До третьей чёрной луны

Утреннее пробуждение выдалось гораздо лучше ночного: и тело почти не болело, и на душе теперь лёгкость была. Даже отпустила тяготившая несколько дней слабость. Радоваться ещё рано, но уже появилось чувство, что все невзгоды позади. Пошевелившись, Дагмара поняла, что в кровати она одна – соседнее место даже чужого тепла уже не хранило. Неудивительно, ведь Калист всегда рано начинал работать. Она открыла глаза. Было уже светло, и удалось лучше рассмотреть терем. Бывать здесь прежде не доводилось, но воображение рисовало куда более простую и пустую комнату. И уж точно не представляла кровать с резной спинкой, светлые стены с росписью, ажурную салфетку на сундуке, разукрашенные фигурки на полке. Комната выглядела уютно и даже как-то… По-человечески? Если бы в самом начале Дагмара очнулась здесь, то и не подумала бы, что к нечисти попала. Только надо опустить тот момент, что у всей знакомой нечисти дома выглядели обычно, привычно. Но именно от Калиста она этого не ожидала. – Когда правил отец, то здесь жили родители, так что за обстановку отвечала мать. Я решил, что проще оставить как есть, – донёсся со стороны голос, и только сейчас она заметила тихо читавшего Калиста. – Доброе утро, – сказал с улыбкой и подошёл к кровати. – Как самочувствие? – Доброе, – со столь же ясным выражением ответила Дагмара. – Гораздо лучше. Горло побаливает. А в остальном… – Она пошевелила левой рукой осторожно, с удивлением ощупала грудь. – Вроде даже и в порядке всё. Впервые я так быстро восстановилась. А ты уже работаешь, погляжу. – Ещё нет. Изучаю, как правильно обещание сдержать. – Калист сел рядом и взял Дагмару за руку. – Семья, кажется, думает, что я изначально знаю всё. Конечно, нет. Я не решал раньше проблем, сродни твоей. Имею предположение, что делать, но всё равно нужно уточнить. Должен сказать, что в пограничном состоянии ты точно перестанешь находиться. Но я могу сделать так, чтобы ты точно не ушла в царство Кощея, вместе с тем сохранив человеческий облик и душу. По своей сути ты станешь полноправной нечистью, просто особенного вида. Но если решишь, что такой расклад не по душе, то никто не запрещает передумать. – Меня устраивает. Если я по большей части останусь собой и останусь подле тебя, то остальные детали не столь важны. Сжав кисть Калиста в обеих руках, Дагмара невольно вернулась мыслями к ночи. Могла ли она в самом начале предположить, что в итоге разрешится всё путём обычного честного разговора? Никаких хитрых способов к себе привязать или, упасите боги, соблазнить. В самом начале её едва ли взглядом удостоили, а оказалось, что о многом можно просто договориться. – Не сочти за грубость, просто кое-что меня удивляет всё же. Для того, кто мало общается, ты… Как бы это сказать… В общем, я думала, что разговорить тебя окажется куда сложнее, что о многом придётся догадываться. А ты довольно прямолинеен. Калист в удивлении склонил голову к плечу, а после недолгой паузы тихо, по-доброму усмехнулся. – Но я много общаюсь. У нас обычно по два приёмных дня на неделе. Мне постоянно приходится кому-то писать, кого-то принимать, с кем-то договариваться и обсуждать дела. Да, это рабочие разговоры, но разве основа у общения не одна? Сообщай о нужном, потому что никто мысли не читает. Уточняй, если есть вопросы. Избегай недопонимания и не переходи границ, когда что-то не касается тебя. Не могу сказать, что всегда справляюсь, но этот подход кажется мне правильным. Другое дело, что обычно я не вижу смысла начинать беседу. Особенно когда мне нечего сказать, когда понимаю, что бессмысленно или бесполезно доносить до собеседника свои мысли. Или когда кого-то даже присутствие моё нервничать заставляет, боюсь уж представить, что случится, если заговорю. А иногда просто не хочется, потому что устал. – Справедливо… – медленно кивнула Дагмара. В самом деле, правитель – то положение, которое обязывает уметь вести беседы. И договариваться. – Да, я снова с выводами поспешила. Но просто ты же даже в кругу семьи молчание хранишь, а они явно с тобой поговорить хотят. – Семья, – тихо повторил Калист и обернулся в сторону окна. – А это было моё заблуждение, но в достаточной мере осознал я его совсем недавно, когда возвращался с Лешко. Понял, что надо пересилить себя и старые привычки, перестать чураться семьи. Дело ведь не в том, что они мне неприятны. Просто… Так сложилось. Но продолжать так нельзя. – Он кивнул и вновь посмотрел на Дагмару. – Надо признать, что и ты к этому причастна. Когда кто-то часто рядом и пытается разговорить, начинаешь вспоминать, что как раз этого иногда не хватает. Дагмара с смущённой улыбкой отвела взгляд и неловко попыталась прикрыть рот рукой. – Твоя прямота, конечно, радует, но иногда очень смущает. – Я подумаю, нужно ли с этим что-то делать. Ладно, раз ты в порядке, я пойду работать. Отдыхай. Если что-то нужно, не стесняйся обращаться к кикиморам. Попросить позвать Диану? – Да, было бы хорошо, если бы она принесла мою одежду. Калист кивнул, потрепал её по волосам и покинул комнату, прихватив с собой книгу. Дагмара осталась наедине с собственными мыслями, которые просто не могли долго пребывать в покое. Доселе не до того было, а сейчас она наконец обратила внимание на то, что сидела в чистой рубахе. «Ну конечно, моя-то кровью была безнадёжно изгваздана. Но только кто меня переодел? Ну… Правитель ведь не станет так возиться с сомнительной девкой, которая его несколько месяцев дурила? – попыталась утешить себя, но безнадёжно. – Хотя, такой бы и в комнате своей не разместил. Но ведь говорят, что мавки жарким летом прямо по городу могут без одежды расхаживать! Чего он там не видел? И… И… И вообще я же ранена была! Это явно привлекало больше внимания!» Дагмара посмотрела на свою перевязанную руку и выдохнула печальное «мда». Неприятная получалась традиция: третий месяц она жила среди нечисти, и третий раз её кто-то находил не в лучшем виде и куда-то относил. По разу на каждый месяц. Хотелось надеяться, что уже следующий обойдётся без таких происшествий. Удивительно скоро послышался топот, а после резко распахнулась дверь. На пороге стояла Диана, у которой от бега сполз набок венок. Увидев перевязки, она воскликнула нечто нечленораздельное, изумлённое и взволнованное, всплеснула руками, чуть не сбросив перекинутые через правое предплечье вещи. – Дагмара! Да как же ты так? Да когда же, да где же успела? Мы ж вчера виделись! – Диана подбежала к кровати, бросила на ту вещи и начала пристально рассматривать подругу. – Я-то думала всё, как ты у хозяина и не при одежде оказалась. А ты вот… Как же ты с такой удачей ещё жива? Дагмара отвела взгляд. Был ли смысл продолжать обманывать Диану? Ведь в скором времени она станет полноправной нечистью и, наверное, это надо будет как-то объяснить подруге. Объяснить новой ложью. Может, стоило рискнуть и таки поведать правду? Но примет ли Диана её так же спокойно, как и Калист? Тот с плеча если и рубил, то в прямом смысле. Героев. А Диана? Она в разы чувствительнее. С тяжёлым вздохом Дагмара посмотрела на подругу. Чем дольше признание откладывается, тем хуже. Раз уж Калист теперь всё знал, то не было смысла и от Дианы таиться. – Да я и не жива на самом деле. И всё наше знакомство не была живой. Но пока этого не знал Калист, я не должна была делиться правдой даже с тобой. Таков был мой уговор с его семьёй. Диана растерянно сморгнула. С наклонённой головы окончательно спал венок, хлопком об пол нарушая повисшую тишину. Диана приоткрыла рот, но смогла издать лишь тихое невнятное «аэ». Нервно хихикнула и мотнула головой, будто отгоняя от себя услышанное. – Да как такое возможно? Ты ведь человек. Это… Это такая странная шутка? Как ты можешь не быть живой? Ты же не похожа на кого-то из нас. – Ты права. Я ещё не одна из вас, но и человеком не являюсь. Помнишь, мы как-то говорили о застрявших между жизнью и смертью? На самом деле я говорила о себе. Я утонула, но была поднята Марой до того, как стала нечистью. Я нахожусь здесь, потому что не могу вернуться к людям – они видят во мне утопленницу. Но скоро я стану одной из вас. Дагмара была готова к тому, что Диана вспылит, обвинит в обмане или обидится из-за него, что молча уйдёт или продолжит отрицать, не верить, но не к тому, что она… Расплачется. Подруга всхлипывала и утирала рукавами слёзы, кривя и кусая губы. Ещё через мгновение она крепко обнимала Дагмару и уже рыдала в голос. Право слово, мавки – непредсказуемые создания. – Ну-ну, кувшиночка моя, что случилось? – спросила, успокаивающе похлопывая Диану по спине. – Мне тебя жалко, – ответила протяжно и громко шмыгнула носом. – Да чего же меня жалеть? Я ведь тебя столько обманывала, хотя ты так добра ко мне и так много помогала. Тут разозлиться впору… – Дагмара почувствовала, как Диана на её плече помотала головой. – Ты сама с-сказала, что это у-уговор. Н-никто из нас н-не пошёл бы против и-их в-воли. Н-но… Ты же у-умерла! – Да, но… Ты ведь тоже. Как и многие здесь. – Я не видела смерть! – воскликнула Диана, отстранившись. – А ты – да! И ты не многие. М-мне жаль, что т-тебе пришлось т-тако-ое п-пережить. Ситуация приняла столь неожиданный оборот, что Дагмаре оставалось одно – перестать чему-либо удивляться и попытаться успокоить Диану. Той не потребовалось много времени, чтобы слёзы жалости сменились огоньком интереса, так что, переодеваясь, Дагмара поведала о ночном происшествии с Харитоном. Потом Диана проводила её до дома и несмотря на явное желание остаться да ещё о чём-нибудь поговорить, ушла, наказав отдыхать и предупредив, что ещё заглянет сегодня. Отдых – это хорошо, но нужно было вымести из-под кровати оставленные Харитоном опилки и стружку. Вот и стоило его спасать? Кто смерти упорно ищет, тот обязательно её найдёт, так ещё и пострадать из-за этого пришлось. Если смотреть на результат, героя-неудачника просто стоило оставить в лесу, но даже после случившегося Дагмара понимала, что не смогла бы позволить человеку умереть, ничего не предприняв для спасения. И это не из-за любви совершать одни и те же ошибки, просто есть у некоторых людей такие качества, как совесть и доброта. Дагмара отставила метлу и решила сходить набрать воды. Возле колодца, который по понятным причинам располагался на окраине болотного города, сидели две бесхвостые сороки, на которых она и внимания-то не обратила поначалу. Однако птицы слишком пристально смотрели на неё, а когда Дагмара наполнила вёдра и повернула домой, полетели следом. От подобного уже неуютно стало. Уж сколько можно находить на свою голову напасти? Только одна прошла, вот уже и вторая в дверь постучала? Покуда Дагмара пыталась решить, подозрительность то у неё решила разыграться или правда знак тревожным был, кто-то схватил её со спины, а мелькнувшая впереди сорока обратилась рукокрылой женщиной с птичьими чертами лица. С тонкой улыбкой женщина приложила палец к губам и махнула другой рукой. Поднявшийся ветер обернул их хороводом из листьев, пыли и мелких веток. Всё стихло также быстро, как и началось. На том месте, где стояла Дагмара, остались только два ведра, да ветка можжевельника с привязанным к ней чёрным пером.

***

Дагмара не успела осознать, что произошло. Вот она стояла с вёдрами и в городе, а вот с пустыми руками в какой-то каменной комнате, а рядом две женщины-сороки, только теперь на крылья походили длинные рукава их тёмных платьев. Но ладно женщины, среди нечисти ко всякому привыкаешь, а вот каменное здание Дагмара видела впервые. И от этого она чувствовала себя необыкновенно неуютно. Незнакомое место не выглядело мрачно и пугающе. И стены и потолок яркие, расписные, сквозь окна с ромбовидными стёклышками, некоторые из которых оказались цветными, внутрь проникало много света. На полу же лежали длинные красные ковры, пересекая комнату и соединяя двустворчатые арочные двери. Вдоль стен тянулись лавки с обитыми красной же тканью сиденьями. Красиво, впечатляюще, немного зябко, непривычный запах, по которому Дагмара и предположила, что окружена камнем, а не деревом. Вообще-то неплохо. Никто пока не нападает, даже больше не удерживает, но от внезапной смены обстановки всё равно не по себе было. – Простите, но что это за место и зачем я здесь? – решила поинтересоваться Дагмара у молча наблюдавших за ней женщин. – Это дворец Кощея. Мара приказала доставить тебя, – ответила сорока помоложе. Дагмара кивнула, будто подобное объяснение правда многое прояснило. От упоминания Кощея что-то внутри напряглось, но вместе с тем возникло ясное осознание, что от семьи Калиста беды ждать не стоит, даже если человеческая сущность утверждала обратное. «Но зачем я понадобилась Маре? Мой срок ещё не вышел. Мы виделись только раз, и тогда она казалась немногословной, да и в целом… Я бы ещё поняла, пожелай вдруг повидаться Лешко, но Мара…» Пока Дагмара продолжала мяться на месте, гадая, для чего же могла быть вызвана богиней смерти, двери открылись и та явилась собственной персоной. Неизменно прекрасная, белолицая, в красном платье и с чёрными бусами на шее, которые тихо постукивали в такт шагам, заглушаемым ковром. – Спасибо, что принесли, можете идти, – сказала Мара женщинам, и те тут же откланялись. – Добрый день, – а это уже она обратилась к Дагмаре, – извини за такую неожиданность. Следуй за мной, я объясню, в чём дело. – День добрый, – с лёгким поклоном ответила Дагмара и поспешила нагнать Мару. – Отец снова начал сетовать на то, что совсем не видит Калиста, но зазвать его сюда невозможно. Как и невозможно слушать раз за разом причитания отца. – Могу представить, но причём тут я? – Договор подходит к концу. Несмотря на прекрасное осознание о количестве оставшихся дней, услышать о конце из уст Мары оказалось пробирающе жутко. Особенно из-за того, как спокойно, даже обыденно это было сказано. – Я вижу в этом хорошую возможность проверить, насколько хорошо ты справилась. Коли он правда к тебе привязался, то обязательно явится. К тому же… – Взгляд опустился к перевязанной шее, а потом и к груди. – Я чую силу братца, поэтому уверена, что он придёт. Так что и отца успокою, и тебе здесь полегче будет. Вижу, что ослабела ты сильно. – Да, в последние дни мне было не очень хорошо. Но вы правы, Калист поделился силами, потому сегодня чувствую себя куда лучше. – Будь проще. – Простите? – в недоумении уточнила Дагмара. Что-то ей это напоминало. Из всей семьи, с которой довелось пересечься, Мара больше всего напоминала Калиста. В том, какое они производили впечатление, было что-то общее, заставлявшее поверить в родство. Только Мара казалась просто слегка от всего отстранённой, словно за миром со стороны наблюдала, а не безмерно усталой. – Я знаю, ты привыкла с братьями общаться. Мы мало виделись, но не стоит со мной так осторожно держаться. – Вы имеете ввиду, что стоит обращаться к вам на «ты»? – Да. – Я попробую… – пробормотала Дагмара. Если честно, в этой семейке легче всего было «тыкать» Лешко. С ним это получалось так просто и естественно – легко забыть, что перед тобой на самом деле водяной. В присутствии Иринея помогала расслабиться его мягкость, не возникало чувства, что недостаточно уважительным словом можно навлечь на себя царский гнев. Он больше походил на доброго отца, чем на лесного царя. Витуса Дагмара давно не встречала, но отложившийся в памяти образ навевал мысли о старшем брате. А вот Мара одним своим видом вызывала желание поклониться в ноги и от пола взгляд не отрывать. – Как бы то ни было, этот дворец уже считается землями мёртвых, поэтому уходящая жизнь тебя не потревожит. Замечательно, тебе сюда, переодевайся. К этому моменту они дошли до двери, которую Мара открыла и подтолкнула Дагмару в комнату. Такую же нарядную и роскошную, как и весь дворец. Не сказала бы сорока, что здесь живёт Кощей, и мысли бы такой не возникло. Дагмара хотела спросить, во что переодеваться и зачем, но стоило обернуться, оказалось, что дверь уже закрыта. Предчувствие подсказывало, что вместо вопросов лучше осмотреться и сделать как сказали. Потакать чужой воле уже настолько было не привыкать, что Дагмара даже вздыхать об этом смысла не видела. «В конце концов, здесь я с самого начала была всего лишь “ещё одной попыткой”. Сама по себе я ничего не значила и не должна была значить. Я ничего из себя не представляю и просто буквально попалась под руку. В этом мне ложных надежд не давали». В комнате стояла большая кровать, на которой лежало платье, а рядом с ним ткань – такая же, как и у загадочного свёртка, который Лешко нёс от купца-вампира. Виновник обновки обнаружен, но что же до самой вещи? Подобные платья довелось увидеть разве что у купца того, а уж носить и подавно не приходилось. Непривычный фасон: двухслойная юбка длинная и свободная, а вот в рукавах и груди облегающее. На гладкой тёмно-зелёной ткани хорошо выделялась цветочная вышивка в розовых, золотых и салатовых тонах, украшавшая юбку ниже колен и рукава почти до середины предплечья. Подобная, но более тонкая вышивка в розово-золотых тонах аккуратным пояском огибала талию и линию круглого выреза горловины. Только взяв в руки платье, Дагмара заметила, что рукава сделаны из чуть боле прозрачной ткани, из такой же был выполнен первый слой юбки, которую снизу окаймляла широкая атласная лента. Также рядом с кроватью обнаружились остроносые башмачки в тон платью. Проблема пришла откуда не ждали – Дагмара не представляла, как быть с пуговицами на спине. На всякий случай придерживая платье на груди, она подошла к двери и неуверенно постучала. – Эм, Мара… Я не знаю, как это застегнуть. Та словно ждала подобного поворота, потому как почти сразу зашла и без лишних вопросов помогла застегнуться. А потом усадила и начала переплетать волосы, не слушая возражений и заявлений, что Дагмара и сама может с этим управиться. Завершающим штрихом стал тонкий золотой обруч с камнями, которые напоминали арбузные флюориты. – Это красиво, – почти прошептала Дагмара, рассматривая себя в зеркале – тоже вещи диковинной очень. – Наверное, для меня даже слишком красиво. – Хотя бы выбор одежды Леху доверить можно, – согласно кивнула Мара, явно проигнорировав второе предложение. – Он с самого начала заявил, что тебе подойдёт зелёный. И надо признать, что был прав. – Так вот по чьей вине у меня почти все вещи зелёные, – ответила со смешком. – Что же, пошли, покуда чай не остыл. Расскажешь, как поживала, как братья себя вели. Мара отвела Дагмару в небольшую, но всё равно непривычно нарядную столовую, где их уже дожидался чай с полынью и ягодами можжевельника. Рядом с чашками на красивом расписном блюдце были разложены сладости, с которыми Дагмара также знакома не была. Рахат-лукум, нуга, халва, пахлава, различные козинаки, – всё выглядело так заманчиво, что сложно с трудом удавалось перебороть желание перепробовать сразу все сладости. Даже если Мара сказала не скромничать и не стесняться. Говорила в основном Дагмара, поначалу испытывая явную неловкость – слишком сложно по лицу Мары реакцию прочитать и взгляд постоянно тяжёлый какой-то, будто в самую душу своей чернотой вонзался. Однако к концу первой чашки стало проще. – Слушай, я вот как попала сюда, так всё диву даюсь, что дворец такой яркий и светлый. Молва о нём совсем иная ходит. – Для встречи с людьми, которые потом начнут распускать слухи, у отца есть другой дворец. В лучших ваших представлениях, даже черепа над входом висят. Но на самом деле он считает, что постоянно в таком мраке жить нельзя. Мол, его это угнетает и скуку наводит. – Ха! Интересный подход – отдельный дворец для поддержания тёмного образа завести. Чем больше о семье вашей узнаю, тем меньше знаю, что и думать. – Справедливо сказать, что всё у нас не как у людей. И вот в ничего не предвещавший момент грянул гром, отдаваясь дребезжанием чашек, застрявшими в горле словами и застывшей над халвой рукой. – Отец, – устало выдохнула Мара, закатывая глаза.