Солнечные Братья

      Глава 20              — В варварские времена Святой Терры люди в своем суеверном невежестве считали, что любой отличающийся от среднего стандарта индивид априори заслуживает смерти. Они искренне верили, что тот, кто умеет, к примеру, заглядывать в будущее или взывать к помощи непонятных магических сил, не достоин доверия. На таких смотрели с немалым подозрением, а когда случалось что-то плохое, то обвиняли в случившемся, — Магнус обладал прекрасными манерами. Его слова, тщательно продуманные жесты и убедительная доверительная интонация словно взывали к сердцу каждому из присутствующих, попутно выказывая доверие и уважение. — До сего дня я искренне верил, что подобные суеверия остались в прошлом. Неужели я ошибался? Неужели даже покорение Галактики, полеты меж звезд, миллионы заселенных миров и развитие науки не сделали нас мудрее и лучше?       Магнус поднял руки и в недоумении покачал головой. Балар Солар из своей ложи внимательно следил за братом. Именно он посоветовал Алому Королю говорить кратко и по существу, отринув цветистые аллегории и исторические ракурсы, которыми собирался оперировать повелитель Пятнадцатого.       Обратившись к Оку Мудрости, Феб в очередной раз постарался понять мысли и эмоции собравшихся. Император выглядел сияющим столпом света, прощупать его он не мог, так же как и Сигиллита Малкодора. Братья в затемненных ложах угадывались смутно, но эмоции там бурлили. Мортарион и Охтхере Судьбостроитель преисполнились презрительной вражды, а Хан напоминал грозовой фронт, грозившей разразится каскадом молний.       Четыре часа назад Сангвиний сокрушался, что Собор на Никее станет точкой невозврата, после которой уже не будет, как раньше. Он был прав… но не совсем. Балар считал иначе. Рассуждая последние месяцы о предстоящем конклаве, он пришел к выводу, что часть братьев объединилась, решив нанести удар по Магнусу и его сынам. Полный состав тех, кто стоял за Мортарионом и Леманом Руссом все еще оставался тайной, но определенно было одно — некие силы пришли в движение.       По некоторым признакам можно было заключить, что сам Император еще не до конца определился, какой же вердикт вынести. Весы застыли, Галактика замерла. Наступил один из тех судьбоносных моментов, когда развитие человеческой расы могло пойти по тому или иному пути.       — Но даже примархи могут испытывать недоверие, которое способно перерасти в беспощадную ненависть. То, чего мы не понимаем и не хотим понять, взывает к нам, словно камешек в ботинке. Такой человек не успокоится, пока камешек не будет извлечен, — Магнус остановился напротив ложи Мортариона и спокойно встретил полный ненависти взгляд Повелителя Смерти. — Мы не выбирали свой путь. Мы — примархи, дети Императора, и уже с рождения каждый из нас пошел по определенной для него дороге. Я был создан для магии, ровно, как и мои сыны, такова наша юдоль. Так что не надо говорить о порочном пути, Мортарион. Не я первым пошел по этой дороге. В своей ненависти ты думаешь, что впереди нас ждет катастрофа. Я возражу тебе и всем сомневающимся, — Алый Король оглядел амфитеатр. Встречаясь с его единственным оком, многие отворачивались в сторону. — Путь магии — это путь науки и знания, симбиоз техники, интуиции и трансцендентных откровений. Познавая мир, мы неизбежно совершим то или иное количество ошибок, с этим я соглашусь, так и будет. Но разве не чистые сердца и пламенные души показывают Человечеству то будущее, о котором мы все мечтаем? Чем бы стал мир без дерзания и полета мысли мечтателей, без упоительных открытий и отгаданных пионерами неведомого загадок? Знания — пища души, и никакое знание не может само по себе быть вредным. Знанию нельзя научиться, оно должно быть получено кровью и потом. Именно этим и занимается мой легион и все, кто носит почетный титул библиария.       Балар сидел неподвижно, внимательно вслушиваясь в слова и осматривая исполинское пространство возведенного Пертурабо амфитеатра. Алому Королю удалось главное — он прочно завоевал внимание. С каждым словом симпатия к его позиции усиливалась. Тут и там души, выглядевшие как огоньки того или иного цвета, начинали сиять зеленым и золотым оттенком — признаком дружбы, благодарности и поддержки.       В спокойной убедительной манере Магнус продолжил говорить о свете познания, о верном восприятии реальности, о дальнейшем развитии науки и о прекрасном будущем, которое они еще могут достичь. И когда Алый Король закончил едва ли не половина третьего яруса амфитеатра взорвалась аплодисментами.       — Благодарю за внимание. Это все, что я хотел сказать, — Магнус поклонился и с улыбкой вернулся в свою ложу. К сожалению, не всех ему удалось переубедить. Но уже сейчас стало ясно, что обвинительный процесс против Тысячи Сынов пройдет не так гладко, как надеялись его инициаторы. Акцент уже сместился, Магнус не оправдывался, но лишь аргументированно озвучивал собственную позицию.       — Блестящая речь, — прохрипел Ней Смертьнесущий. — Лорд Магнус превзошел сам себя.       — Посмотрим, что будет дальше, — Феб скосил глаза на легата. Солнечные Братья не знали, какую сделку и с кем совершил Алый Король, пожертвовав своим глазом и исцелив Пятнадцатый от кошмара Изменения Плоти. Балар и сам до конца не выяснил все необходимые детали, Магнус продолжал хранить множество тайн. Но было ясно, что он обратился к помощи древних сил и ему рано или поздно придется заплатить еще одну цену — цену правды! Ее груз мог сломать хребет Алому Королю и всему его легиону. Раскрытый в неподходящий момент, он мог уничтожить и растоптать их, но шанс на благоприятный исход все еще присутствовал. Балар неоднократно беседовал с Пречистым Ангелом и вдвоем они верили, что им по силам повлиять на судьбу Пятнадцатого.       В тенях и непостоянных вариациях будущего скрывались полузнакомые тени — двуликое трехголовое чудище, возвысившийся проповедник, воющий волк, раненый сокол, четырехрукая змея и смеющийся шут. Но еще более пугающими были образы Лживых богов, чье присутствие Балар помнил по первой жизни. И они ждали, до времени удерживая в узде свою безграничную злобу и заоблачную алчность.       — Позиция примарха Магнуса нам ясна. Кто хочет возразить ему? — Малкадор пристукнул посохом.       В одной из лож спала пелена, явив Железных Отцов и лорда-командора Амадея ДюКейна. От них в центр выдвинулась массивная фигура, облаченная в терминаторский доспех «Панцирь Медузона». Это был сам Феррус Манус, носящий титулы Горгона и Великого Железного Отца.       Балару нравился Десятый легион. Кланы Железных Рук представляли собой уникальные структурированные воинства, со строгой иерархией и неукоснительной верностью вертикали власти. Они постоянно соперничали друг с другом за славу, достижения и ресурсы, а также за благосклонность своего примарха. Легион казался несокрушимым, но вместе с тем негибким, предсказуемым и словно застывшим.       — Вы все меня знаете, — Феррус поднял голову, смотря твердо и уверенно. — Всех примархов я с гордостью называю братьями. Нас связывают славные узы родства, и поэтому я надеюсь, что моя позиция не станет причиной для вражды. Я не одобряю использование псайкеров. Навигаторы и астропаты, вот и все, что нам нужно. Данного минимума вполне хватит, чтобы Человечество продолжало побеждать и развиваться. Библиарии — лишний риск и ненужная проблема. Во имя дружбы я призываю вас, братья, отказаться от использования малопонятных и опасных сил.       Речь Великого Железного Отца оказалась короткой и лаконичной. Чеканя шаг, он вернулся в ложу. Амфитеатр погрузился в ожидание. Первая часть конклава, которую открыли выступления Мортариона и Охтхере Судьбостроителя, выдалась эмоциональной и бурной. Но сейчас страсти улеглись и обсуждение пошло более ровно.       Следующим Малкадор дал возможность выступить Балару Солару.       Неторопливо, ощущая на себе взгляды двухсот тысяч собравшихся, примарх Второго вышел на центральную площадку, встретился взглядом с Императором и внушительно воздел Копье Судьбы. Когда-то, практически двести лет назад, Император потребовал, чтобы он хранил тайну об Океане Душ и его обитателях. Как выяснилось впоследствии, с аналогичным запретом столкнулся Магнус, Сангвиний и Хан. Сейчас он собирался рискнуть, приоткрыв частичку правду. Время для нее настало.       — Мортарион и Леман, чье присутствия я чувствую, ответьте мне на простой вопрос — понимаете ли вы до конца, самые ярые противники псайкерства, где библиарии черпают силы и что стоит за их способностями?       Вопрос повис в воздухе. На самом деле, он адресовался всем без исключения. Странно, но Человечество на удивление мало знало о варпе. Миллионы судов путешествовали по Галактике, заходили в Эмпиреи и активировали поля Геллера, но люди толком не понимали, от чего именно они защищает.       Балару показалось, что Император пошевелился, но все же промолчал.       — В варпе скрываются древние и свирепые силы, которые в своей гордыне называют себя Богами. На самом деле — они ложные боги, и им служат те, кого мы называем демонами. Они — величайшая угроза всей нашей расе, жаждущие людские души и тела, питающиеся эмоциями, болью и наслаждением. Сейчас они выжидают, словно успокаивая нас, но я уверен, что скоро Нерожденные проявят себя так активно, как никогда прежде. И мы не можем закрыть глаза на их присутствие. Их можно и нужно побеждать. И самое лучшее оружие в борьбе с демонами — это библиарии и их способности. Библиарии жизненно нужны человечеству, можно сказать, что они одна из наших надежд. Император — величайший псайкер из всех нас, Малкадор Сигиллит такой же маг, как я, Магнус, Сангвиний, Хан, тысячи Астартес и простых людей. И мы должны быть готовы, когда придет время. Но псайкерство — чрезвычайно опасная дисциплина. Ошибки грозят самыми жуткими последствиями. Я не буду задерживать конклав и перейду к сути. Варп — величайшая угроза и благословение, кошмар и надежда, погибель и спасение. Солнечные Братья считают, что псайкеры нам необходимы. Но мы за то, чтобы категорически запретить любые проявления магии везде, кроме как в стенах Имперских организаций и среди Астартес. Ритуал Второго Рождения на кресте и Исчисления должны войти в жизнь всех псайкеров, дисциплинируя их ум и поддерживая стальную волю. Надо создать систему поисков юных дарований и свод ограничений на применение сил. Необходимо запретить любое проявление колдовства. Под колдовством я подразумеваю, когда лишенные магических способностей индивидуумы проводят различные обряды и ритуалы, обращаясь к таинственным сущностям. Данную опасность мы должны устранить. И мы должны положить абсолютный запрет на любые взаимодействия с демонами, враждебными или якобы дружелюбными, — Феб повернулся к Магнусу в тщательно отрепетированном жесте. Данный момент они обговаривали не раз и не два. И Магнус признал, что Тысяче Сынов следует отказаться от использования титулариев — такой жест оценят, он принесет им лишнюю поддержку.       Сказать, что его речь вызвала отклик, значит, ничего не сказать. Даже без обращения к Оку Мудрости Солар понимал, какой шквал эмоций вызвала правда о варпе и его обитателей. Большинство людей лишь сейчас поняли чудовищную опасность. С определенной точки зрения подобное даже выглядело в чем-то забавным.       — Мы услышали тебя, Балар Солар, — слово вновь взял Сигиллит. — Ты был откровенен, но здесь и сейчас мы не станем обсуждать обитателей Эмпирей. Это тема для отдельного разговора. Вернемся же к кризису библиариев. Слово предоставляется фабрикатор-генералу Марса, уважаемому Кельбор-Халу.       Никто не удивился, когда глава техножречества озвучил позицию одной из самых влиятельных структур Империума. Магосы были категорически против псайкеров, они признавали лишь целесообразность навигаторов и астропатов.       После Кельбор-Хала настала очередь Лоргара. По примеру Ферруса примархи стали один за другим скидывать маскирующий полог со своих лож, отказываясь от роли незримых наблюдателей. Стало ясно, что поначалу конклав собирались провести иначе. Части примархов пришлось подкорректировать свои планы.       — За последние сто лет среди Несущих Слово проявляется все большее число псайкеров. Даже многие из тех, кто был лишен подобного дара, начинают реализовывать необычные способности. Сила моего легиона растет, мы на верном пути, о чем свидетельствуют сотни приведенных к Согласию миров. Я не могу и не хочу игнорировать возможности, что дают псайкеры, — Лоргар Уризен говорил легко и непринужденно, он словно проповедовал с вершины кафедры. Исписанное колхидскими рунами лицо примарха лучилось спокойствием и смирением, а Иллюминариум в руке казался продолжением руки проповедника, так удачно и во время его взмахи подчеркивали самые важные слова. — Я принимаю позицию Магнуса и Балара Солара, нам всем нужны псайкеры.       Следом в центр амфитеатра вышел Пертурабо, Железный Владыка и повелитель Четвертого легиона. По своему обычаю, он был облачен в «Логос», сильно модифицированный терминаторских доспех с феноменальной защитой и рядом уникальных свойств.       — Я против использования библиариев, — низкий тяжелый голос Пертурабо прокатился по самым дальним уголкам амфитеатра. Лик Железного Владыки выражал высокомерие и абсолютную уверенность. — Интеллект и техника, вот и все, что нужно Человечеству. Пора запретить псайкеров, ограничив их минимальное присутствие навигаторами и астропатами. Мы не можем полностью контролировать эти силы, их присутствие — нерационально и не поддается логике. Следовательно, вывод прост и ясен — их нужно запретить.       Когда-то Пертурабо считал Магнуса своим другом. Тогда его взгляды были другим. Но сейчас Железный Владыка изменил свою позицию. Феб и сам неплохо ладил с Пертурабо. Но то, что тот выскажется именно так, не стало ни для кого неожиданностью. Суровый нрав, обидчивость и склонность к математике, где все поддается просчету и анализу заранее намекали, как все будет.       — В каждом легионе есть свои уникальные особенности, — когда на центр вышел Сангвиний, присутствующие замерли в восхищенном молчании. Ни один из предыдущих ораторов не вызывал такого благоговения. Феб без труда видел, как по лицам множества людей текут слезы восторга, ибо они видели прекраснейшего из Сынов Императора, в котором, как ни в ком другом, воплотились мечты Человечества на праведность, любовь, прощение и славу. — Мне нет нужды напоминать о склонности к проповедям Несущих Слово, умении забирать чужую боль Гладиаторов, стремлении к совершенству Детей Императора, жестокости Повелителей Ночи и еще ряда легионов. Я говорю об этом лишь с одной целью — напомнить, что у каждого есть свои особенности. Псайкерство стоит в этом же ряду, определяя индивидуальность части легионов и ряда лиц, которые рождаются и продолжают рождаться во всей Галактике. Готовясь к конклаву, я приказал аналитикам провести соответствующий анализ. С вероятностью, равной семидесяти четырем процентов они спрогнозировали, что тенденция на увеличение рожденных с даром псайкера будет лишь усиливаться. Это значит, что человеческую расу ждут изменения, псайкеров будет все больше и больше. Вероятно, через сто тысяч лет именно псайкеры станут доминирующей парадигмой человеческой расы. Такова наша эволюция, а значит, уже сейчас мы должны к ней подготовиться. Я не буду лукавить и темнить — мы с братьями обговорили основные моменты. Так что я поддерживаю Вершителя Рока и Алого Короля. Но в столь ответственном деле нам нужен контроль и дисциплина, а так же мудрость.       После Сангвиния еще часть сомневающихся определилась со своей позицией. Да и трудно сохранить скепсис, когда осененный нездешним светом Пречистый Ангел говорит о пользе псайкерства.       Неприятной неожиданностью стала позиция Фулгрима. До начала конклава Фебу и Магнусу казалось, что его удастся перетянуть на свою сторону. Но Фениксиец высказался ясно и недвусмысленно. Последние несколько часов он сидел и слушал, выбивая на колене какую-то дробь. Было видно, что он колеблется, но и ему пришлось определиться.       — Я присоединяюсь к своему другу Феррусу Манусу, Мортариону, Леману Руссу и всем тем, кто против псайкеров. Настало время запретить их, — так сказал Фениксиец. Он долго рассуждал об опасностях и совершенстве. С его слов выходило, что псайкеры полностью ассоциируются с первой и диаметрально противоположны второму.       Хан высказался за однозначное использование псайкеров. Речь Льва Эль`Джонсона вызвала двоякий осадок — он не сказал ни «да» ни «нет», сделав акцент, что к данному кризису привели действия Магнуса, а значит, Тысяча Сынов и их повелитель нуждаются в порицании. Ангрон сделал акцент на несомненной пользе псайкеров при лечении различных ран и заболеваний. Гранд-адмирал Констанца Суати-Фалькан была категорически против библиариев. Лорд-милитант Халдан Ма`Лон открыто поддержал обе стороны. Рогал Дорн на конклав не прибыл, но представлявший его первый капитан Сигизмунд, чья слава и великие деяния эхом гремели по Галактики, высказался от лица своего повелителя и донес его позицию — Имперские Кулаки не одобряли использования магических сил. Вулкан поддержал использование псайкеров, так же как и Альфарий.       Обмениваясь мыслями с Магнусом и Сангвинием, Феб все сильнее ощущал, что титанический амфитеатр разделился на две части, между которыми находилась небольшая группа сомневающихся. Леман Русс так и не пожелал выйти на свет. Но Хорус не смог остаться в стороне. Все громче раздавались голоса, что необходимо послушать Воителя, любимого Сына и того, кого сам Император поставил сразу после себя.       Хорус Луперкаль выглядел величественным, полным сил и уверенности полубогом. Но его позиция заставила многих недоуменно переглянуться.       — Мне искренне жаль, что кризис библиариев перестал быть просто вопросом, нуждающимся в обсуждении, став причиной размолвки моих братьев, — сказал Хорус. — Я не собираюсь усиливать раскол, и потому открыто не поддержу ни одну из сторон, но с радостным сердцем приму вердикт нашего Отца. Так будет мудро… Мудро ради нашей дружбы, единства и будущего. Надеюсь, моему примеру последуют и остальные.       — Я ожидал от Воителя более акцентированных слов, — донесся мыслешепот Сангвиния. — Но его понять можно, он не хочет усугублять раскол.       — Магнус считает, что даже такая половинчатая позиция — уже наша победа, — Феб передал оценку Алого Короля. В течение последнего века Тысяча Сынов и Лунные Волки относились друг к другу все хуже и хуже. То, что Хорус не стал открыто порицать их, Магнус посчитал чуть ли не триумфом.       Повелитель Воронов Корвус Коракс выглядел хмурым. Черные доспехи нависали над его плечами двумя мрачными крыльями.       — Едва присоединившись к нашей семье, я был настроен скептически в отношении псайкеров и их способностей. Но затем я прилетел на Асербус и стал постигать искусство войны Солнечных Братьев. То, что я там увидел, заставило меня изменить взгляды. Я прошел Второе Рождение и обрел частичку истины, — Корвус говорил, неторопливо расхаживая по центральному кругу. — Эмпиреи — чрезвычайно опасная теневая часть нашей Вселенной. Но никто из нас не может не отбрасывать тень, Материум не может существовать без Имматериуума. Мы не можем его выкинуть или игнорировать. Значит, стоит принять как данность его присутствия и риск, связанный с его обитателями. И нам следует принять как данность силы псайкеров, но во имя нашего будущего мы обязаны контролировать каждый их шаг. Я предлагаю создать новый орган власти, который получит права по контролю библиариев. Вероятно, их присутствие нецелесообразно в самих легионах, так как подобное создаст лишнее напряжение. Но никто не мешает нам организовать специальные структуры на различных планетах, через которые будет обязан пройти каждый начинающий псайкер, и куда время от времени будут вызываться библиарии Астартес для аттестационной комиссии.       Робаут Жиллиман с неохотой признал целесообразность библиариев. Константин Вальдор, так же как и ранее Хорус, открыто не поддержал ни одну из сторон. Слово взял Конрад Кёрз. И когда его стремительная, закованная в сине-красно-золотые цвета фигура оказалась на центральном помосте, амфитеатр словно накрыла волна приближающегося кошмара. Бледное лицо Конрада, с черными глазами и прямыми черными же волосами во многом напоминало Коракса, но в отличие от последнего в облике Повелителя Ночи отсутствовал малейший намек на такие качества, как сострадание, великодушие или терпение. Не так давно Восьмой легион по приказу Кёрза уничтожил Нострамо, свой родной мир. Акт чудовищного и совсем необязательного геноцида многих заставил содрогнуться. Повелителя Ночи следовало самого судить, он вплотную приблизился к черте, за которой нет возврата.       — О, братья мои, сколько же лицемерных лиц я вижу среди вас, — Конрад отвесил насмешливый поклон. — Сангвиний говорил об уникальности каждого легиона, но никто не хочет обратиться к той уникальности, что присуща мне. Никому нет дела до тех видений, что одолевают мой разум. Я узрел этот момент давно и знаю, чем он закончится. Что ж, Повелители Ночи стали для вас изгоями, ровно так же, как и Тысяча Сынов. Фатум изгоя состоит в том, что он должен до конца пройти свой путь и испить до дна горькую чашу Судьбы. Так вот вам мое слово — я всецело ратую за использование псайкеров. Они — наше будущее, и лучшие из людей, — Кёрз улыбнулся безжалостной безжизненной улыбкой убийцы и садиста, прежде чем вернуться в ложу.       Феб с трудом сдержал волну гнева. Лучше бы Конрад выбрал иную линию и осудил псайкеров. Позиция того, кого боялся чуть ли не весь Империум, куда больше навредила им, чем помогла. Балар готов был поклясться, что Кёрз предвидел подобный эффект. Ему плевать на окончательный вердикт Никейского Собора, он все равно сделает по своему, но возможности подлить прометия в разгоревшийся костер споров Последний Судья не упустит. Его радовала свара меж братьев. В какую игру играл Повелитель Ночи?       Примархи и первые люди Империума высказывались в течение нескольких часов. Смертные устали. Напоследок группа воинов решилась выразить мнение части библиариев, как тех, кто был непосредственно заинтересован в решении.       На центральный круг вышло двенадцать библиариев в цветах своих легионов. Возглавляли их трое — Таргутай из Белых Шрамов, Азек Ариман из Тысячи Сынов и Авалон Благословенный из Солнечных Братьев.       — Я, Таргутай Йесугей из рода Борджигин Хонхотан буду говорить, — начал воин в снежно-белых, с темно-красной отделкой и золотой молнией на плече доспехах. Его длинный посох венчал череп, а грубоватый голос с сильным акцентом на конечных гласных выдавал уроженца Чогориса. Смуглое обветренное лицо с ритуальными шрамами оттенял капюшон псайкера.       Кроме Авалона и Аримана за его спиной выстроились клином, обращенным к Императору, библиарии из числа Кровавых Ангелов, Ультрамаринов, Несущих Слово, Гладиаторов, Саламандр, Гвардии Ворона, Повелителей Ночи, Альфа-Легиона и, что удивительно, Темных Ангелов. Последних представлял Эликас, старший библиарий Первого, который не побоялся высказать мнение, отличное от мнения собственного примарха.       — Двенадцать их стало пред Царем, — улыбаясь, заметил Малкадор Сигиллит. — Все древние божества сопровождались двенадцатью рыцарями, и у нас то же самое. Я вижу здесь знак Судьбы!       Библиарии опустили головы и преклонили колена пред Императором. Дождавшись кивка Повелителя Человечества, Таргутай выпрямился и с достоинством поднял голову.       — Я штормопровидец Белых Шрамов Джагатая Хана, и мои слова соответствуют истине. В этом я клянусь честью своего клана, пусть братья вырежут мои сердца, если я солгу, — спокойно произнес воин, о деяниях которого повествовали многочисленные легенды. — Я выслушал речи уважаемых людей. Мои глаза оставались открыты, но смотрю я не так, как смотрят они. Глаза многих из присутствующих не видят окружающий мир, а их мысли не проникают в истинную сущность Галактики. Воин, ставший штормопровидцем, не есть зло. Он лишь оружие, смертоносное и опасное. Но какой же глупец станет выбрасывать оружие перед битвой? Как и всякое оружие, его опасно использовать без длительных тренировок. Всем известен риск, исходящий от нелегальных псайкеров, лорд Мортарион немало об этом говорил. Он говорил о непонятной и опасной силе варпа. Мое же мнение таково, что, как и любая другая сила, псайкеры должны быть направлены на достижение достойной цели и должны пройти тщательный отбор и еще более тщательную подготовку. Псайкер должен не единожды доказать свое мастерство, прежде чем стать штормпровидцем, солнечным жрецом или библиарием.       Йесугей поднял посох и плавным движением направил его в сторону хормейстера астропатов и магистра навигаторов, одетого в черное. Жест был произведен с величайшей осторожностью, поскольку в той стороне находился и Император. И все же Кустодии подобрались.       Слушая штормопровидца, Феб не смог сдержать невольную улыбку. Таргутай говорил в такой же архаичной форме, как и ранее рунный жрец Охтхере. Вот только позиция его была диаметрально противоположной. Вспомнив о Судьбостроителе, Балар перевел взгляд на ложу Космических Волков. Ее, как и ранее, скрывал полог. Все указывало на то, что Леман Русс никак не собирается показывать себя. Подобную позицию стоило обдумать. Что скрывалось за таким жестом? Какой посыл он нес?       — Предать забвению библиариев означало бы забыть, насколько Империум зависит от них. Боевые и медицинские псайкеры так же нужны нам всем, как астропаты и навигаторы. Те, кто выступает против примархов Джагатая Хана, Магнуса, Балара Солара, Сангвиния и всех, примкнувших к ним, смотрят на мир затуманенными глазами. Они не видят последствий своих поступков. Их требования станут приговором всем нам. И слова свои я подтверждаю клятвой на посохе.       Двенадцать библиариев синхронно поклонились, показывая, что полностью присоединяются к сказанному, после чего разошлись по ложам легионов. Феб проводил взглядом Эликаса и запомнил выражение на лице Льва — судя по всему, посмевшего ослушаться верховного библиария ждала опала, схожая с той, которой подвергся Лютер.       Малкадор Сигиллит не стал открыто поддерживать ни одну из сторон. Вместо этого он объявил перерыв, после которого Император вынесет свой окончательный вердикт.       Феб в сопровождении сынов вернулся в отведенные им покои. Воины негромко переговаривались, обсуждая шансы на тот или иной итог. Сам он не видел смысла ни в чем подобном. Фигуры сделали свои ходы, партия подошла к финалу. Теперь все зависит от Императора. И что-то подсказывало Солару, что Император, как и ранее Фулгрим, продолжает колебаться. До начала конклава он был настроен более решительно, но после того, как более половины примархов поддержали Магнуса, не мог не принять в расчет данное обстоятельство. С другой стороны, стоило понимать, что Император предвидел ход Никейского Собора, он наверняка просчитал все то, что случилось. Позиции присутствующих лордов не стали для него неприятным сюрпризом.       Во время перерыва пришел Магнус, а затем и Сангвиний. Все важное уже было сказано, они просто проведали брата.       — Я не зря назвал тебя Вершителем Рока, — заметил Пречистый Ангел. — Благодаря тебе Никейский Собор прошел не так, как предполагалось.       — Не я один приложил к этому руку.       Отпущенный на перерыв час прошел быстро. Величественные звуки колокола созвали участников для оглашения итогового вердикта.       Балар вернулся в ложу и сразу же почувствовал, как изменилась атмосфера. Магнус получил весомую поддержку и никто, даже Повелитель Человечества, не мог до конца игнорировать данный факт.       — А теперь выслушайте мое решение, — заговорил Император. Установилась звенящая тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев. — Я вижу нужду Империума в псайкерах, но вместе с тем вижу и реальное состояние людских душ. И оно вызывает множество вопросов. Могущество, которое подразумевает владение псайкерской силой, развращает души, оно влечет слабых существ и те сгорают, как мотыльки, подлетевшие слишком близко к огню. Но прежде чем погибнуть, такие личности приносят неисчислимые беды. Лишь единицы обладают достаточно твердым характером, чтобы обладать силой и не поддаться на её темные соблазны. Истинное знание приходит только с обретением мудрости. Люди же всегда ищут легких путей овладения силой, и на путь зла их увлекает не враг, а их собственные мысли.       Я прошел тропами, недоступными ни одному человеку и я сталкивался с порождениями варпа, которых нельзя называть вслух. Я слишком хорошо знаю об опасностях и соблазнах, подстерегающих во тьме. Это испытание не для слабых умов. Тех, кто проникает слишком далеко в погоне за тайными знаниями, ждет только гибель и вечные муки.       Феб слушал, но все еще не видел финала, к которому все идет. Но дальнейшие слова разрешили его сомнения.       — Все должны уразуметь, что никакой приговор вынесен не будет, поскольку конклав собрался не для осуждения и раздоров, а ради объединения. Но соблазны варпа отныне и навсегда будут ограничены. Деятельность астропатов и навигаторов остается неизменной. Легионам Астартес позволяется использовать библиариев, но на их силы накладывается Эдикт Бдительности. Отныне и навсегда я запрещаю использовать любые формы гоэтии, любые формы взаимодействия с Нерожденными, какими бы перспективными они не выглядели. Библиариумы сохраняются, но теперь за их действиями будут присматривать капелланы — данная должность вводится с сего дня, и стать ими могут лишь самые чистые, с безупречной репутацией, воины, не являющиеся псайкерами. Также я обдумаю предложение Корвуса Коракса о создании новой организации, которая будет осуществлять аудит библиариев. Таково мое слово! Да будет так!       Слова отзвучали. Присутствующим оставалось лишь принять их как данность. Но в амфитеатре повисло напряжение, многие сдерживали недоумение вызванное таким исходом. Феб видел, как гнев исказил бледные черты Мортариона и заставил Ферруса Мануса сжать стальные кулаки. Никто не видел, что творилось в ложе Волков, но ясно, что и там радости не испытывали. Фулгрим как будто не расстроился, а по виду фабрикатор-генерала Кельбор-Хала эмоции не читались. И лишь Пертурабо выругался и резко развернувшись, покинул конклав.       Через некоторое время примархи, продвигающие идею использования псайкеров, собрались в покоях Феба. Не было лишь Конрада Кёрза — он покинул собрание сразу же, едва отзвучали последние слова Императора. Хан и Лоргар не скрывали радости, Сангвиний печалился по поводу размолвки в их рядах, Жиллиман рассуждал о будущих трудностях, Ангрон и Альфарий воспринимали случившееся спокойно, Вулкан выглядел задумчиво, Коракс держался отстраненно и лишь Магнус буквально сиял.       — За победу разума над изжившими себя суевериями! — провозгласил он тост. Примархи воздели руки и соприкоснулись золотыми кубками. Феб поддержал братьев и сделал несколько глотков прекрасного вина.       Вокруг шумели многочисленные Астартес. Здесь собралась элита легионов. Глядя на их доспехи, на цвета, знаки отличий и уникальное оружие, Феб ощущал, какой потенциал таится в собравшихся. И все же, на сердце оставалась тяжесть — он понимал, что решение удовлетворило не всех и будущее неизменно создаст не самые приятные прецеденты. Робаут прав, что уже сейчас задумался о подобном.       — Готов ли ты отказаться от использования титулариев, Магнус? — поинтересовался Корвус Коракс.       — Да! Они будут изгнаны и порукой тому мое слово, — решительно ответил Магнус. — Это та цена, которую я готов с радостью заплатить.       — Она не кажется мне чрезмерной, — с обычной прямотой рассмеялся Ангрон.       — Сегодня мы увидели, как правда и ложь сплелись воедино. И нам всем еще предстоит вкусить плоды Никейского Собора, — многозначительно заметил Альфарий. Ростом он уступал любому другому из примархов, но его черты лица были такими же благородными, как и у лучших из них. Примарх Двадцатого любил напускать тумана, обожая тайны и сознательные фальсификации. Впрочем, в подобной тактике имелись резоны — Балар признавал, что из всех братьев именно Альфария он понимает хуже прочих. К тому же, его было невероятно сложно просчитать.       — Вот именно! — Жиллиман с сомнением покачал головой.       — Я не особо рад итоговому решению нашего Отца, — признался чернокожий Вулкан, потирая подбородок. — Но я принимаю его, веря, что он принесет благо. Наша задача — защитить человечество и сохранить человечность.       Некоторое время примархи и их воины продолжили обсуждение. Тосты за будущее Империи и верных ему библиариев следовали один за другим.       — Ты должен рассказать мне, как спас свой легион, заключив судьбоносную сделку, — выждав удобный момент, заметил Балар. Его мыслешепот слышал лишь Магнус.       Улыбка покинула лицо Алого Короля. Феб встретил взгляд брата молча, не моргая, смотря прямо в единственный глаз повелителя Пятнадцатого. Вблизи было видно, как внутри ока пульсируют неведомые энергии и проблескивают искры, подобные рождающимся и умирающим звездам. Все это напоминало Галактику в миниатюре.       Когда-то давно Магнус заметил, что ему нет нужды тревожиться о потерянном глазе. «Ведь на двоих у нас ровно четыре глаза» — так он пошутил, когда они были моложе и наивней. Но сейчас многое поменялось. Теперь Феб обладал силой потребовать посвящения в эту тайну.       Феб чувствовал, как немигающее око Алого Короля прощупывает его эфирное и ментальное тела. Тот искал слабину, искал повод, чтобы перевести разговор. Балар обратился к своей воле, визуализировав ее как прямой стальной клинок, несокрушимый и обращенный к Небесам.       Несомненно, Магнус считал данный образ.       — Ты в своем праве, Вершитель Рока! — его мысленную речь более никто не слышал, но казалось, что от грохота образов задрожали стены. — Но и ты расскажешь мне, что с тобой не так. При следующей встрече мы с тобой обменяемся нашими главными тайнами.       — По слову твоему, брат, — Феб открыто улыбнулся, не удивившись, что Алый Король почувствовал его секрет. Что ж, Магнус все же сумел настоять на своих условиях. По сути, так было даже правильно.