Тёмная Диада

      Темные локоны её волос непослушно падают прямо на его бледное лицо и щекочут острые скулы. Том недовольно морщится и протягивает руку вперёд, чтобы схватить за шею. Он делает это. Он грубо сдавливает её — с уст девушки слетает тихий стон.       — Том, — алые губы открываются в едва различимом шёпоте.       По телу пробегают мурашки от каждого плавного движения её округлых бёдер. Том, превозмогая сладостную тяжесть, едва отрывает разгоряченное тело от белоснежных простыней и подаётся вперёд. Он всматривается в её лицо, жадно хватает каждую черту: закрытые глаза, дрожащие в исступлении ресницы.       — Назови меня Лордом...       — Том...       — Я сказал, — рука дрогнула, сильнее сжав тонкую шею. — У меня новое имя. Я — Лорд Волдеморт.       Её беспомощность в его сильных руках порождает лишь бо́льшее возбуждение и сумасшествие, которые невозможно терпеть. Он не в силах подавить импульс, и пальцы яростно впиваются в бледную кожу. По его холодным подушечкам отдаёт бешеный пульс в её венах — жизнь, которая бьётся так неистово и ярко. Мгновенное помутнение сознания, и Том хватает её за шею второй рукой, сдавливая со всей силы.       — Назови меня своим Лордом. Скажи, что я лучший... — Ещё чуть-чуть и такое желанное освобождение разлетится по всему телу, вызволяя огонь, который так ярко пылает от близости с ней. Он заполнит её светом утренней звезды, он озарит тьму её пещеры, колыбель её забвения.       Апогей близок. Напряжение сильное, а пальцы белеют. Том теряется в пространстве и времени, весь превращаясь в сгусток неконтролируемой энергии. Он крепко сжимает хрупкую шею — Айрин не может произнести ни слова. Она судорожно открывает рот в попытке сделать необходимый глоток воздуха, но вдруг её взгляд застывает, превращая яркий изумруд в тусклые дешёвые стекляшки. Страх и ужас пробирают до самого потаённого чёрного осколка души, и Том тут же отталкивает женственное оголённое тело, всё ещё горячее от его прикосновений, — оно глухо ударяется о белоснежную поверхность их общего ложа.       — Нет, нет...       Он забитым щенком испуганно отползает назад, мотая головой, закусывая губы. Испуг такой сильный, что в голове тут же возникает сумбурная лихорадочная мысль: сбежать, трансгрессировать.       — Я не хотел...       Ватные конечности отказываются слушать команду хозяина. Страх взял верх, а от вида лежащего на этой же постели трупа подступила тошнота.       — Не хотел? — Синюшно-бледное лицо мертвой Айрин вдруг устремляется к нему. Выброс адреналина. Трясущейся рукой он шарит по смятым простыням, ищет тисовую палочку, но той почему-то нет. — Мой Лорд не хотел этого? — Стеклянные глаза распахнулись, вонзая пустой взгляд тьмы и черни в его плоть точно гвозди. — Или хотел? — Звериная улыбка располосовала лицо, исказив то до нечеловеческих черт. Нечто демоническое, мерзкое и до ужаса отвратительное смотрело на него, протягивая свои цепкие пальцы к его телу. — Это я... твоя малышка Гонт... Ну же... Иди ко мне.       Тяжёлый звучный вдох поцарапал тишину раннего утра нездоровой хрипотцой, а боль в грудной клетке заставила открыть глаза и резко вздрогнуть. Том рефлекторно схватился за палочку, что лежала под подушкой, в готовности убить.       Никого.       В комнате было относительно темно. Часы на стене показывали шесть утра. Том облегчённо выдохнул и, сев на край кровати, несколько напористо потёр виски. Дурной сон. Немного помедлив, он отправился в ванную. Вода заставила окончательно прийти в себя. О, этот момент, когда дымка дурного сна окончательно рассеивается, но приходит нечто более ужасное, чем просто ночной кошмар, — осознание произошедшего.       Зверь сидел в клетке его рёбер на цепи здравого рассудка и бросался на железные прутья с диким рыком и воем. Имя ему Страх. Внешне же Том выглядел спокойно. Раны на теле практически затянулись, а силы были восстановлены. Вдруг такое яркое ощущение прилива энергии накрыло с головой и заставило резво встать из ванны. Расплескав воду прямо на пол, Том прошлёпал босыми ногами к зеркалу. Он запустил длинные пальцы в черные мокрые волосы и улыбнулся отражению.       — Сегодня определённо чудесный день! — Он подмигнул красавцу в зеркале и отправился на кухню.       Там он приготовил завтрак с каким-то особым трепетом, что-то напевая себе под нос, а затем принялся его уплетать, утоляя невесть откуда проснувшийся зверский аппетит. В этот момент раздался тихий стук в окно. Большая чёрная сипуха смотрела на Тома огромными круглыми глазами и даже ни разу не моргнула.       — Ах, это ты! — улыбнулся Том, взмахом руки открыв окно. — Что у нас тут? Ежедневный Пророк... Отлично! — Он потрепал сову за голову, но та остервенело клацнула клювом, неистово зашипев. Выражение лица Тома изменилось мгновенно. Он пристально посмотрел в круглые жёлтые глаза птицы и зашипел: — Веди себя хорошо, иначе с тобой случится то же, что и с твоей предыдущей... хозяйкой. — Сова забилась в угол, не издав более ни звука.       — Ничего интересного... — фыркнул Том и, отпив зелёный чай с мелиссой, поставил кружку на стол, следом швырнув газету. Он резво встал — стул неприятно взвизгнул. Все его движения в то утро в общем-то были слишком ломаными и резкими, а сам Том казался неестественно энергичным.       Он вошёл в комнату и, что-то тихо насвистывая, начал выбирать одежду для работы. Взгляд устремился к собственному отражению в зеркале: на него смотрели чёрные глаза, в которых танцевал всполох безумных искорок. Том, провалившись точно в забвение, медленно достал палочку и поднёс её к острым скулам. Смольные ресницы задрожали, и в отражении чёрное сменилось изумрудным, но все с тем же нездоровым блеском. Палочка дрогнула под натиском тихого Диффиндо — по впалой щеке потекла кровь. Указательный палец тут же смазал её, и Том, всё так же неотрывно всматриваясь в отражение, провёл этим пальцем по губам, окрашивая их в алый. Возбуждение хлынуло волной, тело бросило жар.       — Заткнись и поцелуй меня, — прошептал Том.       Он прикусил губы острыми зубами, медленно и чувственно, тут же ощутив боль. Будь эта маленькая лживая сука жива, он взял бы её здесь и сейчас.       — Ты оставила меня, малышка... Теперь мне придётся спать с другими...       Том подошёл ближе к отражению и тряхнул головой. Кудрявый черный локон ниспал на лоб, и он дунул на него. Глаза в глаза. Рука медленно скользнула по животу, а затем вожделенно устремилась к паху.       — Я не предатель, в отличие от тебя. Ты сама виновата...       Рука медленно опустилась на уже твердый от желания член. Он бы впился в алые губы, укусил за бледную шею, расцарапал запястья с тоненькими реками сине-зелёных вен...       Грохот и шум заставили лениво обернуться в сторону коридора. Том на ходу взмахнул палочкой, приводя своё лицо в порядок, и зашёл на кухню — эпицентр звука. Окно было распахнуто. Ветер трепал тонкие занавески и нахраписто задувал в квартиру снег, который тут же таял, превращаясь в маленькие лужицы.       — Глупая сова, — фыркнул Том и недовольно взмахнул палочкой.       Окно закрылось, а он отправился обратно в комнату, чтобы надеть самую лучшую одежду, что у него была, ведь сегодня несомненно чудесный день. А в такие дни должно выглядеть самым лучшим образом.       Перед выходом из квартиры Том заглянул в выдвижной ящик стола и взял маленький пузырёк, который небрежно закинул в карман.

☽

      — Да, мистер Горбин. У неё полно безделушек. Думаю, что я вскоре что-нибудь да выужу у мисс Смит.       — Было бы чудесно, Том, — невысокий мужчина тяжело дышал и громко шуршал бумажками в своём выдвижном ящике стола. — Куда же он его подевал...       — Простите, сэр. Я могу как-то помочь?       Горбин замер на мгновение, посмотрев на Реддла с прищуром, а затем захрипел:       — Бэркс должен был оставить мне ключ... Ты не знаешь о таких вещах, так что...       — Он забыл его прямо в сейфе, — спокойно озвучил Том, кивнув головой, видимо, в направлении потери. Горбин тут же обернулся и, громко ахнув, торопливо подбежал к месту, где хранились деньги.       — Идиот! Как он мог вот так вот его оставить!       — Ничего страшного, мистер Горбин. Ведь я был тут, а я очень дорожу этим местом. Платите вы мне хорошо, поэтому я бы проследил в любом случае, чтобы ничего не случилось.       — Ах, мистер Реддл! — кряхтел Горбин, шустро открывая сейф. — Чудно, чудно... — Взгляд маленьких глазок тут же забегал по мешочкам с деньгами. Убедившись, что всё было на месте, Горбин наконец-то обернулся. — Вот твоё жалование, Том. И с сегодняшнего дня можешь отдохнуть до конца декабря. Все-таки сегодня у всех праздник. А что до Хепзибы Смит... Попробуй после нового года сходить к ней ещё раз.       — Вы добры, мистер Горбин.       — Бэрк будет на работе завтра... Нужно кое-что уладить. Но ты отдохни! — Горбин похлопал по плечу сидящего на стуле Реддла и рассмеялся. Том же скромно улыбнулся и, взяв галеоны со стола, направился прочь.       Оказавшись на улице, он остановился на мгновение и огляделся вокруг, точно хищник на дикой природе. На лице проступила едва уловимая улыбка. Прилив энергии и сил заставлял двигаться, куда-то идти, непременно что-то делать. Завернув к Белой Виверне, Том сосредоточился на желаемом месте. Хлопок трансгрессии.        Он оказался прямо у дороги, ведущей к центральному входу давно знакомого особняка. Он прищурился и внимательно посмотрел на поверхность тропы, и стало очевидно, что сюда никто не приходил. Снег кружил белыми мухами, медленно и красиво. Том сделал глубокий вдох и улыбнулся.       — Чертовски приятная погода!       Он нерасторопно направился к главному входу, на ходу взмахнув палочкой. В следующее мгновение в его руках появился пышный красивый букет алых роз. Уверенный стук, но дверь распахнулась далеко не сразу. На пороге появился маленький домовой эльф. Он посмотрел на Тома огромными желтоватыми глазами и пропищал:       — Хозяйка ждёт вас, мистер Реддл. Похлёба проводит вас.       Старая эльфийка засеменила немощными ножками внутрь. Она остановилась у вешалки и вновь заговорила тоненьким писклявым голоском:       — Ваше пальто, мистер Реддл.       — Ах, ничего страшного. Я справлюсь сам, — вежливо озвучил Том и снял верхнюю одежду. Он самостоятельно повесил её в предназначенное место. Его взгляд скользнул по Похлёбе, и на мгновение могло показаться, что в темных глазах мелькнули искорки брезгливости и пренебрежения.       Том оказался прав: даже в праздник к Хепзибе Смит никто не пришёл. Немолодая женщина сидела в гостиной и, как только увидела силуэт высокого привлекательного мужчины, тут же расплылась в улыбке. Было совершено очевидно, что она наспех натянула парик, вылила на себя полфлакона приторно сладких духов и надела самое красивое платье. Она была настолько комично расфуфырена, что Том едва удержался, чтобы не хохотнуть вслух. Он обворожительно улыбнулся и заговорил тихим бархатным голосом:       — Мисс Хепзиба Смит... Позвольте! — Он склонил голову вниз и взял ее сморщенную руку, чтобы нежно поцеловать ту в набухшие вены. — Прекрасные цветы для прекрасной женщины.       — Ах, мальчик мой! — Хепзиба сияла от радости как новенький галлеон. — Неожиданно, что ты решил зайти ко мне в Рождество!       — Я не мог вас не поздравить! — Том сел в кресло напротив волшебницы. — Признаюсь, я боялся потревожить вас и ваших гостей...       — Ах, ну что вы! Гости будут только завтра! Сегодня я одна. Чай?       — Благодарю, мисс Смит. Честно сказать, я соскучился по этому вкусу... — вдруг признался Том, позволяя этой фразе прозвучать совсем неоднозначно.       Его чёрные жгучие глаза ввинтились в Хепзибу, талия которой была перетянута корсетом, а груди выпирали немного вульгарно. Из-за мук, доставляемых тугой одеждой, ей и так было трудно дышать, что же говорить о магнетическим, позвольте сказать, пожирающем взгляде до неприличия красивого молодого человека. По телу Хепзибы прошли мурашки, её бросило в жар, накрыло волнение.       Она рассмеялась, слишком громко, слишком вызывающе. После она изящно разлила чай по кружкам и защебетала:       — Такой чудесный день! И раз уж ты здесь, Том, я хочу тебе кое-что показать. Ты не такой, как Бэркс и Горбин, которым лишь бы вытянуть реликвии. Ты можешь по достоинству оценить такие вещи.       — Они как вино, — Том сделал глоток отвратительного чая и поставил кружку на стол. Он вновь одарил Хепзибу неприлично пристальным взглядом, а затем, откинувшись на спинку кресла, озвучил: — С годами становятся только лучше.       Хепзиба взволнованно вздохнула, а затем встала.       — Я сейчас!       Она удалилась в одну из комнат большого дома, а взгляд Реддла лениво блуждал по гостиной, больше похожей на до отказа набитый экспонатами музейный зал. Старая домовая эльфийка копошилась у книжной полки в дальнем углу, перебирая какие-то безделушки.       — Похлёба!       — Что угодно мистеру Реддлу?       — Принеси вазу для цветов. Я хочу, чтобы они радовали мисс Смит.       — Похлёба все сделает!       Как только маленькая помощница исчезла из виду, Том тут же запустил руку в карман и достал маленький пузырёк. Он вылил содержимое в кружку напротив. Послышался шум приближающихся шагов, в комнату вошла Хепзиба. В её руках что-то блестело, а на лице застыла волнительная улыбка. Она плюхнулась в кресло и поставила на столик золотую чашу, на которой отчётливо виднелся символ факультета Пуффендуй.       Казалось, что кровь хлынула по телу с невероятной скоростью, и на мгновение стал слышен собственный пульс где-то в районе висков. Он знал, что у этой старухи есть нужные ему вещи.       — Я потомок рода Пуффендуй, — заворковала Хепзиба, взяв чашу в руки. — Эта вещица передавалась из поколения в поколение и, в конце концов, оказалась у меня!       — Потрясающая вещь! — Том с неподдельным интересом вглядывался в артефакт, который небрежно крутился в сморщенных руках.       — Похлёба принесла вазу, как просил мистер Реддл, — тоненький голос раздался совсем рядом. Том тут же встал, взял большую хрустальную ёмкость в руки и направился к креслу, где сидела Хепзиба.       — Мисс Хепзиба... Смит, позвольте, — Реддл вежливо склонил голову, ожидая одобрения. Волшебница взволнованно вздохнула и кивнула. — Когда я выбирал цветы, я хотел купить изначально другие, но потом... Я решил, что стоит быть предельно откровенным...       Казалось, волшебница забыла, как дышать. Она не могла оторваться от скульптурных красивых черт лица Тома. Он, то ли намеренно, то ли нет, лишь нагнетал и без того напряжённую атмосферу. Он пристально посмотрел в глаза и облизал пересохшие губы. Хепзиба рвано выдохнула и окончательно погрязла в притягательных глазах цвета самой ночи. Длинные аристократичные пальцы ловко, но не расторопно поместили алые розы в хрустальную вазу, которая в следующее мгновение оказалась на столике. Том изящно взмахнул палочкой, левитировав кружку в ладони.       — Чай? — тихий бархатный голос. — Прошу, — тихо выдохнул он. Грудь Хепзибы Смит вздымалась от волнения, и она кокетливо отвела взгляд, а затем протянула ладонь навстречу, чтобы взять кружку и отдать реликвию.       — Мистер Реддл!.. Я думала, что мне кажется...       — Вам не кажется, мисс Смит или, позвольте, Хепзиба... — тягуче протянул Том её имя вкрадчивым голосом, и это прозвучало как гипноз. Он аккуратно взял артефакт факультета Пуффендуй в ладони.       — У меня есть ещё кое-что, — выдохнула поддавшаяся очарованию Смит и отпила чай. Она запустила руку в карман и достала маленький темный мешочек. — Ты точно оценишь эту вещицу, Том.       Реддл аккуратно поставил важную находку на стол, взял ткань в руки и начал её медленно разворачивать. Мисс Смит наблюдала за движениями его длинных пальцев, продолжая пить приторно сладкий чай. Её бросило в холодный пот от осознания, что всё действительно правда. Изначально было едва уловимо, что Том испытывал к ней симпатию... Но раз за разом, его знаки внимания становились всё более явными, и вот теперь он буквально озвучил это. Хепзиба облизала пересохшие губы, посмотрев на алые розы. Они были безумно красивыми, но отчего-то их аромат совсем не был слышен.       Том потянул цепочку из черной ткани, следом за которой показался темно-зеленый кулон. Импульс, помрачающий сознание.       — Медальон Слизерин! — прошептал Том. Он словно только что потерял голос и был совершенно не в силах говорить громко. Все его силы сосредоточились в цепком взгляде, который буквально впился в змею, изображённую в самом центре медальона.       Хепзиба Смит что-то бормотала о нищенке, которая украла его и продала за мизерное количество галлеонов в Горбин и Бэркс, а она так удачно его перекупила, и теперь эта вещь принадлежала ей. Волшебница пила чай и щебетала, всё сильнее ощущая волнение и возбуждение, которые, кажется, исходили и от Тома.       — Забавно получается, — вдруг громко заговорил Том. Хепзиба удивлённо замолчала, впервые столкнувшись с тем, что он бесцеремонно её перебил. Но может быть он хотел сказать что-то важное? Она допила чай и устремила вопросительный взгляд на гостя. — Иногда так ярко чувствуешь, что ты прав и непременно найдешь то, что ищешь. Но чтобы фортуна была столь благосклонна дважды?! — на лице Тома проступила улыбка, всё такая же обворожительная, но вместе с тем было в ней что-то отталкивающее, что-то доселе неизвестное.       — Я не понимаю тебя, Том, — озадаченно прощебетала Смит.       Реддл резко перевел взгляд с медальона на Хепзибу, так же резко встал и подошёл к ней вплотную. Она была не в силах подавить волнение от такой близости и вся задрожала.       — Мисс... Хепзиба... Смит, — тихо выдыхал Том её имя, заставляя замереть в кресле. Он завис над ней всем телом, уткнувшись руками в мягкие ручки мебели. — Этот Медальон... — Вены на маскулинных сильных руках были напряжены, и Хепзиба нервно сглотнула от невозможности скрыть симпатию. — Мой. Мой по праву. А вы только что назвали мою мать... Нищенкой.       — Что? Я не... — Возбуждение и волнение сменились настолько яркой фрустрацией, что Хепзиба не могла вымолвить и слова, беспомощно открывая рот.       — Неужели вы думали, что моя заинтересованность в вас правдива хоть на толику? Ваш мерзкий дом, похожий на склад... Ваш вонючий парфюм, от которого я задыхался каждый божий вечер и мечтал только об одном: скорее выйти на улицу и сделать глоток воздуха. А ваш мерзкий чай... Такой же противный, как и вы.       Хепзиба изменилась в лице. Она вжалась в кресло, не веря своим ушам, не веря во всё происходящее. Казалось, что Тома Реддла, воспитанного и вежливого джентльмена, кто-то только что подменил.       — Ваши отвратительные парики... Рыжий в понедельник. Блондинистый в среду. Пепельный в пятницу... — чёрные глаза воспылали багрецом.       — Том... Я не... Я не понимаю... — голос задрожал, выдавая страх. — Что с твоими глазами?       Том вдруг резко отпрянул назад и громко рассмеялся, вводя Хепзибу в ступор. Он демонстративно крутил медальон в руках, наматывая длинную цепочку на палец.       — А раз эта вещица моя по праву...       — Забирай! Забирай и больше не приходи. Я никому не скажу!       Реддл вдруг замер, задумчиво посмотрев на большую люстру под потолком. Громкий вздох, полный горечи и сочувствия.       — Это чудесное предложение! — улыбка точно приклеенная, неестественная, нечеловеческая. Он резво выхватил палочку и направил её прямо в выпирающую грудь Хепзибы. Та с громким подвыванием зажмурилась и затряслась от ужаса.       — Забирай всё, что хочешь! — писклявый голос пронёсся эхом по гостиной.       Том громко выдохнул с ощутимыми нотками сожаления от только что содеянного. Хепзиба всё ещё дрожала, но в её глазах промелькнуло облегчение. Он торопливо убрал палочку, а затем встал на колено перед Смит, взяв ее за руки. Её ладони вспотели и были холодными, щёки же пылали румянцем от крови, что прилила к лицу из-за выброса адреналина.       — Эй... — тихо выдохнул Том. — Всё хорошо, слышишь? Успокойся. Я убрал палочку. Я не стану применять непростительное, — его голос был вкрадчивым и успокаивающим. — К тому же ты, дорогая Хепзиба, сказала, что я могу забрать всё, что хочу. Всё хорошо? — на лице Тома проступила искренняя детская улыбка, невинная и тёплая.       — Всё хорошо... — она торопливо замотала головой, а по щекам потекли горошины слёз. Она выдавила нечто похожее на улыбку, но всё её существо трепетало от страха перед монстром с алыми глазами, скрывающимся за личиной воспитанного красивого волшебника.       Том тепло улыбнулся, кивнув, и нежно поцеловал её руку. Затем он встал и даже сделал два шага прочь, но вдруг резко обернулся.       — Чёрт побери, я совсем забыл! — Он с досадой развел руками и окинул Хепзибу грустным взглядом. — Я предполагал, что чаша Пенелопы Пуффендуй у вас, мисс Смит, и для неё мне кое-что нужно.       Том виновато пожал плечами и взял реликвию факультета в руки. Хепзиба немного подалась вперёд и едва открыла рот, чтобы что-то сказать, как замерла на одном месте. Пытаясь вдохнуть, она начала судорожно открывать рот, из которого в следующее мгновение пошла пена. Она начала биться в конвульсиях, громко захрипев. Реддл равнодушно наблюдал за происходящем, лениво посмотрев на часы.       — Минута в минуту.       Тело волшебницы повалилось на спинку кресла, а глаза застыли безжизненными стекляшками. Движения Реддла были слаженными, быстрыми. Черные ресницы задрожали, веки опустились вниз, и древнее, самое чёрное заклинание начало срываться шёпотом с его бледных губ.       Тёмный Лорд сдавленно прохрипел, едва пошатнувшись, и открыл глаза. Он стоял так, наверное, минуту, вцепившись длинными пальцами за рубашку на груди, а во второй руке сжимал реликвию факультета Пуффендуй. Боль разрыва души была всё такой же ужасной, как в первый и второй раз. Но отчего ей всегда придавали столько значения, когда это всего лишь инструмент для достижения цели, например, бессмертия?       Грохот упавшего предмета за дверью. Хладнокровный тихий голос, леденящий душу каждого живого существа, своим бесчеловечием:       — Похлёба, подойди.       Дверь тихо скрипнула, и дрожащий, рыдающий эльф, который был невероятно стар и немощен, покорно направился к убийце его хозяйки. Алые розы, что стояли в хрустальной вазе начали исчезать на глазах.       — Ты ведь любишь свою хозяйку, — спокойно озвучил Том, равнодушно рассматривая маленькое существо. — Интересно, ты намеренно подмешала ей яд, или ты настолько старая и забывчивая, что просто что-то перепутала? — тисовая палочка устремилась на Похлёбу, которая зажмурилась, непрестанно всхлипывая от ужаса увиденного и горя такой внезапной потери. — Легилеменс.       Реддл с хирургической точностью изменил воспоминания домового эльфа о сегодняшнем пребывании в доме Хепзибы, стерев любой намёк на свой визит. Он хладнокровно и безжалостно заставил старую Похлёбу поверить в беспрекословную виновность в смерти старухи Смит. Рабочий и давно проверенный метод.       Как только он закончил, тут же торопливо направился вон из дома, на ходу закинув в карман с чарами незримого расширения чашу и медальон. Мороз мгновенно пробрал до костей, но Тому было плевать. Казалось, что он не чувствовал абсолютно ничего, кроме импульса, ведомого страхом: она такая сильная, но так легко погибла. С ним такое не случится. Никогда. Ни при каких условиях. Он всё предусмотрел, и он доведёт начатое до конца.       Снег хрустел под ногами, а на улице уже давно темнело, хоть было и не очень поздно. Реддл не понял, как оказался на абсолютно незнакомой улочке, где остановился на долю секунды. Куда двигаться дальше? Просто вперёд. Вот за тем мужчиной, который торопливо шагал в сторону главной дороги.       Шаг. Ещё один. Вокруг совсем никого. Реддл воровато оглянулся, чтобы убедиться в этом. Холодно. Засунул руки в карманы, чтобы хоть сколько-то согреться. Или использовать согревающие чары? Указательный палец уткнулся в медальон — наследие Салазара Слизерина. Том ускорил шаг, не замечая, как ещё чуть-чуть и начал бы наступать на пятки прохожего.       — Простите, сэр? — мужчина обернулся, окинув Реддла вопросительным взглядом. — Вам что-то нужно?       Магл, который спешил домой к семье в этот рождественский вечер после рабочей смены в больнице. Сначала начальство хотело поставить его в ночную смену, но, к счастью, его напарник согласился на замену. Теперь же ему оставалось дойти до автобусной остановки, и уже через полчаса он обнимет своего сына, поцелует красавицу-жену в щёку, и они вместе проведут этот чудесный вечер.       — Сэр? — повторил магл, всматриваясь в лицо Тома.       — Простите, я задумался и, кажется, немного заблудился, — вежливо озвучил Реддл.       — В той стороне главная улица, — улыбка и жест, указывающий путь.       Рука крепко сжала тисовую палочку в кармане — костяшки побелели от напряжения. Два одиноких фонаря, едва освещающих закоулок, начали мерцать и вдруг вовсе погасли. Магл огляделся по сторонам и нервно усмехнулся:       — Какая-то чертовщина! Нам с вами стоит поспешить на главную улицу! — Он развернулся к Тому спиной и продолжил путь куда более быстрым шагом, чем до этого.       Реддл, словно не понимая, что есть личная дистанция и правила поведения в обществе, продолжил следовать по пятам, слишком близко.       Правда в том, что если убийца решил убить, он непременно это сделает. Нет триггеров, провоцирующих его действия, есть исключительно его импульс, его личные мотивы и желание удовлетворить свою потребность. Не играет роль рост, вес, пол и кровь — ничто не имеет значения. Правая рука бесшумно взмыла вверх, сжимая волшебную палочку, а медальон повис в цепких длинных пальцах другой руки. Какие бы боги, какие бы силы не послали этого жалкого магла в этот переулок, но они явно благоволили Реддлу и его намерению.       — Удивительная вещь — судьба, — с усмешкой прошипел Том в затылок мужчины.       — Что? — Магл обернулся, понимая, что этот странный молчаливый молодой человек снова что-то говорил. На его лице даже проступила тревога, ведь он испытывал дискомфорт из-за возможно выдуманных преследований со стороны этого невесть откуда взявшегося джентльмена.       Внутреннее чутьё редко подводит, и, прислушайся этот несчастный к нему, возможно, полыхающие алым глаза не были бы последним, что он увидел в своей жизни.       Зелёная молния цвета когда-то слишком знакомых глаз. Тело магла замертво рухнуло на холодную, припорошенную снегом улочку, а Лорд Волдеморт пошатнулся, едва устояв на ногах из-за боли, от которой грудную клетку словно разорвали острые клыки диких зверей.       Как сошедший с ума в агонии, отрицая произошедшее вчерашней ночью, Том Реддл дважды разорвал собственную душу за сутки. Он терзал самое ценное, что есть у каждого человека, невзирая на боль и адские муки, что испытывал при этом. Насколько же он был бесстрашен и не понимал ценности души, так по-звериному, так бесчеловечно коверкая себя. Им двигал страх и только страх. Не любовь к убитой по фатальной ошибке женщине, ведь тот, кто не способен любить собственную душу, не способен любить никого.       Добравшись до дома, он без сил рухнул на холодную постель. Аппетита не было, а веки тяжелели под гнётом такого насыщенного дня. Он даже не снял одежду, так и уснул, погружаясь в мир грёз, где его не тревожило абсолютно ничего. Он спал мирно, как маленький ребёнок, который целый день познавал этот мир и играл с игрушками, а теперь с чистой совестью предавался отдыху.       Утром 26 декабря 1945 года Том проснулся около семи тридцати. Он потянулся и бодро встал с постели, чтобы приготовить завтрак. Трапеза была простой, но Реддл никогда не придавал значения вкусам и не стремился к каким-то изыскам. Сделав глоток зелёного чая с мелиссой, он проследовал обратно в комнату, где уселся на кровать. Что-то тихо напевая под нос, он пил чай и жестами раскладывал по подоконнику большого окна дневник, кольцо, чашу и медальон. Он удовлетворенно улыбнулся, как вдруг замер. Длинные бледные пальцы вывели жест в воздухе, левитируя кружку на стол. Затем он резко встал и подошёл к маленькой прикроватной тумбе, умело открыв верхний шкафчик, где хранились вещи Дюстер. Красивое опаловое ожерелье лежало на самом верху, напоминая о красоте момента, который когда-то они разделили на двоих.       — Как мило, — улыбнулся Том и протянул руку вперёд, едва не прикоснувшись к подарку. Внутреннее чутьё заставило остановиться, не делать этого, и он тут же достал свою волшебную палочку. Несколько витиеватых взмахов, и на лице проступил звериный оскал. — Чертовка... Но так даже лучше!       Тихий шепот темных заклинаний, и Реддл без лишних усилий поместил украшение в черную ткань. После этого он открыл шкаф и внимательно посмотрел на одежду, которая там висела. По взмаху палочки к его ногам подлетел чемодан, когда-то принадлежавший черноволосой ведьме, и вся одежда устремилась внутрь. Взгляд зацепился за собственное отражение. Том пристально смотрел на свое лицо и, прикоснувшись подушечками пальцев к острым скулам, усмехнулся. Его лицо было всё таким же безупречным, за исключением одного нюанса: чёрные глаза отливали алым.       Около обеда Том отправился в Лютный переулок. Не дойдя до Горбин и Бэркс, он завернул в какую-то грязную подворотню и толкнул неприметную дверцу. Внутри помещения было довольно темно и шумно. Поодаль у стола виднелась женщина с крючковатым носом и седыми волосами, к которой без промедления он и направился.       — Ах, Том, — немолодая ведьма смотрела с прищуром, а в узких глазах мелькали искорки.       Реддл без лишних слов поставил на стол чемодан и открыл его.       — Вся одежда из дорогих качественных тканей, пошито в Париже.       — Сто галеонов, — прохрипела ведьма, запустив руки в чемодан, нащупывая ткань.       — Триста пятьдесят.       — Двести!       — Двести пятьдесят.       — По рукам, — проворчала женщина и кинула мешочек на стол.       Том закинул его в карман теплой мантии и тут же вышел прочь, направившись к месту своей работы. Бэркс был в магазине, как и говорил Горбин. Мужчина находился в кабинете, сейф за его спиной был открыт, и он сосредоточенно пересчитывал монеты, делая пометки в большой тетради.       — Мистер Бэркс, — вежливо заговорила Том, учтиво склонив голову.       — Мистер Реддл! Разве у вас не выходной?!       Да, однако у меня к вам предложение, — дождавшись положительного жеста от хозяина лавки, Том проследовал внутрь и сел на стул.       — Ты заболел? — прохрипел мужчина, усаживаясь за стол напротив. — Больница Святого Мунго работает даже в праздники.       — Всё в порядке, мистер Бэркс, — обходительная улыбка. — Я просто не спал сегодня.       — Я тебя слушаю. Что ты хотел?       — Это, — он положил на стол черную ткань, которую раскрыл жестом, представляя взору Карактака удивительной красоты украшение с большими изумрудными опалами, — проклятое ожерелье.       Пухлый мужчина тут же вцепился взглядом в артефакт и ухватился за огромную лупу, которую поднёс к камням. Он долго и упорно рассматривал украшение, удовлетворенно кряхтя.       — Чудно... Очень хорошо... Стоит проверить, как же оно действует...       — Без проблем, — равнодушно озвучил Том и взмахнул палочкой. Тут же из маленькой щели в углу кабинета вылезла мышка и, словно по приказу, поползла на стол к ожерелью. Она громко пищала, но продолжала свой путь. Едва маленькие лапки ступили на опал, как маленький грызун с громким писком почернел на глазах и завалился на бок. Без сомнения, он был мёртв.       — Десять тысяч галеонов!       — Пятнадцать.       — Тринадцать!       Том протянул руку вперёд, и Карактакт вцепился своими пухлыми пальчиками в ответ, одобрительно пожав ладонь. В следующий момент он кинул на стол несколько тяжёлых кожаных мешочков с деньгами и, что-то удовлетворенно бурча, отвернулся, чтобы закрыть сейф.       — Не знаю, где ты его достал, Том... Но это невероятная находка! Кстати, когда ты выйдешь после отдыха на работу, нужно бы навестить старуху Смит. — Бэркс обернулся, чтобы услышать ответ Реддла, но в кабинете никого не было.       Бэркс хлопал глазами и подошёл ближе к столу, где лежало проклятое ожерелье и пергамент, которого до этого здесь не было. Бэркс тут же схватил его, жадно вчитываясь в каждую строчку. Его выражение лица исказилось в полном недоумении и и даже досаде. Бумага гласила о том, что Том Реддл больше не работает в Горбин и Бэркс, так как увольняется с сегодняшнего дня по своему собственному желанию.       — Сукин ты сын... — ахнул Карактак и сел на стул, понимая, что такого первоклассного работника им больше никогда не найти.              Дорожка, ведущая к центральному входу Малфой Мэнор, была расчищена от снега. Само поместье выглядело очень мрачно на фоне зимнего пейзажа, что совсем не волновало Реддла. Он уверенно шагал вперёд, без промедления постучал в дверь.       — Мой Лорд, — Малфой склонил голову, впуская его внутрь. Обычно этим занимались домовые эльфы, но только не с Лордом Волдемортом. Уважение, которое выказывал Малфой, было поистине безгранично.       Снежинки на теплой мантии тут же начали таять. Абраксас молчаливо шагал в свою комнату, а Том следовал за ним. Все были заняты приготовлениями к вечернему семейному ужину, поэтому никто не обратил внимания на тихого неприметного гостя. Как только дверь в комнату захлопнулась, Малфой тут же заговорил:       — Мой Лорд, я полагаю, произошло нечто важное.       — Все верно, мой друг. — Том прошёл внутрь и сел на большое кожаное кресло. — Я покидаю Англию.       — Простите, что? — Абраксас замер, устремив вопросительный взор на господина, лицо которого было едва различимо за черным капюшоном. Он ожидал всё, что угодно, но только не это.       — Нет лучше способа постичь таинства тёмных знаний нежели воочию встретить самых искусных магов и волшебников.       Малфой молчал, пытаясь успокоить мысли и взвешенно ответить на слова Лорда. Непонимание сменилось осознанием, что именно так всегда училась Дюстер. И, пожалуй, это действительно лучший способ. Ведь она была поистине сильной, благодаря колоссальному опыту, которого были лишены все ученики Хогвартса, находившиеся в строгих рамках учебной программы. Конечно, Пожирателям Смерти повезло намного больше, чем обычным студентам, ведь у них был лидер, жадный до знаний и навыков.       — Да, мой Лорд, — спокойно ответил Абраксас. — Должен ли я отправиться с тобой?       — Нет, мне нужны люди в Министерстве. Когда я вернусь, мы должны быть готовы к войне. За это время ты поспособствуешь тому, что наши идеи плотно укоренятся в умах тех, кто у власти. Возможно, я возьму нескольких Пожирателей Смерти с собой, тех, кто более склонен к боевой магии. Но такие, как ты, мой друг, очень важны. Ты истинный политик.       Абраксас молчаливо кивнул.       — Мне пора.       Высокая мрачная фигура медленно прошествовала к выходу, как за спиной раздался тихий, но уверенный вопрос:       — Айрин уедет с тобой?       Лорд Волдеморт остановился на мгновение. Он медленно обернулся, и лицо его осветил ярко горящий камин, что согревал комнату. Абраксас глубоко вдохнул, достойно выдерживая взгляд пылающих алым глаз.       — Кто такая Айрин?