RedMountain — New
RedMountain — You Need A Bit Of Fresh Air
— Слушай… раз я могу пожить у тебя до конца учёбы, я привезу кое-что ещё из своих вещей, ладно? С этими словами воскресным утром Моргана заходит в гостиную с чашкой чая в руках. — Я ведь из дома тогда ушла буквально с одной сумкой. Я это к тому, — поясняет она, — что не хочу, чтобы ты подумал что-то не то. Что я тут решила обосноваться или что-то в этом духе. — Без проблем, — откликается Джакопо, продолжая набирать письмо на клавиатуре ноутбука, лежащего у него на коленях. — Привози всё, что захочешь, места должно хватить. Она усмехается: — Всё, что захочу, я вряд ли унесу. — Так возьми такси. Или, если хочешь, я могу тебя отвезти. — Не стоит. К тому же днём ты занят, а я думала заехать, пока родители на работе… — Сейчас я свободнее, как видишь, так что смог бы и днём. Но дело твоё, конечно, я не настаиваю. Моргана молчит. Джакопо чувствует на себе её пристальный взгляд и, наконец, поднимает глаза от экрана. — Что? — Всё-таки ты изменился. Джакопо вздыхает: — Я и забыл уже, что ты здесь затем, чтобы анализировать моё поведение. И каков вердикт? Гореть мне в Аду или всё-таки нет? — Расслабься. Просто я заметила одну вещь ещё в первый день и подумала, что это удивление от внезапной встречи так на тебя повлияло… но нет. Ты действительно стал предлагать свою помощь… по-другому. — Ага. И это значит?... — Что я буду признательна, если ты отвезёшь меня, при условии, что это действительно тебя не затруднит. — Договорились. Она кивает и подходит к окну, глядя наружу. — Моргана? — Да? — она оборачивается. — Ты тоже изменилась, знаешь ли. — О? И в чём же? — в её голосе звучит насмешливое любопытство. — Как минимум, научилась принимать помощь. Поэтому мне и не приходится её навязывать. Она почему-то вздыхает. — Что ж… полагаю, ты прав. И, ещё раз вздохнув, снова отворачивается к окну. Назавтра Джакопо приезжает забрать Моргану после школы. — Куда нам? — спрашивает он её. — Улица Пиксерекур. Тут близко. Джакопо кивает, набирая нужное название в навигаторе. Как только они отъезжают от школы, Моргана замечает: — Нечасто тебе приходится бывать в таких местах, наверно. — Логично, я же в другой половине города живу… Да и работаю тоже. — Брось, ты понимаешь, что я имею в виду, — фыркает она, закусив губу. Джакопо, разумеется, понимает. Его квартира находится в Богренеле, и он в самом деле редко когда оказывается где-то дальше тринадцатого округа… а уж тем более в Менильмонтане. — Знаешь, — говорит он вслух, — а я ведь и не задумывался, что тебе, наверно, не особо удобно ездить в школу. Это довольно далеко от моего дома. Моргана пожимает плечами: — Раньше, конечно, было проще. Но несколько месяцев вполне можно пережить. К тому же грех жаловаться, когда можешь выйти из дома прогуляться и не впасть в депрессию от вида вокруг. — Насколько я успел заметить, из дома ты не особо выходишь. — Но иметь такую возможность всё равно приятно. Джакопо вдруг приходит в голову забавная мысль: — А у тебя случайно не сохранилось пристрастие к кладбищам? Моргана закатывает глаза: — Боже, да ты сама непредсказуемость. Нет, я не проводила всё своё время на Пер-Лашез, если ты об этом. Он посмеивается: — Просто подумалось. Немного помолчав, Моргана интересуется: — А ты ведь… не всегда жил в Вожираре? Джакопо качает головой: — Всего несколько лет как переехал. Большую часть своего времени в Париже я прожил в Пасси. — Господи, — усмехается она, — и с кем я только имею дело… Ещё скажи, что ты учился в каком-нибудь Жансон-де-Сайи. — Не знаю, что ты против него имеешь, но вообще-то именно там. — Мне не о чем с тобой больше разговаривать, буржуазное чудовище. — Ну извини, — пожимает Джакопо плечами. — Так сложились обстоятельства, и от меня это не особо зависело, знаешь ли. Они наконец подъезжают к нужному дому — четырёхэтажному и слегка обшарпанному, как, впрочем, и большинство других домов в этом квартале. — Пойти с тобой или сама? — Сама. Я недолго. Моргана скрывается в подъезде. Джакопо тоже выходит из машины и, прислонившись к ней, оглядывается вокруг. Это место очень непохоже на те районы, к которым привык он. Суммируя картину перед глазами с упоминаниями Морганы о родителях, он уже чуть лучше понимает, почему она сбежала из дома. Хотя, в конечном итоге, так живут многие. Спустя минут пятнадцать Моргана появляется вновь, уже с двумя сумками в руках, которые она закидывает на заднее сиденье машины. — По-моему, ты в ужасе, — констатирует она, кинув на Джакопо мимолётный взгляд. — Вовсе нет. — Плохо врёшь. Джакопо собирается ответить, что он совсем даже и не врёт, просто «в ужасе» слишком уж сильное выражение… как вдруг слышит за спиной: — Моргана? Явилась, значит, всё-таки! Они оба оборачиваются в сторону, откуда доносится голос, и видят в конце улицы невысокую темноволосую женщину, идущую быстрым шагом в их сторону. Глаза Морганы на мгновение расширяются, и она бросает: — Поехали отсюда. — Что… — Просто поехали, пожалуйста. Её выражение лица говорит о том, что спорить и правда не стоит. Садясь в машину, они слышат ещё одно восклицание, уже более возмущённое: — Моргана, даже не вздумай уезжать! Что ты себе позволяешь, дрянная ты девчонка? И с кем это ты? Когда машина трогается с места, слов уже не разобрать, хотя они всё ещё летят им вслед. Какое-то время они едут в молчании. Джакопо кажется излишним спрашивать, если она не хочет говорить сама. А она просто сидит, обхватив себя руками и глядя в окно. Спустя некоторое время он всё же нарушает тишину: — Я так понимаю, это была твоя мать? — Да. — Не очень-то она была рада тебя видеть. То есть… прости… — Да что уж там, — Моргана поворачивается к нему, — если так и есть. Даже и не помню, когда мы последний раз общались в другом тоне. Предвосхищая твои возможные вопросы — нет, это началось ещё до того, как я ушла. — Всё было настолько плохо? — Настолько, насколько плохо может быть в семье, где с тобой постоянно общаются криком и оскорблениями, пытаются унижать и даже… поднимают на тебя руку. Джакопо резко переводит на неё взгляд. Она смотрит перед собой, сжав губы так, что они превратились в тонкую полоску. Он даже не знает, что сказать. Все колкости Морганы по поводу его благополучной жизни резко обретают совсем иной оттенок, нежели обычные её насмешки. Ему и в самом деле становится неловко за то, что в этой жизни у него было всё, чего можно пожелать, включая лучшую семью, какую только можно представить. И он ощущает, как внутри поднимается злость на судьбу, которая после всего того, что Моргане пришлось пережить, наградила её этим. И ещё, совсем краем сознания, он вдруг понимает, что так ничего толком и не знал о её жизни до сих пор — и теперь стало ясно, отчего она не спешила рассказывать. — Почему ты не обращалась в полицию? — спрашивает он наконец. — Я… я не знаю. — Тебе стоило это сделать. — Наверно. Но проще было послать их к чёрту и просто уйти. Джакопо качает головой. Ему хочется сказать, что проще это оказалось только потому, что по счастливой случайности она встретила Болинье, в ином же случае всё могло сложиться куда хуже… но в глубине души он понимает, что это не была случайность, да и нотации — последнее, в чём она сейчас нуждается. — Они не пытались искать тебя? — Нет. Я сразу сменила номер, чтобы они не могли отследить… Только один раз позвонила со старого, сказала, что со мной всё в порядке, если их это волнует, и что возвращаться не собираюсь. И всё. — Сменить номер — это, конечно, хорошо, но ведь они могли бы и просто прийти в твою школу. — Приходили несколько раз. Но мне каждый раз удавалось сбежать. Потом перестали, видимо, махнули рукой. Может, решили, что сама вернусь, когда… — она не заканчивает фразу. «…когда окажешься в той ситуации, которая и привела тебя в конечном итоге ко мне». В голове Джакопо начинают крутиться какие-то разрозненные обрывки мыслей, связанные с этим, как и с тем, что он увидел и услышал только что, но у него никак не получается соединить их в одну связную идею. Поэтому он просто отмахивается от них и сосредотачивается на дороге. К моменту, когда они возвращаются домой, Моргана выглядит уже менее напряжённой, и они просто расходятся каждый по своим делам. Джакопо просматривает присланные Марией на подписание документы у себя в кабинете, когда какая-то неведомая сила вдруг словно шепчет ему пойти заглянуть к Моргане в комнату. И чёрт возьми, если бы даже он не верил в существование этих неведомых сил до сих пор, то сейчас, постучав в её дверь, не дождавшись ответа и рискнув зайти без разрешения — он бы в них поверил. Потому что эту картину он уже видел однажды, в другое время, в других обстоятельствах — но видел. Моргана стоит на коленях на полу, схватившись за голову обеими руками, и задыхается. Джакопо, бросившись к ней, тоже опускается на колени, заглядывая ей в лицо. Взгляд её расширенных глаз бесцельно блуждает в пустоте, не фокусируясь ни на чём. — Моргана, — он осторожно, но настойчиво кладёт руки ей на плечи. — Моргана, посмотри на меня. Взгляд Морганы обращается к его лицу, и в нём появляется тень осмысленности. — Да, вот так, — продолжает он. — А теперь постарайся дышать, пожалуйста. Вдох… Она с трудом, почти судорожно, пытается вдохнуть. —…и выдох. Выдохнуть даётся ей легче. — И ещё раз. Да, так. Ещё… Постепенно её дыхание выравнивается, а взгляд становится почти ясным. Но всё ещё остаётся испуганным. — Моргана, что случилось? — спрашивает Джакопо, не убирая руки с её плеч. — Я… я вдруг подумала, вдруг они всё-таки будут меня искать… и вдруг она запомнила номер твоей машины… и что если… я не… только не… Она обрывает этот поток почти бессвязных слов и просто мотает головой. — Вряд ли она успела запомнить. К тому же ты сама сказала, что они не особенно старались искать тебя до сих пор. Так с чего бы им… Он не успевает договорить, как происходит нечто странное. Моргана, подавшись вперёд, падает ему на грудь. И, уткнувшись в неё лицом, глухо говорит: — Я не хочу туда возвращаться. Никогда. Я… не хочу… не хочу. И единственное, что ему остаётся сделать — это обнять её. Она не отстраняется. Погладить по волосам. По спине. Она всё ещё не отстраняется. Обнять чуть крепче. И сказать: — Тебе и не придётся. Никто больше не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. Никто больше не посмеет обидеть тебя. Никто и никогда, слышишь? Я… я не дам никому тебя обидеть. Он уже говорил ей это когда-то. И учитывая всё, что случилось после… Наверное, для неё это звучит не более, чем пустые слова. — Ты, конечно, можешь не верить, но… — Я… верю тебе. «Что?» Она, наконец, отодвигается и, кинув на него быстрый взгляд, добавляет: — По крайней мере, хочу верить. Джакопо почему-то хочется закричать от такой реакции. Это так странно. Но он только кивает и говорит: — Хорошо. Потому что так и будет. Он помогает ей подняться на ноги и сесть на кровать. — Я сейчас. Вернувшись со стаканом воды, Джакопо подаёт его ей и присаживается на корточки рядом, глядя на неё снизу вверх. Она выглядит уже совсем спокойной. И говорит: — Но всё-таки если вдруг она запомнила твой номер… Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. — Да их и не должно быть, — Джакопо пожимает плечами. — Даже если твои родители заявятся сюда с полицией… я не думаю, что у меня будут проблемы, если, конечно, ты не скажешь, что я похитил тебя и удерживаю силой. Она приподнимает бровь, и только тут до него доходит смысл сказанного. «Ох, чёрт». — Я имел в виду… На лице Морганы мелькает усмешка: — Я поняла тебя, не переживай. Но совпало забавно, да. И снова это слово. «Забавно». — Послушай… — со вздохом закатывает она глаза, заметив его замешательство. — Я ведь ещё в первый день сказала тебе, чтобы ты перестал дёргаться из-за этого. — Да, но… — Джакопо слегка нервно хмыкает. — Моргана, если честно, иногда я не совсем понимаю… — Да нет, Джакопо, насколько я могу судить, ты вообще не понимаешь. Она говорит это, глядя в сторону и почему-то слегка порозовев. И к тому же называет его по имени. И вдруг мысли, которые вертелись у него в голове по дороге домой, обретают ясность и чёткость. «Ты вовсе не потому пришла ко мне, что хотела взглянуть, кем я стал. Ты пришла, потому что однажды, когда ты нуждалась в защите и помощи, я уже спас тебя. И не знаю, чем я заслужил это… но… ты действительно простила меня… И… может быть…» — Эй, — произносит Джакопо, беря её за руку. — А вот и неправда, Моргана. Я понимаю. Взмахнув ресницами, она долго смотрит на него своими пронзительными золотистыми глазами, а потом отвечает: — Да. Вот теперь, похоже, хоть что-то да понимаешь.