Часть 18
6 октября 2022 г. в 21:32
Глава 18
— О чем ты думаешь, глядя на статую в собственную честь? — негромко поинтересовался Икос Локс, среднего роста, склонный к полноте мужчина с узкими усиками и аккуратной бородкой. Он надел свитер из натуральной шерсти, брюки с ремнем и мягкие ботинки. Как и всегда, на его плече висела длинная плоская сумка с небольшим складным мольбертом, кистями, красками, растворителями и холстами.
Анастасия Кронгельм считала Локса другом. Оба они, а также еще два десятка человек уже более года были прикреплены к 25-му экспедиционному флоту лорда Балара Солара. Среди них имелись музыканты и скульпторы, археологи и лингвисты, историки, географы, социологи и астрономы. Локс считался авторитетным художником и неплохим поэтом, а Анастасия была летописцем и пиктографом.
— Не думаю, что статуя посвящена мне, — Кронгельм покачала головой. Высокая, прекрасно сложенная, с густым водопадом падающих до лопаток волос женщина считалась красивой. Одевалась она просто и вместе с тем удобно — матерчатая куртка с множеством карманов, майка, широкие прочные армейские брюки и высокие шнурованные берцы на толстой рифленой подошве. На одном ее плече висела дорогая пикт-камера, а в карманах заняли привычное место предметы летописца — блокноты, стилус, диктофон, личный дневник, аккумуляторы, кофр с несколькими пикт-объективами, фонарик и все прочее, что могло понадобиться.
Мужчина и женщина находились в одной из галерей «Стальной воли». Здесь было множество статуй, картин и мозаичных окон, а с высокого потолка свисали знамена и штандарты. Слуги и сервиторы занимались привычными делами — выполняли различные поручения, трудились, проводили уборку, моя полы и стирая пыль с экспонатов. На семиметровом мозаичном окне, узком и полукруглом, какой-то мужчина в серой робе наносил на рисунок слой лака.
В галерею выходило множество дверей из залов и личных кают, здесь имелись лифты и лестницы, но людей было мало. Озаряемый коваными плафонами и проникающим через бронированные стекла светом из космоса, коридор протянулся в длину более чем на километр. Большую часть времени здесь царила тишина.
Внимание летописца и художника привлекла статуя, которую изваял известный скульптор Тогай Асконий. Он запечатлел лорда Феба во всем великолепии — броне, оружии и плаще. Одну руку примарх вскинул вверх, сжимая Гунгнир, в то время, как его царственный лик был повернут назад. Командуя легионом, полубог застыл в горделивом моменте движения. Плащ его взвился ожившей волной, фигура дышала силой и горделивой уверенностью в победе. На левой ладони примарха, вцепившись ручками в бронированные пальцы, в испуге застыла четырехлетняя девочка.
Анастасии нравилось любоваться скульптурой, которая носила название «Примарх и девочка». И девочкой этой была она сама. Тридцать лет назад планета Загорье подверглась нападению ксеносов-друкхари. И когда казалось, что их участь предрешена, с небес на помощь сошли Солнечные Братья.
Астартес пришли в самый последний момент. Город-улей Домна Секундус уже горел и дымился. Тысячи людей приняли смерть. Со всех сторон слышались крики ужаса, мольбы о пощаде и вопли тех, кто продолжал сражаться. Обезумевшие от страха жители пытались спрятаться в квартирах или коридорах улья. Тут и там набирали силу пожары, слышался рев сирен, предупреждающих о тревоге, раздавались выстрелы, вой и смех.
И в этот ад начали падать десантные капсулы Астартес, проламывая потолки и стены, превращая кирпич в пыль, сокрушая кости врагов и союзников. А затем в улей телепортировался сам Вершитель Рока Феб в окружении прославленных Идущих на Смерть. Один единственный удар могучих воинов преломил хребет основной силе врага. Ксеносы принялись отходить, спасая свои жизни, а в сердцах людей зажегся огонь надежды.
Кронгельм потом долго снились кошмары, в которых женщина-друкхари, одновременно прекрасная и уродливая, улыбалась, показывая заточенные зубы. Ее откровенная одежда и снаряжение состояли из кожи, шипов и легкой брони. В одной руке она сжимала хлыст, а в другой узкий, хищной формы нож. Лезвие почти коснулось шеи Анастасии, еще немного и оно пустит кровь… Ее родители и братик уже приняли смерть, настала и ее пора отправиться за ними.
Но тут стена их жалкой квартиры взорвалась, раскидывая куски камня, штукатурки и пласстали. Величественная, овеянная светом, фигура не смогла шагнуть внутрь, для нее здесь было слишком мало места. Она просто наклонилась и ударила копьем. Ксеноса разрубило пополам, одна часть рухнула на пол, а вторая отлетела к стене, превратившись в кусок влажного мяса.
— Иди ко мне, дитя, — фигура опустилась на колено и протянула ей руку. Захлебываясь слезами от ужаса, девочка поползла навстречу, забралась на ладонь и вцепилась в адамантиевые пальцы. Ее шок был так велик, что она потом долго не могла разжать руки, считая, что теперь весь мир состоит для нее в том, кому принадлежит эта длань и эти пальцы.
Да, именно так все и было — огромная фигура полубога и она, которая поместилась у него на ладони. Она до сих пор помнила коктейль чувств, когда трепет и восхищение смешались с ужасом. Слезы текли, не переставая, она дрожала и все сильнее вжималась в такой твердый, и одновременно надежный адамантий.
Примарх спас ее, собственноручно вынес из огня и приказал поместить внутрь какого-то танка, дожидаясь конца боя. Как же сильно потом она боялась, что он забудет о ней, выкинет на обочину жизни, занятый своими, одновременно великими и таинственными свершениями!
По стечению судьбы тот момент попал в объектив чудом уцелевшей пикт-камеры, висевшей в коридоре. Снимок прославил офицера Имперской Армии, который распечатал его и показал своему командованию. Изображение растиражировали в миллионах экземпляров, распространив чуть ли не по всей Галактике — такую популярность он обрел. Пикт-снимок стал одним из символов Великого Крестового похода, зримым подтверждением силы духа и заботы Сыновей Императора о простых людях. Его включили в учебники, с него сделали множество копий, картин и скульптур.
Примарх не забыл о ней! После спасения он отправил Анастасию в Элизиум, в Схолу Надежды для сирот на Асербусе. Так она очутилась в царстве мудрости и справедливости, увидев ту жизнь, о которой ни она, ни кто-либо из ее семьи и мечтать не могли. Там она росла и училась, блестяще сдала экзамены, сумела поступить в Университет и закончить его с серебряным лавровым венком.
Кронгельм знала, что отныне принадлежит тому, кто ее спас. Её жизнь принадлежит Фебу и Солнечным Братьям. Она сама, добровольно и с радостью, выбрала себе судьбу летописца и пиктографа, желая запечатлеть славные деяния Второго легиона и тем самым еще больше прославить его.
— Нет, дорогая, статуя олицетворяет именно человека, простую маленькую девочку, которую спас примарх. Смысл образа в спасении жизни человека, в служении примарха на благо Империума, а не в очередном, бесчисленном по счету, подвиге Сына Императора, — художник усмехнулся. — Разве я не прав?
— Возможно, — Анастасия поправила волосы. Этот разговор они начинали не первый, и наверняка не последний раз. За минувший год приданные 25-му флоту летописцы и ученые посетили с Солнечными Братьями несколько приведенных к Согласию планет. Во время перелетов они занимались тем, что исследовали «Стальную Волю». Флагман был настолько огромен, что даже года им не хватило на то, чтобы обследовать все уголки, галереи и коридоры необъятного судна. Здесь были места и залы, куда вход простым смертным запрещался, но и без этого линкор хранил бесчисленное множество секретов. А разговоры с матросами и обслугой, солдатами и офицерами, генералами и адмиралами, рыцарями Дома Гиперион, техножрецами и Астартес могли послужить основой для отдельного тома летописи, посвященной тому, как Человечество покоряло Галактику.
Кронгельм нравилось то, чем она занималась. Она чувствовала, что приносит пользу. Одно только ее огорчало — она не смогла собственными глазами узреть Триумф на Уланоре.
— Я не помешал? — раздался спокойный голос. Два человека резко обернулись. За их спиной, подойдя совершенно неслышно, стоял сам Верховный Жрец Авалон Благословенный. Сегодня Астартес надел белый шелковый табард без рукавов, но с вышитым золотой нитью капюшоном, широкий пояс и легкие сандалии. Правой рукой Авалон сжимал псайкерский жезл-копье Пифон. Женщина уже знала, что его подарил Жрецу сам примарх, отметив в одном из боев.
Астартес наблюдал за ними с несомненной симпатией, но в присутствии трансчеловека женщина всегда немного робела. Он входил в Триумвират, занимал ключевую позицию в легионе и то, что такой воин находит время, чтобы заниматься с обычными смертными, казалось удивительным.
Анастасия подняла голову, осмелившись осмотреть воина, чей рост достигал восьми футов. Даже без доспехов он казался титанической глыбой, состоящей из мышц, сухожилий и костей, подавляющей одним лишь фактом своего присутствия.
Одновременно благородные и грубые черты лица Астартес дышали силой и уверенностью. Зеленые глаза смотрели спокойно и внимательно, небольшая бородка делала нижнюю челюсть еще более тяжелой. Левая рука воина сжимала Пифон, демонстрируя неохватных размеров шар бицепса и массивную кисть. Несомненно, он являлся героем. Выполненные на высоком готике татуировки-надписи украшали правое предплечье Жреца, перечисляя бесконечную череду битв и кампаний, в которых тот участвовал. Такова было одна из традиций Второго. Еще одна заключалась в том, что библиарии имели право наносить себе на лоб стилизованное изображение Ока Мудрости. Татуировка Авалона была выполнена в золотых и стальных цветах, и она добавляла ему толику величественности самого примарха.
— Нет, господин, ты не помешал, — нашелся Икос. — Мы как раз обсуждали философские и моральные основы данной статуи. Позволь тебя спросить, какие смыслы прославленный Асконий в неё заложил?
Женщина не стала скрывать пробуждающийся интерес. Часть Солнечных Братьев, суровых и немногословных, относилась к смертным достаточно прохладно. Они не скрывали, что рождены для того, чтобы защищать человечество, но одновременно показывали, что им нет никакого дела до их мелких забот. Астартес из манипул, наподобие Идущих на Смерть, Несокрушимых и Пасынков Ночи явно показывали, что лучше им не мешать и не путаться под ногами. Летописец имела возможность лицезреть этих воинов в бою — и тогда, когда примарх ее спас, и за последний год. Собственными глазами она видела, как сражаются Солнечные Братья. Страх и почтение, вот что они внушали одним своим видом. Даже союзники, те люди, кого они защищали, считали за лучшее держаться от них подальше. Им действительно не стоило попадаться под руку, особенно в бою, когда ярость воинов кипела. Они, как горная лавина, могли растоптать и превратить любого в кровавый фарш, не желая того, но лишь следуя своей природе.
Другая же часть, к которой принадлежал Авалон Благословенный, относились к ним с подчеркнутой вежливостью, отвечая на вопросы, объясняя философские и боевые концепции легиона, поддерживая беседы на различные темы. И все же люди всегда ощущали ту пропасть, что их разделяла. Доктрина Солнечных Братьев подразумевала, что они готовы погибнуть ради простых смертных, но одновременно с этим Астартес гордились собственным генным возвышением, уникальным статусом и считали себя представителями дальнейшей эволюции людской расы.
— Полагаю, каждый из нас при просмотре любого произведения искусства видит личный субъективный смысл, — Солнечный Жрец пошевелился, позволяя табарду обрисовать рельефную бочкообразную грудь. Голос воина звучал убедительно. — Это зависит от культурных традиций, в которых воспитали человека, от его интеллекта и привычек, мировоззрения и взглядов на жизнь. Но я здесь не затем, чтобы обсуждать статую, хотя она и прекрасна. Я приглашаю вас насладиться вином.
— Конечно, мы с радостью принимаем твое предложение, — летописец улыбнулась. Авалон и многие другие воины позволяли обращать к ним без лишних формулировок, на «ты», но каждый раз Анастасия словно перешагивала небольшой порог.
Авалон занимал просторную келью по правому борту «Стальной воли». Она была заставлена шкафами с книгами и манускриптами, а так же несколькими столами с непонятными артефактами — хрустальными сферами, различными костями, зубами и перьями неизвестных животных, деталями механизмов, старинными рукописями, картами, инструментами, инфопланшетами и различными приспособлениями. Все это указывало на то, что их хозяин — личность необычная, проводящая свободное время, реализуя различные проекты.
На одной из стен висел хронометр, выполненный в виде звезды с двенадцатью лучами. Бронированные двери, украшенные растительным барельефом, вели в арсенал, где воин хранил оружие и доспехи.
Анастасию всегда забавлял один интересный контраст. Огромные суровые воины, покрытые многочисленными шрамами и знаками отличий, при первом впечатление казались лишь орудиями убийства. Совершенными орудиями, которых не интересовало ничего, кроме сражений в бесчисленных их вариациях. Но это было не так, совсем не так. Несмотря на внешность, любой Астартес обладал превосходной памятью, отточенным интеллектом, трехмерным мышлением, потрясающими математическими способностями и еще рядом удивительных способностей. Другое дело, что они не часто демонстрировали эти стороны своей личности.
— Угощайтесь, — поставив Пифон в специальное крепление на бронзовой стойке, Авалон взял тяжелый хрустальный графин и разлил по кубкам густое, красно-черное, вино.
— Превосходный букет, — Икос устроился на низкой кушетке. Ее создали под пропорции Астартес, и простые люди смотрелись на подобной мебели несколько комично, словно малые дети, забравшиеся в покои взрослых.
— Да, — Авалон поднял кубок, любуясь вином на свет. Женщина уже не удивлялась, как ловко его массивные пальцы умели обращаться с самыми миниатюрными предметами. — У меня есть одна интересная книга. Если сможете угадать планету, на котором родилось это вино, я подарю ее вам.
— Терра? — сразу же выпалил художник.
— Нет, — библиарий качнул массивной головой.
— Асербус? — Анастасия насладилась великолепным запахом, а лишь затем сделал небольшой глоток, перекатывая влагу на языке. Вино было выше всяких похвал, густое, насыщенное, с легким ароматом трав, пробовать такое ей доводилось не часто. Подобное угощение вполне могло бы украсить стол самого примарха.
— Нет. На нашем мире виноград не вызревает.
— Молех? Гаталамор? Каддис? Парагон? Гудрун? Гидрафур? — летописец и художник с азартом включились в предложенную игру. Они быстро озвучили около четырех десятков планет, известных своим превосходным климатом.
Впрочем, отыскать верный ответ выглядело совсем нетривиальной задачей. Галактика располагала необозримым количеством мест для проживания человека. Даже звезды не поддавались исчислению, что уж говорить о планетах, которых могло насчитываться до десятка, и более, у каждого светила. Даже самая лучшая человеческая память не могла запомнить и одного процента всех тех мест, что имели место быть в их Галактике.
— Вино с Просперо, — спустя двадцать минут безуспешных попыток Авалон сжалился и открыл секрет. — Оно с виноградников моего друга Азека Аримана.
— Верховного Библиария Тысячи Сынов? — глаза Икоса удивленно распахнулись. Все, что было связано с Пятнадцатым легионом и его примархом Магнусом Красным, окутывала тайна. — Я и подумать не мог, что он еще и виноделием занимается.
— Интересы Азека Аримана так же многочисленны, как и его таланты.
— Как я слышала, на Просперо удивительный климат, но то, что оттуда экспортируют вино, стало и для меня открытием, — призналась Анастасия.
— Согласен, я с самого начала немного жульничал. Мало кто знает о просперианских винах. Тем более, экспорта, как такового, нет. Все, что там производится, за малым исключением остается на самой планете, — Авалон отставил кубок в сторону. — Собственно, книгу я собирался подарить в любом случае. Так пожелал мой примарх. Он помнит о тебе, леди Кронгельм, — глаза Солнечного Жреца остановились на летописце.
У женщины перехватило дыхание, она не нашлась, что ответить. Четырнадцать раз она лично общалась с лордом Баларом. Каждое событие стало удивительной сказкой, которую она навечно сохранила в памяти. Более того, ей невероятно повезло, она видела и двух величественных братьев Феба, Сангвиния и Корвуса Коракса. Образ Пречистого Ангела потряс ее до глубины души.
С тех пор она стала считать себя более мудрой и искушённой. И все равно, даже упоминания о том, что примарх помнит о ней, заставляло сердце забиться чуть быстрее.
Авалон посмотрел на одну из полок. Подчиняясь его воле, с нее соскользнула и пролетела по воздуху небольшая книга.
— Этот трактат я дарю тебе, госпожа, — незаметным движением ловкого фокусника Авалон поймал книгу и протянул её женщине.
— Malleus Maleficārum, — Анастасия прочитала название, в то время как ее длинные пальцы прошлись по кожаной потертой обложке и раскрыли фолиант. Листы внутри выглядели пожелтевшими и хрупкими, многочисленные иллюстрация казались архаичными и не очень искусными. Текст, так же как и надпись на обложке, были выполнены на высоком готике.
— Данному трактату много тысячелетий. По легенде ее написал монах Генрикус с Терры во втором тысячелетии. Разумеется, это не оригинал, а куда более поздняя реплика, но и ей не менее пяти тысяч лет, — Авалон говорил легко, но женщина сразу же поняла, какое сокровище попало ей в руки. Любой библиофил, не задумываясь, отдаст за подобный фолиант половину своей жизни.
— О чем она? — спросила летописец, пролистывая книгу. Икос присел рядом. Вдвоем они принялись рассматривать старинные гравюры и орнаменты.
— О демонах, греховной природе женщины и о колдовстве. О том, как с ним бороться и как противостоять. Книга опровергает доводы тех, кто не верит в магию и считает все это выдумкой.
— Благодарю за столь щедрый дар, господин. Но ты же не просто так подарил ее мне? — предположила Анастасия.
— Верно, всему есть причина. Вместе с нашим примархом мы летим на Никею. Император созвал Собор, на котором будет решена дальнейшая судьба всех псайкеров.
— Разве Повелитель Человечества не на Благословенной Терре? — удивился Икос Локс.
— Как видишь, нет, — Верховный Солнечный Жрец вновь остановил свой взор на женщине. — Тебе стоит прочитать трактат и подготовить свой разум, дабы понимать, что будет происходить на Соборе, леди. Ты должна увидеть, как далеко в прошлое проросли корни того, что невежественные умы называют колдовством.