февраль, 1980 год
— Рыжий ублюдок! — зло прошипел Долохов и харкнул на землю, прислонившись к дереву. Капельки пота стекали по лбу и предательски угождали в глаза, начиная те щипать. Он сильно зажмурился и смахнул рукой влагу с лица. Нужно было принимать решение, быстро и без права на ошибку. Ещё два пожирателя замерли тенью поблизости, а в противоположной стороне точно так же затаился кто-то из Ордена Феникса. Как отметил Долохов, он был рыжим, а значит, круг подозреваемых стремительно сужался. Это кто-то из Пруэттов. — Гидеон! — крикнул Долохов. — Предлагаю сразиться один на один. Мы же не будем прятаться вечно в этом лесу! — Я только что поджарил твою задницу, — раздался заливистый басистый смех. — Мне показалось, что ты только рад такому развитию событий... А то я слышал, что ваш Лорд не терпит провалов! — с нескрываемой издёвкой в голосе озвучил Пруэтт. Он был прав. Долохов вскипел, как чайник на плите, и с такой силой сжал палочку, которая за все эти годы стала словно продолжением руки, что костяшки побелели. У него нет права на ошибку. Несколько лет назад в Министерстве магии выдвинулся молодой правозащитник по имени Барти Крауч. Его довольно быстро назначили главой отдела правопорядка, и он сразу же издал новые законы, которые позволяли мракоборцам применять непростительные заклятия при поимке и даже при допросах подозреваемых. Не сказать, что Пожирателей это напугало, но факт оставался фактом: теперь ни одна из сторон не гнушалась использовать непростительные и только навык мог дать преимущество в дуэли. Из-за нарастающего противостояния, Волдеморт перестал рассчитывать исключительно на армию волшебников. Он заручился поддержкой других тёмных существ: великанов, оборотней и дементоров. Теперь же Долохов стоял посреди леса, за которым раскинулись непроходимые горы — обитель великанов — и думал, что делать. Он ощерился, пытаясь понять, кто находился ближе всего. Кажется, это был сын Адриана Розье, Эван, и его товарищ по фамилии Уиликс. Им было по лет двадцать, но их годы обучения в Хогвартсе на факультете Слизерин не прошли даром. Конечно же, детям первых Пожирателей повезло больше всех, ведь в их доступе были не только запрещённые книги, но и возможность тренироваться. Долохов жестом указал молодому Розье, чтобы тот бесшумно двигался вперёд и зашёл сбоку. Уиликсу предстояло сделать то же самое, но с другой стороны. — Ну так что, Гидеон? — небрежно бросил Антонин. — Я Фабиан, вообще-то! — снова послышался смех, но, кажется, с другой стороны. Тёмные глаза тут же вспыхнули гневными искрами, и Долохов неожиданно для всех выскочил из-за дерева, что укрывало его всё это время от глаз противника. Ну, конечно, Орден Феникса не заслал бы на разведку одного человека. Они ведь так дорожат жизнями своих людей! А значит, это засада. Антонин привлёк внимание обоих Пруэттов, которые тут же ринулись на врага. Снопы искр полетели во все стороны. Одна за другой вспышки заклинаний, в том числе тёмных, освещали вечерний лес. Никто не пренебрегал использованием запрещённых приёмов. Розье, улучив момент, сбил с ног Фабиана, незаметно подкравшись сбоку. — Сукин ты сын! — закричал Пруэтт, на ходу уворачиваясь от зелёной вспышки. Долохов не мог пробиться вперёд из-за постоянно атакующего Гидеона. Почему-то Уиликс не зашёл сбоку, как планировалось. Неужели там был кто-то ещё? В этот самый момент раздался крик Розье: прямо в спину ему впились невидимые железные цепи, которые сковали тело так сильно, что, казалось, можно было услышать хруст собственных костей. — Только Хогвартс закончили, а уже превратились в беспринципных озлобленных тварей. Прямо как ваш хозяин! — рявкнул низкий хрипящий голос. Всё внутри Долохова заклокотало от гнева при виде Аластара Грюма, который был поистине сильным мракоборцем. К счастью, позади Гидеона показались три силуэта в тёмных мантиях и масках. Уиликс привёл ещё двоих Пожирателей, которые, не медля, ринулись в бой. Борьба превратилась в пытку, которая медленно, но верно истощала. Обе стороны были сильны, натренированы. Розье и Грюм вступили в жестокую дуэль. Если первый без остановки пытался убить, то второй словно бы задался целью просто измотать. Из палочки Аластара ни разу не вылетела зелёная вспышка. Братья Пруэтты оказались чертовски сильными и ловкими. Двое против трёх! Долохов почти не вмешивался. Он дал возможность молодняку потренироваться на живых людях. Ничто не закаляет так, как настоящий бой с противником. Это тебе не дуэль в тренировочном зале, где ты знаешь, что при любом раскладе останешься жив. Здесь же адреналин шкалил, сердце билось неистово, пот стекал ручьём. Вдруг пурпурная вспышка обдала тело Гидеона и он рухнул на землю. Его брат Фабиан, понимая, что тот не может встать, как одуревший налетел на Уиликса, который был виновником произошедшего. Ещё два Пожирателя давно лежали на холодной земле, обездвиженные и обезвреженные. Уиликс ликовал, ведь впервые у него получилось применить заклятие Антонина Долохова, которое никому не поддавалось. Гидеон забился в конвульсиях, задыхаясь и хрипя. Фабиан, завидев, что изо рта его брата пошла кровь и пена, исступлённо закричал: — Авада Кедавра! Уиликс замертво рухнул на землю. Долохов, понимая, что грань только что была пересечена и ему пора действовать в полную силу, начал нападать на обезумевшего Пруэтта, который начал биться насмерть. Антонин бросил обездвиженным пожирателям небольшой предмет. Это был портал, ведь сию же секунду раздался хлопок и вырвался яркий свет, уносящий пострадавших прочь. Фабиан закричал с надрывом и ненавистью, всем сердцем и душой желая уничтожить этих нелюдей, даже ценой собственной жизни. К его счастью исчезли только обездвиженные, и он снова и снова использовал непростительное, от которого Долохов умело уворачивался. Антонину это нравилось. На его сосредоточенном лице проступала саркастичная ухмылка, а в дело пошли слова: — Видишь, Фабиан?.. Мы одинаковые. Дай только повод и вы, шайка жалких лицемеров, готовы использовать непростительные, готовы убивать и мучить! Так скажи мне... С чего вы решили, что вы лучше? Что вы правильнее? — Я убью тебя! В этот самый момент, закрывшийся от Грюма щитом, израненный Розье отступал назад. Лицо мракоборца было жутко исполосовано и беспрестанно кровоточило, но он наступал, отчаянно пытаясь пробить защиту, которая медленно угасала. Одуревший от происходящего Фабиан был всё ещё одержим желанием убить Долохова, который наигранно грустно и издевательски выплюнул: — Кажется, твой братец сдох. Гидеон лежал недвижимо, а его стеклянные глаза смотрели в сумеречное небо. Фабиан уже взмахнул палочкой, вырисовывая зигзаг, как в этот самый момент зелёная вспышка ударила в спину. Обессиленный Розье держался левой рукой за живот, в районе которого одежда была пурпурно-красной. Он слабо улыбнулся, и палочка из его руки упала на землю рядом с Фабианом. Щит окончательно погас. — Славный был бой, — выдохнул он и рухнул следом, выполняя смертельный приказ Аластара Грюма. С громким щелчком Долохов трансгрессировал в горы. Картина, которую он узрел, вызвала жуткое волнение. — Блядь... Блядь! Пара десятков великанов лежала искромсанная и убитая на горных камнях. Видимо, Орден Феникса всё-таки добрался до них... Смахнув пот с лица, Долохов харкнул на землю. Хлопок трансгрессии. Чёрной тенью он приближался к входу поместья Малфоев. Сердце стучало так сильно, что удары стали отдавать в висках. Чем меньше ступеней оставалось до парадных дверей, тем мрачнее становился Долохов. Дверь распахнулась со скрипом, отзываясь эхом где-то в темечке. В горле пересохло. Его встретил высокий статный мужчина лет двадцати пяти. Его платиновые волосы струились по плечам, а во взгляде всегда читалось то ли презрение, то ли насмешка, но не по отношению к Антонину. Сын Абраксаса чётко разделял общество на элиту и второсортную падаль, с которой не любил иметь дела. — Он ожидает тебя, — уведомил Люциус. — Чудно, — кивнул Долохов. — В каком он расположении духа? — Я не знаю. Я практически весь день был рядом с женой, — честно ответил Малфой. Его супруга Нарцисса была на шестом месяце беременности. Лорд Волдеморт очень лояльно относился к их семье и не поручал младшему Малфою грязных дел. Люциус пошёл по стопам отца и мёртвой хваткой вцепился в Министерство магии, выжидая подходящего момента, чтобы продвинуть угодные им идеи. Это, конечно же, играло на руку Лорду. Оказавшись у входа в комнату, Долохов тяжело сглотнул. Люциус испарился, словно его тут и не было. Немного помедлил. Уверенный стук в дверь. Рука не дрогнула. Неприятный тихий скрип механизма прозвучал как приглашение войти. Антонин медленно вошёл в комнату, где царила полная тишина и было несколько прохладно, хотя в камине потрескивали дрова, а языки пламени освещали пространство. Кресло стояло напротив камина, поэтому Лорда практически не было видно из-за спинки. Только на боковине лежала неестественно бледная рука, длинные цепкие пальцы которой изящно держали маленькую чашку чая с мелиссой. — Мой Лорд... — осторожно заговорил Антонин. Волдеморт не шелохнулся. Бледная кисть поднялась с боковины, чтобы поднести ароматный чай к губам. — Орден Феникса устроил засаду... Трое наших убито. Бледная ладонь опустилась обратно на кресло. Долохов тут же вцепился взглядом в неё, пытаясь считать хоть какую-то реакцию, но ни один палец Лорда не дрогнул. Тишина была убийственной. Лучше бы он взбесился, вскочил с этого проклятого кресла, в спинку которого приходилось смотреть, и начал ругаться и крушить всё вокруг, но этого не происходило. В воздухе витала опасность. Волдеморт, словно око бури, тих и страшно силен, выжидающий подходящий момент для удара, словно кобра — и это самая жуткая его ипостась. — А великаны, мой Лорд... Они нашли их и уничтожили. Засада, по всей видимости, была для отвода глаз. Смысл умалчивать хоть что-то, если от легилименции такого уровня никуда не скрыться? Бледные пальцы, ногти на которых отросли и походили больше на когти животного, вновь подняли чашку. Сделав глоток чая, Волдеморт, озвучил высоким леденящим голосом, от которого по коже прошли мурашки: — Мне нравится твоя преданность, Антонин. За столько лет ты ни разу не стремился утаивать от меня что-либо. Это ценно. — Он замолчал. Долохов слышал, как он пил чай, но легче всё ещё не становилось. Ведь это спокойствие О, это спокойствие! — Полагаю, погиб молодняк? Что ж... Очень жаль. Оповести Розье. У него был чудесный сын. Таких не хватает в наших рядах. — Эван убил одного из Пруэттов и лишил глаза Аластара Грюма. — О! — выдал эмоцию Волдеморт, но его восклик был жутко равнодушным, безэмоциональным. — Самого Грюма! Он сильный мракоборец. Достойно, достойно. — Он немного помолчал, а затем озвучил приказ: — Антонин, пригласи ко мне Люциуса. — Да, мой Лорд, — по привычке склонил голову Долохов, хотя Волдеморт так и не встал с кресла и не позволил лицезреть свой лик. Долохов ушёл. Волдеморт с хищным прищуром смотрел в танцующие языки пламени. Внутри вовсю бушевал шторм, внешне же он был непреступной скалой, холодным айсбергом. Сердце качало адреналин по венам, и впервые за последние годы Тёмный Лорд испытал волнение. Орден Феникса силён. Это глупо отрицать. Его лишили великанов, часть его приспешников убили. Война в самом разгаре, и трудно сказать, что он легкой поступью шагает к власти и уверенно держит бразды правления в своих руках. Тем не менее, Пожиратели нанесли большой урон врагам. Карадок Дирборн бесследно пропал ещё пару лет назад. Даже Дамблдору не найти его тело, ведь то, с какой жестокостью его убили, попросту не позволит этого сделать. От тела практически ничего не осталось, чего не сказать о Бенджамене Фенвике — только по голове того и опознали. Следующая на очереди была Марлин МакКиннон. Ею планировала заняться Беллатриса, ныне уже Лестрейндж. Волдеморт сделал глоток чая и звучно вздохнул. Его могущество очевидно, но стоит перестраховаться, ведь даже если ты неимоверно сильный маг и волшебник, жизнь играет злую шутку, и одна глупая случайность может сломать тебе шею. Через несколько минут в комнату вошёл Люциус. Тем не менее Лорд всё так же сидел в кресле. Не вставая и даже не смотря на приспешника, он заговорил: — Люциус... У меня очень важное поручение. — По взмаху ладони со стола взлетел чёрный дневник и направился в руки Малфою. Тот тут же его взял и внимательно осмотрел. На чёрной корочке поблёскивало имя, выведенное золотистыми буквами: Том Марволо Реддл. — Ты знаешь о Тайной комнате? — Что находится в Хогвартсе? Конечно, отец рассказывал о ней. — Именно с помощью этого дневника её можно открыть. Когда Орден Феникса будет уязвим, нужно будет разобраться с этим проклятым Дамблдором... Ты обладаешь прекрасной смекалкой и сможешь всё провернуть, как надо. Стоит лишь подкинуть дневник кому-нибудь из учеников Хогвартса, чтобы поставить под сомнение статус директора. — Ожидаю вашего прямого приказа, мой Лорд, — склонил голову Люциус. — Можешь идти. Люциус отправился в свои покои, где несколько небрежно закинул дневник в нижний ящик стола. Он был лояльным, но жутко скользким типом. Тем не менее, можно было только позавидовать тому, какую ценность он предавал своей семье, и, пожалуй, именно поэтому был таким изворотливым, тем более в нынешних реалиях. Лорд Волдеморт, вновь оставшись один на один с самим собой, вдруг встал. Он стоял недвижимо возле камина несколько мгновений, а затем развернулся к выходу. Босые бледные ступни, на ногах которых были такие же мерзкие ногти, как и на руках, медленной поступью направились прочь. Он шёл в тренировочный зал. Она там. Она всегда там. Красивая надменная бестия с идеальными аристократичными манерами и непростительно прекрасной жестокостью, но такая покорная для него. Дверь послушно распахнулась, и взору тут же предстала невысокая фигура, растрёпанные чёрные кудри и яркие вспышки, вылетающие из тёмной палочки. Волдеморт тут же трансгрессировал за её спину и попытался напасть, что вызвало улыбку на лице Беллатрисы. Её молниеносная реакция ещё ни разу не подвела, и она умело увернулась, отбив яркий столб искр. Ей безумно нравились их спонтанные тренировки, его нападки; то, как он игрался с ней, и сам того не замечая, погружался в азарт. Он доводил её до исступления, а её возгласы и крики становились всё громче и яростнее, от чего на его бледном лице проступала ухмылка. Беллатриса в порыве яростно взмахнула палочкой и поймала его подавляющий поток энергий. Она едва удержала его, не рухнув под натиском, а затем, приложив все силы, отбросила назад, впервые перейдя от защиты к нападению. Волдеморт был впечатлён. Конечно, он был сильнее, но то, что она смогла дать отпор, поразило его. Чёрная дымка рассеялась, а разрушительный поток угодил в стену, разнося ту вдребезги. Сквозь взрывной шум, тонкий слух уловил шёпот над самым ухом: — Белла, Белла... — холодные руки крепко охватили тело со спины, и Беллатриса сдавленно прохрипела, почувствовав удушающие объятия. — Чудесно, но будь я врагом, ты бы уже была мертва. Волдеморт так же стремительно отпрянул, как и появился позади. Обойдя верную приспешницу, он заговорил, глядя прямо в жгучие карие глаза: — Не нужно ликовать в момент триумфа. Это было очень хорошо, но ты забылась, тем самым дав мне губительные для тебя секунды на трансгрессию. И вот я уже за спиной, выписываю в воздухе зигзаг волшебной палочкой... — Благодарю, мой Лорд, — склонила голову Беллатриса. — Я буду внимательнее. — Уже поздно. Я полагал, что ты здесь вместе с мужем. — Рудольфус уже в покоях. Да и мне пора... — Конечно, Беллатриса не хотела никуда уходить. Как же её будоражили подобные встречи, и так хотелось, чтобы эти моменты длились чуточку дольше. — Белла, — вдруг мягко заговорил Волдеморт и сделал шаг навстречу. Он протянул бледную ладонь, в которой была чаша Пуффендуй, и Беллатриса непроизвольно ахнула, увидев реликвию. — Я хочу, чтобы ты сохранила эту важную для меня вещь. Ты... Особенная для меня. Я доверяю тебе. — Мой Лорд... — выдохнула она, а в горле пересохло. — Мой Лорд! — Волдеморт молниеносно считал тревогу в голосе Люциуса, который торопливо распахнул дверь в тренировочный зал. Нет, он примчался не потому что грохот стены, в которую попало мощное заклятие, побеспокоил его, хотя он и относился трепетно к каждому закоулку поместья. Причиной было нечто другое. Беллатриса уважительно кивнула, и чёрные туфли на невысоком каблуке звучно застучали по каменному полу к выходу. Алые глаза непроизвольно проводили каждый шаг миниатюрных красивых ступней. — В поместье только что прибыл Северус Снейп. Он буквально требует встречи с вами. — Где он? — В общем зале. Там сейчас никого нет. Волдеморт более ничего не ответил, и Люциус удалился. В большом зале, где обычно проходили собрания, было действительно пусто и холодно. Камин так же ярко пылал, как и в других комнатах, но это не шибко помогало. Худощавый мужчина среднего роста с сальными чёрными волосами до плеч сидел скрючившись у края стола. — Северус... — словно прошипел Волдеморт, и Снейп тут же обернулся. — Мой Лорд! — он встал, выказывая уважение. — Что сподвигло тебя в такой поздний час прибыть сюда и требовать моей аудиенции? — поинтересовался Волдеморт, усаживаясь на своё место, и кивнул, предлагая Снейпу тоже сесть. — Мой Лорд. Я был в Кабаньей Голове... Там же был Дамблдор. К нему пришла какая-то чудаковатая женщина, просила должность преподавателя по прорицаниям. Так вышло, что я услышал их разговор. Волдеморт молчал, внимая каждому слову. Он пристально смотрел в чёрные глаза напротив, которые сквозили холодом. Снейп говорил мягким, низким голосом, в котором, впрочем, чувствовались стальные нотки. — Пророчество. — Пророчество? — прошипел Лорд, и рот его искривился. — Что ты услышал? — потребовал он, и в голосе послышалась угроза. — Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... — Кто из этих блядских животных на сносях в середине лета? — В залитых кровью глазах вспыхнул гнев. — Думаете это кто-то конкретный? — осторожно, но спокойно задал вопрос Снейп. — Это не может быть рандомный ребёнок... — злобно прошипел Волдеморт и встал. Он медленно вышагивал босыми ступнями по холодному полу. Полы тёмно-зелёной мантии, струящейся по телу, колыхались от каждого плавного, но напряжённого движения. — Кто бросал мне вызов? Этот старик и его шавки... — Насколько мне известно, две семьи ожидают детей. — Мы располагаем одинаковой информацией. — Волдеморт замер, и Северусу пришлось созерцать лишь спину высокого мрачного силуэта, от чего на душе кошки заскребли. Тишина была убийственной, а сердце стало медленно отстукивать где-то в районе висков. Момент перед тем, как случится неизбежное. — Долгопупсы и... Поттеры. Такой приступ дурноты охватил Снейпа, что его едва не вырвало на огромный дубовый стол. Всё же он остался сидеть неподвижно, изо всех сил пытаясь сохранить маску равнодушия. — Мой Лорд, — тихо заговорил он. — Ты можешь идти, Северус. — Мой Лорд, — повторил он, и Волдеморт обернулся. Точно демонические глаза разъедали до мозга костей, а с бескровных уст не сорвалось ни слова. Но было очевидно, что Волдеморт ожидал вопрос. — Мой Лорд, — более уверенно повторил Северус и встал. Он сделал три заветных шага навстречу, которые дались с таким трудом, ведь поджилки тряслись. — Умоляю, — едва слышно выдохнул он. — Лили... Животная, точно демоническая улыбка искривила восковые черты лица, и раздался язвительный саркастичный смешок. — Я понимаю, что есть женщины, которые сводят с ума, и так сильно хочется их трахать... О, даже я был таким! — иронично, но откровенно осведомил Волдеморт. — Но, Северус... — Он сделал шаг навстречу, окончательно сократив расстояние между ними. — Оно того не стоит. "Оно того не стоит" эхом звучало в голове. Тёмный Лорд развернулся и нерасторопно направился к выходу. После того, как дверь захлопнулась, не находящий себе места Снейп бросился прочь. Туда, где осталась последняя надежда...☽
август, 1980 год
Время неумолимо мчалось вперёд. Ещё в начале июня Абраксас Малфой стал дедушкой. Нежно взяв на руки плотно закутанный кулёк, из которого виднелось белоснежное личико с румяными щеками, он с любовью прошептал: — Мой внук... Мой Драко!.. Малыш капризно хныкнул, и Нарцисса улыбнулась, протянув руки. Ребёнок был и правда капризным, тем не менее, он быстро успокаивался на руках матери. Как же контрастировала семейная идиллия в одной комнате с атмосферой в совсем другой. Лорд Волдеморт заявился на пороге поместья Малфоев пару дней назад, несколько омрачив всё происходящее. Все его думы кружили вокруг одной-единственной мысли: кто же тот самый избранный ребёнок? В обеих семьях, на которые он изначально думал, появились мальчики с разницей в один день. Обе семьи, и Поттеры и Долгопупсы, бросали ему вызов трижды, но трижды спасались... Кто же из них? Кто?.. Волдеморт склонялся к единственно верному решению, по его мнению, а именно: убить обоих детей. Кто-то из Пожирателей поначалу даже не воспринял всерьёз пророчество, ведь Тёмный Лорд так силён!.. Но сам Волдеморт считал иначе. Наученный злой усмешкой судьбы, он как никто понимал, что не стоит недооценивать стечение обстоятельств, которое буквально способно убить. Обоим мальчикам ещё только по месяцу отроду, и, конечно, вряд ли хоть один из них имеет навык использования непростительного. Да они даже говорить то ещё не способны! Но чем раньше будет устранена угроза, тем лучше. Дело оставалось за малым: найти и уничтожить. К счастью, ещё несколько дней назад Мальсибер сообщил, что для Лорда есть важное послание. Именно по этой причине Волдеморт и прибыл в поместье Малфоев и теперь ожидал. Все Пожиратели отметили, что их господин был последние месяцы не только спокойным и пугающим своим леденящим душу хладнокровием, как обычно, но и порой несколько нестабилен. Его движения порой с плавных превращались в резкие, а действия выглядели угрожающе, поэтому никто старался лишний раз не портачить. В комнату настойчиво постучали. Это была Беллатриса, которая по разрешению распахнула дверь и уведомила: — Мой Лорд. Для вас послание. — Она аккуратно положила письмо на тумбу, что стояла слева от двери и, уважительно попрощалась, не посмев задерживаться. По взмаху бледной ладони конверт тут же плавно полетел к креслу, где сидел Волдеморт. Он на всякий случай ещё раз проверил его, хотя было очевидно, что Беллатриса сделала это несколько раз, но желания рисковать не наблюдалось. Убедившись, что на нём нет никаких проклятий и чар, Волдеморт достал письмо и принялся читать. На лице проступила ухмылка. Через несколько часов он уже находился в условленном месте, в небольшом парке неподалеку от площади Гриммо. Он тут же заприметил невысокого бледного мужчину, совсем юного, лет двадцати, который стоял поодаль среди деревьев. Его водянистые голубые глаза бегали из стороны в сторону, как у какого-то мелкого грызуна. Да и волосы были под стать: мышиного цвета, жиденькие. Он, очевидно, волновался и, завидев Волдеморта, вздрогнул, едва не побежав в противоположную сторону. Однако он успел признать тёмного мага и тут же так низко склонил голову, что едва не рухнул на колени. — Тёмный Лорд! — пискнул он дрожащим голосом. — Неожиданно наблюдать тебя здесь, Питер... Петтигрю, — отозвался Волдеморт. — Спешу тебя огорчить. Если это засада, то ты умрёшь первым. — М-мой Лорд! — ахнул Петтигрю и снова склонил голову. — Нет! Никто, клянусь, абсолютно никто не знает, что я назначил вам встречу! Волдеморт замер, буквально доминируя и угрожая одним только ростом. Он на мгновение задумался: дать этому волшебнику говорить или нагло воспользоваться легилименцией. Немного помедлив, он заговорил: — Я всегда на стороне тех, кто ищет защиты... Кто нуждается в поддержке. Что привело тебя ко мне? — В-вы правы! Все эти годы я мечтал приблизиться к вам... — начал дрожащим голосом Петтигрю, а Волдеморт не сводил пристального взгляда, осторожно считывая истинные мотивы. Питер, конечно, врал, но не совсем. Он действительно всегда мечтал о сильном покровителе, и в Хогвартсе выбрал соответствующую компанию друзей, которые впрочем не видели в нём авторитета, но давали хоть какую-то защиту. — Насколько мне известно, у тебя есть близкие друзья... Что-то не так? — точечно надавил Волдеморт на самое больное. — Они... — вдруг озлобленно зашипел Петтигрю. — Все школьные годы и после одной рукой гладили, а другой били. — Ах... Я понимаю. Я слышал, что Сириус Блэк обладает весьма скверным характером. Он не выказывал никакого почёта собственным родителям, представляю, какое отношение он позволяет себе к другим. — И его дружок Поттер... — заслышав нужную фамилию, Волдеморт ощерился, и всё внутри него затрепыхалось. — Вечно такой беззаботный... Всё ему даётся так легко! — Лорд читал мысли Питера и видел полную картину: тот был зол и ужасно завидовал, ведь ему, наоборот, по жизни приходилось прикладывать неимоверные усилия. А чего стоит один Сириус! Ну и характер! Нагловатый, до ужаса прямолинейный, смелый и дерзкий, он то и дело небрежно-издевательски подшучивал над Петтигрю, который боялся дать отпор, ведь страх потерять покровительство был куда сильнее. И он терпел. Стиснув зубы, замалчивая до ужаса обидные слова друзей, он год за годом терпел подобное отношение. И теперь, Лорд Волдеморт медленно, но верно ставящий магическую Британию на колени, — лучший вариант. — Ты хочешь примкнуть. — Да, господин! — Петтигрю вновь склонил голову. — Всё... Всё, что угодно я сделаю, лишь бы вы не сомневались в моей преданности! Уродливая звериная улыбка была готова исказить и без того неприятные черты, но Волдеморт оставался недвижим, и лицо его застыло восковой маской. К нему переметнулись многие волшебники, но это... словно подарок судьбы! — Где прячутся Поттеры? — спросил Волдеморт, прекрасно понимая, что он получит ответ. Этот трусливый волшебник дышал через раз, находясь напротив него. Он боялся. Даже если в голове возникло сомнение, он всё равно бы всё рассказал. И Питер Петтигрю действительно всё рассказал. Он выдал всё как на духу самому опасному волшебнику, который, очевидно, собирался убить совсем невинное дитя... Движимый личными обидами, копившимися все эти годы, он был готов предать друзей. Да и сила, которая исходила от Тёмного Лорда была не слухами. Дух буквально замирал при виде кровавых глаз и жутко бледного лица; и не дать ему то, что он хочет, сравни самоубийству. — Значит фиделиус... Чары доверия?.. — повторил Волдеморт. — Да, мой господин, — выслуживался Петтигрю. — Все подумают, что это Сириус Блэк... А ведь это... — крысиные глазки забегали из стороны в сторону, и Питер словно бы даже хрюкнул от удовольствия, впервые испытав чувство превосходства. — …Была его идея сделать хранителем меня. Потому что никто не подумает на такого тихоню, как я... — И никто не подумает, что ты сам лично придёшь ко мне, — согласился Волдеморт и смерил Петтигрю взглядом. — Что ж... Мы подыграем Ордену Феникса. Я объявлю охоту на Блэка. Волдеморт рассеялся чёрной дымкой, и Петтигрю едва не упал на землю, звучно выдохнув. Он торопливо заковылял вдоль парка, где не было людей. Только у самого выхода на скамье сидела девушка с короткой стрижкой и что-то писала в дневнике.☽
31 октября, 1981 год
Россия, близ озера Сальмиярви
Коваль перевернулась на другой бок и тяжело вздохнула. Сердце было не на месте, и она буквально боялась сомкнуть глаза. В небольшом доме было холодно, несмотря на натопленную печь и согревающие чары. — Это ведь твоя ночь, — прошептала Мария, устремив взор в окно. — Ты же мой покровитель и не оставишь меня. Ничего, кроме тишины, не последовало в ответ, и она сильно зажмурилась. Год за годом ночь с 31 октября на 1 ноября давалась всё сложнее и сложнее. Прежде никогда подобного не случалось, да и многое забылось, сердце успокоилось. Но на протяжении последних лет пяти Марию стали преследовать кошмары. Прошлую Велесову ночь она была уверена, что сама Марана пришла за ней, и едва не испустила дух, завидев изуродованное тело у изножья кровати. Она так завопила, что в итоге проснулась. Оказалось, это был всего лишь очередной сон, но до того мерзкий, неприятный и... опасный. Мария была так сильно напугана, что в эту ночь попросту боялась сомкнуть глаза и задремать хотя бы на мгновение. Если бы только она не чувствовала угрозу, то махнула бы рукой на кошмары. Кому они порой не снятся, не правда ли? Глаза жутко чесались и были болезненно красными. Она протянула руку к маленькому столику у самой кровати и нащупала бутылёк с бодрящим зельем, который тут же осушила до дна. Ведь можно сутки не спать? Ничего страшного не случится! По крайней мере, так успокаивала себя Мария, а сама понимала: один день, пусть и пик смены ничего не даст, ведь ещё минимум неделю власть будет медленно, но верно передаваться холоду и тьме, и любая сущность, если она достаточно сильна, может пролезть в этот мир. Хотелось буквально взвыть от безысходности. Вот если бы Антонин был рядом!.. Ей бы было не так страшно, и она смогла бы это пережить. Но она совсем одна и ей некуда идти. Механические часы противно тикали. Мария посмотрела на стрелки и прикусила губы до боли. Без пяти двенадцать. Она зашептала, закрыв глаза: — Силою полни всѧкꙑ дольни!.. Тик-так. — В пѫднебесе гои велесе... Тик-так. — Гои во нави!.. Тик. Глаза слипались, и Мария громко зевнула, провернувшись на спину. — гои во ꙗви... Так. — Прави днесе... гои велесе... Размеренное глубокое дыхание заполнило комнатку. Мария крепко обнимала маму, которая гладила её лицо нежными руками и говорила о том, что не стоит печалиться. Это жизнь: что-то приходит, а что-то уходит. Она всегда рядом, несмотря ни на что. Мария целовала родные руки и не могла насмотреться в ярко-синие глаза и веснушки на аккуратном носу. Мама счастливо улыбалась, и на её щеках проступили весёлые ямочки, которые всегда так нравились дочери. — Мама... Тебе там хорошо? — взволнованно спросила Мария и положила голову на её колени. — Да, — улыбнулась она, а затем задала вопрос: — Почему ты меня оставила? — Что? Что ты имеешь ввиду? — спросила Мария и глубоко вдохнула такой родной немного сладкий аромат. — Почему ты меня оставила? — голос словно бы исказился. Мария замерла. Она вздохнула, и почувствовала тошнотворный запах гнили. — Я... Я не понимаю... — зашептала она и попыталась отпрянуть, но материнские руки крепко её держали, не позволяя этого сделать. — Открой глаза, — приказал демонический голос устами матери. Мария открыла глаза. Трупный запах, исходящий от тела, от которого она не могла оторвать головы из-за цепких рук, что держали её. Сердце застучало так сильно, и она просто закричала неестественно, дико. Кошмар, который вновь превратился в явь. — Ты даже не пытаешься найти меня, — хриплый больной голос словно умирающего человека. — Сколько я должна ждать? Сколько раз мне нужно прийти? Ты словно специально не хочешь видеть очевидное... — Умоляю... — выдохнула Мария и всхлипнула, давясь собственными слезами. — Я больше не могу... Умоляю... Вдруг раздался противный сиплый смех, а руки лишь сильнее сдавили голову Марии, которая отчаянно громко закричала. Это было невыносимо, и, право слово, показалось, что она сейчас простится с жизнью. Она открыла глаза, громко закашляв, поперхнувшись собственными слюнями, и захотела резко подняться с постели. Однако у неё не вышло. Тело было парализовано. Такое неимоверное облегчение было испытала Мария, осознав, что в комнате никого не было, как взгляд тут же устремился в окно. Огромный белый ворон сидел на нём. Он был жутким: его клюв, его неестественный окрас, его мутные глаза. Пугающее потустороннее граянье кончилось хрипением и сипением, как будто птица обессилела. Где-то издалека донёсся отзвук медвежьего рёва, и ворон, взмахнув огромными крыльями, взмыл прочь. А Мария так и осталась лежать на постели, тихо всхлипывая и беспрестанно повторяя шёпотом: — Я не знаю... Я не знаю, что я должна делать...Это же время,
Англия
Самайн. Начало зимы. И наверное предки были жутко правы, отождествляя этот день со смертью, ведь последние пять лет Волдеморт буквально кожей чувствовал дискомфорт в этот день. Испокон веков считалось, что в это время граница между мирами становится настолько тонкой, что духи умерших могут свободно навещать живых. Правда для этого всегда зажигали костры или хотя бы свечи. Волдеморт, конечно же не чтил эту традицию, а даже более того, он её презирал. Он никогда не зажигал огонь, который помогал в передвижении сущностей между мирами. По началу он даже откровенно боялся. Тем не менее, прошло уже тридцать пять лет и многое то ли позабылось, то ли погрязло в беспросветной пучине стремления к власти и господству. Цепкие длинные пальцы ухватили старинный подсвечник, и Волдеморт направился к к столу, куда положи книгу. Стук в дверь. Открыв её по взмаху ладони, Волдеморт увидел старшего Малфоя. — Ах, Абраксас... — Мой Лорд, — склонил тот голову. — Питер Петтигрю просил передать. — Абраксас протянул руку, в которой были две волшебные палочки. — И я хотел кое-что взять. В юношестве эти покои были моей комнатой... Я не хотел тебя тревожить. — Всё в порядке, — отозвался Волдеморт и взял палочки в руки. Он внимательно посмотрел на них, а затем раздался хруст ломающейся древесины. Остатки магических атрибутов послушно левитировали в пустой камин. — Я не думал, что Петтигрю сможет такое провернуть, — усмехнулся Абраксас. — Он настолько труслив, что достаточно одного моего взгляда, чтобы он мать родную продал... Мне пора. — Мой Лорд... — осторожно начал Абраксас. — Несомненно решение за тобой... Однако, может быть, стоит отправить туда кого-нибудь другого? Лучше Долохова не сыскать человека по части боевой магии... Адальберт Лестрейндж готов пойти с ним... — Я! — прервал его Лорд Волдеморт. — Я должен убить его. Этот мальчишка... — он вдруг замолчал. Этот мальчик по имени Гарри Поттер был далеко не знатного происхождения: его мать была простой грязнокровкой. Ведь и отец Волдеморта был всего лишь поганым маглом, которых он так презирал... Он замарал его кровь, испортил, опорочил. Этот мальчик, и никто другой, может бросить ему вызов. Пока он не вырос, пока его амбиции не превратились в жизнь, нужно его убрать, выдрать с корнями, как мерзкий сорняк. — С нетерпением ожидаем тебя обратно, — смиренно склонил голову Абраксас. Волдеморт ничего не ответил и отправился в коридор, где повисла тревожная тишина. Паря над самым полом он, спустился вниз, исчезнув с глаз Малфоя. А тот так и стоял ещё несколько минут и смотрел вслед. В его голове впервые возникли мысли, которые, нет, не бросали тень на статус и правильность поступков Лорда, но заставили замереть и задать неприятный вопрос самому себе: а если бы за его внуком пришёл самый опасный и темный волшебник всех времён?.. Безысходность. Абраксас тряхнул головой и вошёл в покои. На столе стоял подсвечник с ярко пылающими свечами, что было кстати. Он тут же направился к нему и выдвинул самый нижний ящик, где оказалось двойное дно. Старая затёртая колдография, сделанная в клубе Слизней. Молодая белокурая красавица тепло и беззаботно улыбалась, изящно помахивая рукой в перчатках. На пальце виднелось кольцо с большим камнем. Колдография, конечно, чёрно-белая, но цвет украшения... Малфой словно видел его здесь и сейчас, ярко-голубой, как её глаза. Грустная улыбка. Пальцы едва заметно скользнули по фантомному изображению, а сердце сжалось. Тридцать пять лет прошло... Он стареет. У него есть жена, сын, внук... Колдография глухо шлёпнулась о поверхность стола из-за раздавшегося в коридоре голоса: — Отец! — позвал Люциус. — Иду! — отозвался Абраксас и покинул комнату. Ярко пылающие свечи затрещали, и от них пошёл чёрный дым. На колдографии позади Кэтрин Грейс виднелась юная девушка с аккуратно собранными волосами цвета воронова крыла. Мягкой поступью высокий мрачный силуэт вышагивал по Годриковой Впадине. Людей и маглов вокруг практически не было, ведь погода была неприятной, промозглой. А те, кто изредка попадались, не обращали никакого внимания. Увлечённые празднованием, они спешили по домам. Дом располагался на самой окраине деревушки. Заклятие Фиделиус действительно защищало дом, но Питер Петтигрю не солгал Лорду. И теперь тёмный волшебник легко открыл парадную дверь и беспрепятственно проник внутрь... Худой кареглазый мужчина с чёрными взъерошенными волосами вышел на шум и тут же налетел на Волдеморта, закричав: — Хватай Гарри и беги, я задержу его! Волдеморт замер на мгновение, а его алые глаза запылали нездоровым блеском. Как и планировалось, в такой ужасный момент, Джеймс Поттер не нашёл свою палочку. Он со всех ног нёсся на тёмного волшебника, замахнувшись кулаком, отчего Волдеморт отпрянул назад, и капюшон немного ниспал, оголяя немолодое, изуродованное лицо, на котором проступила улыбка. Молниеносно взмахнув палочкой, похожей на кость, он слышал, как на втором этаже кричала жена Джеймса, Лили. Он, казалось, ничего не сказал, а Джеймс, в грудь которого угодила зелёная вспышка, рухнул замертво на пол маленького коридора. Мрачной тенью Волдеморт поднимался наверх, всё отчётливее слыша женский голос, который, кажется, звал на помощь. Лили Поттер даже забаррикадировала дверь какой-то грудой наставленных коробок и стулом, от которого никакой пользы. Взмах палочкой — вся эта жалкая конструкция разлетелась по сторонам, а дверь податливо распахнулась, впуская убийцу к обезумевшей матери. Она крепко прижимала ребёнка к груди. — Лили... — вдруг спокойно заговорил Волдеморт. — Веди себя разумно, и с тобой всё будет в порядке. Слышишь? — испытующий взгляд пылающих багрецом глаз устремился на молодую женщину. Густые тёмно-рыжие волосы и светлые глаза, кажется... зелёные? Лили была определённо хороша собой, и, пожалуй, можно понять Северуса Снейпа. Ведь бывает так, что животная часть тебя жутко желает обладать. — Я прошу... — дрожащим голосом зашептала Лили, наступив на небольшое зеркало, которое принадлежало её мужу. — Не трогай мальчика... — Вы женщины такие... неразумные порой. Всё никак не пойму, что за проклятье дурманит вам голову и вы начинаете вести себя так... глупо. — Волдеморт сделал шаг навстречу, и Лили тут же дрогнула, сделав шаг назад. — Прошу... — У тебя ведь целая жизнь впереди. Ты можешь прожить её достойно... Найдёшь нового мужа, — бледное лицо исказилось в уродливой улыбке, а Лили зажмурилась на мгновение, не в силах сдержать слёзы. — Он поступил слишком опрометчиво, налетев на меня прямо в коридоре. Разве так встречают гостей? — улыбался Волдеморт, делая ещё один шаг навстречу. Лили крепче обняла ребёнка. — Отдай мне мальчишку, — зашипел Волдеморт — И я сразу же уйду. Он стремительно направился к Лили, сокращая расстояние между ними. Она же, со всей силы прижав малыша к груди, обернулась спиной, что-то тихо зашептав. Понимая, что она ни за что не отдаст ребёнка, Волдеморт, не в силах сдержать гневный порыв, взмахнул палочкой. Ярко-зелёная вспышка угодила в спину Лили Поттер, и она упала. Ребёнок заплакал от падения, но всё же не пострадал, ведь он лежал на бездыханном теле матери. — Гарри Поттер... — леденящий голос в мертвенной тишине комнаты. Малыш поднял голову, отзываясь на имя, и посмотрел прямо в залитые кровью глаза. Волдеморт замер на мгновение. Изумрудный оттенок, точно такой же, от которого он когда-то сходил с ума. И до того стало дурно и не по себе, словно он только что посмотрел в глаза самой смерти. Остатки его никчёмной душонки заклокотали в приступе ненависти и страха. Белоснежная палочка за считанные секунды уткнулась в детский лоб, и с бледных губ без капли колебания сорвалось: — Авада Кедавра! Ужасная взрывная волна буквально снесла стену комнаты. Поднялась пыль, а шум и грохот ещё долго не утихали. Среди этого хаоса послышался тоненький детский голос плачущего мальчика. Мальчика, который выжил.