Уясни

— Сука, — Леви не хотел, само вырвалось. В аэропорту его встречал не Эрен, хотя обещал, а белобрысая макака, чёртов Зик Йегер. Они улетали с Эрвином на конференцию, и тот задержался на пару дней, а Леви предпочёл вернуться раньше. Закинул небольшой рюкзак на плечи. Спина и шея устали, хотя полёт всего ничего, два с половиной часа. — Мне казалось, я всегда был гориллой, — с едва заметной насмешкой сказал услышавший всё Зик и поправил очки. Поехать стоило хотя бы ради того, чтобы увидеть это выражение на лице Леви. Тот насупился, но промолчал. — Где младшенький? Что-то случилось? Эрен стал стократ лучше за последнее время, кажется, подлечил голову, но всё-таки произойти могло всякое. Впрочем, приехал бы Зик, случись с Эреном что-то серьёзное? Неуместная тревожность. Усталость давала о себе знать. — Внезапные перестановки рабочего расписания, ничего такого, — махнул рукой Зик. — Попросил меня за тобой заехать. Отказать Эрену он не мог. И неожиданно приятно оказалось увидеть выражение беспокойства на лице бесстрастного психиатра. — Пойдём, я ещё выспаться хочу сегодня. Леви вздохнул, от помощи не отказываются. Бросил рюкзак на заднее сиденье, а сам сел рядом с водителем. Откинул голову и прикрыл глаза. — У тебя же достаточно денег, чтобы не ездить на этом старом форде, — тут даже коробка передач была механическая, Леви успешно разучился таким управлять. — Я к нему привязан, — Зик чуть нахмурился, глядя прямо перед собой. — Ты что-то имеешь против старых вещей, а? Тем более, пока машина выполняла свои функции и ломалась не слишком часто, мужчина был доволен. — Неудобно, — отмахнулся, — ладно, к чёрту тебя, — он вновь прикрыл глаза и глубоко зевнул, потёр лицо руками. Он слишком измотался, чтобы спорить и поддевать коллегу, не стоило того. — Ну вот и не указывай, — усмехнулся Зик. Всё такой же дурачок. До аэропорта было недалеко, и через несколько минут  показался город. — Было что-то интересное в вашей поездке? — спросил мужчина тихо, просто чтобы не молчать. Они уже не заносчивые юноши, а взрослые люди, коллеги. Даже как-то уютно быть вот так вместе, столько общих воспоминаний, хороших и просто приятных. — Да, конференция была отличной, и море... море тоже хорошо. Чем южнее, тем лучше. Надеюсь, отделение не скучает без нас? По факту они работали в одном месте, просто делили этажи и крылья. — Ты что, Джин только рад покомандовать, — усмехнулся Зик. Их отделение тоже было наслышано, все друг с другом общались. — А врачи без тебя не обеднели. Он быстро глянул на Леви и снова отвернулся к дороге. — Только все уже, кажется, в курсе о ваших особых отношениях с Эрвином, — сообщил тоном, будто бы между прочим. Леви вздохнул. Их особые отношения начались недели две назад, ну, больше конечно, но кому какое дело. Кто и что мог знать? Вот уж, сороки. — Не их дело, — тихонько огрызнулся, будто это Зик виноват. Быть геем в современном мире не страшно, хотя дураки, конечно, отыщутся. — Я, значит, допущен к великой тайне? — вновь насмешливо ответил Зик. — Я не понимаю, что у тебя за проблемы, — Леви выпрямился и глянул строго, — я всего лишь встречаюсь с мужчиной, а ты за родным братцем как собачка бегаешь, только что хвостом не виляешь, и то потому что нет его. — А брат мой тебе чем  не угодил, Аккерман? Он мой единственный близкий родственник, что тебя удивляет? Темнело незаметно, но быстро, и в город они въехали уже глубоким вечером. На улицах было что-то людно, и, на секунду отвлёкшись, Зик вспомнил про сегодняшний городской праздник. Какая-то очередная из годовщин чего-то в революцию, он не держал в голове все эти праздники. Наверное, будут салюты запускать. Салюты он любил. — Ой, да угомонись уже, я устал, не до препирательств. Оставь свой инцест при себе, я не фанат извращений, — отмахнулся Леви и глянул в окно. — Брата я твоего жалею, ты им бессовестно пользуешься. — А ты над нами свечку держал, чтобы его жалеть? — огрызнулся Зик. Он искал, где бы остановиться, время фейерверков как раз подходило, а с их горочки должно быть всё видно. Леви закатил глаза и ничего не ответил. Зик взял правей, перестраиваясь, и поехал куда-то не туда. — Обезьяна, куда ты собрался? Мой дом в другой стороне. — Ты на своих югах, наверное, забыл, что сегодня праздник, — усмехнулся Зик, заруливая на большую парковку. — Давай салют посмотрим, будет красиво... — Нет! — Леви сказал излишне громко и сам себе смутился. — Прости, — тряхнул головой, — не хочу, я устал, если ты едешь, то высади меня где-нибудь. Сердце бешено заколотилось. Взрывы, словно выстрелы, свист пуль, поначалу резиновых, позже, во время войны и послевоенной разрухи, вполне реальных. Парень сжал кулаки, потому что руки сами собой задрожали, перед глазами пронеслась картина, как дядька вкладывал ему в руки пистолет. Чтобы учился стрелять, однажды могло пригодиться. — Да перестань, пять минут посидим и поедем. Куда ты торопишься? — Я не хочу, Зик, блять, — только машина остановилась, как Леви спешно вышел, хотел забрать рюкзак, но не успел даже ручки двери коснуться. Раздался первый громкий хлопок и темноту озарила вспышка. Леви так и застыл. Тело пробила дрожь, а сердце зашлось. Он понимал, что это всего лишь фейерверки, но объяснить мозгу не мог. В голове вертеться лишь одна мысль: «почему же мне так страшно?» — Эй, Леви, — Зик подорвался мгновенно, как только увидел застывшее лицо Аккермана, обошёл машину и коснулся плеча. — Не бойся, всё хорошо. Было непонятно, на что именно психиатр так реагирует, но абсолютно ясно, что ему страшно. Плечо крупно дрожало под рукой мужчины. Леви отмахнулся, вывернулся и сел обратно. — Сука, да как же так? — образы людей с оружием, комендантский час, крики на улице. Вот заваливают на асфальт человека, кровь сочится из разбитой головы, ему больно, но военной полиции плевать. Вот случайная женщина, из её рук выбивают сумку и впечатывают в стену. Вот мальчишки лет по шестнадцать, убегают от людей в чёрных балаклавах, но безуспешно. Выстрелы, взрывы, площадь заволакивает дымом, кто-то кричит. Дядька хватает его за руку и говорит держаться рядом, тихо матерится, утягивая в сторону. Глаза почти остекленели, Леви старался отогнать это парализующее ощущение страха. Столько лет прошло, а паника все ещё охватывает. Зик выругался себе под нос и вернулся в машину. — Леви, посмотри на меня, — сказал строго и вновь тронул парня за плечо. — Всё, что ты там вспоминаешь, давно закончилось, Леви, ты слышишь? Он был полон сочувствия к молодому психиатру, но чуть-чуть злился. Снова он не может толком помочь. — Да нормально всё! — огрызнулся Леви. — Нормально... — добавил уже тише. — Я в порядке, я справлюсь, — к глазам подступали слезы, одна предательница даже сбежала по щеке. — Просто давай уедем, пожалуйста, — он вздрагивал от каждого хлопка, и дыхание уже перенимало. Сейчас он свалится в паническую атаку. — Да, хорошо, — Зик не был уверен, что это поможет, салюты запускали везде в городе, но завёл машину. — Не плачь, блоха, никто больше не сделает тебе больно. Он видел слёзы, которые едва сдерживал парень, и попробовал отвлечь привычной поддевкой. Они выехали, и Зик сразу свернул к старым узким улочкам, спрятаться между домов, может это сделает легче. Свободной рукой мужчина не глядя сжал чужое плечо. Леви откинулся, хотел бы, чтобы слезы закатились обратно, какое позорище. Да ещё и при Зике. К счастью, между домами было тише, образы отпускали. — Как же я вас всех ненавижу. — Прости, Леви, — Зик припарковался у какого-то дома и повернулся к парню. — Я не знал, извини. Он погладил психиатра по плечу, помедлил секунду и пальцем отёр слезинку со щеки. Как Эрену иногда. Младший брат не стеснялся доверять ему свою боль и плакать, если было плохо. Кажется, ему становилось легче. Леви дёрнул головой. — Не смей, блять, хоть слово проронить об этом, я тебя закопаю, — прирыкнул, но выходило ещё слабо. — Давай договоримся, — Зик улыбнулся привычно нагло, но уже теплее. Видеть слабого Леви было непривычно и трогательно, что ли. — Я не скажу никому, но ты поделишься со мной случившимся. Расскажи, я здесь не чтобы осуждать. Леви потёр лицо двумя руками. — Давние травмы, как и у всех нашем поколении. Следы революции и тяжёлого детства. Он не особенно хотел говорить. — Я тоже рос в революцию, но почему-то не начинаю плакать от звука салютов, — тихо возразил Зик. Он не мог упустить шанса разговорить Леви. Узнать, что у него внутри. — Где же ты был, что тебя оминули взрывы и выстрелы? — хмыкнул парень. — Не доводилось ходить под флагами, а потом убегать от военной полиции, что стреляла в спину и по ногам? — Том старался защитить меня, — чуть агрессивно ответил мужчина, — а я достаточно любил его, чтобы не подставляться. Он вздохнул, успокаивая себя. У всех был разный опыт в те годы, и не ему осуждать. — Мы слышали выстрелы только из дома. — Я не слабак и не боюсь по прошествии стольких лет, просто что-то внутри вздрагивает. Это не ПТСР в прямом смысле, плохие воспоминания, не более, — он посмотрел на свою руку, вспоминая образ и тяжесть пистолета. — В послевоенной разрухе у моей семьи не было достаточно денег, мне пришлось, поразбойничать. Мы с пацанами бегали по районам, дразнили копов, воровали апельсины и дрались. Пытались быть крутыми, сильными и независимыми. У половины не было полноценных семей, а кто-то и вовсе был беспризорник. Я жил на Юге, в Красном Бору, там каждую неделю банды выясняли отношения. — Но теперь ты уважаемый человек, врач. Взрослый, — Зик вздохнул сочувственно и вновь погладил парня по плечу. — Детство до сих пор так на тебя влияет? Ему всегда леденили кровь подобные истории. Может быть, потому, что он сам только по случайности избежал того же, может, потому что слишком глубоким отчаянием от них веяло. — Нет, только сраные фейерверки, — буркнул Леви. — Уясни! Кому-нибудь сболтнёшь — не понравится. Я умею стрелять и нахуй башку тебе отстрелю, если кто-то узнает, особенно Эрвин. — А Эрвин-то почему? — усмехнулся мужчина вновь. — Разве ваши отношения не тёплые и доверительные? Он как никто должен понять... Зик тоже вполне умел стрелять, сходив в армию. Поэтому был и старше всех одногруппников. — Эрвин из уважаемой благополучной семьи, я не хочу, чтобы он думал, будто я уличная гопота. «Я люблю его». Этого Леви не сказал. — Но вы в отношениях, — Зик нахмурился и посмотрел с недоумением. — Разве это не предполагает, ну, знаешь, открытости? Доверия? Даже Эрен не был настолько дураком, чтобы таиться. Они многое знали друг о друге. — Не тебе меня учить, отъебись и поехали уже домой, — звуки хлопков стихли. — Я расскажу, но не сейчас. — Я запомню, — рассмеялся Зик. После разговора давление между ними стало как-то не так ощущаться. Он выехал на дорогу и в который уже раз глянул на Леви. — Спасибо, что рассказал. Парень лишь кивнул. Он бы не признался, но и ему, вроде как, полегчало.