Тёмная Диада

      Завтра отбытие в Хогвартс. После усиленной проверки безопасности студентам было разрешено вернуться и приступить к учёбе, а это значило, что они не задержатся дома дольше, чем в любой предыдущий январь. Правда представителя Министерства магии так и не нашли, и к поискам подключились мракоборцы.       Том отложил Ежедневный Пророк на стол и посмотрел на Айрин, которая что-то рисовала, усевшись на кровать. Её волосы были забраны в хвост, но один кудрявый локон непослушно ниспадал на лоб. Время от времени она что-то напевала под нос, но Том всё никак не мог разобрать слова, пока не понял: Айрин пела не на английском.       — Я тебя слушаю, Дюстер, — строго заговорил он.       Айрин подняла рассеянный взгляд, ожидая пояснения, но Том продолжил сверлить её своими чёрными глазами, откинувшись на спинку стула.       — Куда делся Торкуил Трэверс?       — Кто? — Айрин растерянно отложила пожелтевшие листы и уголь, который тут же запачкал белые простыни. Уголки губ Тома еле заметно дёрнулись, так как захотелось тут же дать по рукам за такую неаккуратность.       — Мне влить сыворотку правды в твой грязный рот? — улыбнулся он, облизнув пересохшие губы.        Лицо Айрин изменилось на глазах: с невинно глупого оно в мгновение превратилось в подлое, и хитрая улыбка застыла на бледном лице.       — Полагаю, его не найдут.       — Как? — Том буквально воспылал живым интересом. Он в мгновение пересел на кровать и уставился на Айрин, в готовности жадно впитывать абсолютно всё, что услышит. — Ведь ты выглядишь как самая обычная девушка... Тебя обучали?       — Хочешь, я покажу? — улыбнулась Айрин, прижавшись к стене на всякий случай, и не прогадала.       — Легилименс, — тут же раздалось уже такое знакомое заклинание.       Ранний подъём каждый день. Бесконечные тренировки, ссадины, порезы, ушибы. Кровь, кровь, кровь... Чужая и своя. Всё слилось в бесконечный серый день. Их было около двадцати, а осталось меньше десяти. Кто-то просто сломался морально, кто-то не справился физически. Брошенные дети, оставшиеся абсолютно одни в этом мире. Многие бы сгинули ещё раньше, но у них была ценная вещь, дарованная далеко не каждому, — чистая кровь. Это было причиной того, что они находились под опекой людей Гриндевальда.       Каков шанс, что из чистокровного волшебника получится сильный тёмный маг, несущий службу ради общего блага? Невелик, но он есть. Наверное, поэтому их было так мало, но они были лучшими. Они были сильными. Беспрекословно выполняющие всю грязную работу, они не задавали глупых, лишних вопросов. Почему? Ради общего блага — этого было достаточно. Воспитанные, как щенки породистой суки, силой, жестокостью и авторитарностью. Зачем? Ради общего блага.       Айрин быстро поняла, что единственный шанс выжить и добиться расположения тех, кто стоял над ними, — это хладнокровие и выключенные эмоции. А зачем они нужны в мире, где у тебя отбирают родителей и выбрасывают, как мусор, в ненавистный магловский мир? Мерлин, это чудо, что люди Гриндевальда вообще пришли за ней! Нужно было быть сильной, лучшей и тренироваться больше других.       Она оказалась права. Всё это дало свои плоды. Летом следующего года, когда ей было уже двенадцать, пришёл самый великий волшебник, чтобы посмотреть на их успехи. От него веяло властью и силой, от которых по коже проходили мурашки. Вместе с этим, он улыбался и казался очень добрым, словно отец, которого каждому из них так не хватало. Воодушевление и подъём внутренних сил при виде него. Всё, что они делали — не зря. Ради общего блага!       С Гриндевальдом была женщина удивительной красоты — Винда Розье. Она смотрела на каждого из них во время испытаний и демонстраций того, чему они научились. Её зелёные глаза словно сканировали, впиваясь в нутро и сущность маленьких бойцовских псов, готовых сорваться с цепи по команде.       Их разделили на пары. Светловолосая девочка по имени Микела, которая была довольно шустрой, смотрела на Айрин.       — Бой, — сквозь улыбку объявила Винда Розье и, изящно закинула ногу на ногу, поудобнее устроившись в кресле.       Глаза Микелы округлились. Она была готова к чему угодно, но только не к этому. Драться со своими? С теми, с кем вы стали практически семьёй за этот год?.. Но раз нет другого выбора...       — Арресто Моментум! — неуверенно выкрикнула она, взмахнув ладонью.       Айрин почти увернулась, но заклинание зацепило ногу, отчего она споткнулась, упала на каменный пол и больно ударилась носом. Почувствовав солоноватый привкус крови во рту, она медленно подняла голову. Её взгляд был устремлён не на Микелу. Она смотрела на Винду.       Молодая ведьма вдруг приторно сладко улыбнулась, заинтересованно посмотрев на лежащую на холодном полу девочку, волосы которой растрепались, а губы и подбородок были запачканы стекающей из носа кровью.       — Вермикулюс! — пискнула Микела, почувствовав своё превосходство, но Айрин тут же откатилась в сторону, молниеносно вскочив на обе ноги.       — Круцио, — прошипела она — и Микела рухнула к её ногам, извиваясь и корчась от боли.       Айрин посмотрела исподлобья на Розье, на лице которой застыла удовлетворённая улыбка. Гриндевальд медленно поднял руку, останавливая всё происходящее. По команде Гриммсона все дети строем покинули помещение.       Сидя на кровати, Айрин слышала как кто-то начал шептаться, что Круциатус могут использовать только те, кто действительно этого хочет. И вообще, их вовсе не учили, как применять непростительные, а давали только теоретическую информацию. Айрин сидела с абсолютно равнодушным видом, но в своих мыслях понимала: она действительно этого хотела, чтобы показать и доказать, что она лучшая. Извиняться она не собиралась ни перед Микелой, ни перед кем другим. Что это за друзья такие, что нападают первыми? Никакие они не друзья. Её никто не жалел, изнуряя строгими тренировками и бесконечными натаскиваниями на выносливость, покорность и магию, вот и она никого жалеть не будет. Да у них даже палочек нет! А ведь им уже двенадцать.       Всё просто: все дети владели невербальной магией, но, получив палочку, посох или кольцо, переучивались и теряли этот навык. Здесь же это считалось приоритетом, который им стоило сохранить.       Дверь громко скрипнула.       — Дюстер, на выход.       Коридор был освещён несколькими горящими факелами. Невысокая женщина в строгом пиджаке и брюках, с идеально уложенными волосами с интересом смотрела на девочку.       — Ну, здравствуй, Айрин, — улыбнулась Винда, и по коже прошли мурашки. — Ты мне понравилась. Последующие годы ты будешь учиться в Дурмстранге. С документами всё улажено. Три раза в год, ты будешь возвращаться сюда, чтобы оттачивать те навыки тёмной магии, которые не преподают в институте, хотя там тёмные искусства приветствуются, но этого недостаточно.       Вот так вот в один миг её жизнь изменилась. Очень сложно и, пожалуй, даже невозможно было сказать, ощущала ли Айрин себя счастливой, ведь было сложно, а порой совсем невыносимо. Чрезмерная нагрузка в Дурмстранге, ведь нужно было нагнать целый курс, который она пропустила; постоянный возврат в Нурменгард для обучения Тёмным Искусствам под началом сильнейших; а потом привязался какой-то Михаэль... Он был очень хорошим, и было очевидно, он просто влюбился в Дюстер, которая для себя сразу отметила, что огромным плюсом помимо его ума и внешней привлекательности, была принадлежность к чистокровной семье. Когда Айрин было шестнадцать, был отдан приказ об их союзе с целью контроля Южной части Германии. Нравился ли ей Михаэль? Возможно. Она сама не до конца понимала, что испытывала к нему.       Реддл словно не обратил на это внимания. Один Мерлин видел, что его скулы заходили от напряжения, но он быстро с этим справился, сосредоточившись на том, что было действительно важно и полезно для него. Он подробно рассматривал то, как её обучали, каким заклинаниям и навыкам. Он жадно впитывал всё, что видел: названия книг, названия заклинаний, имена волшебников и министров в политике, которые на самом деле были сторонниками Гриндевальда.       — Том, — прохрипела Айрин, прижавшись к стене. Голова заболела слишком сильно. Не желая вновь терять сознание, она настаивала: — Голова... Остановись.       Реддл бесцеремонно погружался всё глубже в её сознание ровно до момента, когда в его ушах раздался тихий звон. Он тряхнул головой, пытаясь прогнать его, словно назойливую муху, но звон лишь усиливался.       — Прекрати!.. — выдохнула Айрин.       Уже юная Айрин нечаянно услышала, как Кэрроу упомянула, что она, будучи маленькой девочкой, всё время звала какого-то мальчика по имени Том Реддл и без конца плакала. Не выдавая свое присутствие за едва приоткрытыми дверями, Айрин тихо, точно паря, направилась в секцию Ц. Михаэль там.       — Кого я всё время звала, ты знаешь?       — Нет, — честно ответил он, пожав плечами.       Желание выяснить, что это за мальчик и что их связывало. Тихое "я вернусь через пару дней, прикрой меня".       Голова Тома заболела. Он отпрянул назад, пожелав прекратить легилименцию, но что-то пошло не так. Симбиоз сознания: оба оказались заперты в подсознании друг друга; воспоминание Тома начало вытеснять картинку, которая была продиктована сознанием Дюстер.       Юный Том Реддл шагал к закрытой парадной двери большого особняка. Алахомора — и замок послушно отворился. Огромная гостиная и до боли знакомый запах, который ударил в нос и заставил замереть на мгновения.       Айрин видела воспоминания Тома, которыми тот совсем не был готов делиться.       — Остановись! — грубо рявкнул Том, вцепившись руками в растрёпанную копну своих черных волос.       Айрин тяжело дышала. Картинка резко сменилась на её давно забытое воспоминание, похороненное на дне сознания.       Она осторожно заходила в спящий дом. В огромной дорогой гостиной царила тишина. Но вот что странно: все картины были самыми обычными. Осторожно пройдя вглубь, она, внимательно осмотрев все предметы и старые фотографии семьи Реддл, с отвращением фыркнула:       — Поганые маглы!       Нечего там было делать, нужно было уходить. Плевать на это магловское имя Том Реддл! Что бы там ни было в детстве, теперь оно явно не имело значения. Вся её жизнь направлена на борьбу с этим смрадом и с теми, кто поддерживает такую политику. Наверное, поэтому она и не помнила никакого мальчика с таким именем? Ведь он всего лишь магл!       Картина вновь сменилась на воспоминание Тома.       Юный Реддл осторожно поднялся на второй этаж. Зелёные вспышки. "До никогда, отец."       Том злостно вскрикнул, зависнув над кроватью. Он на ощупь определил тело Айрин и оттолкнул её. Да только голова болела так сильно, что он не видел, куда толкал. Айрин больно ударилась головой о стену, и проклятая связь сознаний, наконец-то, разорвалась. Ярость затмила физическую боль, и Айрин со всей дури пнула Тома в живот, от чего он глухо простонал.       — Ты грязнокровка! — взревела она. Два этих слова побудили Тома к агрессивным действиям, и он с силой дёрнуть Айрин за ноги — её тело с грохотом рухнуло на кафельный пол. Айрин тут же, не сдерживая себя, ударила в ответ по щиколотке. — Ты поганая грязнокровка!       — Заткнись! — зашипел упавший рядом с ней Реддл. — Заткнись!       Он схватил Айрин за шиворот и подтащил к себе, чтобы заткнуть ей рот. У него успешно получилось, и Айрин уже начала краснеть. Её глаза метались, точно в истерике и аффекте. Она что-то неистово мычала.       — Заткнись, — шипел Реддл, сильнее сжимая её челюсть, затыкая грязный рот, который посмел это произнести вслух. Айрин больно укусила за пальцы. — Сука! — взревел Том.       Улучив момент превосходства и свободы от сильных мужских рук, Айрин вскочила, на ходу взмахнув ладонью, — дверь тут же распахнулась, и она со всех ног бросилась прочь из приюта. Она без памяти бежала вниз по лестнице, где навстречу попалась рыжеволосая девушка. Та замерла, изумлённо рассматривая Айрин, которой было плевать на нежданную встречу. К спасительному выходу!       Она бежала по хрустящему снегу. Январский вечер был очень холодным и пробирал до костей, но она продолжала бежать без оглядки. Горячий пар изо рта клубами взмывал в воздух. Длинные чёрные кудри засеребрились, покрывшись инеем, как и ресницы.       Огромное величественное здание, возвышающееся на холме. Айрин уверенно толкнула дверь, которая послушно открылась, принимая её в своей обители. Собор Святого Павла был тускло освещён, внутри никого не было. Она села на скамью, и уставилась на алтарь абсолютно пустым и потерянным взглядом, словно бы смотрела сквозь него.       Вдруг всё нутро сжалось. Нос неприятно защипало, а глаза покрылись пеленой ненавистных слёз. Осознание того, что вся её семья давно убита теми, кому она так преданно служила, а её детство отобрано, как и юношество... Ради чего? Ради общего блага! Айрин громко хохотнула. Горький смех, наполненный обидой и разочарованием, пронесся эхом по Шепчущей галерее.       Спустя столько лет она узнала, кто такой Том, она нашла его. А он? А он оказался всего лишь грязнокровкой, с которым она трахалась всё это время. Она умирала от желания, от его запаха, от его горячих поцелуев, от его власти; она желала его каждой клеточкой тела, впервые испытав такие эмоции. Впервые испытав хоть какие-то эмоции! А он? Всего лишь... грязнокровка.       Что-то позади стукнуло, отозвавшись эхом в пустоте пространства. Айрин медленно обернулась. По залу шагал высокий мужчина в тёмных одеяниях. Он молчаливо сел рядом, устремив взор на алтарь.       — Очередная заблудшая душа, — тихо заговорил незнакомец.       — Со мной всё в порядке, — пробубнила Айрин, громко шмыгнув носом. Она торопливо вытерла лицо руками, будучи в полной готовности принять расплату и пасть смертью храбрых за всё, что натворила в Нурменгарде.       — Что ты здесь ищешь? — Задумчивый взгляд тёмных глаз устремился в высокий потолок. Кажется, это был действительно просто прихожанин церкви.       — Ничего, — нахмурилась Айрин.        — Ничего, — еле слышно повторил мужчина.       — А что бывает, когда человек умирает? — Айрин положила руки на скамью перед собой и склонила голову.       — А что ты думаешь?       — Я думаю, что смерти нет, — равнодушно.       — Значит ты не боишься этого?       — Когда ты живёшь в мире, где главная идея — это общий чистокровный род, одна смерть — это мелочь. Я никогда не боялась этого, потому что знала, для чего живу и, если бы я погибла, то знала бы, ради какой цели.       — Тебе ещё предстоит понять, — вдруг тепло улыбнулся мужчина. — Всё гораздо глубже, чем то, что ты сказала.       — Что вы имеете в виду?       — Нити клубка слишком сильно запутаны... Предзнаменования вечной ночи. Но ты и есть тьма, ибо ты её продолжение.       — Что? — Айрин, вопросительно смотрела на профиль мужчины, который всё так же не оборачивался к ней. — Я вас не понимаю! Я не плохая... Я ведь никому истинно никогда не желала зла.       — Ты убивала.       — Я выполняла приказ.       — Человеческое сознание ограничивает тебя. Ты не плохая, и ты не хорошая... Ты нечто другое.       Мужчина не спеша встал и пошёл прочь из собора, а Айрин вопросительно смотрела вслед. Когда дверь захлопнулась, она вскочила со скамьи и ринулась следом за незнакомцем. Кто он вообще такой и что он имел в виду?       Холод зимней ночи ударил прямо в лицо, и тело тут же затрясло. Никого. Только огромный чёрный ворон взмыл в небо, заполняя округу громким скрипучим карканьем, от которого по коже прошли мурашки.       Айрин вздрогнула, очнувшись на скамье. Руки затекли от тяжести головы, которую она положила на свои конечности. Видимо, она задремала и ей приснился какой-то странный сон.       Дверь собора громко скрипнула. Высокий мрачный силуэт молодого юноши двигался меж рядов. Это был Том, и выглядел он очень гнетуще. Его лицо застыло каменной маской, а взгляд намертво вцепился в Айрин, и все внутри той сжалось. Он молчаливо сел рядом и уставился на алтарь. В величественной тишине святыни оба молчали и, очевидно, думали, как вести себя дальше, взвешивая каждое за и против, словно играя в шахматы.       — Айрин, — наконец-то спокойно заговорил Том. Он медленно повернулся, и его взгляд словно приклеился к ее бледному лицу. — Нам нужно обсудить это.       Айрин молчаливо кивнула, не желая видеть черные глаза, которые каждый раз душу наизнанку выворачивали.       — Посмотри на меня.       Айрин не выполнила его просьбу, поджав губы так, что те начали белеть.       — Айрин, посмотри на меня! — властный голос Тома пронёсся эхом по собору.       Она глубоко вдохнула, сильно сжав челюсть, и медленно повернулась, тут же наткнувшись на тёмные глаза, которые отливали алым в сумрачном освещении. Том жадно впивался в каждую её эмоцию и, выдержав паузу, наконец заговорил:       — Ты открылась мне. Ты пришла ко мне. Я хочу сделать то же самое. Ты и я... Ведь мы похожи. Наша суть, понимаешь? Ещё в приюте... ты была единственной важной для меня девочкой... с растрёпанными локонами, в белых носочках и чёрных сандалиях, которые я надевал на твои маленькие холодные ноги. Помнишь? — Том тяжело вздохнул, а затем озвучил нехотя, словно это был его личный секрет, о котором не было дозволено знать ни единой душе: — Я убил за тебя, за то, что впервые увидел слёзы на твоих бледных щеках, за каждую гематому на твоих маленьких руках. И даже кролик, слышишь? — голос его стал тише. — Если он не твой, то он ничей. А дневник, что ты мне подарила?.. — Том подался к Айрин и взял её озябшие ладони в свои, согревая их теплом. — Я его храню. Он так важен для меня, что ты даже представить себе не можешь... — На каждое его признание душонка Дюстер откликалась и отзывалась, как брошенный щенок, за которым, наконец-то, кто-то пришёл, озвучив такое долгожданное "мы идём домой". — Когда тебя забрали, Айрин... Я не знал, что мне делать. Ты не представляешь, что я чувствовал. В Хогвартсе я говорил об этом Дамблдору, но тебя никто не смог найти. Что мне оставалось делать? — Том горько усмехнулся, качнув головой. — Смириться. Я ещё вчера сказал, что стал бы тебя искать, но после окончания учёбы. Я объясню, почему. Я не грязнокровка, — на этих словах он вцепился в эмоции Айрин, которая никак не реагировала, не моргала, а лишь пристально смотрела в его лицо. — Моя мать была волшебницей, мой отец, — уголки губ дрогнули, — маглом. В тот день, когда ты и я узнали, что мы волшебники, я понял, что моя мать не могла ею быть, иначе бы она не умерла... Ведь волшебники, — Том снова усмехнулся, — не умирают. Но я ошибался. На младших курсах, узнав, что мать была волшебницей, я решил, что найду отца, который бросил её, беременную мной, и убью. Он замарал мою кровь. — Каждое слово Тому давалась с трудом. Он звучал сдавленно, но вместе с этим, словно толику беспокойно. — Я нашёл поместье Реддлов, я пришёл туда ночью. В большой гостиной... — Том осторожно запустил пальцы в смольные локоны Айрин. — ...Я почувствовал запах... — Наклонился к бледному лицу и тихо выдохнул: — Твой запах. А сегодня я увидел, что ты правда там была... Ты искала меня. — Острая скула Тома словно приклеилась к щеке Айрин, нежно ласкаясь. — Что, если это... судьба? Только ты можешь понять меня, а я могу понять тебя.       — Ты убил его, — Айрин нарушила свое молчание.       — Да, — Том нежно поцеловал в щёку. — Я убил его. Я убил его мать и его отца, — шёпотом в губы.       — Но это не очистило твою кровь, — словами словно гвоздями под кожу.       — Но я убил их, — сквозь зубы процедил Том, подавляя свою агрессию и отвращение от услышанных слов. — Я сильный. Я знаю Тёмные искусства, я владею запрещёнными заклинаниями, как и ты. А это значит только одно: мы оба всегда желали этой власти над жизнями других. Не каждый может использовать Империус, Круциатус и...       — И смертельное, — выдохнула Айрин.        Его бледные пальцы вцепились в её волосы. Жадный поцелуй, алчущий только одного: доказательство того, что она принадлежит ему. И Айрин ответила на требование его настойчивого языка. Ей всё равно некуда идти, не к кому...       Удовлетворяя своё желание почувствовать её покорность, Том становился спокойнее — это ощущалось физически: его тело расслаблялось, уходило чрезмерное напряжение, кулаки разжимались, а пальцы были готовы к прикосновениям.       — Том... — Айрин немного отпрянула. — Они убьют меня. Ты же это понимаешь? За мной придут в любой момент...       — Ты вернёшься в Хогвартс со мной. Единственный, кого боится Гриндевальд — это Дамблдор, а значит, там самое безопасное место. И я, — Том уткнулся в её плечо, — я тоже буду рядом. Я силён настолько, что ты представить не можешь.       Ощущая приятную тяжесть головы Реддла на плече, Айрин сглотнула. Чувство, что она сейчас добровольно наденет хомут на шею нависло дамокловым мечом. Она снова сделает то же самое, что и почти семь лет назад: встанет рядом с тем, кто может убить не задумываясь, если посчитает нужным. А может быть это и есть её путь? Та самая пресловутая судьба, от которой нельзя сбежать? Её кровь чиста, а его нет. Он ей не пара. Но такое чувство , что его сила несоизмерима с её. Он способен задушить одной энергетикой, и упаси Мерлин вступить с ним в дуэль хоть однажды.       — Забавно, — хмыкнула Айрин.       — Что? — Том замер на мгновение.       — Твой боггарт.       Том никак не был готов к этой теме, но, скрипя зубами, выдал тихое:       — Да.       — Просто я думала... Твоя палочка... Она ведь из тиса. — Айрин достала свою палочку и взмахнула ею. В воздухе появились очертания руны. — Эйваз значит тис. Он связан, как со смертью, так и с бессмертием. В жизни мы находимся в постоянном движении, умирая и возрождаясь бесконечное множество раз. Став Эйваз — символ непрерывности потока. С одной стороны, тис — вход в смерть, с другой — выход к новой жизни. Снова и снова. Каждому бывает страшно, когда что-то привычное рушится на глазах, но встреча с тьмой даёт удивительное осознание: жизнь и смерть едины.       Том молчаливо смотрел на сияющую руну в воздухе. Он несколько удивился от того, что Айрин, судя по всему, была хороша в рунике, но потом вспомнил, что она училась в Дурмстранге. Он не спеша достал свою палочку.       — Ты права, Айрин. Есть страх, но это не значит, что я его не обуздал.       Том написал в воздухе своё полное имя. Взмах — и буквы стали меняться местами. Вместо "Том Марволо Реддл" воссияло "Я Лорд Волдеморт".       — Том Реддл мёртв — Лорд Волдеморт воскрешён. Он всегда был, просто ждал нужный момент... Жизнь через смерть. И он — бессмертен. — Глаза Тома полыхнули багрецом, а на лице застыла приторная улыбка.       Айрин смотрела на медленно гаснущие буквы в воздухе, понимая, почему у Тома новое имя и его зовут Лорд. Это не прихоть. Это необходимость.       Том протянул ладонь и тихо сказал:       — Ну, так что? Со мной везде безопасно.       Иллюзия выбора? Жестокая необходимость? Или бросив все, сбежать, что неминуемо повлечёт смерть от сторонников Гриндевальда, ведь рано или поздно её всё равно найдут? Она не боится смерти, но стоит ли падать жертвой тех, кто сделал её всего лишь послушной бойцовской сукой, готовой убивать по команде? Нет. Иллюзия выбора и подсознательное стремление к смерти, которое она ни за что не признала бы, заставили положить маленькую ладонь в лапу кровожадного хищника, который шептал, что будет защищать.       — Что было с институтом в Дортмунде?       — Приказ сжечь его. Я не училась там. Мои документы уже были готовы. У Гриндевальда полно людей в Министерствах и политике, поэтому всё было решено довольно быстро. Правда был ещё один кандидат — другой маг. Мы с ним поцапались, и он вспорол мне бок, но я успела трансгрессировать в Хогвартс, — Айрин улыбнулась.       — Как сожгла?       — Адское пламя.       — Мало кто может его вызвать. Оно неуправляемо.       — Да. Но я умею.       — Окклюменция?       — Нас тренировали очень долго. У меня получилось не сразу, конечно... Но зато попутно выяснилось, что я легилимент. Прямо как Голдштейн!       — Кто?       — Ах, неважно... Одна волшебница.       Том молчаливо кивнул, а затем встал, потянув Айрин к себе. Он крепко её обнял, прижимая к груди.       — Айрин, — прошептал он в чёрную растрёпанную макушку. — Я не отдам тебя им.       — А кто была твоя мама? — пискнула куда-то в грудь Тома, который окутал её своими цепкими объятиями.       — Простая волшебница, — равнодушно ответил он, потянув за собой прочь из собора. Айрин послушно последовала, принимая волю судеб, а где-то в северном приделе собора из глаз статуи Мадонны потекли чёрные слёзы.       Снег хрустел под ногами и серебрился от лунного света. Ночь была светлой. Кожа Айрин казалась синюшно-бледной, а лицо было измождённым. Том не спеша снял своё пальто, чтобы набросить его на плечи Дюстер, ведь та убежала из приюта без верхней одежды, и лечить её совсем не хотелось.       Вернувшись в приют, не пересекаясь ни с кем, Том и Айрин молчаливо уселись на кровать маленькой комнатушки.       — Ты решила, что скажешь Дамблдору?       — Да, я уже придумала, — пробубнила Айрин стягивая одежду и укладывая её на стул.       — Как я ненавижу эту кровать, — проворчал Том, укладывая своё почти двухметровое тело всё в ту же кровать, где он спал будучи ребёнком. — А ещё теперь ты.       Айрин развернулась, а ее глаза уже полыхали хитростью и вызовом. В мгновение запрыгнув к Тому и зарывшись под одеяло, она почувствовала его горячее тело и тут же провела холодными пальцами по животу. Реддл недовольно дёрнулся и выругался. Черноволосая бестия звонко рассмеялась и отвернулась к нему спиной, посильнее закутавшись в одеяло.       Наступила тишина. Том повернулся к Айрин и нежно провёл по её смольным волосам, что рассыпались по подушке словно змеи. Айрин замерла. Ей вдруг показалось, что сердце перестало биться, а длинные мужские пальцы уже скользили вниз от талии по бедру. В горле пересохло. Айрин тяжело сглотнула.       — Расслабься, — прошептал Том, прижимаясь к её холодному телу. Подушечками пальцев по ягодицам. Еле уловимые прикосновения. — Медуза Горгона, — усмехнулся он.        Пусть выяснилось, что Том не грязнокровка, но он полукровка, и теперь эта мысль, с которой Айрин решила смириться, вызывала чувство дискомфорта. Она отчаянно барахталась в попытке отрицания такого сильного возбуждения от еле уловимых прикосновений, и ясно осознала: это неприятие пройдет довольно быстро.       — Я думаю, что не стоит, — тихо прошептала Айрин, замерев от напряжения. Хотя бы не сегодня!       — Ничего не происходит, — шёпот в ответ, а пальцы настойчиво начали двигаться там, где скопилось томительное напряжение.       Айрин, мучительно простонала в подушку, а затем почувствовала, что Том прекратил, и нет, она совсем не обрадовалась этому, хотя ещё несколько минут назад сама настаивала на том, что не стоит это делать. С её губ сорвался ещё один стон, но капризный, требующий продолжения. Том закопошился, и об пол что-то глухо ударилось, видимо, штаны. В следующее мгновение Айрин почувствовала горячий массивный член между её бёдер и облегчённо выдохнула.       — Том, — прохрипела в глупой и непонятно кому и что доказывающей попытке отодвинуться, но кровать была слишком мала, а впереди только стена.       — Тссс, — прошипел он, уткнувшись лицом в её волосы.       Он медленно входил, не спеша, с остановками, нежно целуя плечо и затылок. Айрин выдохнула, утопая в вожделении. Он заполнял её всю, полностью, так правильно. Он не спешил и не был грубоватым, как обычно. Он двигался нежно и аккуратно. Его неровное дыхание в её затылок, и она просто тихо застонала, растворяясь полностью в этих ощущениях.       — Ты ведь хочешь меня, Айрин, — шептал Том. — Признай это.       Казалось, что мозг отключился ещё в ту секунду, когда он к ней прикоснулся, но понимание, что он хотел услышать здесь и сейчас, быстро пришло в голову.       — Да, мой Лорд.       Три слова — и на лице Тома проступили улыбка и торжество. Она принимает его. Её чистая кровь принимает его. Её род принимает его.       Он стал двигаться немного быстрее, но всё так же плавно. Тяжесть скопилась эпицентром вокруг его члена, и Айрин замерла, понимая, что сейчас всё её сознание разлетится на мириады маленьких галактик.       — Моя, — выдохнул Том.       Она вся словно была создана исключительно для него, даже её грудь идеально помещалась в его большую ладонь. Он стиснул зубы и прижался к её макушке, запустив руки вперёд. Теперь он обеими ладонями жадно сжимал её набухшие груди, чувствуя затвердевшие соски. Терпкий запах волос бил в нос, а член чувствовал напряжённое давление со всех сторон. Том рвано выдохнул, утопая в наслаждении, и с его губ сорвался мучительно сладостный, едва слышный стон.       Айрин, услышав его голос, преисполненный сладострастием, громко застонала, впиваясь зубами в подушку, чтобы не было слышно, как она умирает в его руках, отдаваясь полностью. Она была и так на грани, ощущая его большие ладони, которые без остановки сжимали её тело, его плавные толчки и непосильную тяжесть в самом низу. Но как только он, такой сильный, такой неприступный и холодный Лорд Волдеморт, простонал, оргазм тут же разлетелся по телу до кончиков пальцев, заставляя сердце биться, как бешеное.       Айрин затрясло, но Том, обхватив её сильными руками, продолжил двигаться быстрее. Несколько мгновений — и он тяжело выдохнул в затылок, с силой сжимая её тело. Член запульсировал, и он, наконец-то, почувствовал разрядку, от которой было безумно хорошо. На долю секунды даже показалось, что в глазах потемнело, а сердце было готово вот-вот выскочить из груди.       Том опустил руки вниз и с силой сжал округлые ягодицы, а потом наоборот развел, отчего горячая сперма медленно вытекла на простыни по бёдрам Айрин. Длинные мужские пальцы провели по промежности, тут же ощутив липкую консистенцию. На лице застыла самодовольная ухмылка от осознания, что теперь он будет всегда трахать её и кончать внутрь. Слишком хорошо. Хорошо так, что он не откажется от этого наслаждения ни за что.       Тишина. Оба тяжело дышали. Айрин крепко зажмурилась, пытаясь договориться с собой. Том — полукровка. В довесок к этому не совсем приятному открытию Том так же единственный, от кого её тело сходило с ума, выключая разум, и она не хотела отказываться от этого. Не сейчас.       Том закопошился, а затем прошлепал по холодному полу к столу, где лежал пакет. Он достал маленький пузырек и протянул его Айрин. Она молчаливо его выпила, он выкинул пустую склянку и залез обратно под одеяло, сгреб её в охапку и с силой шлёпнул по ягодицам.       —Ау, — взвыла Айрин. Конечности Тома были очень тяжёлыми.       — Как мне нравится твоя задница, — довольно протянул он, точно сытый кот. — И да. Ты ничего не можешь с этим поделать, Дюстер.       — С чем? — хныкнула Айрин.       — С тем, что ты хочешь меня.       Айрин молчала. Том же сильнее прижал её к себе и поцеловал в макушку.       — Никто не узнал, что ты искала меня?       — Узнали. Поиски семьи с фамилией Реддл заняли не пару дней. Я вернулась только через две недели. Из головы Михаэля... — На этом имени Том сильно сжал свою челюсть, от чего зубы заскрипели, но Айрин этого не видела, ведь он был позади неё и крепко обнимал. — ...умело выдернули тот момент, когда я спросила у него, знал ли он, кого я звала, будучи ребёнком.       — И что было?       — Меня наказали.       — Как?       — Позволь мне показать, — предложила Айрин, взяв тяжелую мужскую руку, что лежала на её талии.       В следующую секунду молодой маг достал палочку. Аккуратный взмах. Айрин прочитала по губам «круцио». Глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду океана. Глухой звук падения на пол от дикой боли, ломающей кости. Крик, от которого закладывало свои собственные уши. Было непонятно, сколько длилась эта пытка. В какой-то момент всё вокруг слилось в один непонятный серо-зеленый цвет, а фигура мужчины и вовсе стала расплываться.       — Где ты была, Дюстер?       Она глубоко и тяжело дышала, пытаясь сдерживать свои эмоции и притупить боль. Второй взмах. Снова глубокий, хриплый вдох. Тихое «круцио». Она с силой царапала каменный пол Нурменгарда, ломая ногти. Безумный крик. Казалось, ещё чуть-чуть и сердце просто остановится.       — Тебе, наверное, так больно! — мужчина мастерски изобразил досаду: брови сложились домиком, а взгляд стал печальным. Можно было подумать, что ему и правда стало жаль девушку. — Где ты была?       Он осторожно положил палочку рядом с Айрин. Та тяжело дышала, из глаз бежали слезы. Утирая их грязной рукой, оставила кроваво-грязные подтеки на щеках. Мучитель наклоняется к её голове.       — Глупая девчонка… — шепотом. — Где ты была?       Она ничего не говорила. Хриплое дыхание заполняло пустоту пространства. Темный волшебник брезгливо отпрянул от тела, взяв свою палочку в руки и медленно направил её на Дюстер.       — Где ты была? — пристальный взгляд в глаза.       — Собирала травы, — наконец-то, выдохнула Айрин.       — Ты лжёшь. Тебя не было две недели. Круцио!       Она вновь закричала от боли, извиваясь на полу. Из носа потекла кровь, но мужчина не останавливался.       — Круцио!       Он мастерски отследил момент, когда она была уже в полуобморочном состоянии.       — Айрин, где ты была?       — Собирала травы, — еле-еле прошептала, сплюнув кровь. Маг понимал, что эта пытка бесполезна. Он склонился к ее лицу, приподняв её голову за волосы, пытаясь разглядеть глаза.       — Ты хочешь мне что-то сказать? — агрессивно выдохнул в лицо.       — Да… — почти обессиленно. Мужчина явно не ожидал этого, и его глаза округлились в ожидании, что же она скажет. — … надо было жрать поменьше чеснока, мужик.       Тело Айрин обмякло от потери сознания.       Том молчал. На его лице застыла еле уловимая улыбка от её последних слов в воспоминаниях. Вот это стойкость! Её дерзкая артистичность во всей красе выступала даже во время пытки, от чего нутро Тома испытал сладостное удовлетворение. Айрин же, судя по всему, было всё равно — всё это для неё было обыденностью. Она сонно зевнула.       — Что ты пела сегодня утром? — тихо спросил Том, сильнее укутывая её в одеяло, обнимая за талию.       — Это песня, на языке моей мамы.       — Спой мне.       Айрин тихо вдохнула. Голос был еле слышен.       — Я не чувствую больше ничего,       Я никак и ничто.       Сердце отнимут затопчут и выкинут.       И ты снова падаешь в жизнь,       Где люди не слышат, где люди не видят,       Где люди не умеют любить.       И в комнате пыльной до пепла сгорает       Ещё один бессмысленный день.       Все серое стало совсем безымянным       В безмолвном дыхании стен.