До чего же всё-таки полезная вещь — клятва. Дал её — и навеки избавился от мук выбора, точно зная, как тебе надлежит поступать. Ольга Громыко
Первый понедельник марта 1945 года. Айрин старательно прикидывалась ветошью и не заикалась о своём дне рождения, не желая получать излишнее внимание к своей персоне. Эту идиллию нарушила милая блондинка по имени Кэтрин Грейс, которая кинулась подруге на шею прямо перед началом занятия и начала громко поздравлять. Тут же рядом нарисовался Розье и начал пылко чествовать Дюстер, к его словам присоединились остальные юноши и девушки факультета Слизерин. Айрин мило улыбнулась, поблагодарив всех. Позади сидел Реддл, который не проронил ни слова, что, с одной стороны, очень радовало. Хоть кто-то вёл себя адекватно! С другой же стороны, появилась толика раздражения и претензии: все поздравили её у него под носом, а он просто проигнорировал? Вскоре пришёл профессор Слизнорт, который был в приподнятом настроении, и всё занятие прошло на ура. Том, как обычно, встал в пару с Айрин, и они сварили зелье, за которое принесли факультету десять баллов. День был поистине суматошным, и Дюстер была искренне рада, наконец-то, оказаться в комнате девочек. Кэтрин, к слову, тоже была рада там оказаться и, наконец-то, сделала давно приготовленный подарок — красивый гребень для волос. — Кэтрин, не стоило! — Айрин искренне удивилась. Она взяла подарок в руки и принялась рассматривать такую тонкую работу. — Я надеюсь, что тебе нравится! — Кэтрин сияла, как новенький галеон. Уж что-что, а изысканные подарки она любила делать. — Очень! — Айрин собрала волосы и закрепила их гребнем с тёмно-зелёными переливающимися камнями. — В цвет твоих глаз! Айрин улыбнулась и выдала тихое искреннее: — Спасибо. Затем она села к Кэтрин на кровать и тихо заговорила, посчитав, что лучше момента не будет: — Я хотела у тебя спросить... Вы как-то с Малфоем предохраняетесь? Прости, это, наверное, так грубо звучит. — Нет, ты что! Ты можешь мне доверять! — Кэтрин как обычно проявила понимание и слушала с готовностью помочь. — Статус крови и семей важен настолько, что мы будем делать это исключительно после свадьбы. — Она немного смутилась, и на бледных щеках проступил розовый румянец. — Ох, прости... Я думала... — Ничего! А ты с кем-то встречаешься? — Глаза блеснули хитрыми искрами. — Это Алекс с Когтеврана? — Что? — Айрин издала нечто наподобие смеха, пытаясь выглядеть как можно более естественно, но, кажется, выглядела как подавившийся шакал. Мерлин, снизойди до Кэтрин наивностью!.. — Я бы, конечно, подумала, что вы с Томом хорошая пара... — задумчиво протянула она, всматриваясь в лицо Айрин, и той поплохело. — Но ему такие вещи неинтересны. — Заключила Кэтрин, и Айрин едва не выдохнула громко, с облегчением, сдавая себя с потрохами. Благо, ей хватило сил сыграть равнодушие. — Рада, что вы хотя бы просто нашли общий язык! — Да, — согласилась Айрин и вдруг услышала едва уловимое обращение. — Что? — Что? — переспросила Кэтрин. — Ты слышишь? — Она всматривалась в остальных девочек, находящихся в комнате, но те занимались исключительно своими делами. — Ты о чём? Айрин походила на хищника, который замер в ожидании и изучал окружающую среду. — Я сейчас вернусь. — Айрин, уже отбой! Сегодня Том патрулирует коридоры, он ведь принципиально спишет с тебя баллы! — крикнула Кэтрин вслед сорвавшейся с места Дюстер, ведомой неизвестным голосом. Но той уже и след простыл. — Я старалась, — буркнула Кэтрин и плюхнулась на свою кровать. Айрин вышла на первый этаж к Большому залу и уже было ринулась вверх по лестнице на второй, как кто-то положил свою ладонь на её плечо, останавливая. — Минус пять очков Слизерин. Голос пропал. Айрин медленно обернулась. — Дюстер, иногда кажется, что ты делаешь это специально. Может сдать тебя Принглу и посмотреть, как он будет мучить тебя физически? — Я... Тут кто-то говорил. И я подумала... Мне показалось... — Тебе показалось, Айрин. Том осмотрелся по сторонам и жестом пригласил проследовать за ним. Путь был недолгим, так как через несколько мгновений оба оказались в Большом зале. Реддл молчаливо достал палочку и взмахнул ею несколько раз, устанавливая заглушающие и защитные чары. Только после этого он, наконец-то, устремил свой взор на Айрин. — Я долго думал... — он нерасторопно приближался. — О чём? — О том, что у нас даже не было бала в сочельник, ведь ты успешно чуть не сожгла всю школу, — уголки его губ дрогнули в еле уловимой улыбке. — Ну, если углубиться в причинность, то виноват ты. К тому же, ты всё равно пришёл один и ушёл бы раньше всех. — Да, ты права. — Том сократил расстояние до минимума и теперь смотрел на Айрин сверху вниз. — Какая же ты кнопка. Я всегда знал, что ты не вырастешь. Айрин наигранно надула губы. На самом же деле единственное, что её будоражило, это интерес и интрига. Зачем же он её сюда привёл? Плавный жест длинных бледных пальцев — зазвучала тихая мелодия из стоящего в углу старого патефона. Том, как истинный джентльмен, склонился в приглашении к танцу. Айрин замерла, приоткрыв рот. Если бы она не знала его с детства, то несомненно бы здесь и сейчас влюбилась. Она смотрела в бледное лицо со строгими чертами, и признала, какой всё-таки Том красивый. Его чёрные кудри отливали тёмно-синим в лунном свете, который пробивался сквозь высокие окна Большого Зала. Он терпеливо ждал её ответа склонив голову. Айрин протянула свою руку, и Том нежно поцеловал её запястье. Лишь после этого, он поднял голову, и взгляд черных, как эта самая ночь, глаз ввинтился в неё. До самой души. Так глубоко, что конечности онемели. Айрин рвано вдохнула, а Том уже притянул её к себе, обнимая, увлекая в танец. Волшебная мелодия вальса затягивала, стирая все проблемы и реалии этого мира. Том легко поднял Айрин за талию. Его глаза были закрыты. Прижавшись щекой к копне густых волос, он вдыхал терпкий аромат. Он проживал этот момент. Он наслаждался. Айрин растворилась в мелодии, в моменте, в нём. Полностью отдаваясь чувствам, она, наконец-то, осмелилась закрыть глаза и довериться. Она непроизвольно прильнула к его груди и тут же почувствовала ответ: Том крепко прижал её к себе. И можно было поклясться Мерлином, что в его объятьях было самое теплое и безопасное место во всем мире. Если бы этот момент мог длиться вечно... Едва уловимое прикосновение тёплых, уже родных губ. — Скажи, что всегда будешь со мной, — шёпотом. — Буду. — Обещай это. — Я обещаю. Мелодия прекратила играть. Айрин нашла в себе силы открыть глаза и расстаться с моментом. Она сделала это и ахнула от осознания, что до пола точно полметра. Она испуганно вцепилась тонкими пальцами в Тома, а тот лишь тихо усмехнулся. — Ты умеешь летать? — удивлённо спросила Айрин. Ноги коснулись пола, и Том отпрянул. Он уселся на скамью у стола. Его улыбка исчезла, и он заговорил тихо и серьезно: — Айрин, мне недостаточно слов. — А чего ты хочешь? — Твоё обещание, что ты, несмотря ни на что, всегда будешь со мной. Будешь моей. Было совершено непонятно, волновался ли Том, говоря все это вслух. Какого ответа он ожидал и был ли готов к отказу? Как и всегда, он был не читаемым, но спокойным. Айрин тяжело вздохнула. Ведь он осмелился всё это произнести вслух!.. Он хочет, чтоб она была с ним. Всегда. — Тогда в приюте... — тихо продолжил он, и его голос дрогнул. — Когда ты исчезла... Это было невыносимо. Если бы тогда у меня было подтверждение твоих слов, я бы ни на мгновение не усомнился в твоей верности. — Что ты хочешь? — Айрин села рядом и посмотрела в чёрные глаза, в которых не было и намёка на нездоровые алые искорки. Он был честен. — Пакт. — Что? — с искренним непониманием переспросила она. — Ты снова ищешь подвох, но милая Айрин... — Том запустил пальцы в её кудри. — Ведь нас двое. Это сделаешь не только ты, но и я. И я готов. Я действительно хочу этого. Айрин молчала. Что будет правильным? Одно дело просто быть рядом, и совсем другое такой серьезный шаг. Это определенно ответственнее бракосочетания! Или при некоторых обстоятельствах даже хуже... Но с другой стороны, он только что заявил о всей серьёзности своего намерения разделить эту жизнь с ней. Буквально. Ведь пакт и правда заключают двое, а он только что обозначил, что готов пойти на это. А значит, он, даже если захочет, не сможет расстаться с ней — иначе смерть. Рваный вздох — попытка подавить своё волнение. Собрав всю смелость в кулак, Айрин выпалила вопрос прямо в лоб: — Я так важна тебе? Кадык дрогнул от напряжения, а тёмные глаза посмотрели прямо в душу — было в этом мгновении что-то до одури знакомое. Том, не проронив ни слова, склонился к ее лицу. Нежный поцелуй дурманил, а язык не был требовательным, как обычно, он вопрошал, он ждал её ответа. После этой сладостной минуты, Том прижал её к груди, так и не проронив ни слова. Инсайт. Когда-то именно так Вальдемар Дюстер прижимал к груди свою дочь. Именно такой глубокий, мудрый взгляд он бросал на свою жену. А цвет глаз... Один в один. Впрочем, как и схожий едва уловимый запах волос и тела. От вдруг нагрянувших воспоминаний стало дурно. Казалось, что они давно померкли, но здесь и сейчас вспыхнули, напоминая о самом родном, чего она была лишена. — Ты в моей голове. Ты течёшь по моим венам, — тихо прошептал Том. — Я не могу потерять тебя ещё раз. Айрин вскочила со скамьи и достала черную палочку. Она вся дрожала от волнения и смотрела на Тома. И какой мужчина пошёл бы за ней в ненавистный собор после всего того, что она учудила? Да, он не похож на прекрасного принца, у него нет денег, у нет нет ничего. Но именно он раз за разом выбирал её. Она ждала слов, что важна, но ведь он уже всё сказал поступками, и даже сейчас... Том поднялся следом, понимая, что происходит. Белая палочка застыла в готовности. Два взмаха. Два пореза на ладонях. — Я всегда буду рядом, — прошептала Айрин. — Я всегда буду рядом, — вторил высокий леденящий голос. Две сверкающие капли крови взмыли вверх и, закрутившись в вихре, смешались в одну. В следующее мгновение вокруг неё образовался маленький прозрачный фиал. Оба смотрели на него как заворожённые. Том плавно протянул руку и взял его в ладонь. Второй он поманил Айрин и крепко прижал к себе. Она уткнулась в его грудь, обомлев на мгновение от чувства, что обрела давно потерянное, такое нужное её израненной душе. На лице Реддла застыла улыбка. — Уже поздно, беги к себе. — Он поцеловал её в макушку. — И не забудь выпить зелье. Айрин послушно кивнула и поспешила в подземелье. В комнате на её кровати лежал маленький свёрток и пузырёк с тёмно-пурпурным варевом. Айрин залезла на кровать и закрылась от спящих девочек тёмно-зелёной занавеской. По привычке, которая уже была рефлексом, достала палочку и несколько раз проверила на проклятия и чёрную магию. Ничего. Не спеша развернула. Красивое ожерелье с зелёными опалами засверкало в полумраке. В горле встал ком, а на глазах застыли предательские слёзы. Маленькая записка. Милая Айрин, Я видел в твоём воспоминании точно такое же на матери. Думаю, что оно тебе понравится.Л.В.
Айрин тихо всхлипнула. Несколько крупных капель слёз одно за другим ударялись об опалы. Точно такое же ожерелье Вальдемар когда-то подарил Белинде. Том был прав: в воспоминании, где она подглядывала за матерью, прячущей серебристую ниточку памяти, было именно такое украшение. Она осторожно завернула его обратно и убрала в свой чемодан на самое дно. Лёжа на постели в попытке уснуть, Айрин без конца думала: неужели она влюбляется? Тяжело вздохнув, сжала пробирку в кулаке. Ответа от Дафны так и нет. Проблемы ей тоже не нужны... Она выпила содержимое. Всё произошедшее в день её рождения пробудило некую манию. Желание вернуться в особняк, где она жила с родителями, превратилось в навязчивую идею. И вот Айрин уже торопливо шагала в директорскую башню, чтобы договориться, но Диппет никак не соглашался отпускать её посреди второго триместра обучения. После долгой и убедительной беседы, было решено, что она отправится в свой дом в три дня выходных, которые будут в конце марта. Три недели казались пыткой, которая была хуже Круциатуса в сотни раз. — Айрин, ты какая-то странная в последнее время, — Кэтрин листала свадебный каталог, рассматривая колдографии с платьями. — Правда? — Айрин села на стул, окинув библиотеку изучающим взглядом: ни Реддла, ни его друзей поблизости не было. — Да! Обычно ты тихая, сидишь все время в самом темном углу, учишься и читаешь, а сейчас ты какая-то рассеянная... Будто постоянно о чём-то думаешь. На лице Айрин застыла глупая улыбка. Ей даже в голову не пришло, что она ведёт себя неестественно. — Есть доля правды, Кэтрин! — Воинственно вдохнула, а затем продолжила: — Я очень хочу навестить родительский дом... Меня словно заклинило на этой идее. — Что? — Грейс отложила каталог и уставилась на подругу. Она ведь была убеждена, что Айрин такая, потому что влюбилась в кого-то. — Ты уверена, что это безопасно? — Люди Гриндевальда знают, что я в Хогвартсе. Логично, что я никуда отсюда не сунусь. Ведь так? — Ну да... — Кэтрин смотрела растерянно, не понимая, почему у этой девчонки напрочь отбило инстинкт самосохранения. Нет, уж лучше бы она влюбилась. — Я быстро. Буквально туда и обратно. — А учителя? Тебе, конечно, можно трансгрессировать, ты уже взрослая... Но разрешение? — Кэтрин хлопала глазами, а затем взволнованно выдохнула: — Нет!.. Что за особый талант? — Я неплохо убеждаю, — Айрин звонко рассмеялась. Двое юношей не заставили себя ждать и сели за этот же стол. Малфой рядом с Кэтрин, а Реддл рядом с Айрин. — Мисс Дюстер, твой одичалый смех слышно в подземелье, — голос Реддла был строгим, и так отчётливо читались нотки укора. Айрин еле заметно кивнула головой, давая понять Кэтрин, что все должно остаться между ними. Найдя тысячи поводов и отговорок, она резво припустила в комнату девочек. Ей было совсем не до Реддла, а его схема публичных укоров и замечаний всегда предвещала бурное уединение, к которому она сейчас была абсолютно не готова. Уже завтра она отправится туда, где прошло её глубокое детство — и это единственное, что действительно волновало.☾
Весна вступала в свои права, прогоняя холодную зиму. Айрин улыбнулась, ощущая свежий воздух и теплый весенний ветер, который норовил растрепать волосы, заплетённые в тугую косу. Двигаясь к опушке леса, она рассматривала хижину, из которой валил дым. Высокий, совсем молодой лесник неуклюже барахтался на заднем дворе. — Привет! — дружелюбно. — Меня Айрин зовут. А ты, наверное, Хагрид? — Привет! — смущённо поздоровался молодой человек и тут же запнулся о большое ведро. Айрин мило улыбнулась и подошла к нему, а затем, взмахнув палочкой, все вернула на свои места. — Да, я Хагрид! — несколько неловко представился он, и на щеках проступил румянец. — Приятно познакомиться! Айрин кивнула и, задорно помахав рукой, направилась на опушку леса. Она уже скрылась меж деревьев, когда Хагрид спохватился. Он так разволновался, что совсем забыл сообщить: лес запретный и туда нельзя. Но было поздно, обворожительной незнакомки и след простыл. Теперь он вновь взволнованно вздохнул, но уже по другому поводу, и торопливо, но неуклюже отправился к замку. Айрин остановилась в тени деревьев. Она осмотрелась вокруг — никого. Сердцебиение замедлилось. Мысли сосредоточены. Громкий хлопок трансгрессии. Сильный удар о твердую поверхность. В ушах повис неприятный звон, а во рту появился металлический привкус. Айрин провела рукой под носом и убедилась — это кровь. Всё-таки расстояние не близкое, поэтому и последствия соответственные. Она не могла встать. Рука принялась шарить в кармане, и уже в следующее мгновение Айрин залпом осушила пробирку с этикеткой "ДБ". Только после этого она нашла в себе силы осторожно подняться и, взмахнув палочкой, привела себя в порядок. Особняк был заброшенным. Тут очевидно давно никто не жил. Айрин стояла напротив и смотрела, не отрывая взгляда. Тело бросило в дрожь, а затем в жар. Чувство дурноты отпустило, хоть и не сразу. Только после этого она медленно, но всё же уверенно зашла внутрь и... оцепенела. Дом казался чужим, ведь она была здесь последний раз лет семь назад, но одновременно с этим — своим. Вот давно потухший камин... Сколько уютных вечеров они здесь провели? Много! Но теперь казалось, что недостаточно. Захотелось прикоснуться к каждой вещи в этом доме, к каждому предмету, который всё ещё хранил казалось давно забытые воспоминания, но они, словно угли, теплились под налетом золы прошедших лет. Обуздав нагрянувшие эмоции, Айрин направилась вверх по лестнице. Цель одна — найти воспоминание матери. Оказавшись в родительской комнате, она несколько раз взмахнула палочкой, озвучив требовательное: — Акцио! Но ничего не произошло. После нескольких неудачных попыток, Айрин склонилась к полу и начала проверять каждый сантиметр под ним, намереваясь во что бы то ни стало найти то, зачем пришла. И снова ничего. Она злобно отшвырнула пожелтевший Ежедневный Пророк, который валялся на полу, с возгласом разочарования и злобы. Вцепившись в волосы, она старалась усмирить рваное дыхание. Но уже в следующее мгновение, резко вскочив с пола, ринулась по другим комнатам, повторяя, как мантру, манящие чары. Ничего. Она зашла в свою комнату. Заброшенная, мрачная и такая... грустная. Грустная от того, что когда-то живший здесь ребенок не доиграл с игрушками, не дочитал книжки, не дожил своё безмятежное детство. Айрин сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Так странно. Словно этим ребенком она никогда и не была. Словно всё это было с кем-то, но не с ней. На полу валялась её детская книга. Она подняла её. Пожелтевшие страницы раскрылись гармошкой, а на пол упал такой же потемневший от времени конверт. — Акцио конверт! В тонких бледных руках оказался привет из прошлого. Несомненно, это был почерк отца, который гласил: "Для Айрин на совершеннолетие". Она не стала открывать его, ведь это совсем нерационально. Мало ли что там написано и какие эмоции могут накрыть с головой, будь то радость или гнев. Айрин прекрасно знала свои нездоровые импульсы, поэтому просто убрала его во внутренний карман мантии и отправилась вниз. Она обессиленно рухнула на пыльный диван гостиной и громко разочарованно выругалась, понимая, что пузырька нигде нет. Что же получается? Или её воспоминание было ложным, или его кто-то забрал. Если последнее, то значит, что оно действительно важное. Айрин откинулась на кожаную спинку и принялась рассматривать старинную люстру, затем её вгляд лениво перекочевал вниз на руки. Рукава мантии были пыльными. Она медленно выдохнула. Нужно отдохнуть немного, а затем трансгрессировать обратно. Если сделать это сейчас, то без проблем не обойтись: её будут собирать по частям где-то в округе Хогвартса. Расстояние слишком большое, чтобы делать это второй раз подряд. Громкий щелчок. Айрин рефлекторно вскочила, выхватила палочку и замерла в боевой позиции. Невысокая женщина в шляпке и черной мантии стояла напротив. — Здравствуй, малышка Ри. Я знала, что ты здесь появишься рано или поздно, поэтому ещё несколько месяцев назад установила здесь чары, чтобы не пропустить такой момент. Айрин поджала губы, сильнее сжимая палочку. Винда окинула её пристальным взглядом, а затем звонко усмехнулась, демонстративно подняв обе руки вверх. Она деловито прошла к дивану и села туда, где до этого сидела Дюстер, закинув ногу на ногу. — Хочу отметить, что выживших не так много, — уведомила Винда сковзь слащавую улыбку. — Может быть чай? И Винда и Айрин безумно любили чай. Иногда они устраивали целые вечера, посвященные распитию этого чудесного напитка. — Ты пришла убить меня? — Ты бы уже была мёртвой, — хитрый оскал вызывал неприятные ощущения: казалось, что черепная коробка начала зудить изнутри. — А что тогда? — Хотела посмотреть тебе в глаза, малышка Ри. Винда взмахнула ладонью — на маленьком столе у дивана тут же появился чайник и две красивые кружки. Айрин замерла в напряжении, пристально наблюдая за каждым жестом Розье, которая, напротив, казалась спокойной и раскованной. — Сядь, Айрин, — Винда кивнула на кресло. — Ты все равно не сможешь трансгрессировать. Я наложила защитные чары. Ты же знаешь, что я сильнее. Айрин сжала палочку — костяшки побелели. Винда же спокойно отпила чай. Казалось бы, всё так мирно! Но Айрин прекрасно знала эту женщину, и нужно быть дураком, чтобы расслабиться и радостно приняться за распитие чая, отпустив все тревоги. Она осторожно села напротив, все так же не сводя глаз и ожидая подвоха. — Я долго думала, в чём может быть причина... Почему ты предала Гриндевальда, идею и... Меня. Ведь я вытащила тебя из тюрьмы и настояла на твоём образовании... Я, можно сказать, заменила тебе мать, Айрин, — вдруг серьезно заговорила Винда. — Вы лишили меня детства. Вы отправили моих родителей на тот свет. Вы сделали из нас убийц. — Ах, Айрин! Если мне не изменяет память, это ты использовала Круциатус в двенадцать лет... Насколько ты была жестока и озлоблена? Даже боюсь представить! Впрочем, стоило быть внимательнее... Бывает же такое, что собака в один прекрасный день кусает кормящую руку. — Зачем вы убили моих родителей? — Они хотели выдать всю информацию, начиная с местонахождения Нурменгарда, заканчивая каждым сторонником, что сидит в Министерстве. — Ложь! — Кэрроу сама лично слышала их разговор. Айрин ощерилась. Винда звонко рассмеялась, а затем отпила чай. — Так на чём я остановилась? Я все думала... Что могло стать причиной? А потом моё чуткое женское сердце мне подсказало... Тот поганый мальчишка из приюта. Его же забрали в Хогвартс... Понимаешь, почему не ты, Дюстер, должна была отправится туда за фиалом? Детские чувства тебя захлестнули с головой? — Как они могли меня захлестнуть, если вы всё стёрли?! — Значит он тебе напомнил. — Как по щелчку пальцев улыбка с лица Розье исчезла. — Ты же понимаешь, что это самое глупое, что можно сделать? Быть какими-то жалким приложением к никчёмному парнишке. Такие женщины, как ты и я, достойны править, либо быть правой рукой сильнейших. А ты поступила глупо, мерзко и необдуманно. Я в тебе разочарована. Годы тренировок, обучения, сил... Ради чего? — Точно не ради общего блага, — саркастично выдала Айрин сквозь нервный смешок. — Признаюсь, я сначала не поверила... А потом вспомнила, что твоё "я вернусь через пару дней" всегда кончалось чем-то ужасным. Я прибыла в Нурменгард и увидела все это своими глазами... Кажется, даже я могу позавидовать твоей жестокости! Столько непростительных подряд... Нужно обладать поистине не подавляемым гневом и быть настолько бездушной, малышка Ри. — Зачем ты говоришь об этом? Делай сразу то, зачем пришла, — усмехнулась Айрин. В горле пересохло, а пальцы устали держать палочку наготове, с которой она при любом раскладе проиграла бы. А вот будь у неё посох, она бы непременно дала достойный бой. — Хочу тебя вразумить, Дюстер. — Ах... Я вам нужна, — зашипела Айрин — Ну, конечно! Я ведь единственная, кто знает, где фиал. Я единственная, кто может достать его. — Достань его и ты будешь прощена. — Я буду прощена?! — звонкий и наигранный смех. — Это вы должны просить прощения за отобранное детство, за те месяцы нахождения в камере без окон, за решеткой, Винда! Я была... Ребенком. Ты хоть понимаешь это? Вы превратили весь мой мир в сплошную ложь. И даже сейчас я не верю ни единому твоему слову. В гостиной повисла тишина. Винда молчаливо отпила чай, а затем задумчиво посмотрела на Айрин, которая, словно каменное изваяние, всё так же сидела в кресле, не шевелилась и внимала каждому движению, будучи совершенно не уверенной, что сможет дать отпор. Это было ясно по её неестественной бледноте. — Что ж, мне очень жаль, — она улыбнулась, а затем резко выхватила свою палочку. — Экспеллиармус! — выкрикнула Айрин, предвосхищая момент. Но она не посмела использовать непростительное, и это было ничем иным, как слабостью. Она моментально поняла свою ошибку. Винда успела поставить защитные чары, сохранив палочку при себе. Айрин потеряла секунды, потратив их не на то заклинание, а теперь уже было поздно. Она бросилась за кресло, судорожно перебирая в голове варианты, как ей выбраться и не погибнуть здесь и сейчас. Холодный смех Розье пронесся эхом по такой же холодной гостиной. — Малышка Ри. Ты ещё пожалеешь о том, что так сглупила! Айрин слышала, как Винда поставила щит, и её каблуки уверенно стучали по направлению к креслу. Даже если сейчас она выскочит с непростительным, ничего не выйдет. Глубокое размеренное дыхание. Адское пламя? Это вариант. Одно но: дом запечатан и она сгорит вместе с Виндой. Что ж, это лучше, чем абсолютный проигрыш. Айрин тяжело сглотнула, принимая такое радикальное решение. — Экспеллиармус! Айрин замерла, не веря своим ушам. Глухой удар отлетевшей палочки в угол большой комнаты. Злобный выкрик Винды. Айрин молниеносно выскочила из-за кресла, сбивая Винду с ног конфундусом. — Не убивай, — закричала Айрин, вцепившись точно одичалым взглядом в Тома, который уже нарисовал в воздухе половину зигзага и раскрыл рот в готовности выплюнуть непростительное в спину Розье. — Инкарцеро! — выкрикнула Айрин, на ходу связывая Винду, подбегая к Реддлу. Он грубо схватил ее за предплечье. Громкий хлопок трансгрессии. — Глупая девчонка, — прошипела Винда, в мгновение разрушив невидимые нити, вставая с пола. Слабость? Или женская солидарность? Ни одна из них не призналась бы в этом. Не успела, она перехитрила — всё, что угодно, только не признание того, что каждая видела в другой себя. Сильный удар о землю. Айрин громко закашляла и протяжно взвыла от боли. Реддл грубо схватил ее за мантию, заставляя встать с земли. Ноги были словно тряпичными, и Айрин точно бы рухнула обратно, если бы Том не продолжал держать её за капюшон. Он молчаливо взмахнул ладонью. В воздух тут же левитировали два пузырька с зельями, один из которых Том влил Айрин в рот. — Ненормальная девка! — сквозь зубы. — Всё было под контролем, — сквозь тяжелое дыхание уверенно солгала Айрин. Она пребывала в неком затуманенном удивлении от того, что не потеряла ни одной части тела после второго дальнего прыжка, хотя органы, кажется, были совсем не в порядке. Зелье тем не менее моментально начало своё действие. — Каким контролем? Она бы убила тебя, как мелкого гадливого жмыра! — Как ты узнал? — прохрипела Айрин. — Ты окклюмент, но мысли Кэтрин легко читаются. — Кто-то знает? — словно по инструкции справлялась Айрин, проверяя свою же безопасность и чистоту, хотя любой другой на её месте, выл бы от боли и мечтал оправиться как можно скорее. — Конечно, нет! — раздражённо ответил Том. — А ведь Хагрид видел тебя... Он думал, что ты без спроса пошла в запретный лес и спешил к Дамблдору, чтобы сообщить. Только на входе его встретил я. — Он разве тебя боится? — хмыкнула Айрин и посмотрела вниз. Кажется, Том поднял её так резво и гневно, что её ноги едва доставали до земли. — По его вине на шестом курсе школу чуть не закрыли, — равнодушно отчеканил Реддл и отпустил Айрин. Она тут же глухо шмякнулась на землю, а Том принялся пить зелье из второго пузырька. Сил не было ругаться, поэтому Айрин просто осмотрелась вокруг и отметила, что они находились поодаль от опушки запретного леса. Удовлетворённо кивнув головой, она попробовала осторожно встать. К счастью, а точнее благодаря предусмотрительности Тома и заранее подготовленному зелью, всё вышло. Она уже сделала несколько уверенных шагов, как Том остановил её. Взмахнув палочкой, он очистил её мантию. — Как давно ты знал? — Как только ты задумала эту авантюру. Я бы раньше тебя забрал, но нужно было разрушить чары Розье, чтобы мы могли трансгрессировать. — А здесь? — А здесь Малфой сделал зачистку. Так что по факту, если будут проверять, обнаружат только твои две трансгрессии. Том, угрюмый и молчаливый, направилась в сторону замка. Айрин, не смея задавать больше никаких вопросов, молчаливой тенью поплелась следом. Уже в Хогвартсе она выпила ещё несколько восстанавливающих зелий, после чего привела себя в порядок и уселась на кровать, спрятавшись за балдахином. Она смотрела на пожелтевший конверт, а в голове все мысли кружились вокруг Тома. Он пришёл за ней. Он забрал её. Он поклялся на крови. Неужели между ними и правда происходит что-то, что гораздо глубже обычных отношений, свадеб и прочего поверхностного бреда? Айрин сглотнула от ощущения жара, которое охватило всё тело. Положила конверт под подушку. Торопливые шаги в Южную башню, уже такой знакомый поворот в дальний коридор. Ладонь, сжатая в кулак, уже была готова обрушиться настойчивым стуком, как дверь распахнулась. Том замер. Он совсем не ожидал увидеть её здесь, и на его лице застыло такое очевидное удивление. Она же ринулась навстречу, заталкивая несколько грубовато обратно в комнату. Неистовое желание накрыло с головой, и ей было совершено плевать, если он куда-то спешил. Но Том, к удивлению, ничего не говорил. Он был мягок, податлив, и лишь едва успел взмахнуть ладонью, чтобы закрыть дверь. Айрин толкала его, пока он не уткнулся в кровать. Нагло и уверенно она потянула его за руки вниз, заставляя сесть на пол. Ещё ничего не произошло, тела скрывали плотные одежды, а её дыхание уже выдавало с головой трепет и сладостное предвосхищение. Даже волосы растрепались, а на вечно бледном лице проступил едва заметный румянец. Том, совершенно уступчивый, кажется даже неожиданно для самого себя, не сопротивлялся. Он уже запустил свои пальцы в волосы цвета воронова крыла и... окончательно расслабился. Как же она красива. До дрожи. До боли. До самых глубинных и бессознательных точек в его черной душе. Она торопливо расстёгивала его брюки, освобождая уже напряжённую твёрдую плоть, которая изнывала от ее прикосновений, но прежде всего от ее запаха и сладостной мысли, что сейчас будет. Он чувствовал, как всё её тело пульсировало и изнемогало в желании ощутить его изнутри. Она не игралась с ним, не дразнила, не издевалась нерасторопностью, как это бывало обычно. Она нетерпеливо опустилась вниз, села сверху, и с губ тут же сорвался тихий стон облегчения. Так и должно быть. Словно одно целое. Она двигалась настойчиво, умирая от вожделения и наслаждения, и обнимала крепко-крепко, боясь отпустить. А он послушно откинулся на кровать и просто закрыл глаза, запрокинув голову. Длинные черные ресницы дрожали. Она здесь. Она в его руках. Она - он. Том рвано выдохнул и открыл глаза, подавшись вперёд. Бледность кожи, чёрные локоны по хрупким плечам — этот безумный контраст, который всегда сводил его с ума. Его руки заключили её в крепкие объятия, и он припал к груди, жадно хватая каждый сантиметр этой желанной плоти. Айрин задрожала в его сильных руках, громко застонав. Он ощутил её пульсирующий трепет, и чувство горячей тесноты стало совсем невыносимым. Он тихо выдохнул, пульсируя внутри. Не хочется отпускать. Не хочется разрывать эту связь. Не хочется двигаться дальше. Хочется быть одним целым. Айрин сидела так пару минут, а казалось, что прошла целая вечность в каком-то сладостном забвении. Голову всё ещё дурманило, а стук собственного сердца был неистовым, таким громким. Том крепко обнимал, ничего не говорил, и в какой-то момент, трепет в его грудной клетке стал так же ощутим. Их сердца бились в унисон. Айрин встала нехотя и одёрнула подол юбки, бросив взгляд на Тома. Его брюки были испачканы всё ещё горячей спермой, которая вытекла из неё. Том молчаливо поднялся следом и начал переодеваться. — У меня зелье кончилось. — Возьми у меня в верхнем ящике. В который раз ты его выпьешь? — Третий. — Согласись, это удобнее, чем каждый раз. Айрин молчаливо кивнула и направилась к столу. В верхнем ящике и правда лежала одна пробирка, которую она осушила до дна. Взгляд вновь зацепился за словарь — Всё никак не пойму, — усмехнулась Айрин, — зачем тебе этот словарь? Тебе нужно что-то перевести? Я могу сделать. Я же знаю оба языка. — Нет необходимости, — Том мило улыбнулся и, сократил расстояние, чмокнул в макушку. — Я ухожу на дежурство. Если хочешь, то ты можешь пойти со мной. — Я бы согласилась, будь я Мией Харрисон, — звонкий смех заполнил комнату, — но я лучше пойду спать. — Подожди, — Том притянул её к себе, остановившись напротив небольшого зеркала. — Хочу запомнить нас такими... С отражающей поверхности смотрели двое. Молодые, красивые и... Счастливые? — А то ты уже стареть начала, — Том хохотнул, дёрнув Айрин за волнистый локон. — Что? Том аккуратно отделил несколько волосков из пряди и отбросил их на лоб. — Смотри. Бледные пальцы вцепились в волосы. Айрин замерла в удивлении. Совершенно седые. — Но ведь мне только исполнилось восемнадцать?! Том равнодушно пожал плечами и ещё раз предложил пойти с ним. Айрин отказалась. Он не настаивал на совместном патрулировании, оценив её выбор, и каждый ушёл по своим делам. Оказавшись у себя, Айрин, наконец-то, достала письмо. Она медленно выдохнула, словно перед тяжёлой схваткой. Пальцы не дрожали, сердцебиение не ускорялось. Ледяное спокойствие. Милая Айрин, любимая дочь,сегодня тебе исполняется семь, но я уже пишу письмо на твоё совершеннолетие. Полагаю, именно сейчас ты его читаешь...
Айрин залпом прочла послание, которое должна была прочесть ещё год назад. Не поверив своим глазам, она прочитала его ещё. И ещё. И ещё... Каждую клеточку тела охватили ужаса и восторг одновременно. Многие вещи вдруг встали на свои места. Благоговейный трепет перед отцом. Злость и ненависть к Гриндевальду. Желание мести Кэрроу. Море бушующих эмоций и мыслей сменилось резкой болью внизу живота. Айрин убрала конверт и попыталась просто заснуть, но режущая боль не позволила этого сделать. Было невыносимо настолько, что она, не вытерпев, отправилась посреди ночи в больничное крыло. Мадам Бенар дала особое зелье, после которого стало легче, и Айрин так и уснула на больничной койке.