Люди иногда творят страшные вещи с добрыми намерениями. Дик Фрэнсис
14 июля, 1938 г четверг
Теплый воздух сквозил через открытое окно. На улице темнело, хотя стена напротив всё еще отчетливо виднелась каждым серым кирпичом. Вечерний обход только что закончился. Керосиновые лампы были потушены. Я сидел на стуле, облокотившись на старенький стол, и смотрел на лежащий на подоконнике белый камень. Айрин обещала принести шахматы, которые вновь незаметно вынесла из общего зала. Ей безумно нравилось в них играть, впрочем, как и мне. Это стало своего рода ночным ритуалом. Днём нам не удавалось толком развлечься, ведь детей было довольно много, и на шахматы глаз положили не только мы. Когда очередь доходила до нас, мы едва успевали расставить фигурки, как время игр выходило, и нас отправляли на ужин. Учинять шум было абсолютно глупо и бессмысленно, поэтому другая тактика — тихо и незаметно — была воспринята нами обоими абсолютно положительно. Стемнело. Воздух стал неприятно колючим и прохладным, что заставило меня закрыть окно. Теперь я мерял свою маленькую комнатку шагами и нетерпеливо ждал. Почему же так долго? Отбой давно наступил. Почему она никак не появляется? Желание подняться на третий этаж было сложно держать под контролем, и единственным стимулом этого не делать было моё обещание не выходить сегодня самому, а дождаться её. Время тянулось бесконечно долго. Часы, висящие в коридоре, били по моей голове, точно, как по наковальне, каждым ходом секундной стрелки. В конце концов, я устал ходить из угла в угол и, разочарованно вздохнув, распластался на кровати. Лёгкий взмах ладонью — маленький огонёк повис над кроватью, и тени заплясали на потолке. Этого Айрин не умеет делать точно, иначе бы не попросила научить её... Сон утащил своими цепкими когтистыми лапами в свой мир, подарив несколько кошмаров, из-за которых я то и дело просыпался и тревожно вскакивал с кровати, но вокруг была тишина. Только летний июльский дождь монотонно стучал по окнам и крыше приюта. Настало утро. Я нетерпеливо выглядывал из очереди, пытаясь рассмотреть стол, где мы обычно завтракали с Айрин, но мне не удавалось из-за толпящихся ребят. Я машинально взял поднос с едой и, наконец-то, направился к столу. К моему удивлению, Айрин там не было. "Что-то не так!" – мелькнула мысль в моей голове, но я не принял это во внимание и решил просто поесть. Каша была безвкусной, хлеб — бумажным. Допив едва сладкий чай, я сразу же пошёл в кабинет для занятий. — Это было уже после отбоя, — шептались девочки. — Её увели сразу же в кабинет к миссис Коул... Я испытал странные чувства. Я даже не успел осознать их до конца, а ноги меня тут же уверенно понесли к столу. Девочки, завидев меня, осунулись и замолчали, испуганно потупив взгляд в свои тарелки. — О ком идёт речь? Они с опаской переглянулись, но понимали, как и все остальные, что со мной лучше не связываться, иначе непременно придётся за это отвечать. — О... Об Айрин, — тихо ответила рыжеволосая девочка с большими белыми лентами, вплетёнными в косу. Тоже мне, подруга. — Что случилось? Всем своим существом я чувствовал, что холодность, с которой я задавал вопросы, вгоняла их в ещё больший страх. — Вчера... Вчера ночью… Её поймали после отбоя на лестнице, ведущей на третий этаж... И… И она украла... От этих слов внутри всё всколыхнулось, и я бросил тяжелый взгляд на рыжеволосую Беллу. Судя по её реакции, я выглядел угрожающе и гневно. — ...То есть взяла, я хотела сказать, — заикалась она, — шахматы. Она взяла шахматы. И ее поймали после отбоя... Получив ответ, я развернулся и размеренным шагом направился на занятия, которые должны были начаться через пятнадцать минут. Как Айрин поймали? Этот вопрос не выходил из головы. Столько раз она проскальзывала на мой этаж, тихо, словно сам мрак, беззвучно, как призрак. "Это невозможно!" – твердил холодный рассудок и интуиция. Спрошу у нее на уроке, что же все-таки случилось. Но на уроке Айрин так и не появилась. К четырём часам после полудня меня ещё больше стало тяготить её отсутствие. Что-то случилось! Нечто куда более серьезное, чем прогулка по приюту во время отбоя. Её наказали. Но обычно наказывают тем, что заставляют выполнять грязную работу: стирать, мыть и драить... Айрин отсутствовала слишком долго. Наказывают после занятий, а она не появилась с утра. Неужели?.. В глазах потемнело на долю секунды. Я прогнал самые темные мысли и решил просто дождаться встречи с ней и не придумывать то, чего, возможно, и нет. Как только подошло время прогулки, я специально оставил в своей комнате лёгкий пиджак, чтобы использовать это как причину для возвращения в здание, пока все будут на улице. Это, конечно же, сработало. Уверенный, быстрый шаг, время от времени переходящий в бег, по лестнице на третий этаж, где располагались комнаты девочек. Комната Айрин находилась так же, как и моя, в самом конце коридора. Моя 27-ая, значит её 37-ая. Уверенный, настойчивый стук по деревянной поверхности. Тишина. Без каких-либо церемоний, я уже было хотел толкнуть дверь, как услышал тихий всхлип. Моя рука зависла в воздухе, и я прислонился к последней преграде, отделяющей меня от желаемого. Мне не показалось. Айрин плакала? Сердцебиение замедлилось. Уверенный толчок двери. Хрупкий силуэт на кровати. От неожиданного появления в её комнате вздрогнула и тут же отвернулась к окну. — Тебя поймали, я в курсе. Но почему тебя не было на завтраке, обеде, занятиях? — спокойно поинтересовался я, нерасторопно двигаясь в сторону кровати. — Мне не разрешили, — тихо ответила она, пытаясь взять свои эмоции под контроль. — Это странно, — все так же спокойно рассуждал я. — Обычно наказывают тем, что оставляют после уроков, отправляют на кухню... Заставляют мыть грязную посуду и пол... Я медленно, но верно приближался к Айрин, но та всё никак не оборачивалась и не смотрела в мою сторону. — Что случилось? — еще раз, более настойчиво. В ответ последовала давящая тишина. — Ты собираешься молчать? — в моём голосе проскользнули недовольные нотки, я не мог это контролировать. Я встал напротив нее, намереваясь принять самый грозный вид фертом. Да только я, ведомый импульсом, взял бледное круглое личико в свои ладони и осторожно повернул к себе, желая видеть глаза. Ярость, словно вулкан, пробудилась где-то в районе солнечного сплетения. Я услышал, как мой собственный пульс застучал в висках. На меня смотрели все те же изумрудные глаза, то же красивое лицо, с единственным отличием: на ее нижней губе была запёкшаяся кровавая корка. Я опустил взгляд, чтобы осмотреть ее руки, и ужас — все предплечья были в гематомах. — Кто это сделал? — мой голос стал походить на шипение. Айрин все так же смотрела на меня, не отводя взгляда. — Миссис Коул? Это она? Как она посмела… — слова вырывались сквозь стиснутые зубы. — Но меня бы не поймали, — наконец-то ответила Айрин. Я ощерился, а рот искривился в какой-то ужасной ухмылке. — Когда она схватила меня на лестнице, вынырнув непонятно откуда, позади неё стоял Крис и кто-то из его дружков. Они следили за мной. — Смелый ублюдок… — сквозь зубы. Я с силой обнял хрупкое тело, но в ответ услышал стон, наполненный болью. Я отпрянул, не желая причинять ещё больший дискомфорт. Айрин молча повернулась ко мне спиной и стянула платье, оголив спину. В глазах потемнело на долю секунды. Я был прав… Огромные рубцы на спине. Розги. Видимо, про пакет он тоже рассказал. Всем своим нутром я ощущал, что на ней выместили все зло, весь страх, который испытывали и ко мне в том числе. Я был не единственным, кто увидел это сходство? Айрин просто терпела, хотя могла сделать больно в ответ... Но тогда бы ее просто выгнали на улицу, и мы бы больше никогда не увиделись. Она терпела ради нас. — Я всё решу, — с абсолютной уверенностью поклялся я сам себе в тот момент и быстро покинул комнату, чтобы не вызывать никаких подозрений. Я поспешил на игровую площадку возле приюта, где убедился, насколько глупы бывают люди. Компания Криса всем своим видом выказывала, что это она поспособствовала наказанию Айрин. Они смотрели на меня издалека, когда я сидел на лавке и просто наблюдал за всеми, думая, что делать дальше. Видимо та ситуация, когда они хотели обидеть её, но она дала им отпор сильно их задела, и этот злосчастный пакет… И зачем ей эти деньги?! Они думают, что я оставлю это так...Нет. Их эмоции на лице были абсолютно читаемы: превосходство и торжество от того, насколько они умны и как изящно они отомстили ей и, возможно... Мне?