное можно сказать о каждом из нас. Ты вошел в наш круг недавно, у тебя все впереди.
Примархи представили друг другу собственных воинов. Коракс ощутил гордость, наблюдая за Теневыми Стражами. Даже на фоне прославленных Идущих на Смерть они все равно продолжали выглядеть грозно.
Неторопливо переговариваясь, братья прошли внутрь твердыни, миновав массивные двери. Звуки словно отдалились и лишь тяжкая поступь сабатонов терминаторов и шум от сервоприводов доспехов воинов нарушали тишину.
Примархи миновали еще одни распахнутые двери и вошли в прекрасно защищенный коридор. Корвусу сразу же передалась тяжесть нависающих над головой сводов. Не скрывая любопытства, примарх Девятнадцатого легиона осматривался по сторонам.
Здесь было на что посмотреть. Они шли по широкому центральному проходу. С высоких потолков на узорчатых цепях свисали светильники, выполненные в готическом стиле. Естественный свет проникал сквозь узкие окна и ложился на мраморный пол. На стенах висели картины и гобелены, а в нишах стояли статуи героев.
— Сегодня нас ждет долгий разговор и славный пир. Что может быть лучше, чем общество брата и чаша превосходного вина, — Феб не спрашивал, он делился своими мыслями. — Что ты желаешь увидеть, Коракс, с чем ознакомиться?
— Со всем!
— Понимаю тебя. Примерно так же я смотрел на Хоруса и Ферруса Мануса в первые дни. Мне все казалось интересным.
Примархи вошли в титанического размера покои Феба. Они располагались в центральном шпиле Протуберанца, и вид отсюда открывался фантастический. По сравнению с мрачным, с загрязненной атмосферой, Освобождением, здесь все сияло светом.
Солнечные Братья повели Гвардию Ворона к себе, знакомя с крепостью и оказывая соответствующее гостеприимство. Коракс переоделся, сменив тяжелый доспех на легкий камзол, брюки и сапоги. Феб облачился в тогу и плетеные сандалии. На шее висела массивная цепь с амулетом в виде солнца, выкованного из белого золота. От украшения шло ощущение силы. Коракс уже сталкивался с подобным, когда видел артефакты Императора. Братья расположились на низких ложах, стоявших рядом с вытянутым столом, уставленным яствами и напитками.
— Этот даммасин выдерживался в бочках из белого дуба более ста лет, — Балар собственноручно наполнил два тяжелых золотых кубка.
— Великолепно, — констатировал Коракс, делая внушительный глоток. Он покатал на языке напиток. Его совершенные рецепторы без труда различали многочисленные оттенки вкуса — древесину бочки, растительные нотки и привкус миндаля. Поистине, даже у Императора и Хоруса он не пробовал лучшего.
Поначалу беседа продвигалась тяжело. Братья лишь познакомились друг с другом, им еще предстояло найти общие интересы и точки соприкосновения. Да и алкоголь на них не действовал и никак не мог помочь расслабиться.
— Нам бы стоило выпить яда, по традиции Мортариона, — пошутил Феб. — Вот напиток для истинных ценителей. Даже нас он может свалить с ног. Фенрисийскому мьеду, при всех неоспоримых достоинствах, до него далеко.
— Да, я слышал о необычном обычае Гвардии Смерти. Полагаю, за минувшие века легионы Астартес обзавелись чем-то своим, тем, чем можно гордиться. Гвардии Ворона лишь предстоит пройти этим путем.
Некоторое время Балар Солар расспрашивал гостя о жизни на Освобождении, о том, что ему довелось стать свидетелем, и о встрече с Отцом.
Выказывая вежливость, Коракс в свою очередь принялся расспрашивать хозяина о Протуберанце, Асербусе и всем Элизиуме. Феб отвечал подробно и красочно. Чувствовалось, что ему нравится собственное царство, он мог говорить о нем часами.
— Атмосфера Асербуса плохо подходила для людей. Пришлось ее менять. Я покажу тебе исполинские сооружения техножрецов, благодаря которым удалось преобразовать местный климат. К сожалению, часть экосистем не смогла приспособиться к новым реалиям и погибла. Но многие выжили. Тем более, с Терры и Просперо биоинженеры завезли множество удивительных растений, насекомых, птиц и животных. Мне понравилось, что в итоге получилось.
— С орбиты я сумел оценить красоту планеты. Как по мне, здесь слишком мало теней. А что с городами?
— Они стоят вдоль экватора. Здешний год равен четырем терранским. У нас две долгих зимы и два коротких лета. Полюса и крайние широты совершенно не подходят для жизни. Там слишком холодно. А вот на экваторе вполне приемлемо.
Братья допили даммасин. Феб применил свои способности, заставив графин пролететь по воздуху, и вновь наполнил бокалы. Коракса посетила мысль, что ему не просто так продемонстрировали псайкерские способности.
— Что значит сия надпись? — Корвус кивнул подбородком на стену за спиной хозяина. Там, выложенные простой сталью, внимание привлекали три слова на высоком готике — принимаю свою судьбу. — Аналогичную я видел на твоем доспехе.
— Можно сказать, что данный девиз символизирует мое кредо, — Балар задумчиво покрутил бокал. — Мы рождены, вернее, сотворены, для великих свершений. Осознать, принять свою природу и правильно распорядиться имеющимся потенциалом подразумевает эффективное использование тех даров, что дала тебе судьба. У нас есть свобода воли, и мы вправе выбирать, кем быть.
— И ты сделал такой выбор?
— Мы делаем его каждый день, в каждой битве и с каждым сказанным словом, общаясь с собственными сынами и простыми смертными, — ответил Феб.
— Признаюсь, мне интересны подобные философические разговоры, – Коракс встал и прошелся по покою. — Знаешь, Солар, я часто задаю себе схожие вопросы — кто я таков, зачем живу, какое будущее мы воздвигаем и что за место уготовано в нем мне. Позволь спросить, что ты думаешь по этому поводу? Мне кажется, ты многое можешь поведать о подобных вещах.
— Ты прав, брат, я много думал. Но о будущем тебе стоит поговорить с Сангвинием или Керзом, — повелитель Второго легиона негромко рассмеялся. — Первый видит в основном положительные вероятности, а второй — мрачные и пугающие. В совокупности они могут приблизить к истине. Но вообще, мы — оружие. Ты еще не искупался в крови миллионов, Коракс, и твоя судьба не настолько обременена бесчисленными смертями. Но что будет делать оружие, когда мы приведем Галактику к покорности и наступит мир? Задай себе такой вопрос.
— Полагаю, войны никогда не закончатся.
— Скорее всего, на смену масштабному Великому крестовому походу придут отдельные локальные конфликты.
— Значит, я и мои сыны продолжим воевать в таких конфликтах во славу Империума.
— Что ж, неплохо. Твою позицию можно принять за основу. То, от чего можно оттолкнуться. Но жизнь не сводится к одной лишь войне. Иначе она стала бы невыносимо скучной и однообразной, не так ли?
— Так. Но в твоем голосе я улавливаю некую недосказанность. Намеки на мораль и этику, долг и свободу, справедливость и служение.
— Это сложный вопрос. Глубокий. Мы еще вернемся к нему. Пока же лишь скажу, что мы не только оружие. К сожалению, в каждом из нас таится монстр. Или дикий зверь, если тебе так угодно. Что будет с этим зверем? Вырвется ли он на свободу, покорится хозяину, преобразится во что-то достойное и доброе или кошмарное и беспощадное? Я твердо верю, что в свой срок каждый из примархов встанет перед этим выбором. А еще меня волнует вопрос, что было со мной, как с душой, до рождения в этом теле, и что будет после смерти. Император сотворил наши тела, но кто сотворил наши души?
— Ясно, — только и сказал Коракс. Как и каждый из примархов, он обладал удивительным разумом и феноменальной памятью. Его любознательность возбуждали многие вещи. В число них входили философия, психология и этика. Подобные разговоры ему нравились. Иногда данные темы вскользь затрагивал Император. Но с ним, в силу очевидных обстоятельств, не получалось разговаривать на равных. Император лишь отвечал на вопросы и делился собственным мнением — в те моменты, когда не отдавал приказов. Хоруса подобное не сильно увлекало, он был полностью настроен на Крестовый поход и победы. Коракс успел познакомиться с еще тремя братьями — угрюмым Львом Эль`Джонсоном, суровым Рогалом Дорном и находящимся в постоянном движении, смеющимся и ликующем во время сражений Джагатае Хане. Они ни разу не поднимали таких тем.
А еще Коракс понимал, что Феб пока не готов к полной откровенности. Наверняка, для начала тот хочет лучше его узнать, а лишь затем открывать самые сокровенные мысли.
— О чем еще бы ты хотел поговорить? — поинтересовался Солар.
— О том, как ты возглавил поход на Монолит Имга. И что из этого получилось, — Коракс озвучил то, о чем много говорили Хорус, Дорн, Лев и Джагатай. Монолит Имга и обнаруженная там древняя раса некронов не стали самой важной темой в Империи Человечества, но и к рядовому событию отнести ее не получалось. — Как прошел поход?
— Плохо прошел, — откровенно признался Феб. — Мы не достигли главной цели и не завоевали Монолит. Я рассчитывал, что смогу подчинить его и поставить на службу Империуму, но этим планам не суждено было сбыться.
— Признаюсь, я удивлен. Насколько мне известно, в походе принимало участие четыре легиона и четыре примарха. Разве есть в Галактике те, кто способен сдержать такую силу?
— Есть, к сожалению. Мы победили некронов, но одновременно и проиграли, лишившись Монолита.
— Я хочу услышать детали, — попросил Коракс.
— Монолит, как ты наверняка знаешь, представляет собой внушительный техногенный обьект, построенный древней расой некронов. В дни юности нашей Галактики они совершили биоперенос, заменив свою плоть металлом, а затем погрузились в долгий сон. Когда мы высадились на поверхность Монолита и начали продвигаться вглубь сооружения, их протоколы сработали, и они стали пробуждаться. Бой выдался тяжелым и затянулся на трое суток. Астартес понесли внушительные потери. Сильнее прочих пострадали Гладиаторы Ангрона и Ангелы Сангвиния. Тысячу Сынов Магнуса также основательно потрепало, да и Солнечным Братьям досталось. В числе прочих погиб мой легат Олоферн Ухгарт и капитан Идущих на Смерть Олег Захрия.
— Это уже второй погибший легат твоего легиона? — уточнил Коракс. Он не стал добавлять, что гибель столь влиятельного офицера, фактически правой руки примарха, имеет далеко идущие последствия. Солнечные Братья стали первым из легионов, кто уже успел сменить двух легатов — так они называли Первых капитанов.
— Да, второй. Первым был Мстивой Акх, — Солар задумался и продолжил не сразу. — Несмотря на потери, мы продвигались вглубь Монолита, намереваясь добраться до его сердца и отключить протоколы.
— Хорус упоминал, что Монолит — самоподдерживающаяся система с неограниченными ресурсами. Как такое возможно?
— Удалось выяснить, что Монолит способен создавать сферу спокойствия, мешающую появлению варп-разломов. А еще он может дублировать неживые обьекты, в том числе корабли, оружие и низших, лишенных индивидуальности, некронов. Потребные ресурсы Монолит получал с ближайших планет или астероидных полей, применяя технологию мгновенного переноса.
— Но ведь тогда получается, что вы наткнулись на «золотую» жилу? Если человечество сможет получить подобные технологии, то наша мощь вырастет многократно.
— В теории так и есть. Важность Монолита такова, что Император потребовал меня для личного доклада. Это было еще до твоего обретения, Корвус. Мы тогда долго разговаривали. Некроны представляют собой чудовищную опасность. На мой взгляд, их потенциал даже больше, чем у поверженной Рангды, — Феб глубоко вздохнул. — И мы не знаем, сколько их и на каких планетах Галактики они раскиданы. Наша экспедиция получила высший приоритет секретности. Кроме меня, Магнуса, Сангвиния и Ангрона, лишь Император, Хорус и Малкадор Сигиллит знают все детали.
— Невероятно! Но как закончилось ваше сражение?
— Четыре легиона трудно остановить. Пару раз нам пришлось отступить, но мы заманивали врагов в ловушки и создавали перевес на тех или иных участках. Само по себе сражение в замкнутых помещениях представляет собой необычный опыт. До определенного момента все следовало по нашему плану, мы практически победили. Но затем Сангвиния посетило видение.
— Что за видение?
— Несмотря на отчаянное сопротивление врага, стала ясно, что финал близок. Выбранная мною тактика оправдала себя, хотя хозяева Монолита ответили достойно. Чем сильнее мы давили, тем больше некронов пробуждалось и вступало в бой. Мы продвигались все дальше, но ситуация накалялась с каждым часом. Потери и расход боеприпасов превысили всякое разумное число. В какой-то момент Сангвиний узрел, что еще немного, и некроны подорвут себя вместе с Монолитом. При этом кто-то из примархов мог погибнуть. Сила видения была такова, что Великий Ангел немедленно вышел из боя и связался со мной. Мы взяли паузу, и пока наши сыны сдерживали некронов, провели совещание. Магнус сразу же поверил Сангвинию, Ангрон хотел продолжить бой и выяснить, что приготовила нам судьба.
— А ты?
— А я решил, что глупо не верить видениям Сангвиния. Мы вновь возвращаемся к теме затронутой ранее судьбы, Коракс. Судьба дала мне знак, нельзя рисковать жизнями примархов. Я приказал начать отступление.
— Что было дальше?
— Бой в космосе. Некроны вывели свои суда, но мы сумели их одолеть. А затем наши корабли вышли на оптимальные орбиты и принялись заливать Монолит огнем из всех орудий. Титаны выбрались на обшивку линкоров и присоединились к последнему аккорду великой битвы. Жаль, что ты не видел всего этого безумства, брат! А в это время с поверхности Монолита эвакуировали последних выживших. Несколько групп смельчаков, добровольно решивших пожертвовать своими жизнями, заложили в глубинах Монолита ядерные заряды.
— Монолит уничтожили?
— Не сразу. Даже ядерные заряды не смогли его расколоть. Еще сутки четыре наших линкора и весь остальной флот бомбардировали поверхность Монолита. Ты можешь себе такое представить? В итоге нам удалось его взорвать, и он превратился в груду разлетающихся в разные стороны осколков. Техножрецы до сих пор проводят там исследования.
— Так значит, вы победили? Почему же столь славное деяние не отмечается, как триумф?
— На самом деле, мы хоть и не проиграли, но и не выиграли. Да, наши воины вытащили с Монолита все, что смогли. Тела некронов и их механизмы, оружие и технику, крипто-записи, обрывки летописей, украшения и предметы быта. Механикум удалось расшифровать их язык и понять логику протоколов. Но это — малая часть того, что мы рассчитывали получить. Мы должны были узнать о некронах куда больше и подчинить Монолит. Но мы не сумели. Неудивительно, что среди примархов нашлись те, кто критикует меня, — Феб одарил его многозначительным взглядом.
— Безусловно, я не знаю всех деталей и пока еще новичок среди братьев, — проанализировав услышанное, Коракс рискнул сделать вывод. — И все же мне кажется, ваша операция принесла определенные плоды. Успех хотя бы в том, что вы смогли уничтожить Монолит. Все примархи выжили, а нападение не инициировало пробуждения некронов в других части Галактики.
— Ты прав, брат мой. Они действительно ничего не заметили. Кузнец-магистр Гек считает, что их протоколы сильно пострадали за минувшие миллионы лет. Монолит остался в самоизоляции. И никто не пришел ему на помощь.
— Есть ли информация, кому конкретно он принадлежал?
— Некоторые данные расшифровать удалось. У некронов запутанная, но вместе с тем и крайне любопытная система иерархии. Монолитом владела династия, которую возглавляет фаэрон Саутех. Непосредственно управлял им Владыка по имени Земехрон, который погиб практически со ста процентной вероятностью. То, что некроны отреагировали так слабо, объясняется тем, что связь между Монолитом и фаэроном Саутехом нарушилась. Сенсоры наших кораблей фиксировали неоднократные закодированные импульсы, исходящие от Монолита. Это были сигналы о помощи. Но на них никто не откликнулся. Если все именно так, то нам крупно повезло, и уничтожение Монолита не повлекло за собой пробуждение всей династии Саутехов.
— Сколько подобных сооружений раскидано по Галактике и какова численность всех некронов?
— На эти вопросы ответить я не могу. Некроны находятся в стазис камерах около восьмидесяти миллионов лет. За минувшее время космос успел измениться. К тому же, они применяли иную систему координат и названий звезд. Да и их протоколы безопасности работают таким образом, что в банках памяти Монолита нет данных о других сооружениях и численности их расы. И все же, наши аналитики и Механикум полагают, что у некронов есть несколько династий, каждая из которых обладает сотнями миллиардов представителей.
— Они враги нам?
— Не совсем так. С их точки зрения — человечество всего лишь потомки диких обезьян, семьдесят тысяч лет назад спустившихся с деревьев. А они — грозные властители Галактики, ровесники эльдар и потому считают себя истинными владыками. Человечество для них не враг, скорее досадная помеха. Выскочки, которые в своей наивности полагают, что могут противостоять древним повелителям звезд.
Коракс помолчал, обдумывал полученную информацию. Он услышал много нового, но так же отчетливо понимал, что брат рассказал ему далеко не все. Подобное отношение не вызвало в нем гнева или обиды. Повелитель Девятнадцатого легиона прекрасно понимал, что секреты присущи каждому из них, начиная с Отца. А доверие еще нужно заслужить.
— И что же решил Император? — наконец спросил он.
— Продолжая завоевывать Вселенную, мы будем собирать информацию о некронах. На данный момент ситуация подвисла в воздухе.
— Ясно, — Коракс подумал, стоит ли говорить о некоторых вещах. Дело в том, что Лев Эль`Джонсон не скрывал чувств и позволил себе критиковать Солара. Он считал, что операция с Монолитом провалилась, и если бы ему поручили организовывать данную войну, то все бы прошло куда эффективней. Лев не озвучивал претензий открыто, оценка получилась завуалированной, но те, кто слышал его слова и кто умел читать между строк, прекрасно поняли намек. Мысленно возвратившись к тому разговору, Коракс решил, что не станет тем, кто разожжёт огонь вражды между братьями. Лучше ему промолчать.
Наступил вечер. В Звездном Чертоге Протуберанца Феб приказал провести пир в честь прибывшего брата. Корвус сидел в центре стола, рядом с хозяином, с интересом рассматривая внушительный покой. Каменные своды терялись в полумраке, хотя он, прекрасно видящий в темноте, без труда мог замечать мельчайшие детали. Невообразимо длинные столы заставили яствами и напитками. За ними сидели Астартес и несколько сотен простых смертных. В их число входили рыцари дома Гиперион, принесших личную присягу Солару, адмиралы и капитаны кораблей, имперские генералы, губернаторы городов и представители администрации. Все они смотрели на Феба, и каждый из них ловил его взгляд или улыбку. Коракс прислушался к ощущениям и уловил общий настрой собравшихся. Люди оставались людьми. К сожалению, честолюбие, тщеславие, зависть и жадность являлось частью человеческой природы. Но кроме подобных эмоций, в зале явственно присутствовало и иное: уважение и преданность к владыке Второго легиона, гордость за возможность находиться рядом с ним и желание принести пользу Империуму.
— Сегодня мы отмечаем славный день! — Феб поднялся на ноги. Шум моментально стих. — Два года назад был обретен мой брат, примарх Корвус Коракс. Теперь он прибыл в царство Элизиума, и для меня нет большего удовольствия, чем предложить ему дружбу и гостеприимство. Так давайте же восславим моего брата!
— За лорда Корвуса Коракса! — по чертогу прошла волна оживления — приглашенные вставали на ноги и дружно вскидывали кубки и бокалы с вином. — Да будет славен его путь во благо человечества!
— Я благодарю вас за слова дружбы и поддержки, — Коракс так же поднялся на ноги и отсалютовал бокалом всем присутствующим разом.
— А теперь позволь преподнести тебе подарок, — Феб негромко хлопнул в ладоши. От дальней стены выдвинулись две массивные фигуры Астартес. Коракс уже знал их — к ним приблизились Авалон Благословенный и Мастер кузни Трокар Многорукий. Они держали за узорчатые ручки вытянутый металлический ларец, покрытой искусной гравировкой.
— Аве, примарх Коракс! — Трокар со звоном ударил себя кулаком по доспеху в районе груди. Авалон ограничился лишь уважительным наклоном головы. Воины поставили ларец на пол у ног примарха.
— Я сам ковал эти когти, брат. Мне помогал Трокар Многорукий, — Феб с солидным щелчком открыл замок. Внутри, на бархате, лежали иссиня-черные грозовые когти — две перчатки из адамантия, каждая из которых снабжалась четырьмя отточенными до бритвенной тонкости лезвиями. Сверху одной из них был укреплен комби-болтер, а на другой — силовая установка для создания ионного щита. — Имя им — Шепот Сумрака, и я уверен, они придутся тебе по вкусу.
— Благодарю, брат мой, — сохраняя привычную невозмутимость, Коракс с помощью Феба надел на руки когти. Он моментально разобрался с основным принципом их действия и включил силовое поле. Когти словно ожили и их лезвия покрылись мерцающим полем. Примарх отключил его и позволил когтям скользнуть внутрь перчаток, пряча смертоносную мощь. — Я с радостью принимаю твой дар. Клянусь, что воспользуюсь им в ближайшем же бою!
Коракс выразил желание осмотреть города Асербуса и Феб с радостью выполнил его просьбу. Они отправились в Гармонику — столицу всего Элизиума. Окруженный океаном, город раскинулся на полуострове, в семидесяти километрах от Протуберанца.
Два примарха неторопливо шли по центральному проспекту, оберегаемые Идущими на Смерть и Теневыми Стражами. С ними находился Акила, капитан Двенадцатой когорты Хранителей Асербуса, постоянно расквартированных на планете.
Движение полностью прекратилось. Машины и люди останавливались. С каждой минутой все больше и больше людей высыпало на улицы, торопясь увидеть редкое зрелище в виде двух мирно шагающих примархов и их несокрушимой свиты. Слышались радостные крики, многие махали руками. Коракс еще раз ощутил, насколько велика разница между Асербусом и мрачным Освобождением.
— Город целиком построен по проекту Пертурабо, — тем временем объяснял Феб. — Он неповторим, а на его конечный вид повлияла Тизка Магнуса Красного и Лохос Пертурабо.
— Расскажи мне о братьях, — попросил Коракс, задерживая взгляд на одном из фонтанов и окружающей его площади.
— Магнус — сильнейший после Императора псайкер. Я не уверен, что он сам осознает границы собственной мощи. Он любопытен и слегка самоуверен. А мрачный и молчаливый Пертурабо может считаться гением во всем, что касается построения, защиты и разрушения фортификационных сооружений. С моей точки зрения ему бы не помешала малая толика веселья.
Из всех городских сооружений Кораксу больше всего понравилось здание Университета. Сложенное из белоснежного мрамора, оно поднималось вверх на километр и раскинуло вокруг себя двенадцать вытянутых лучей-строений. Одновременно учиться здесь могло свыше ста тысяч человек, а преподавателями выступали известные профессора и ученые Сегментума Ультима. Домики для учителей, общежития и столовые для студиозов, лаборатории, утопающие в зелени парки и спортивные сооружения занимали площадь, сравнимую с территорией небольшого города.
— Университет прославился на весь Элизиум. Обучение здесь полностью бесплатное. Конкурс таков, что на одно место, в зависимости от факультета, приходится по восемьдесят и даже больше, кандидатов, — рассказывал Феб, когда они вошли внутрь просторного, полного свежего воздуха, здания. — А выпускники востребованы по всему Сегментуму.
Их визит вызвал переполох, сравнимый со взрывом ядерного заряда. Все те, кто находился в холле, замерли в потрясенном молчании. Повисла тишина, люди переглядывались, не зная, что говорить, а в глубинах здания тем временем нарастало возбуждение. Верхние галереи и центральные коридоры стремительно наполнялись все новыми и новыми лицами. Толпа все прибывала и спустя короткое время уже окружила их со всех сторон, заставив Астартес построиться в круг и начать сдерживать наиболее любопытных.
Через минуту из одного из коридоров им навстречу буквально выбежал невысокий пожилой мужчина с седыми волосами. Наверняка, в обычные дни он выглядел солидно и властно, но сейчас вся солидность слетела с него, как листья с деревьев перед зимой. Он прямо на ходу пытался просунуть руку в рукав мантии и все никак не попадал. Его окружала многочисленная свита, а один из помощников поправлял на голове мужчины квадратную профессорскую шапочку с длинной кисточкой посередине.
— Дорогу ректору, расступитесь! — раздалось несколько громких голосов. Послушались их не сразу.
— Здравствуй, старый друг, — когда ректор смог пробиться к ним, Феб улыбнулся и осторожно положил руку на плечо смертного. — Коракс, позволь представить тебе Аллоизия Деку, ректора сего славного заведения, академикуса, обладателя невероятного интеллекта, поэта и пытливого ученого.
— Вы слишком добры ко мне, лорд Балар, — ректор смутился, с трудом сдерживая удовольствие от похвалы.
— Напротив, я слишком невнимателен и не упомянул и десятой доли твоих выдающихся достоинств, — Феб изящно сделал вид, что не заметил замешательства человека. — Как видишь, Аллоизий, я не один. Представляю тебе моего брата, примарха Корвуса Коракса, владыку Девятнадцатого легиона.
— Лорд Корвус Коракс! Для меня честь приветствовать вас в стенах нашего славного университета, — ректор поклонился, быстрым движением вытирая пот со лба. Визит сразу двух примархов едва не вызвал у него инфаркт и Коракс следил за человеком, скрывая улыбку. — Позвольте пригласить вас в свои покои и угостить чашечкой первоклассного рекафа. Мой друг, капитан Ральф Кепер, как раз привез мне удивительную партию этого славного напитка.
— Конечно, мы с радостью принимаем твое предложение, — Феб кивнул.
Преподаватели и студиозы смотрели на двух примархов с нескрываемым восторгом. Лица смертных непрерывно менялись от волнения. На них то вспыхивал румянец, то растекалась бледность, а ликование уступало месту сомнениям, правильно ли они себя ведут, находясь пред ликами Сынов Императора.
— Мы несколько раз спорили с ректором Аллоизием о природе власти, — небрежно заметил Феб, когда они очутились в покоях хозяина Университета. — Но кое в чем сошлись. В частности в том, что истинное уважение и искренняя любовь приходят, когда власть приобретает такое редкое качество, как сакрализация. Правитель должен совмещать титулы Царя, Воина и Мага. Так ведь, уважаемый Аллоизий?
— Да, я высказывался похожим образом, — осторожно заметил человек. Коракс без труда улавливал его волнение. Ректор был честен и порядочен, но присутствие примархов неизменно заставляло практически всех смертных усомниться в себе. Коракс уже сталкивался с подобным. — В сущности, это всего лишь умозрительные предположения.
— Главное, мы поняли друг друга, — Феб бросил взгляд на брата и Корвус понял, что тот не зря затеял подобный разговор. Власть — не простое слово. Тот, кто обладает истинной властью, должен выделяться из ряда себе подобных. Интересно, со слов Балара выходит, что правитель должен совмещать в себе царя, героя и мага? Одновременно представлять функции светской власти, легендарной героической силы и мистическую тайну. И тут же ему стало ясно, что он знает одного такого властителя. И имя ему — Император Человечества.
Около часа примархи провели в покоях ректора, попивая превосходный рекаф. Аллоизий Дека пришел в себя и с воодушевлением принялся рассказывать о вверенном его заботам учреждении.
Схватку провели на Арене. Сверху за поединком следили Астартес из числа тех, кому позволили присутствовать при столь редком зрелище, как учебный бой двух примархов.
Коракс сражался в своей излюбленной манере, сочетая молниеносные рывки и удары с перемещением вокруг соперника с целью запутать и дестабилизировать его.
Повелитель Девятнадцатого легиона здраво оценивал шансы и собственные силы. Он не являлся сильнейшим из братьев, и не был самым выносливым. Но в его арсенале приемов имелось то, что могло удивить Феба — ловкость, скорость, непредсказуемость, умение пропадать из виду и, конечно же, хитрость.
Поначалу это заставило Балара действовать с осторожностью. Братья с невероятной скоростью обменивались ударами и ложными выпадами, перемещаясь по арене. Со стороны их движения казались размытыми тенями, но примархи лишь входили во вкус.
Коракс пытался прощупать противника, но не преуспел. Все атаки разбились о несокрушимую стену защиты, а выпады вооруженного Гунгниром брата заставляли его отступать раз за разом. Здесь, на арене, было слишком мало теней и непозволительно много света, что совсем не нравилось Повелителю Воронов.
Ему пришлось приспосабливаться. Арена выглядела просторной, и Коракс рассчитывал, что сможет избегать силовых атак, анализируя действия противника и выстраивая свою тактику. Первоначально подобный план неплохо себя показал. Феб осторожничал и некоторое время Корвус с легкостью уходил от атак, выписывая по арене неповторимые узоры.
Но в итоге план не удался. Феб прощупал его и стал теснить, раз за разом блокируя удары и заставляя отступать. Сталь звенела чистой песней, и в унисон ей раздавались кличи Астартес.
— Победа или смерть! — азартно ревела Теневая Стража.
— Мы — свет! — в унисон им громыхали Солнечные Братья. Их девиз звучал излишне амбициозно, но нельзя было отрицать, что в нем чувствуются мощь и величие.
Движения Солара поражали математически выверенной точностью, скупостью затраченных усилий и итоговой эффективностью. На одно удачное действие самого Коракса приходилось добрых пять-шесть достигших цели выпадов Феба.
Песок летел из-под ног примархов. Воздух стал вязким, как желе, и мешал движению. Они взвинтили темп до максимума, обмениваясь ударами такой мощи, что могли пробить дредноут.
Коракс подпрыгнул и вытянулся, всаживая в плечо брата силовые когти. Вернее, попытавшись так сделать. Феб все же сумел навязать ему правильный бой, приведший к обмену ударами. А такая тактика не сулила ничего хорошего Повелителю Воронов.
Быстрый, как росчерк молнии, выпад Коракса пришелся в пустоту. Лезвие Гунгнира звякнуло о наплечник, прорубая сталь. Левый локоть Феба смял защищающий горло горжет. Закованная в адамантий нога брата ударила в грудь, отбрасывая и заставляя покатиться по арене. Вздымая тучи песка, Коракс вонзил когти в землю, стремясь быстрее погасить инерцию и уйти с линии новой атаки. Остановиться ему удалось, но и только. Стремительная фигура Феба надвинулась и обрушила такой град ударов, что едва не ошеломила Коракса. Некоторое время он держался, блокируя выпады и пытаясь разорвать дистанцию. Ему почти удалось вырваться, но тут Феб перехватил копье и стремительным ударом обрушил древко на шлем Коракса. Превосходная сталь погнулась, как картон, а в голове владыки Девятнадцатого легиона послышался гул.
— А-а… — Корвус выругался и невольно припал на колено, отмахиваясь правой рукой. Феб приподнял ногу, пропуская размашистый выпад, и последним ударом Гунгнира пронзил многострадальный горжет. Коракс ощутил, как сталь коснулась горла, пустила кровь и сразу же отдернулась назад, не желая причинять серьезного увечья. И тогда Повелитель Воронов понял, что проиграл.
— Благодарю за бой, брат, — под крики Астартес, Феб с гулом разрываемого воздуха описал Гунгниром восьмерку, отключил силовой модуль и уложил копье вдоль предплечья правой руки. Затем он снял шлем. — Вот что я скажу — в тебе чувствуется сильный псайкерский потенциал. И его надо развивать.
— Это не то, что кажется мне важным в данное время, — Коракс покачал головой и, взявшись за протянутую руку брата, поднялся на ноги. Первым делом он ощупал шею, ухватился за край мешающего дышать доспеха и отогнул его наружу, позволяя воздуху свободно проникать в горло. Погнутый и давящий на череп шлем он также снял и отбросил в сторону.
— Не стоит отрицать собственную природу, брат, — Солар заглянул ему в глаза. Око Мудрости сияло мягким золотистым светом. — Я предлагаю подготовиться и пройти ритуал Второго Рождения на кресте!
— Первый раз о нем слышу.
— Само собой. Ритуал является частью наследия Солнечных Жрецов. Он призван разбудить и научиться контролировать псайкерскую силу. Мы с Магнусом обнаружили, что Второе Рождение и его Исчисления замечательно дополняют друг друга.
— Исчисления?
— Еще одна практика, на сей раз Тысячи Сынов. Я владею ей, но будет лучше, если посвящение в нее даст тебе Магнус. Но и Второе Рождение пойдет на пользу.
— Даже не знаю, — Коракс все еще сомневался. Он прекрасно знал, что обладает рядом уникальных способностей. Умение видеть в темноте, становиться незаметным для посторонних взглядов, перемещаться от тени к тени и предчувствие, как, когда и с какой стороны нападать, входили в их число. Но что-то внутри примарха удерживало его от раскрытия этих даров. И торопиться он не хотел.
— А тут и знать нечего. Пойдем, перекусим, а я расскажу тебе о ритуале. Ты сам примешь решение.
Коракс и не заметил, как дал свое согласие. Хотя, он не особо-то и удивился. Император послал его к Фебу учиться, Балар стал его наставником, вот он и учился.
Обряд провели в глубинах Протуберанца. Девять суток Коракс висел на т-образном кресте, привязанный к нему цепями, а сверху, проходя сквозь снабженные зеркалами шахты, на его голову падал узкий луч света.
Обрядовый Покой скрывался во мраке. Лишь десяток толстых свечей и огонь в жаровнях освещали мрачный зал. Для Коракса отсутствие света не стало проблемой, он прекрасно видел надпись, высеченную высоким готиком на одной из стен — познай себя. Другое дело, здесь, кроме девиза, не на что было смотреть. Тем более, смотреть следовало внутрь.
— Ты должен заглянуть в себя, неофит. Должен, прежде всего, для себя, для понимания собственной силы, слабости и грядущего пути, — все эти дни Феб неотрывно находился рядом. Он либо сидел прямо на полу, приняв медитативную позу, либо неслышно ходил по залу. — Ты получил великий дар, родившись примархом. Ты — псайкер. Путь истинного псайкера тернист и труден. И не каждый способен дойти до конца, не оступившись и не предав. Псайкерская сила — конь, который несет нас вперед. Тело твое — повозка, а дух — возничий. Когда возничий слаб, то конь не станет его слушать, и будет высказывать своеволие. Рано или поздно, но подобное приведет к катастрофе и повозка твоя погибнет, не устояв перед ударами судьбы. Мы не можем позволить себе оставаться слабыми возницами. Расти, неофит, и принимай то, что принадлежит тебе по праву.
Феб часто молчал, но иногда говорил — о смысле жизни, справедливости, Империуме и пути каждого из них. Время от времени, чувствуя изменения в брате, он предлагал ему пройти то или иное ментальное испытание.
Иногда в зал приходил Авалон Благословенный и негромким речитативом помогал настроить душу и успокоить чувства. Коракс в основном молчал все эти дни — таково было условие обряда.
— В нас нет порчи! — провозгласил Солар
— В нас нет порчи! — пересохшая глотка Коракса повторила эти слова.
Феб замолчал, и молчал долго, более трех часов. Время от времени он поднимал голову и снизу вверх смотрел на подвешенного брата. В такие моменты Коракс чувствовал, как вокруг начинает холодать, а стены, пол и сам крест покрываются тонким налетом изморози. Подобное означало, что брат обращался к колдовским силам.
— Я — ничто… Я — пустота… Я — невидим и неслышим… Поступь моя и взгляд мой — вакуум меж звезд… Суть моя — отсутствие всего, — Феб начинал очередную литанию, а Коракс повторял ее слово в слово. Для его совершенного тела нахождение на кресте в течение девяти дней без еды и питья не стало серьезным испытанием, он мог выдержать и не такое. Проблема оказалась куда глубже, она таилась в самой природе владыки Девятнадцатого легиона. Что-то в нем отказывалось принимать изменения.
Но Феб был целеустремлен и искусен. Его литания и советы не могли не достигнуть своей цели. В глубине разума примарха Девятнадцатого легиона словно что-то прорастало. Росток, черпающий силы в самой сути Повелителя Воронов. И росток этот начал подниматься, медленно и неуклонно. Что-то происходило, и сознание Коракса, его личность, словно находила, вернее, обретала, ранее недоступные фрагменты. Он становился цельным. Во всяком случае, более цельным, чем до обряда.
— Ты готов, неофит, я вижу, — от колдовского чутья Феба не укрылись изменения. — Настала пора отделить свое тонкое астральное тело. Начинай, и знай, что я рядом.
Коракс на миг ощутил укол неуверенности, что было редкостью для него, обычно он не сомневался. Неуверенность он чувствовал не из-за страха. Страха не было, имелось лишь какое-то трудноуловимое сомнение перед новым и необычным мистическим опытом.
Но он справился, иначе и быть не могло. Тщательно скрывая изумление, он ощутил вибрацию в груди и гул в ушах. А затем поднялся, глядя сверху вниз на тело, привязанное к кресту. Вот значит, каким его воспринимают окружающие!
Коракс пошевелился и с изумлением обнаружил, что его астральное тело отличается от физического. У него появились крылья, теперь он мог летать!
— Ворон! Так я и думал, — донесся мыслешепот Феба. Кораксу показалось, что брат с трудом скрывает веселую радость. — Здесь ты можешь принять любую форму. Внутренняя суть, которую ты до конца еще не осознал, направляет тебя, и ты стал вороном, как и было предсказано. Следуй за мной, неофит.
Поначалу мысли Феба доносились со всех сторон, и он никак не фокусировал точку своего нахождения. Но затем он проявился и перед астральным взором Корвуса возник пылающий огненный шар. Сила, исходящая от него, заставила его взмахнуть крыльями и отшатнуться, опасаясь быть опаленным этим яростным огнем. Но затем Феб изменил форму и превратился в копию самого себя с пылающим Оком во лбу, разбрасывающим во все стороны яркие золотистые искры звездного пламени.
— Следуй за мной, неофит, — повторил Солар, и два брата, преодолев несокрушимые перекрытия и стены Протуберанца, поднялись вверх и воспарили над планетой.
Коракс торопил Балара, стремясь быстрее отправиться в космос и начать свой крестовый поход. Он родился позже большинства братьев и здраво опасался, что ему и его сынам никогда не достичь той славы, что выпала Хорусу, Фебу, Жиллиману и Сангвинию.
— Потерпи еще немного, брат мой, скоро мы отправимся покорять Галактику и нести свет в самые дальние ее уголки. «Стальная воля» проходит модернизацию на Мезоа. Я привык к своему флагману и хочу дождаться его возвращения, — Феб положил длань ему на плечо. — Тем более, следует провести Игры! Чемпионы рот и манипул уже начали прибывать в Протуберанец.
— Еще один обычай Солнечных Братьев?
— Так и есть. Каждые двадцать лет мы проводим Игры и выбираем Чемпиона легиона. Настала пора провести Четвертые Игры. Ручаюсь, тебе они понравятся, Повелитель Воронов.
— Не сомневаюсь, — Кораксу действительно нравилось практически все, что он успел увидеть во Втором легионе и на Асербусе. Нравилось за исключением отдельных незначительных деталей.
Но прежде чем Игры начались, Хор Астропатов принес радостную весть — на планете Смирна Император нашел еще одного сына. Им стал Орастисимус, будущий повелитель Одиннадцатого легиона.