Тёмная Диада

      Ужин в Большом зале Хогвартса уже подходил к концу. Студенты, наевшись вдоволь, лениво потягивали холодные напитки. Старшие курсы обсуждали предстоящие экзамены, а совсем младшие — скорое отбытие домой.       Середина июня 1943 года выдалась довольно жаркой, поэтому под самым потолком Большого зала раскинулось волшебное, дождливое небо, которое контрастировало с палящим солнцем за окном. Капли дождя зачарованного потолка не долетали до юных волшебников, растворяясь в воздухе.       — Хватит! — Cо стола факультета Когтевран доносились ругань и ворчание. — Ты только и делаешь, что постоянно ноешь!       — Оливия, хватит, — писклявый голосок девчонки лет четырнадцати неприятно резал слух.       — Интересно, твои родители-маглы постоянно ноют, как и ты? Плакса Миртл! Плакса Миртл! — рассмеялась Оливия Хорнби, поправляя темно-синий галстук, который красиво оттенял пепельные волосы, заплетённые в тугую косу.       — Оливия, — пропищала девчонка, глаза которой были на мокром месте.       — Дура очкастая, тебе явно не место на нашем факультете. Как ты сюда вообще попала?!       Миртл Уоррен, не выдержав очередной нападки своей сокурсницы, громко разрыдалась. Вскочив со своего места, она быстро покинула стол орлиного факультета.       Торопливые шаги разносились эхом по холлу и лестнице, ведущей на второй этаж. Девочка не видела, куда бежит из-за слёз, которые градинами стекали по её щекам. Ещё эти проклятые очки! Один из поводов подразнить плаксу Миртл. Именно так её и прозвали из-за чрезмерной эмоциональности. Что бы ей ни сказали ребята, она всегда всё принимала близко к сердцу. Непременно наступал очередной приступ слёз и истерики, иногда совсем необоснованной. Впрочем, это довольно быстро проходило, и жизнь раз за разом возвращалась на круги своя.       — Плакса Миртл, конечно, — всхлипывала она, открывая первую попавшуюся дверь второго этажа, — вот так меня теперь и будут звать...       Проговорив сквозь слёзы своё прозвище, она взвыла ещё сильнее. Вытирая мокрые щёки ладонью, третьекурсница осмотрелась. Оказалось, это девичий туалет, но почти заброшенный. Истерично вдыхая, Миртл забежала в первую попавшуюся кабинку.       Просидев там, казалось, целый вечер, она, наконец, успокоилась. Глаза были опухшими, а лицо зарёванным. Но это всё неважно, ведь она, наконец-то, пришла в себя, а значит, всё наладилось.              Глубоко вздохнув после часовой истерики, Миртл уже было собиралась покинуть кабинку-убежище, как дверь туалета громко скрипнула. Она непроизвольно замерла, вслушиваясь в приближающиеся шаги. А вдруг эта мерзкая Оливия пришла сюда, чтобы вновь довести бедняжку? Решение затаиться было принято сию же секунду.       Шаги уверенно двигались по направлению к кабинкам, но вдруг затихли, по всей видимости, где-то рядом с раковинами. Плакса Миртл почти не дышала, отчаянно вслушиваясь в каждый отзвук. Обострённый слух вцепился в тихий, спокойный голос, за которым последовал скрежет раздвигающегося механизма. Непонятно... кто же это? Миртл прислонилась к двери, чтобы ухватиться хоть за малейший намёк на личность присутствующего. Вдруг раздался второй голос, низкий, грубый, омерзительный — от него по коже прошли неприятные мурашки. В ответ прозвучал всё тот же спокойный, но уже более громкий, и от того различимый. Это юноша! А скорее всего два, и они разговаривают на каком-то непонятном языке.       — И что мальчишки забыли в девичьем туалете?! — возмутилась Миртл, но только в своей голове. На самом же деле она не издала всё ещё ни единого звука. — Ещё чего не хватало! Чтобы юноши разгуливали по туалетам для девочек?! Которые, между прочим, не только туалеты, а иногда и убежище от несносных сокурсниц, где можно спокойно спрятаться и от души поплакать!       Миртл, полная решимости высмеять непонятный язык, больше похожий на тарабарщину, а заодно и прогнать мальчишек, пришедших в туалет для девочек, уверенно толкнула дверь.       Два огромных желтых глаза с вертикальными зрачками — последнее, что увидела четырнадцатилетняя Миртл Уоррен в этой жизни. Её бездыханное тело рухнуло на холодный кафельный пол туалета рядом с черным дневником.       Высокий молодой человек лет шестнадцати медленно обернулся. Он выглядел мрачно, хоть и был очень привлекательным. Брезгливо окинув взглядом мертвое тело, лежащее на полу, он глубоко вздохнул.       — Грёбаная грязнокровка...       Затем он повернулся к пространству помещения, где до этого находились огромные белоснежные раковины. На том самом месте, прямо из пола, торчало чешуйчатое, точно бронированное, тело огромного змея. И любой, кто бы его увидел, наверняка бы испытал ужас, леденящий душу. Однако юноша был спокоен и, очевидно, расстроен по одному единственному поводу: труп свидетельницы происходящего.       — Василиск, обратно в Тайную комнату. Нужно её закрыть, пока здесь никто не появился, — зашипел он на необычном языке, и змей тут же послушно скрылся во тьме трубы, ведущей глубоко под землю.       Когда король змей уполз в недра Хогвартса, молодой студент вновь зашипел на парселтанге, приводя механизм в действие, чтобы скрыть мрачное убежище чудовища. Затем он склонился над телом девушки и провёл пальцами по её лбу, который всё ещё был тёплым.       — Глупая девчонка, — шёпот уже человеческого языка звучал всё так же пугающе. — Каждый знает, что взгляд василиска смертоносен.       В воздухе воцарились зловещая тишина и такое же напряжение. Запах смерти ещё никогда прежде не был так близко. Этот жуткий смрад вдруг ударил по телу, по сознанию. Он прошёл сквозь словно чёрная материя, заставив запаниковать. Неужели так бывает? Так внезапно, так подло смерть выскакивает из-за угла и втыкает нож прямо в сердце! Ты был— тебя нет. По телу прошли неприятные мурашки. "...Просто надо принести человеческую жертву... Ну, или несколько!" — отзвук до боли знакомого голоса, переходящего в задорный смех, сам собой возник в отголосках воспоминаний.       Мгновение, предопределяющее всё.       Юноша подобрал темный дневник, на оборотной стороне которого поблёскивали буквы имени "Том Марволо Реддл", крепко сжал его в левой руке. Прислушавшись к тишине, он убедился, что поблизости никого нет. Да и вряд ли кто-то здесь появится, ведь это заброшенный туалет. Из внутреннего кармана мантии в правую руку перекочевала белая волшебная палочка.       Лёгкий изящный взмах.       Тихий шёпот древнего тёмного заклинания.       Безупречное лицо вдруг исказилось от адской боли. Ломающиеся кости, разрывающаяся на куски, живая плоть — всё это ничто, по сравнению с кромсанием самого ценного — души. Том Реддл хрипло простонал, упав на колени перед мёртвой девушкой. Казалось, что весь воздух в заброшенной комнате волшебного замка просто исчез. Исчез, как когда-то... когда он потерял нечто безумно ценное, от чего, казалось, можно спятить. Чувства сейчас были тошнотворно похожими. Он вцепился в живот, уронив дневник на пол. Душа с надрывным и немым криком, с болью, заполняющей всё нутро, разорвалась пополам, вырываясь серым облаком дыма из груди, и исчезла в тёмном дневнике.       Тяжёлое дыхание заполнило пространство заброшенного девичьего туалета. Том Реддл медленно взял дневник в руки. Осторожно встал. Ноги были точно ватными, не желали слушаться хозяина. Он покинул помещение второго этажа и не спеша направился в библиотеку. Прочь. Словно его тут никогда не было.       В коридоре четвёртого этажа навстречу Тому Реддлу шёл сокурсник.       — Мой Лорд, — тихо озвучил молодой, высокий студент, и склонил голову, от чего платиновые волосы ниспали на лоб.       — Потом, Абраксас, — холодно ответил Реддл, на что получил спокойный, еле заметный поклон.       У окна библиотеки, в самом дальнем углу, был небольшой стол, куда никто и никогда не смел садиться, зная, что это место принадлежит студенту факультета Слизерин, старосте Хогвартса. Это правило было негласным, но абсолютно каждый ученик его соблюдал. Обессиленно рухнув на стул, Том украдкой окинул взглядом помещение библиотеки: студентов почти не было. Он уверенно открыл дневник и левитировал баночку с чернилами и перо на стол.       Длинные бледные пальцы немного дрожали, но почерк был все таким же идеально ровным. "1 июня, 1938 г среда Это чувство рождалось где-то глубоко внутри..."