Тёмная Диада

      Волшебная атмосфера грядущего Рождества была ощутима физически. Огромные красивые ёлки украшали Большой зал Хогвартса. Запах хвои и радостное предвосхищение бала витали в воздухе, заставляя невольно улыбаться. Хор из студентов заполнял пространство зала пением, от красоты которого по коже проходили мурашки. Последняя репетиция прошла очень хорошо. Труппа студентов отыграла постановку идеально. Правда пока что были использованы не все декорации, но атмосфера от этого не стала менее праздничной. Айрин полностью погрузилась в процесс и стала им просто наслаждаться. Ещё в штатах она была в восторге от бродячего цирка-карнавала, где работал отец Дафны Блэк, и иногда выскакивала на сцену, точно маленький Арлекин, задорно хохочущий, качающийся на полотнах, и выкидывала буквально волшебные фокусы. Зрители, конечно же, думали, что это всего лишь качественная иллюзия. Тётушка Ви даже наругала за это, посчитав такие выходки глупыми и необдуманными, но маленькая Айрин была так театральна и драматична, что строгое сердце тёти оттаивало очень быстро. Вечер субботы был тёплым и красивым, и Айрин вновь испытала такое щемящее сердце чувство "я дома". Прежде чем пойти в подземелье, она решила зайти в совятню и проверить, вернулась ли её сипуха и подвергалась ли она каким-либо магическим воздействиям. Повернув не в то крыло коридора, Айрин недовольно вздохнула: её встретили приветливые коридоры южной башни, а не совятня. Она подошла к окну, в котором виднелось Чёрное озеро, уже замёрзшее, но всё такое же чарующее. Где-то в небе повисла луна, освещая зимние пейзажи, снег серебрился в голубоватом ночном мерцании. Захотелось оказаться на улице и просто побежать навстречу снежинкам, слушая задорный хруст под ногами, и выдыхать тёплый пар изо рта. Айрин улыбнулась. Послышался скрип открывающейся двери. Вспомнив, что где-то здесь старосту Хогвартса наградили своей личной комнатой, она сморщилась в отвращении. Видеть его не хочется. Вдруг это он? Дезиллюминационные чары пришлись очень кстати. Айрин замерла в углу у окна. По коридору шагали Том Реддл и Абраксас Малфой. Более в этом крыле никого не было, наверное, поэтому они чувствовали себя свободно и без опасения обсуждали личное. — Ты уже решил, что всё-таки будешь с этим делать? — еле слышно поинтересовался Малфой. — Да. Пора избавиться от неё. Проблемы никому не нужны, а я её знаю лучше, чем кто-либо. Кэтрин с ней в близких отношениях? — Она считает её подругой, но никогда не пойдёт против семьи, она верна мне. Ты знаешь, мы уже обручены. — Может быть всё-таки стоило Грейс знать всё? — Мой Лорд, — голос Абраксас звучал осторожно и всё так же тихо, — будьте уверены в нашей лояльности. Боюсь, что Кэтрин отреагирует слишком эмоционально, если узнает о том, что тем летом было два, а не одно убийство. — Абраксас, ничто не гарантирует такую верность, как страх. Ты уверен в своём решении? — Да, мой Лорд, — Малфой склонил голову в вежливом жесте. Айрин забыла, как дышать, жадно вслушиваясь в каждое слово. — Послезавтра я подойду к Торкуилу Трэверсу. Это его работа. Все факты и несостыковки налицо. Я более чем уверен, что её отчислят. Мы спокойно закончим обучение, и тогда, набравшись сил и опыта, можно будет приступить к реализации. Одной поганой грязнокровки уже хватило... Влезла там, где не нужно, этим самым поставив всё обучение под огромный риск. — Если её не отчислят? — Хочется сказать, что тогда я бы просто убил её, — лицо Реддла растянулось в отвратительной улыбке, — но пока нельзя. — Может быть тебе стоило пригласить её на бал? Она была бы в поле зрения. — Да, но я никогда никого не звал и не вижу смысла в том, чтобы изменять своей прекрасной традиции, — Том вдруг тепло рассмеялся. — Всё же стоит поблагодарить Дюстер за отсутствие Мии, — улыбнулся Абраксас. Том кивнул и повернул в маленький коридор налево, который, судя по всему, вёл в его комнату. Абраксас проводил его взглядом, и когда дверь комнаты захлопнулась, он тяжело вздохнул, а затем пошёл прочь. Айрин стояла в тишине ещё несколько минут, затаившись. Она хладнокровно переваривала все услышанное. Сердцебиение замедлилось. Пальцы напряженно сцепились в замок, и Айрин почувствовала, что они были слишком холодными. В конце концов, осторожно, шаг за шагом она пошла вон из Южной башни, а в голове завертелись всё те же вопросы: почему его зовут Лордом? Почему его так уважают и боятся? Он кого-то убил? Судя по всему, да... Даже Кэтрин была посвящена не во все планы этого волшебника, ведь как оказалось, он собирается убрать Айрин... Но не убить. Это уже плюс. Он достаточно умён, чтобы поступить так опрометчиво. Времени ровно до понедельника. Завтра воскресенье, сочельник и бал. Грёбаная постановка! Нужно сосредоточиться... Что можно сделать за это время? Как повернуть ситуацию в свою пользу? Почему она не помнит этого проклятого Реддла? Негодование стало медленно овладевать сознанием. Только без вспышек агрессии, как недавно. Нельзя ещё раз так проколоться. Айрин не понимала, как пришла в совятню и просто встала у холодной стены. Зимний сквозняк кинулся терзать тело со всех сторон холодными колющими укусами. — Думай, Айрин, думай...— Она вцепилась бледными пальцами в голову, где хаотично метались мысли. Кто же знал, что в этом аквариуме с милыми рыбками-студентами, плавала акула? И как же, черт побери, сложно! Сложно делать вид, что работать с палочкой — привычное дело. Конечно, та слушала хозяйку, но это не отменяло факта неимоверных усилий каждый раз, когда она брала её в руку. У неё всё получится, несомненно, но ведь нужно время, чтобы привыкнуть.       Айрин разочарованно пнула воздух, сжимая кулаки. Если бы только она помнила, кто Том, этого всего не было бы. Она бы смогла оценить всю потенциальную угрозу! Но, Мерлин, он ведь всего лишь студент... Студент школы, где даже Темные Искусства преподаются на смешном уровне! Но проблема в том, что он знает её характер, он помнит всё. Она для него — практически открытая книга, а он для неё — ненавистный пробел, который теперь мог поставить под угрозу абсолютно всё. И что тогда? Нервный смех пронесся эхом, от чего большая чёрная сипуха слетела вниз, усевшись к ногам. Айрин тут же её проверила и не обнаружила никаких магических воздействий. Это хорошо. Она направилась обратно в замок, в подземелье, но зачем-то через второй этаж. Утро воскресенья. Сочельник. Запах хвои заполнял общую гостиную Слизерин. Девушки и юноши взволнованно обсуждали предстоящий бал. — Ты уже подобрала наряд? — Кэтрин подставляла серьги с драгоценными камнями, а затем с недовольным видом откладывала их в шкатулку и примеряла другие. — Я хочу пойти в брюках. — Что? — Грейс открыла рот от удивления и смотрела на сокурсницу, словно той давно пора в больницу святого Мунго. — Зачем? Я, конечно, слышала об этой моде, но... — она сморщила носик в отвращении. Аристократичная натура с любовью к классике брала верх и негодовала от услышанного. — Моя тётя тоже любит брюки, — улыбнулась Айрин, достав чёрную палочку из внутреннего кармана мантии, — шляпки и пиджаки. Я тоже такое ношу, но здесь никто этого не делает... Приходится соответствовать. Ну, ничего, я всё равно поеду к ней на рождественские каникулы, так что буду носить, что душе угодно! — Я тоже уеду к родителям, вместе с Малфоем! Но серьёзно, Айрин. В каком платье ты пойдешь? — В этом. — Она взмахнула палочкой — из чемодана, который стоял под её кроватью, вылетело изумрудное платье. — Мне нравится! — Грейс ахнула и тут же подошла, чтобы потрогать ткань. — Какое красивое! У меня светлое платье, но похожего кроя, тоже миди! — Кэтрин на глазах растаяла, увидев то, что безумно любила. — Будем сиять и затмевать всех вокруг! — рассмеялась Айрин, ощущая неприятное давление где-то в груди, но вместе с тем прилив сил. — Кэтрин, мне нужно ещё книгу в библиотеку отнести, я скоро вернусь. Ты поможешь мне уложить волосы? — Да, конечно, — согласилась Кэтрин и продолжила перебирать украшения. Айрин не спеша шагала по Большому залу, рассматривая декорации. Все преподаватели, участвующие в постановке, были там: Дамблдор обустраивал небольшую сцену в центре, Сильванус Кеттлберн ковырялся в какой-то коробке. — Профессор Кеттлберн, — Айрин заговорила самым вежливым и дружелюбным тоном, какой-только был возможен. — Здравствуйте, мисс Дюстер! —ответил он с улыбкой на лице, где остался всего лишь один глаз. Профессор по уходу за магическими существами постоянно попадал в какие-то передряги и был виновником неприятных происшествий, конечно же, абсолютно не специально! Именно в очередном "приключении" он потерял свой глаз. Однако всё происходящее не умаляло его любовь к предмету и преподавательской должности. Пуффендуйский дух был виден невооруженным глазом. — Я так волнуюсь! Могу ли я увидеть нашу змейку для постановки? Не хотелось бы испугаться увиденного во время спектакля, — взволнованно попросила Айрин и смущённо убрала локон за ухо. — Конечно! Не переживай, всё пройдёт на ура! — профессор уже было подошёл к большому закрытому ящику, как его позвал Герберт Бири, чтобы уточнить, куда лучше всё таки поставить фонтан: в центр или немного сбоку. Императивный жест указательного пальца в кармане. Маленькая дверца, находящаяся сбоку ящика, тихо открылась. — Прочь, — тихо приказала Айрин на парселтанге. Чешуйчатая спина мелькнула меж декораций, раскиданных по уже установленной сцене. — Айрин! — Сильванус немного запыхался, торопливо шагая обратно. — Смотри, она очень милая! Профессор подошёл к коробке, открыл крышку... Растерянный взгляд и невнятное бормотание. — Но... Ведь она была тут! Ох, что же делать! — Кеттлберн растерянно огляделся вокруг. — Сбежала. Змейка сбежала! — Ох, Сильванус! — недовольно протянул Дамблдор. — Ты итак вне милости Диппета. — Полагаю, что она не могла уползти так далеко. Сейчас обед... А бал в восемь вечера. Ты успеешь разрешить данную ситуацию! — Альбус воодушевлённо кивнул, похлопав по плечу профессора по уходу за магическими существами. — Я помогу её найти! — Айрин с сочувствием посмотрела на происходящее и тут же вызвалась помочь. — Ах, Айрин! Это так любезно! Хорошо, что ты попросила показать её, если бы я обнаружил пропажу перед выступлением... что бы я стал делать? — Я посмотрю в коридоре, — предложила Айрин, а на самом деле направилась на второй этаж. Заброшенный девичий туалет, видимо, никто никогда не посещал. Айрин торопливо шагала к самой последней кабинке. Распахнув дверь, она осторожно наклонилась вниз, где полыхали угли, оставшиеся от магического огня, который она развела ещё вчера вечером, когда возвращалась из совятни в подземелье. — Хорошо, всё получится... — Взмах ладонью — на полу, поодаль от углей появился большой сапог. — То что нужно. Чтобы не вызывать никаких подозрений, Айрин вернулась в подземелье, дабы быть на виду. Хвойный запах приятно ударил в нос. Всё-таки было что-то волнительное в этом празднике, а может быть Айрин просто испытала такое притягательное чувство опасности, которое взбудоражило ее. Через два часа Айрин вновь вернулась в заброшенный туалет. Вместо углей на полу лежала горячая зола, из которой прямо в сапог вёл пепельный след. Самодовольная улыбка на лице. Айрин принялась махать волшебной палочкой, чтобы привести всё в порядок. Было жутко неудобно, и даже невербальной магией было бы куда быстрее, но нужно привыкать, ведь мало ли как сложится обстоятельства! Вскоре не осталось ни углей, ни золы — ничего, что бы хоть отдаленно напоминало о бывшем маленьком кострище. Торопливые шаги в Большой зал. Радостные восклики о том, что нашла пропажу. Профессор Сильванус Кеттлберн пошёл за Айрин. Заглянув в сапог, радостно воскликнул: — Чудесно, мисс Дюстер! Останется лишь увеличить её перед самым спектаклем. Ах, маленькая негодница! Решила сбежать? — Профессор очень любил магических существ, пусть даже ценой своего глаза. Айрин радостно закивала, и на такой позитивной ноте они разошлись каждый по своим хлопотам, ведь до бала оставалась всего лишь пара часов. Туфли на изящном каблуке, изумрудное атласное платье с оголёнными плечами. — Ау, Кэтрин, — Айрин пискнула от боли. — Терпи! Твои волосы очень непослушные. Ты сама попросила собрать их сзади. Раз я взялась, — Грейс дёрнула за волосы, от чего Айрин взвыла ещё раз, — то всё будет выглядеть идеально! Кэтрин не солгала. Причёска была безупречной! Волосы цвета воронова крыла не торчали, как катастрофа, во все стороны. Аккуратный пробор, ровно зачесаны, сзади красивый шиньон. Айрин улыбнулась своему отражению и достала красную помаду. Накрасив губы, она посмотрела на Кэтрин с торжественным видом. — Ты как будто откуда-то из Европы. Как во Франции! — Грейс сияла. Белоснежные волосы были забраны назад, и украшены красивой лентой. Платье нежно-пудрового цвета было такого же фасона, как и платье Айрин — модное миди. — Ты готова? — Айрин протянула руку сокурснице, которую вдруг захотелось назвать своей подругой. Странное чувство теплоты разлилось где-то в груди. Это казалось чем-то непривычным, чужеродным... Но вместе с тем оно дарило ощущение, которое дарил и Хогвартс: она, наконец-то, оказалась дома. Грейс кивнула, и они вместе с остальными нарядными студентками направились в общую гостиную. Малфой ждал Кэтрин у камина. Она протянула ему изящную ладонь, он нежно поцеловал её тонкие пальцы. В его глазах читалось нескрываемое восхищение своей спутницей, которой суждено было стать его женой. Алекс ждал Айрин у подземелья. Он был красив. Классический костюм подчёркивал его строгую внешность. Айрин улыбнулась, принимая его приглашение пойти под руку. Они ещё даже не вошли в зал, двери которого были широко распахнуты в готовности принять студентов в объятия, наполненные рождественским чудом, а земля как будто бы уже ушла из под ног. Вступительная речь директора была торжественной и красивой, воодушевляя ещё больше. Алекс налил Айрин пунш, который она с радостью выпила, чтобы немного расслабиться. По телу прошли неприятные мурашки, а затылок начало жечь. Можно было бы списать это на пунш и тугой шиньоны, но Айрин уже слишком хорошо знала эти ощущения. Она обернулась. Поодаль стоял Том Реддл и пристально смотрел на неё. Непозволительно красивая Айрин в платье цвета её глаз заставила Тома задать один-единственный вопрос самому себе: почему он позволил ей идти с каким-то когтевранцем? Может быть Малфой был прав, и нужно было пригласить её? Чтобы она была в поле зрения, чтобы она была рядом, чтобы ощущать свою власть над ней, как когда-то. Чувство собственничества вкупе с эгоизмом начали раздирать нутро диким зверем, который желал выйти наружу. Подойти и с силой взять за эти хрупкие плечи, показав, что это принадлежит исключительно ему, Тёмному Лорду. Это его по праву. Ещё с первого июня 1938 года. Том сжал длинные пальцы, подавляя несомненно лишние эмоции. Айрин смотрела на Тома, и становилось только хуже. Казалось, что его темные глаза отливали багрецом, от чего по телу проходил точно ток. Банальное решение не попадаться на глаза показалось самым разумным, и Айрин потянула Алекса за собой, чтобы уйти ближе к установленной Дамблдором сцене. Им всё равно скоро идти за кулисы. Зазвучал красивый медленный вальс. Айрин отказалась танцевать, аргументируя это тем, что совсем не умеет. Она солгала самым наглым образом, но Алекс не стал настаивать, а просто приобнял её. Они стояли где-то совсем сбоку от пар, кружившихся в танце. Тёплый взгляд Алекса ласкал лицо Айрин. Она нравилась ему. А он ей? Конечно же, нет. Ей было абсолютно всё равно, но ради образа самой обычной студентки она была готова играть эту роль. Она закрыла глаза на мгновение, как и положено в такие моменты. Лёгкое прикосновение мягких губ. Она ответила на его поцелуй. Звонкий смех и смущение. Они воспользовались моментом, пока все заняты танцами. Благо Прингла не было поблизости, а то невинный поцелуй тут же бы окрестили самым страшным проступком. — Минус десять очков Слизерин и Когтевран, — флегматичный голос за спиной Алекса, а по коже Айрин прошел разряд тока. Том смотрел на танцующие пары, в его бледных пальцах был бокал. Идеальный профиль. На нём был темный костюм, очевидно, не новый, но из хорошей ткани. — Реддл, да ладно тебе, — Алекс улыбнулся. — Бал, все веселятся и наслаждаются! — Есть правила, — равнодушно озвучил он, сделав глоток игристого напитка. — Том, мы можем отойти на минутку? — сквозь фальшивую, слащавую улыбку процедила Айрин, а в ответ получила всего лишь равнодушный взгляд. Но она не сдавалась, и одарила Тома более настойчивым, получив, в конце концов едва уловимый кивок, показывающий превосходство, словно он делал одолжение. — Я сейчас вернусь, Алекс. Мне нужно кое-что сообщить старосте, я совсем забыла. Они отошли ближе к выходу. Громкая музыка и гам студентов заглушали тихий голос Айрин. — Какого чёрта, Реддл? Сколько можно? Ты так насолить мне хочешь, что готов зарыть свой собственный факультет? — Есть правила. Их надо соблюдать. Те, кто их нарушают — несут наказание. Просто ты ещё ни разу не попадалась Принглу, поэтому не понимаешь, что я добр. — Ты меня за дуру держишь? — Да. — Что? — ноздри Айрин стали раздуваться, глаза застыли в прищуре, губы превратились в ниточки. Гнев стал медленно овладевать сознанием. Черная палочка в руках, уткнулась в живот Тома. Сама Айрин подошла в упор, чтобы никто не видел происходящего. — Не глупи, — усмехнулся он, — вокруг полно народа. — Как же я тебя ненавижу, — зашипела Айрин. — Ты постоянно всё портишь! Ты, как назойливая муха, которая нудит и нудит, и единственный вариант — просто прихлопнуть её! Что у тебя за комплекс, Реддл? Может член маленький? Равнодушный кивок. Чёрные глаза обожгли её лицо, и стало ещё хуже, от чего по телу Айрин прошли мурашки. Она вспомнила Ванную старост — в живот резко ударила тянущая истома, а в горле пересохло. — Бьюсь об заклад, ты только что вспомнила, насколько он мал, и у тебя между ног уже мокро, — шёпотом куда-то в чёрную макушку. Айрин фыркнула от такой откровенной наглости и пошлости, но дыхание перехватило от жара, сковавшего каждую клеточку тела. Он слишком близко. Его едва уловимый запах отчётливо слышен, и он... дурманит. — Поговорим после бала, как взрослые люди. Торопливый стук каблучков назад к сцене, ведь сейчас начнётся постановка. Том казался равнодушным, но его нутро затрепетало от напряжения и накала эмоций. Он понял это ещё в приюте: чтобы испытать какие-то ощущения, ситуация должна быть очень напряжённой и необычной — именно тогда ему становится интересно, хоть и ненадолго, конечно. Но именно так было с этой девчонкой, которая ворвалась в серые монотонные будни приютской жизни, перевернув все с ног на голову. Вот и сейчас он позволил себе эти, казалось бы, идущие вразрез с его образом и поведением, слова. Но чёрт побери! Она смутилась на мгновение, и от едва проступившего румянца на вечно бледном лице, ему стало хорошо. Всё было готово к выступлению, зал замер в волнительном ожидании. За кулисами случилась какая-то передряга. Джесси Коул и Матильда Фарлоу вдруг начали спорить, в каком же порядке они должны выходить. Почему-то на репетициях такого не было, сейчас же недовольство нарастало, и девушки уже перешли на повышенные тона. Айрин вела себя тихо. Все тут же столпились вокруг студенток, пытаясь их успокоить, ведь пора было выходить на сцену. Что вдруг произошло? Один Мерлин знал! И Айрин Дюстер. Заклятие склок – идеальный отвлекающий манёвр. Тихий шёпот над коробкой, где сидела уже увеличенная в размерах змея. Исполнительниц главных ролей примирили. Занавес вверх. Аплодисменты. Первая ведьма – Аша, которая страдала «болезнью, неподвластной никаким лекарям». Она верила, что Фонтан вернёт ей здоровье. Вторая — Альтеда. Её унизил и обокрал злой маг. Именно Фонтан может ей помочь превозмочь беспомощность и бедность. Третья ведьма — Амата. Её бросил любимый. Она верит, что Фонтан поможет ей пережить горе. По легенде войти в сад может только один, но ведьмы решили объединиться. Одна голова хорошо, а три — лучше. Дамблдор взмахнул палочкой — в садовой стене вдруг появилась трещина, из которой полезли ползучие растения и потянули внутрь Ашу, она схватилась за Альтеду, та — за Амату. И всё бы хорошо, но третья, Айрин, нечаянно ухватилась за какого-то рыцаря, Алекса. Так, вчетвером, они попали в волшебный сад! Зал рукоплескал. Всё выглядело безумно красиво. Айрин окинула аудиторию взглядом: слева поодаль стояли её сокурсники, Реддл был там же и пристально наблюдал... Нет не за постановкой, он наблюдал за ней. Его взгляд был тяжёлым, но таким... притягательным. Глупо отрицать и бороться...давно бы пора принять это. Опасность, которая исходила от него, безумно возбуждала, пробуждая в ней что-то дикое, инстинктивное, что-то, от чего ей хотелось ощутить его большие ладони на своем теле и стать полностью ему подвластной. Айрин тряхнула головой. Такой бред в такой ответственный момент! Первое испытание — белый змей, требующий «доказательство боли». Как только это было озвучено, а декорации начали меняться, на лице Айрин промелькнула нездоровая, еле заметная улыбка, которую не заметил никто, кроме Тома. Он замер, приподняв голову, пристально вглядываясь в сцену. Он знал этот взгляд и понимал, что тот всегда предзнаменовал нечто. Неподдельный интерес, как и когда-то: что она выкинет на этот раз? Огромный змей выполз на сцену. Запах гари резко ударил в нос. Всё закулисье вспыхнуло в эту же секунду, как и некоторые скатерти столов в Большом зале. Паника. Крики. Ужас. Студенты бросились в разные стороны, вопя от испуга. Абраксас и Кэтрин тут же организованно и хладнокровно эвакуировали свой факультет. Том остался в зале. На сцене никого не было. Айрин нигде не было. — Бал окончен! Все по своим комнатам! — строгий голос директора Диппета, громкость которого была увеличена специальным заклятием, ударил по барабанным перепонкам. Оставшиеся старшекурсники, метавшиеся по залу, послушно ринулись прочь из Большого зала, по своим комнатам, словно отрезвев от голоса директора. — Сильванус! Клянусь Мерлином, это больше невозможно терпеть! — Диппет выглядел строго и грозно. Дамблдор тушил огонь. Реддл бросился помогать, осматриваясь вокруг. Кеттлберн ринулся следом, желая уменьшить змею, выкрикнув заклинание, но то отрекашетило, и его голову раздуло в три раза. — Мало того, что ты себя уже глаза лишил, теперь ты чуть не лишил нас школы! Зачем! Мерлин, зачем ты притащил Огневицу на постановку? Ещё и додумался увеличить это маленькое исчадие ада! Испытательный срок! Ты на испытательном сроке! Хоть одно происшествие до конца года, и мы ищем нового преподавателя. Профессор по защите и уходу за магическими существами не мог ответить ничего внятного из-за раздутой головы. — Десять очков Слизерин, — директор кивнул Тому, видимо, поблагодарив того за помощь в устранении последствий. — Можешь идти. Том вежливо попрощался и направился в свою комнату. Внутри забушевали возбуждение и трепет от произошедшего. С одной стороны, захотелось сжать эту шею, и просто задушить эту суку за её выходки, но с другой стороны... как умело и изящно! Никто не поймёт, что это она, и репутация его факультета ни за что не пострадает. Но она опасна, а значит, в любом случае, уже завтра её отчислят. Он обязательно этому поспособствует. Он зашёл в свою комнату и просто рухнул на кровать, расстегнув верхние пуговицы рубашки. Наконец-то, вся эта клоунада закончилась. Он рассмеялся от своих же мыслей. — Чертовка! Настойчивый стук в дверь. Том тяжело вдохнул и побрёл к входу. Вдруг это Малфой, и случилось что-то ещё? Открыл дверь. Изумрудные глаза блестели в освещённом факелами коридоре, вторя красивому платью. Захлопнул дверь. — Я скажу, что ты приставал ко мне в ванной старост, если ты меня не впустишь. Сдам свои воспоминания, и тебя отчислят. Открыл дверь. Уверенный стук каблуков. Села на уже помятую постель. — Это не твоя кровать, так что слезь. Айрин громко цокнула и пересела на стул у стола, где были аккуратно разложены учебники и пергамент. Том прислонился к уже закрытой двери, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за бестией с лисьим взглядом. — Ты пришла проверить, сколько дюймов у меня в штанах? — флегматично. — Три или пять, — такой же равнодушный ответ. — Пять, милая Айрин. — Том подошёл ближе, от чего она вжалась в спинку стула. Её глаза на уровне его бёдер. — Но это в спящем режиме. Тебе доступен только такой. Что тебе нужно? — Том, мы с тобой не малые дети. Может быть стоило изначально поговорить? Как взрослые. Не думаешь? Что это за идиотская игра в списывания баллов? Это выглядит так убого и по-детски! — Айрин, не преувеличивай свою значимость. Есть правила. Я староста. Я слежу за порядком. Всё. — Но ты цепляешься только за меня! — искренне выпалила Айрин, желая найти хоть одну точку соприкосновения. — Тебе кажется, — равнодушно ответил Том и опёрся о стол, находясь всё так же слишком близко. — Просто ты хочешь, чтобы было так. Раздражение породило импульс гнева, который вновь порывался наружу, но Айрин держалась. А что если...он прав? И она хочет его внимания, выдумывая всё это? Нет. Это какой-то бред. — Какой чудный спектакль, — вдруг саркастично протянул Том, расплываясь в улыбке. — Чистая пропаганда смешения крови поганых магглов и волшебников. Как только ты подписалась под эту гадость? — Хватит! — Айрин вскочила со стула. — Что за игру ты ведёшь, Реддл? — Что за игру ведёшь ты? — глаза в глаза. — Ты не думай, что самая умная и всех умело водишь за нос. Ты лжива, — Том склонился над бледным лицом, — насквозь! От тебя так и смердит ложью... сука. — Пальцы, поддавшись импульсу, с силой взяли за шею. — И почему этого никто не видит? Хочется за огневицу начислить сто баллов, жаль нельзя. А вот отчислить из школы можно. — Хладнокровная улыбка, искажающая красивые черты лица. Айрин толкнула Тома в грудь, осознавая свою беспомощность в происходящем. Что она сделает? Устроит дуэль? Нельзя. — Что за бред, Реддл? — Она направила в его грудь палочку, которой даже толком обращаться то не умела. Том с улыбкой посмотрел на этот беспомощный жест. — Дюстер, это ты развела огонь на втором этаже. Я не так глуп, как наш преподаватель по защите и уходу за магическими существами. — А что, блядь, ты делал в женских туалетах? — Айрин рассмеялась, но смех выдал её напряжение. И даже там этот проклятый Реддл успел побывать, уличив её в том, в чём не стоило бы! — За тобой подглядывал, — усмехнулся он, доставая свою палочку. — Я, если тебе вдруг память не отшибло уже в сотый раз, вообще-то, староста. Злость и беспомощность разъедали изнутри. Грёбаная деменция с чьей-то подачи! Но это скоро разрешится. Айрин, понимая абсурд возможной дуэли, выкинула свою палочку на кровать и демонстративно подняла обе ладони вверх. Пристальный взгляд. — Ты ведь тоже это чувствуешь? — её голос стал низким, бархатным, как тогда в ванной и в библиотеке. — Иногда да. Иногда вообще нет, — спокойно ответил Том, — а порой очень сильно. — Так сильно, что я чувствую это физически, — ухмыльнулась Айрин. — Ну, ничего, — улыбнулся Том, — я же не бросаюсь на тебя прилюдно, как какое-то животное. К тому же, я чувствую, когда у тебя, как у суки, начинается гон при виде меня. — Давай, — Айрин сжала ноги от вновь нагрянувшего жара из-за пошлых слов, которые так обыденно озвучил Том, — по-взрослому договорим? — Понимание, что она находилась в логове хищника заставило биться сердце сильнее. Его незримая сила, его авторитарность и подчинение остальных студентов, опасность, которой он пах — всё это возбуждало. — Прямо тут? — улыбнулся Том и положил свою палочку на стол.       Не дождавшись ответа Айрин, он по-хозяйски взял её за талию и пододвинул от стула к столу. В это самое мгновение, когда его пальцы коснулись тела, Айрин поплохело. Поплохело до черных точек в глазах, ведь, черт побери, ей стало жутко хорошо от теплоты его больших ладоней. Она пристально смотрела в чёрные глаза и понимала, что это момент признания самой себе: она хочет его и уже очень давно. Желание, наконец-то, прикоснуться к этим губам брало верх, заставляя сердце биться быстрее. Том, как назло для разума и в радость животной части Айрин, в мгновение считал её реакцию и, уверенно сжав тонкую талию, легко посадил на стол, как когда-то на окно горящего приюта. Нездоровый блеск в её глазах, как и тогда заставил его почувствовать прилив захлёстывающего волнами возбуждения. Айрин тут же медленно развела ноги, вцепившись бледными пальцами в белую рубашку, уверенно потянула к себе крупную мужскую фигуру. Импульс. В брюках стало слишком тесно. Том наклонился вниз, чтобы снять с Айрин туфли. Оголив маленькие ступни, он едва уловимо прикоснулся к пальцам на ногах. Её ступни безумно нравились ему, ещё в детстве... И, черт побери, ничего не изменилось. Он едва уловимо прикоснулся к ним губами, и Айрин была готова поклясться, что это самое возбуждающее зрелище, которое когда-либо видела. Затем он встал, зависнув всем своим телом над Айрин, которая тяжело выдохнула и подалась вперёд.       Её нежные ладони заскользили по его телу. Она расстегнула ещё пару пуговиц, сильнее оголяя шею, которая была напряжена, как и скулы, слишком сильно. Он был чертовски красив, и в горле пересохло от осознания, что будет дальше. Том сглотнул, и его длинные пальцы смело заскользили вверх от колена к внутренней стороне бедра, ощущая тонкую ткань чулок. Замер. Угольно-чёрные ресницы задрожали, и Айрин откинулась назад, облокотившись на дубовую столешницу, впиваясь взглядом в тело напротив, в каждое движение, в каждую эмоцию. Пальцы скользнули ещё выше, но толику несмело, и застыли, уткнувшись в тонкое кружево, насквозь сырое, пропитанное желанием его, пахнущего опасностью и животным инстинктом. Айрин легко прикоснулась оголёнными ступнями к паху Тома — и сердце того забилось неистово в готовности взорваться от невыносимой истомы прямо в этот момент. — Прикоснись ко мне, — потребовала Айрин шёпотом, нарушая тишину рождественской ночи. И Том начал послушно и нежно ласкать её пальцами через тонкую ткань. Глаза в глаза. Они тянулись друг к другу, изо всех сил пытаясь подавить уже совсем очевидное волнение. Том подался вперёд и прижался к нежной щеке, тихо прошептав на ухо:       — Тебе нравится?       Не было в его голосе железной уверенности и спокойствия, как обычно. Он рвано прохрипел два этих слова, от чего Айрин тихо простонала, зажмурившись. Её похотливый скулеж был точно командой, и Том поцеловал её. Такой желанный, такой мучительно сладкий поцелуй, от которого окончательно затуманило разум. Казалось, что по телу прошёл разряд тока, и Айрин сладостно выдохнула в губы Тома, вздрогнув от нагрянувших мурашек.       Том вцепился пальцами в женственное тело несколько грубовато. Его жесты никак не тянули на донжуанские. Тем не менее, тяжёлое дыхание и едва слышные стоны Айрин превращали его точно в куклу-вуду, и он был готов мириться с этим, лишь бы получить своё. Он несколько мгновений назад понял, что больше его ничто не остановит и он не прекратит, пока не насытится ею. Он, чёрт возьми, не прекратит. Сколько грёбаных раз он представлял её в своей постели? Сколько грёбаных раз он изнемогал от желания? Сколько гребаных раз он не мог встать с кровати ранним утром? А всё из-за неё. Из-за этой сучки член изнывал, а яйца болели, и Том каждый раз ласкал себя, желая получить проклятую разрядку. Словно в агонии пальцы крепко охватывали ствол и двигались плавно вверх-вниз, а перед глазами возникал её проклятый образ вновь и вновь. Айрин поджала колени, и изумрудное платье ниспало, бесстыже оголяя округлые бедра. Она упивалась наслаждением от его всё более уверенных ласк, а он дразнил, наблюдая за тем, как она теряла контроль. Ему нравилось, что она течёт, что она грязная, что она сочится, и причиной тому — он. — Вставь палец, — шепотом о своём непристойном желании, плавно двигаясь навстречу всё более вольным движениям длинных пальцев. Том замер на мгновение, словно замешкался. Он буквально почувствовал прожигающий насквозь жар в районе грудной клетки, но затем аккуратно отодвинул тонкое кружево вбок и, немного помедлив, начал ласкать её большим пальцем, а затем неуверенно и осторожно ввёл указательный палец, ощутив пламя изнутри. Внезапно раздавшийся стон, срывающийся с алых губ, окончательно взял полный контроль над Томом, и его робость, которая время от времени пробивалась через маску уверенности, отступала. Он внимательно всматривался в лицо Айрин, чтобы понять, как вести себя дальше, чего она ждёт. Он осторожно вставил второй палец, постепенно двигая ими всё более уверенно, настойчиво. Айрин выгнулась навстречу, судорожно сжав колени и бесстыже громко застонала от наслаждения. Лица Тома коснулись румянец и ухмылка, полная торжества и удовлетворения. Айрин взяла его за запястья, заставляя прекратить эту более невыносимую сладостную муку, и потянула его ладонь к лицу. Том медленно провел пальцами по алым губам Айрин, пошлый длинный язык которой тут же скользнул по кончикам пальцев. На безымянном пальце Тома красовалось кольцо с простым чёрным камнем, и алые губы нагло заскользили по нему, в самом непристойном движении, от которого Том был готов сойти с ума, нарисовав самую грязную картину в своей голове. Сколько раз он об этом фантазировал... Их хладнокровие утопало в сумасшествии, словно огромный лайнер напоролся на айсберг и теперь обречённо шёл ко дну. Том был жаден до поцелуев её сучьих алых губ, желая ощутить её вкус на своём языке. Он был жаден до каждого сантиметра её тела, который ему предстояло совсем скоро узнать. Айрин легко оттолкнула его, спрыгнула со стола. Она не успела даже ничего сделать, а он тут же вцепился в её волосы, вытаскивая ненавистные шпильки, кидая их прямо на пол. Взмах ладонью — и каждая выпала из густоты волос, позволяя локонам упасть словно водопаду, в который он тут же запустил свои сильные руки. Проклятье, которому он всегда едва противостоял. — Беспалочковая магия, — выдохнула Айрин, жадно впиваясь в губы Тома. — Как и у тебя, Айрин... — рвано озвучил Том сквозь тяжёлое дыхание, кричащее о том, как неистово он желает её. — Ты сама прокололась. Айрин толкнула Тома на кровать, торопливо расстёгивая оставшиеся пуговицы рубашки. Он замер на секунду, а затем уверенно откинулся назад, наблюдая, как она встала на колени, бессовестно стянула платье. И Тому поплохело. Он тяжело сглотнул, не веря своим глазам, утопая в красоте момента: тонкое прозрачное кружево на женственном бледном теле, кожа которого казалась прозрачно-розовой, фарфоровой — этот безумный контраст с волосами цвета воронова крыла. Айрин нежно провела ладонями по его ногам, остановившись у паха. Том медленно выдохнул, но его возбуждение было очевидно. Их пальцы одновременно устремились к ремню, и принялись торопливо расстегивать ненавистную пуговицу на брюках. Однако Том решил вновь позволить ей сделать это самостоятельно. Он откинулся назад, опёрся на локти, и стал просто наблюдал за тем, как Айрин медленно расстёгивала ширинку, освобождая член. Она замерла, тяжело сглотнув. Это вызвало самодовольную улыбку Тома, и он, нагло запустив пальцы в волосы Айрин, потянул её к паху. — Я хочу, чтобы ты сделала то же самое, что пару минут назад на столе с моими пальцами, — уверенно заявил он о своём пошлом желании. Айрин осторожно взяла его в руку, понимая, что физически не может обхватить весь. От этой мысли возбуждение нахлынуло новой волной, и она почувствовала тяжесть внизу живота. Не выдерживая сумасшедших позывов своего собственного тела, она принялась плавными движениями ласкать его. Вверх. Том хрипло выдохнул. Его губы ужасно пересохли. Вниз. Карие, почти чёрные глаза встретились с зелёными, и Айрин чуть сильнее сжала ствол, понимая, что Том выглядит так, словно залпом выпил бутыль эликсира Эйфории. Вверх-вниз. Вены сильно набухли, а на головке выступила прозрачная жидкость, блеск которой был запретно манящим. Айрин наклонилась вперёд, поддаваясь сумасшествию, и едва прикоснулась кончиком языка, как Том с силой сжал её волосы. Его худое, но жилистое тело напряглось, и рельеф пресса красиво заиграл в полумраке комнаты. — Я хочу, чтобы ты взяла его в рот, — уверенно и громко потребовал он. — Том, я не смогу, — взволнованно выдохнула, ведь она раньше никогда ничего подобного не делала. Том не слышал ответ нет. Он взял Айрин за голову второй рукой и нежно надавил на щёки, заставляя открыть рот.       — Я так этого хочу, черт возьми, — прохрипел он. Она подалась вперёд и продолжила ласкать его языком. Вверх-вниз. Плавно двигаясь к головке, обхватила его губами — Том облегчённо выдохнул. Приятно до безумия. Он не желал упустить ни мгновения и пристально наблюдал за каждым её движением, за тем, как алые губы скользили по члену. И ему это чертовски нравилось, ведь она начала тихо постанывать. От зрелища происходящего, от грязи, которая царила здесь и сейчас, Том тяжело дышал и полностью осмелел. Стянув брюки ниже, он взял Айрин обеими руками за волосы и встал, чтобы было удобнее трахать её в грязный лживый рот, из которого звучало постоянное вранье, но до того же, сука, он был сладким. Напряжение слишком сильное, ощущение слишком яркое, слишком близкое к пику. Айрин начала судорожно отталкивать Тома ладонями и мычать, ему же было плевать. Момент абсолютной власти над этой сукой, которая водила всех за нос, которая устроила пожар, которая сейчас стояла на коленях и сосала его член. Он грубо вошёл, чувствуя её узкое горло и попытки вытолкнуть его. Напряжение взорвалось, точно сверхновая, и он со стоном заполнил её глотку. Айрин подавилась, громко закашляла. Сперма стекла по её подбородку и закапала на грудь и пол. Том тут же потянул за край простыни, чтобы вытереть милое личико. Он ещё не закончил. Оба рухнули на постель, молча, вцепившись друг в друга. Наконец-то спустя столько лет они лежали в одной кровати, как когда-то… И как когда-то Том раздел её, только в этот раз полностью. Он не хотел ничего видеть, кроме фарфоровой кожи, черных волос, алых губ и изумрудных глаз. Айрин села на Тома сверху, склонившись вперёд, одаривая губы и шею россыпью поцелуев. Он утопал в пьянящем запахе триады жасмина, чёрной розы и пачули, который вновь и вновь заставлял желать её. Голое тело, которое он уже видел, но теперь это его. Исключительно его. Здесь и сейчас. И он может, наконец-то, позволить себе делать всё то, что хотел, всё то, что накопилось за это время. Айрин чувствовала, как член под её бедрами твердел, от чего томительная тяжесть внизу живота нарастала. Она нервно выдохнула и устремила взор вниз. Массивный член дрогнул от нарастающего возбуждения. Бледные пальцы скользнули вниз, аккуратно сжали яйца, от чего Том откинул голову на белоснежную подушку. Иссиня-чёрные волосы рассыпались по белой ткани точно клякса чернил, которая испортила всё то, что было написано с таким трудом, все то, что было безумно важно. А может быть её рука намеренно дрогнула, оставляя её? Ведь она определённо желала этого всем своим существом. Том тихо простонал, чувствуя, как она садилась на него, медленно растягиваясь. Он чувствовал, какая она горячая изнутри, какая она узкая... Он рефлекторно вцепился пальцами в простыни, напрягая пресс. Айрин выдохнула от наслаждения: он заполнял её полностью, так правильно, так безупречно. Она начала плавно двигаться, стараясь привыкнуть к немного болезненным ощущениям. Казалось, что мозг отключился. Всё, что чувствовал Том, — это она. Наконец-то! Он открыл глаза и подался вперёд, вцепившись в её грудь, целуя её неумело, грубо, до боли, оставляя синяки. Здесь нет места нежности. Что-то первобытное, что-то, что разъедало на подсознательном уровне уже давно, вырвалось наружу. Глаза Тома пылали багрецом. Он видел в ней себя, буквально и ментально: в поведении, в манерах, в прекрасной актёрской игре, в агрессии и жестокой авторитарности, которую она сдерживала изо всех сил, стараясь казаться милой девочкой; в трепете разъедающего вожделения, где округлые бёдра двигались на его члене. — Моё, — прохрипел Том, переворачивая Айрин на спину, желая оказаться сверху, подавить её, чтобы задавать исключительно свой темп. Он на мгновение остановился, разглядывая бледное тело, на котором так отчётливо виднелись сине-зелёные вены. Медленно провёл членом по мокрой промежности, закрыв глаза на мгновение. Ещё чуть-чуть и снова кончит, не в силах побороть это наваждение. Айрин без слов понимала, что происходит, и тут же протянула руку вниз, где ухватилась за массивное основание члена. Немного сжала его, не желая, чтобы это наслаждение кончилось прямо сейчас. Том ощутил, что чувство точно демонической истомы притупилось, и, откинув руку Айрин, грубо вошёл. Движения резкие. Её стон зазвучал громче, словно музыка для его ушей. Его член большой, а она такая узкая. Ей бы привыкнуть к этому ощущению, но он не ждёт: он с силой трахает её, вдавливая в свою постель; он хочет видеть, как она извивается под ним; он хочет слышать, как она стонет; он хочет чувствовать абсолютное подчинение. Напряжение такое сильное, что кажется, сейчас взорвётся целая вселенная. Том потянул Айрин за волосы, послушную, как куклу, чтобы та встала на четвереньки. — Том, — она простонала его имя, но он заткнул её ладонью, как когда-то, чувствуя влагу её рта; чувствуя, как ее бесстыжие бедра плавно двигались навстречу толчкам. — Назови меня Лордом, — выдохнул он, убрав свою руку. — Мой Лорд, — простонала Айрин, послушно исполняя каждую его прихоть, полностью подчиняясь, ведь так хорошо. Ей хорошо, как никогда. Низ живота наполняло теплом, которое больше было невозможно терпеть, и Айрин замерла, а Том нагло ускорил темп, стирая грани её сознания. Она громко застонала, ноги задрожали. Она была готова рухнуть на постель, но он вмял её голову в подушку, потянув бедра к себе. Несколько грубых толчков — и он со стоном излился на округлые бёдра. Том рухнул на спину Айрин, придавив ту всем своим весом к кровати. Её мокрые чёрные волосы прилипли ко лбу, точно так же, как и его. Капелька пота упала с носа на измятую белоснежную подушку, а затем Том убрал пряди Айрин и нежно поцеловал её в лоб. — Айрин... — шёпотом на ухо, все ещё тяжело дыша. — Да, — сквозь рваное дыхание, чувствуя его бешеное сердцебиение. — Это мой первый раз. Одно предложение — внутри перевернулся целый мир. Как такое вообще возможно?! Айрин ничего не сказала, не в силах пошевелиться под тяжестью его разгоряченного тела, лишь нащупала его ладонь своей, и их мокрые пальцы переплелись в немой квинтэссенции единения. Молчание, где слова не нужны. Она закрыла глаза. А может к чёрту всё? Может остаться здесь, в этой комнате навсегда? Следовать за этим парнем, который отдал себя ей здесь и сейчас? Принадлежать ему, разделяя такие моменты? Айрин вжала лицо в подушку, сильно зажмурившись. Какой бред! Он завтра же подставит её, уничтожив в пух и прах. Глубокое дыхание Тома нарушило тишину комнаты. Он уснул. Айрин выбралась из-под тяжести его крупных конечностей и перевернулась на спину, разглядывая потолок. Горечь понимания, что это не может длиться вечно. Она не может здесь лежать и слушать его размеренное дыхание, ощущая спокойствие и умиротворение. Тихо встала. На кончиках пальцев, чтобы он не проснулся. Грудь была в синяках и засосах. Айрин глубоко вдохнула и бросила взгляд на спящего Тома, его спина была исцарапана. Прекрасная последняя встреча, с напоминанием, оставленным на телах обоих. Айрин осторожно поцеловала Тома в лоб, убрав его непослушные кудри, которые обычно идеально зачёсаны, но не сейчас. Громкий стук в дверь. Том открыл глаза. В комнате уже светло. Измятая постель. Подушка пахнет ею. Осмотрелся вокруг. Он один. Стук стал более настойчивым. — Кто? — Том подошёл к двери, но не стал открывать, так как был обнажён. — Мой Лорд, — голос Абраксаса звучал взволнованно. Том левитировал простынь и укутался в неё. Приоткрыл дверь. — Я что-то проспал, Малфой? — Нет, ещё только восемь утра. Но кое-что случилось. Всех старост вызывают к директору. — Сейчас буду, — кивнул Том. Закрыв дверь стал торопливо приводить себя в порядок. Что могло случиться? Всё нутро застыло в напряжении. Реддл распахнул свой шкаф торопливым жестом и левитировал оттуда чемодан, открыл его. Глаза полыхнули алым багрецом. Пальцы впились в рукава мантии. Злой смех разбил тишину комнаты. — Какой я идиот, — хохотал Реддл, полыхая ненавистью и злобой. — Мерзкая сука! Мерзкая сука! Ну, конечно! Он с силой захлопнул крышку чемодана, не обнаружив там украденного посоха Айрин, который он хотел предоставить Трэверсу в качестве доказательств её вранья.       Нацепив маску лучшего студента, спокойного и послушного, он направился в Директорскую башню, подавляя злобу, которая практически овладела холодным рассудком. В кабинете уже были все старосты. — Доброе утро, мистер Реддл, — Диппет выглядел строго. — Сэр, — вежливо кивнул. — Я спешу сообщить, что Хогвартс закрывается на рождественские каникулы, и все ученики должны покинуть его в течение этого дня. — Но что случилось, сэр? — взволнованный голос Кэтрин прозвучал как будто в соседней комнате. Том молчал. Только скулы выдавали его напряжение. Поганый магловский приют Вула. Он ни за что не проведёт там эти дни. — Сегодня ночью... или вчера вечером пропал представитель Министерства Магии, многие из вас были с ним знакомы, Торкуил Трэверс. Это говорит лишь об одном: в замке небезопасно. Поэтому в срочном порядке необходимо покинуть Хогвартс. Все студенты послушно кивнули и направились к своим факультетам, чтобы оповестить об экстренной ситуации. Конечно, большинство итак уехали бы. Но не Том. Его единственный дом — это Хогвартс. — Простите, сэр, — осторожно заговорил он, — позволите ли Вы мне остаться здесь? Я мог бы помочь в расследовании, если есть необходимость. — Том, исключений нет. Тебе нужно вернуться в приют, — строгий ответ, который явно дал понять, что он неоспорим. Реддл молчаливо кивнул и пошёл прочь. Ненависть и злоба разъедали каждую клеточку тела. Без стука, без манер ворвался в девичью комнату. — Том? — встревоженный взгляд Кэтрин. — Где Дюстер? — точно хищник, цепляясь за каждое присутствующее лицо. — Она уехала самая первая, — пожала плечами Грейс, — в часов семь или шесть, я не помню. Том усмехнулся, но его взгляд был нездоровым. Оказавшись у себя в комнате, он дал волю эмоциям. Желание убить эту суку, которой он позволил овладеть своим телом, поддаваясь вожделению, теперь полыхало так же сильно, как и вчерашнее желание трахнуть её. Слабость! Презренная слабость! Реддл торопливо откинул одеяло, агрессивно взмахнув ладонью. Простыни взмыли вверх, застыв в воздухе. Ни единой капли крови. Озлобленный смех. И сколько раз она пользовалась своим телом?! Отвращение и ненависть накрыли с головой. — Грёбаная лживая сука, — шипел Реддл, — я ведь всегда знал! Всегда знал! Как я позволил себе эту слабость? Собрав чемодан, он отправился на станцию в Хогсмид, куда приходил Хогвартс-Экспресс. Ветер был неприятным, дерзко трепал черные кудри. Снег хлестал в лицо. Том ни с кем не разговаривал. Сокурсники не трогали его, прекрасно распознавая малейший намёк на дурное расположение духа. Монотонный стук поезда убаюкивал, заставляя дремать. Том всматривался в окно, за которым бушевала вьюга, и думал о том, что же делать дальше. Каков шанс, что она просто больше не появится в школе? Сто десять из ста, что именно так и будет. Пожалуй, это лучший вариант развития событий. В конце концов, именно этого он и хотел. Но теперь всё немного иначе. Теперь его внутренние звери попробовали её на вкус. И факт того, что она обвела его, словно пятилетнего мальчишку, вокруг пальца, поманив сладким пряником, сильно раздражал и будоражил одновременно. Тогда, в июле, после окончания обучения в школе чародейства и волшебства, он сможет найти её. Он и раньше хотел это сделать: найти её родителей, которые забрали её, и убить их всех. Ведь она не сдержала ни единого слова из тех, что говорила ему, обещая быть всегда рядом. Убить её родителей, которые пришли и забрали то, что принадлежало ему. Убить этого ублюдка, который уже прикасался к ней. Убить её — причину его минутной слабости.