«Жена»

Они напялили на него голубую мантию и похожий на тюремную робу костюм такой же расцветки. В этом определенно была спрятана издевка или злая ирония; Грегори вспомнил, что невесты в ирландских чистокровных семьях обычно надевали на свадьбу парадные мантии именно этого оттенка. Рон в своей «робе» выглядел довольно нелепо, и Грегори не мог решить, почему. Не то из-за того, что рукава и подол были короче, чем нужно, не то из-за контраста между нежностью цвета и миной, застывшей на лице Рона. Его взгляд был полон бессильной тихой ярости. Ему могли залечить раны, могли помыть, причесать, одеть и обуть, ограничить подвижность, но на некоторые вещи не способна повлиять даже магия. Не Ступефаем же накрывать. По левую и правую руку от Рона стояли два незнакомых Грегори волшебника, похожие друг на друга, как близнецы. Может быть, они и были близнецами. Левый держал в правой руке свиток — переносное перо, не требующее чернильницы, выжидающе парило рядом с его локтем, — Правый сжимал в кулаке левой какой-то предмет, но рассмотреть, что именно это было, Грегори не мог. — Мистер Гойл? — спросил Левый и тепло улыбнулся. На лице Правого не дрогнул и мускул. — Да, это я. В грудь ударил холодный ветер, и Грегори, вздрогнув, запахнул мантию. Она стала ощутимо велика, но фасон позволял с легкостью это скрыть. — Я Энтони Берк, а это мой брат и коллега — Эребос Берк, — представил их Левый. Грегори невольно вспомнил Ананке Берк; она была похожа на обоих братьев и одновременно ни на одного из них. Может быть, Ананке их старшая сестра? Или двоюродная? Племянница? Тетя?.. — Грегори Гойл. Приятно познакомиться, мистер и мистер Берк. Руки он не подал. Этот ритуал вежливости всегда смущал его. Какую ладонь подавать для рукопожатия? Кому первым? Как избежать неловкости? — Взаимно, мистер Гойл. К счастью, они не настаивали. — Как я понимаю, это моя «жена»? — сам того не зная, Грегори перевел разговор в еще более неловкое, чем неудачное рукопожатие, русло. Рон дернулся, чуть развернулся было, но Правый — как его там звали, Эребос? — сделал неуловимое движение ладонью. Рон издал странный задушенный звук и замер, будто боялся пошевелиться. Грегори никогда не славился хорошим зрением, но с неожиданной легкостью заметил, что теперь Рон дрожал, а его дыхание стало быстрым и неглубоким. Как будто это одно-единственное движение руки причинило ему сильную физическую боль. — Да, — кивнул Энтони. — Думаю, в представлении вы не нуждаетесь… Чтобы подтвердить брачный договор, вам нужно поставить фамильную печать в документе. Она при вас или мы все-таки зайдем внутрь?.. Энтони, наверное, намекал, что им было бы неплохо продолжить разговор в особняке, но Грегори не хотел впускать их. К счастью, он подготовился: печать уже лежала в кармане мантии, ожидая своего часа вместе с кубиком темно-зеленого воска и вечногорящей спичкой в специальном защищенном от огня маленьком кофре. — Все при мне. — Вы уже получили комплект документов? Инструкции? Министерская сова принесла бумаги еще вчера. Грегори даже кое-что прочитал, например инструкцию номер один, где в поразительных подробностях рассказывалось, что нужно делать с «женой» в первый день. Про размещение, про уменьшение стресса, про оптимальное время прямого контакта, особенности питания, использование зелий… Оставалось еще восемнадцать инструкций, свиток, подтверждающий личность «жены», свиток, подтверждающий право владения. В последнем было даже что-то похожее на роспись Рона, будто бы он участвовал во всем этом добровольно. Грегори даже не нужно было смотреть на лицо Рона, чтобы понять — это только иллюзия добровольности. — Да. — Отлично! — расцвел Энтони. — Все необходимые зелья вы будете получать ежедневно и бесплатно через сов Министерства. В случае, если вам понадобится какая-то поддержка, то вы можете обратиться к Ананке Берк. Вы знаете, как с ней связаться, мистер Гойл? Грегори кивнул, разогревая воск на пергаменте свитка где-то под размашистой подписью Министра магии. — В дополнение вы получите специальный магический артефакт Послушания. Потребуется немного времени, чтобы освоиться, но свои функции эта штука выполняет превосходно. Вы можете ознакомиться подробнее в Инструкции номер шесть, раздел четыре. — Спасибо, — ответил Грегори, скрепляя брачный договор печатью. Вычурный фамильный вензель «Г» ему не особенно нравился, но такие вещи не меняют. Рон пялился куда-то за Грегори с такой ненавистью, будто был готов разорвать любого голыми руками. Грегори не сомневался, что он сделал бы это, если бы мог. — Странно. Поразительно молчалив. Грегори ни к кому не обращался, по-привычке бормоча вслух случайные мысли, но Энтони отозвался все равно: — Силенцио, сэр. Можно снять одним взмахом палочки. Грегори моргнул. Его палочка по-прежнему лежала в спальне; он не прикасался к чехлу из красного дерева уже больше недели. Грегори не планировал ни доставать палочку, ни тем более колдовать ею. — Это единственное заклинание, которое на него наложено? — Да, сэр. «Тогда почему не пытается сбежать? Не атакует?» — вертелось на языке, но Грегори молчал. Очевидно, что единственная причина зажата сейчас в ладони Эребоса. Как там? Артефакт Послушания? — Не могли бы вы снять Силенцио самостоятельно, мистер Берк? Ему было плевать, что о нем подумают. Он с первого курса Хогвартса привык к тому, что все вокруг, даже другие слизеринцы — и особенно Драко — считали его никчемным волшебником. Драко, правда, с тех пор стал относиться к нему мягче, а другие… наверное, он теперь был для них бравым героем войны, пострадавшим за правое дело. Грегори раньше не задумывался об этом. Энтони Берк никак не отреагировал. На его губах все еще тлела теплая улыбка. — Разумеется, мистер Гойл, — ответил он. Его палочка — черная и красиво изогнутая. Такая хорошо лежала бы даже в большой ладони Грегори. — Фините. Энтони сразу же спрятал ее обратно в рукав. Свою палочку Грегори раньше предпочитал хранить в заднем кармане брюк, и Рон, кажется, тоже был из таких же идиотов. Рон чуть приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом бросил быстрый взгляд на Эребоса, и прикусил нижнюю губу. До крови. В голове Грегори пролетела мимолетная мысль о том, что он был бы не прочь узнать, такая же кровь у Рона на вкус, как у него самого, или нет. К счастью, Грегори не успел осознать эту мысль. — Возьмите, — впервые за всю встречу заговорил Эребос. Артефакт Послушания выглядел как отшлифованный оникс с зарубками на нескольких гранях, украшенный двумя заклепками из черного металла. Грегори осторожно взял его в руку, больше боковым зрением наблюдая за реакцией Рона, чем рассматривая артефакт. Рон, кажется, перестал дышать. — При желании можно прикрепить к цепочке и носить на шее, — продолжил Эребос. Совет был дельный. Конечно, эта штука тяжеловата для постоянного ношения, но поначалу, чтобы Рон видел… — Спасибо, — искренне поблагодарил Грегори. Он перевел взгляд на Энтони. — Мы закончили? — Да, мистер Гойл. Мы закончили. Его теплая улыбка теперь показалась Грегори такой же холодной и недружелюбной, как последнее Рождество, проведенное в одиночестве в особняке. Похоже Энтони понял, что сегодня внутрь им точно не попасть, и это почему-то задело его. Грегори кивнул и жестом указал на дверь. — Идем, — коротко произнес он, впервые обратившись напрямую к Рону и мгновенно растеряв всякий интерес к братьям Берк. Будто в этот самый момент они перестали существовать. — Теперь твой дом здесь. Рон прошел мимо него с высоко поднятой головой. Упрямец. Гриффиндорец. Военный трофей. Награда за страдания и за верную службу Темному Лорду. Теперь, когда он мог рассмотреть Рона со спины, Грегори даже начало нравиться сочетание голубого и медно-рыжего цветов. Грегори протянул ладонь вперед, чтобы дотронуться до Рона, прикоснуться кончиками пальцев к шее, провести вниз по позвоночнику... В последний момент Грегори остановился. — Обернись. Рон дернулся было, но после неожиданно легко подчинился. Грегори взглянул на него и попытался сравнить то, что видел перед собой, с образом, оставшимся еще со школьных времен — во время войны они так ни разу и не пересеклись. Рон не сильно изменился с их последней встречи в Хогвартсе, которую Грегори не особенно-то и помнил, разве что в общих чертах. Может быть, Рон выглядел чуть более уставшим и только, до Драко ему точно было далеко. А еще Грегори был лишь на пару сантиметров выше. Рон молчал, напряженно ожидая чего-то. Грегори тоже решил немного выждать и какое-то время бездумно вертел в руке артефакт Послушания, но перестал, когда заметил, с каким плохо скрываемым ужасом Рон смотрел на его неловкие пальцы, что, наверное, в любой момент могли случайно активировать эту ужасную безделушку и вновь причинить ему боль. Грегори убрал артефакт Послушания в карман, где уже лежали фамильная печать и вечногорящая спичка в специальном маленьком кофре. — Ты говорить-то можешь? Рон кивнул, а потом, разлепив пересохшие губы, украшенные отголосками крови, произнес короткое: — Да. В его глазах больше не было кипящей ненависти, только печаль. Выходит, вся ярость была направлена на тех близнецов?.. Грегори моргнул. Он с ужасом понял, что не имел ни малейшего понятия о том, что делать с Роном. Слова из первой инструкции вылетели у него из головы. — Что, и нападать не будешь? — Нет. — То есть ты просто продолжишь подчиняться? — Да. — И сопротивляться не будешь? Пауза. Рон не мог знать, что Грегори задавал эти вопросы просто так, чтобы выиграть себе время и попытаться вспомнить, что же там говорилось в этой инструкции, Моргана ее побери. Может быть, Рон сейчас спешно просчитывал каждый следующий шаг и пытался нащупать в абсолютной темноте отчаяния нить, что привела бы его к победе или хотя бы к ничьей. — Я не знаю. А что, стоит? Рон провокационно буравил его своим яростным взглядом. Грегори не знал, что ответить. Вместо параграфов из инструкции в его голове всплывали странные мысли. Чужие и уродливые, как та, что про кровь. — Комната для гостя готова, мастер Гойл, сэр! Грегори никогда не был так благодарен внезапному появлению Пинки. — Спасибо, — он заставил себя отвести взгляд от Рона. — Проводи его туда и проследи, чтобы не случилось ничего непредвиденного. — Да, мастер Гойл, сэр! — Иди, — мягко приказал Грегори. — И даже не думай о том, чтобы ему навредить. Рон смерил его презрительным взглядом. Грегори внезапно вспомнил о клубе, который на четвертом или пятом курсе активно продвигала Грейнджер. Кажется, парочка ее красочных листовок попали даже в подземелья Слизерина. Название давно вылетело у Грегори из головы, но там точно было что-то про свободу для домовых эльфов. Рон никогда не стал бы вредить Пинки. Грегори проследил за тем, как Рон поднимался по лестнице на второй этаж. Голубая мантия и рыжие волосы контрастировали с интерьером в темно-зеленых тонах с редкими проблесками выцветшего золота. «Мне нужно свериться с инструкцией, — напомнил себе Грегори. — Рон пока никуда не сбежит». Внешне Рон остался прежним, но его поведение все-таки поменялось. Он не попытался броситься на Грегори с кулаками, даже не запустил в него потоком уникальных оскорблений. Раньше таким собранным и спокойным Грегори видел его только во время партий в волшебные шахматы. Может быть, Рон и сейчас пытался разглядеть ситуацию как особенное новое шахматное поле, где ему уже объявили шах и лишили большинства фигур. Если это действительно было так, то ему потребуется какое-то время, чтобы просчитать все ходы прежде, чем прикоснуться к королю, значит, Рону и правда никуда не деться, не сбежать. Конечно, он всегда мог просто сдаться, но Грегори приказал подготовить комнату с особенной тщательностью, чтобы не оставить ему такого выбора. Ничего острого, без палочки невозможно ни открыть окна, ни разбить стекла и зеркала, ни даже сбросить одеяло на пол. Сдаться не получилось бы. Грегори еще с минуту стоял на месте, задумчиво покачиваясь вперед-назад. Зелье умеренной левитации работало исправно. Он пил его небольшими дозами, поэтому не парил в воздухе, а ходил — зелье только помогало его телу быть легче, чем оно было на самом деле, чтобы суставы и мышцы, еще слишком «молодые», чтобы выдержать его реальный вес, не перенапрягались, а не до конца отросшие пальцы на ногах не так сильно мешали ходьбе. Грегори, правда, чуть-чуть прихрамывал и по лестнице поднимался без особенного восторга, но это было терпимо. И никакого привыкания. Грегори услышал, как за Роном и Пинки закрылась дверь, и пошел в свой кабинет. Там на столе из черного дуба его ждали инструкции. Он сразу же схватился за нужную, что лежала на самом верху. «Придерживайтесь нейтрального или доброжелательного поведения, чтобы расположить к себе «жену», на первое время рекомендуется отказаться от нанесения физического или морального ущерба». «Минимальный контакт обязателен». «…вечерний прием зелья обязателен». Эти и еще с десяток длинных и подробных рекомендаций сформировались в одну общую картину. Все было проще, чем он думал. Почему ему было так сложно все вспомнить? — Мастер Гойл, сэр, — пикнула Пикси, маленькая домовая эльфийка со странным именем. — Ванная для гостя готова. Что-нибудь еще, сэр? — Можешь зачаровать для меня мочалку? Пикси кивнула. Ее длинные заостренные ушки забавно покачивались при каждом движении. — Разумеется, мастер Гойл, сэр! Сию минуту! Магия давалась домовым эльфам легко. Грегори не удавались похожие заклинания даже когда ему было по силам держать в ладони волшебную палочку. Он вернулся к лестнице, поднялся по ступеням, прикасаясь к перилам там, где до них дотрагивался Рон. Ему померещилось, будто в этих местах дерево еще было чуть теплым. Когда Грегори зашел в комнату, Рон уже разделся и сел в огромную ванну. — Наслаждаешься? — Да, — без раздумий ответил Рон. — Домовая эльфийка принесла мочалку и запретила до нее дотрагиваться. Она отравлена? — Нет. Я такого приказа не давал. — Грегори сел рядом на небольшой пуфик, скорее всего заботливо оставленный Пинки, и добавил: — Ты выглядишь… довольным, будто уже сто лет не принимал ванну. Мне казалось, что тебя помыли перед тем, как привести сюда? — Помыли, — кивнул Рон, — но не в таких роскошных условиях. — Скучаешь по ванной старост? Рон усмехнулся, но ничего не ответил. Без одежды он выглядел еще более беззащитным. — Странно все это. Я думал, что ты будешь куда агрессивнее. — Как в тот год, когда я пытал твоих друзей и сестру в Хогвартсе? — буднично уточнил Грегори, намыливая мочалку. От мыла почему-то пахло яблочным пирогом. Рон красноречиво промолчал и подтянул колени к подбородку. Поза сделала его особенно угловатым, подчеркнуто нескладным. Грегори показалось, что даже на бедрах у него были веснушки. Какая нелепость. Грегори столкнул мочалку в воду, и она сама-собой вспрыгнула Рону на голову, начала намыливать волосы, потом быстро перескочила на шею и плечи. Пена летела в разные стороны. Кое-что даже попало Грегори на мантию, но ему было все равно. — Я не думаю, что смогу применить Круциатус еще раз. — Ты вдруг подобрел? — Рон нервно хихикнул. — Может быть, тогда отпустишь меня? — Если я тебя отпущу, ты умрешь. Если останешься, проживешь еще год. Минимум. Мочалка пробежалась по его рукам и исчезла под толщей воды. Рон поморщился, но с места не сдвинулся ни на дюйм. — Ты меня настолько сильно ненавидишь? — спросил он. Грегори задумался. Он испытал что-то, когда впервые взглянул на Рона в его голубой мантии, но точно не ненависть. — Нет, — ответил честно. Рон резко повернул голову, глядя теперь прямо ему в лицо. В глазах Рона вспыхнула надежда. — Ты ведь понимаешь, что тебе не нужно поить меня этой дрянью, если ты меня не ненавидишь, да?.. Разумеется, он говорил о тех самых зельях. Рон опустил руки под воду. Грегори даже под толщей из воды и пены замател, что Рон прижал ладони к низу живота, туда, куда через полгода сам Грегори зальет сперму с одной-единственной целью — заставить «жену» родить ему наследника. Грегори еще не задумывался об этом. Он предпочитал вообще не думать о многих неудобных и неизбежных вещах ровно до того момента, когда от них уже нельзя было просто отмахнуться. — Прости, — покачал головой Грегори. — Мне сказали, что, если Министерство не получит результатов через год, то тебя отправят обратно в Отдел Тайн. Может быть, отдадут другому чистокровному волшебнику, может быть, даже к такому, что правда тебя ненавидит. Рон поежился. Наверное, ему в голову пришла мысль о ком-то конкретном. Надежда угасла. Благородное желание Грегори спасти бывшего врага в один миг разбилось о странное удовлетворение, что он испытал, увидев, как погасла эта его призрачная надежда. «Он станет моим», — отозвалось что-то глубоко в его сердце, и Грегори не понравился этот хриплый возбужденный голос, не понравилось чувство, так разительно оно отличалось от его изначального почти благородного желания помочь. «...отказаться от нанесения физического и морального ущерба», — всплыло в голове. Слова из инструкции отрезвили его. — Зачем ты вообще согласился меня взять? Рона было едва слышно. — Потому что любая жизнь лучше, чем смерть, — неожиданно легко признался Грегори. — В Отделе Тайн тебя ждет только смерть. — Милосердие слизеринца, — Рон расслабился и, вытянув ноги, откинул голову на специально подставленное свернутое в рулон полотенце. — Не думал, что столкнусь с этим. — Мне ноги оторвало взрывом, — Грегори выдавил из себя улыбку. — Я едва не погиб. Крэбб умер. Отец исчез. Такое кого хочешь изменит. — Вы хотя бы победили, — с горечью ответил Рон. — Я не знаю, меня там не было. Я вот уже много месяцев живу здесь. Один. — В таком большом доме? — В таком большом доме. Они оба замолчали. Грегори поймал себя на том, что пялился на обнаженное тело Рона. И не он один это заметил. — Ты… это… того?.. — спросил Рон. В его голосе не было злости или даже раздражения, будто он изначально ожидал чего-то куда более агрессивного и по сравнению с этим какие-то взгляды вызывали лишь неловкость и, может быть, немного стыда. — Кого? Грегори никогда не умел понимать людей даже когда они говорили с ним прямо, без утайки. — Тебе нравятся девушки? Грегори никогда об этом не задумывался. Если ему хотелось мастурбировать, он мастурбировал, сконцентрировавшись на ощущениях. А что до романтики… в Хогвартсе девчонки либо боялись его, либо считали слишком твердолобым, да и сам он не задумывался о любви. Не до того было, а потом война началась и стало не до того вдвойне. «Боишься, что лапать начну?» едва не сорвалось с его языка, но он вовремя остановился. — А тебе? — Не думаю, что это имеет значение. Не в нашей ситуации. — Ты первый спросил. — Ты первый начал пялиться. Они повторяли друг за другом не в первый раз, и, если бы Грегори был чуть внимательнее и сообразительнее, он бы уловил эту деталь. Артефакт Послушания все еще лежал в кармане его мантии. Грегори и Рон смотрели друг на друга, поглощенные очередной волной молчания. Мочалка всплыла на поверхность и еще какое-то время вертелась вокруг своей оси на остатках магии. Сейчас нужно было бы набрать воды и смыть с Рона мыло, но Грегори, поддавшись странному порыву, вместо этого поднял ладонь и дотронулся до его плеча. Кожа Рона была холодной и мягкой. Грегори вздрогнул. Хриплый возбужденный голос снова дерзко отозвался откуда-то из глубины его сердца: «Мой».