25 августа
1994 год
Финальный матч. Болгария и Ирландия. Вокруг стоял шум, пропитывающий пространство волнением и радостью от предстоящей игры. Кэтрин рассматривала большое табло стадиона, где транслировалась реклама спонсоров: производители летающих мётел «Синяя муха», конфеты Берти Боттс, чистящее средство Миссис Скоур, магазин одежды «Шапка-невидимка»... Кэтрин невольно улыбнулась, завидев яркую движущуюся картину Сливочного пива. Вот его она действительно любила! Радость тут же сменилась апатией. До неприятных мурашек укололо воспоминание походов в Хогсмид с друзьями, посиделки в Трёх Мётлах и разговоры обо всём и ни о чём. Тогда они мечтали о светлом будущем, тогда они грезили изменить этот мир… Звучный голос вещал, что волшебный банк «Гринготтс» тоже спонсирует данное мероприятие, собственно, как и «Ежедневный пророк». Кэтрин окинула затуманенным взглядом стадион. Он был огромным! В нем расположилось тысяч сто волшебников, не меньше. Вокруг все места были заняты, кроме двух над ней — они пустовали. Совсем рядом от неё стоял мальчишка, внешний вид которого царапнул глаз. Кэтрин даже зажмурилась на мгновение. А затем поглядела вновь: растрёпанный, точнее лохматый. Такое чувство, что он совершенно не знаком с расчёской. Кэтрин уже испытала жуткую брезгливость и неприязнь по отношению к этому незнакомцу, но дальше — больше. Его аура начала обволакивать пространство, и буквально душить. Спёртый запах отваги и полоумия заставил прикрыть морщащийся носик рукой в элегантной кружевной перчатке. Точно гриффиндорец! Яркие голубые глаза сощурились — уж не показалось ли? И Кэтрин накрыла вторая волна ужаса. Ей совсем не показалось. Словно бы из срамного места у мальчишки торчала палочка. Ну, как можно настолько безалаберно относиться к своему волшебному атрибуту?.. Ей вдруг стало до тошноты нехорошо. Уйти отсюда, уйти как можно скорее! — Трикси, — обратилась она к домашнему эльфу. — Мне нехорошо. — Домой, хозяйка? — Нет, жди меня здесь. Я проветрюсь и вернусь. Эльф уже было открыл рот, но возражать не посмел. Кэтрин торопливо спустилась вниз. Слишком много людей. Не хватает воздуха, на грудную клетку словно натянули обруч, который стремительно сдавливал в удушающей хватке. Спасительная вывеска, трепыхающаяся в воздухе над палаткой, гласила "Пунш дедушки Акрукса". Конечно, Кэтрин отправилась туда. Сделала она это по ряду причин: во-первых, ткань шатра была дорогой; а во-вторых, людей здесь практически не было. Очевидно, это место не для бедняков. Она стремительно влетела внутрь. Вокруг был приглушенный свет, дубовые столы и запах дорогого алкоголя. Несколько столов были заняты, но она не рассматривала сидящих за ними. Оказавшись у стойки в мгновение ока, она на выдохе попросила: — Стакан горной воды. — За счёт заведения, для милой леди, — раздался приятный тягучий голос, и Кэтрин подняла взгляд. Мужчина лет сорока с блестящими густыми волосами, с ухоженной бородой и ярко-синими глазами смотрел на неё с высоты своего почти двухметрового роста. Кэтрин непроизвольно сглотнула, неприлично привлекательный! Он же, словно прочитав её мысли, одарил её обаятельной улыбкой и поставил стакан холодной горной воды. Кэтрин тут же припала к нему, хватаясь за рассудок. Телу стало несколько легче, но вот её голова всё никак не хотела прийти в порядок. Мысли путались. Она обернулась в поисках столика. Сердце остановилось на мгновение. Платиновый блонд ниже плеч, широкие плечи, мантия из дорогой ткани... Её взгляд ввинтился в спину мужчины, а в горле пересохло, начало жечь, и она в итоге раскашлялась. На этот звук мужчина начал оборачиваться, и Кэтрин, словно её ошпарили кипятком, повернулась обратно к спасительной барной стойке. — Вам плохо? — уточнил бармен. Кэтрин покачала головой сначала положительно, потом отрицательно и села на высокий стул. Она была вся напряжена, статична, а взгляд замер на грани безумия. — Меня зовут Гюстав Дюбуа, — он поставил пустой гранёный стакан поближе к Кэтрин и нырнул за стойку. Уже через пару мгновений он возник перед ней снова с прозрачной бутылкой в руках. Он щёлкнул пальцами прямо перед лицом Кэтрин — она вздрогнула. — Я Кэтрин Грейс, — заторможено отозвалась она. — Трудный день? — улыбнулся он и принялся наливать в стакан прозрачную как вода жидкость. — Что это? — Это тоже за счёт заведения. Миролюбова водка — славный напиток. Утолит все твои горести. Кэтрин нахмурилась. Она сидела так минуту, принимая решение. Такое чувство, что её придавили каменные плиты, и она вот-вот сломается. Но ведь нельзя. Надо быть сильной. Дома её ждёт мама. И жизнь продолжается. Ведь за все эти годы они смогли... Значит, и она сможет. У неё попросту нет другого выбора, а бегать от призраков прошлого — такой себе вариант. Она уверенно схватила стакан и осушила его залпом. Из глаз тут же хлынули слёзы, а сама Кэтрин сморщилась. Пищевод обожгло точно огнём. — Какая... — она принялась обмахивать лицо ладонью, — ...злая! — Зато душа у неё — добрая, — улыбнулся бармен. — Месье Дюбуа, — обратилась Кэтрин с ярким французским акцентом. — Кто за столиком позади меня? — Элита магического британского общества. Тот светловолосый — Люциус Малфой. Вон тот слева Селвин, а напротив Малфоя — Торфинн Роули. От знакомой фамилий Кэтрин то ли полегчало, то ли поплохело. Как она и предполагала, это родственник Абраксаса. Остальных она совсем не знала, но за первого вдруг вцепилась всем своим существом. Она удивилась тому, с какой скоростью паника сменилась расслабленным состоянием. Видимо, напиток этот и правда чудодейственный. Она глубоко вдохнула, заполняя легкие до отказа, и медленно выдохнула. Развернувшись резко назад, она взмахнула палочкой, и бутылка Миролюбовой водки тут же левитировала в её изящную руку. Дюбуа лишь усмехнулся, по-доброму. Ему вдруг стало интересно, что решила учудить эта милая, совершенно невинная особа. Эта самая особа твердой походкой уже вышагивала к столу со взрослыми дядями-волшебниками, к которым никто не смел не то чтобы подходить, даже взгляд бросать в их сторону. — Добрый день, — радушно и несколько кокетливо заявила она о своём присутствии, а на самом деле в самый последний момент пожелала сквозь землю провалиться. Ну и на кой чёрт она притащилась сюда? Сейчас её с позором прогонят. А она позора не выдержит. Она ведь не простушка в конце-то концов, у неё есть гордость и значимая фамилия в высшем магическом обществе. У Кэтрин почти получилось успокоить себя. Но на её приветствие блондин, до этого момента всё ещё сидевший к ней спиной, начал медленно поворачиваться. Сердце ёкнуло, а Кэтрин икнула. Слава Мерлину практически беззвучно. Тем не менее, к бледному исхудавшему лицу хлынула кровь, и на щеках проступил нежный румянец. Холодные серые стальные глаза встретились с её — небесно-голубыми. От этого пронзительного взгляда всем всегда становилось дурно, но не ей. По коже прошёл мороз, а сердце отозвалось щемящей болью. Длинные платиновые волосы струились по плечам от его движения, лицо чисто выбрито, бледная кожа. Он неожиданно для всех и, кажется, даже для себя, встал. Высокий и стройный. И в такой знакомой, раздирающей душу манере, вежливо обратился: — Мисс? — Добрый день, — нашлась Кэтрин, благодаря, пожалуй, исключительно Миролюбовой водке. — Меня зовут Кэтрин Грейс. — Мисс Грейс, — улыбнулся Малфой, а в уголках его губ заиграли нотки хитрости и усмешки. Нет, не потому что он хотел бросить издевку в ее сторону, напротив, она отчего-то очаровала его с первого взгляда. Просто он не умел улыбаться по-другому. — Я прошу прощения, однако я по своей глупости пришла на матч совершенно одна и мне несколько тревожно находится в окружении... — Маргинального сброда, — твердо озвучил Малфой. В груди Кэтрин разлилось тепло, и она потупила взгляд, не в силах скрыть улыбку. — Я вас понимаю, юная мисс. Остальные двое переглянулись, но спорить не стали. Девушка была дорого и изысканно одета, речь была так же хороша, как и манеры. Вместе с тем, она выглядела такой глупышкой, но безумно милой. Даже стало интересно, что она будет делать дальше. Но то, что эта красавица скрасит их пресные посиделки — совершенно очевидно. Бутылка Миролюбовой водки оказалась на столе. Мужчины опешили и искренне рассмеялись. — Вы влили туда яд, мисс Грейс? — как будто бы пошутил Роули, а сам тут же по-настоящему проверил бутылку. — Что вы! Мне показалось совершенно некрасивым сесть с вами за один стол с пустыми руками. Прошу расценивать это, как жест признательности. К тому же месье Дюбуа заверил, что это самый лучший эксклюзивный напиток в его баре. — Чертовка, — хохотнул наблюдающий издалека Дюбуа и левитировал за стол нужное количество стаканов. Конечно, волшебники не были так наивны. Они задавали кажущиеся на первый взгляд совершенно простые вопросы, но на самом деле анализировали Кэтрин. Но чем дольше они беседовали, тем милее и наивнее казалась эта юная мисс. Сама она не пила. А вот мужчины, медленно, но верно, расслаблялись. — Фамилия Грейс на слуху, — сказал Люциус, — однако, признаюсь, я не знал, что у них есть дочь. — Видите ли... Всё дело в том, — речь Кэтрин оборвалась. Она подняла глаза, полные тревоги, смятения и глубоко спрятанной боли на Люциуса. И в этот самый момент показалось, что на неё смотрел он. Терпимо, ласково. Она едва не выдала всё, как на духу, но сдержалась. — Я долго проживала во Франции. В конце-концов стол погрузился в светские беседы. Мужчины то и дело звучно хохотали, умиляясь Кэтрин, её лёгкости, милым глупостям и невинным шуткам. Бутылка Миролюбовой водки пустела. — Ваша компания куда приятнее, — сказала Кэтрин. — Ваша тоже, юная леди, — словно бы флиртуя ответил Роули и тут же получил лёгкий пинок под столом от Малфоя. — Нынешний мир, — тон Кэтрин с непринуждённого вдруг сменился на серьёзный, — мягко говоря, сгнил. Всё перемешалось. Отвратительно. И возмутительно! — начала сетовать она и хлопать глазами. — Между прочим, когда-то всё могло быть по-другому. Выбери волшебники правильного лидера. Мужчины напряглись. Они молчаливо слушали Кэтрин и буравили её тяжёлыми взглядами. — Будь моя воля, я бы обязательно показала этим... Этим глупцам, что нет мира без элит, что чистота крови — это дар, его нужно блюсти, а не смешивать с грязью. Кэтрин закончила свою речь на повышенном тоне, её грудь вздымалась, а щёки раскраснелись. Всё её негодование привело в изумление волшебников за столом. — Ты чертовски права! — Селвин стукнул кулаком по столешнице. — Вот! Вот именно такой молодёжи не хватало, да и не хватает сейчас! — А ведь были времена, когда с чистотой крови считались, — понуро пробухтел Роули. — Были времена, — сдержанно поддержал Малфой. Кэтрин вдруг резко встала — стул взвизгнул. По мановению волшебной палочки Миролюбова водка разлилась по стаканам, а свой она вознесла вверх и без обиняков выдала: — За чистоту крови! Опьяневшие бывшие Пожиратели смерти дали себе волю. Их стаканы тоже взмыли вверх и после звонкого удара друг о друга, они осушили их до дна. — А знаете что, — совсем окосевший Селвин решил озвучить вслух совершенно сумасшедшую иедю. — А давайте-ка мы напомним этим недоумкам о том, как было когда-то. — И как ещё может быть, — добавила Кэтрин. Ей вдруг захотелось сказать, что их Лорд жив, она чувствует это, она это точно знает! Но она не посмела. Она не была до конца уверена, что каждый присутствующий здесь — Пожиратель Смерти. Ведь она прочитала о них в Ежедневном пророке всё, что нашла; и она прекрасно знала, что те, кто не сидели в Азкабане, можно сказать, предали Лорда. Да, кто-то просто спасался, но вдруг кто-то из здесь сидящих давно продался Министерству? Кэтрин обернулась к Люциусу, ведь следующий вопрос возник в голове сам по себе, и она едва не задала его. Не время, да и не место. — Мисс Грейс, — Люциус взял хрупкую ладонь в руку и, склонив голову, поцеловал её бледные костяшки. Он поднял взгляд и прошептал: — Прошу вас покинуть лагерь и стадион. Кэтрин молчаливо кивнула. Она, одновременно расстроенная и ободривашаяся, пробиралась сквозь толпу волшебников на своё место на трибуне. Домовик подпрыгнул, завидев хозяйку. — Мы уходим, Трикси, — холодно оповестила Кэтрин. Её взгляд скользнул по трибуне выше, там находился ещё один домовик, а место рядом пустовало. Кэтрин хмыкнула, видимо, не её одну считают немощной и нуждающейся в сопровождении, и этот кто-то на радостях сбежал под предлогом попить или поесть. Кто бы то ни был, она его прекрасно понимала! Раздражающий подросток на пару лет младше её всё так же стоял на своём месте в окружении других ребят — видимо друзей. Один из них был рыжим. Кэтрин закатила глаза: и сквозь века Уизли пронесут свой ген и никакой другой не перебьёт их цвет волос и бедность, судя по одежде парнишки. Уже внизу, на самом выходе, Кэтрин заметила поодаль фигуру в темных одеяниях. Это был мужчина, высокий, стройный. Она замерла на мгновение, не в силах оторвать взгляд. Любопытство, тревога, азарт, беспокойство — столько эмоций закружили в вихре, что Кэтрин непроизвольно пискнула. Этот некто обернулся — дыхание перехватило. Черная маска. Человек поймал её взгляд. Он плавно поднял руку вверх, рукав мантии ниспал, оголяя предплечье. Нечто отдаленно напоминающее татуировку едва виднелось сквозь кожу. Пожиратели Смерти. Кэтрин кивнула и, взяв готовый бросится в панику здравый рассудок, уверенно, как ни в чем не бывало, пошла прочь. Домой она заявилась в приподнятом настроении, несмотря на то, что выход в свет её очень утомил. Мать была безумно рада видеть дочь в таком состоянии, но досаждать не стала, отложив все расспросы на завтра. Уже засыпая, Кэтрин ощутила тепло где-то глубоко внутри. Всё прошло даже лучше, чем она предполагала. Мысли о встрече с Люциусом Малфоем тут же подкрались чёрной тенью, которую она старательно избегала. Но она впервые не стала игнорировать, она позволила своей подруге-печали окутать её дымкой ушедшего, тревожащего душу. Это родственник Абраксаса. Судя по количеству прошедших лет и поразительному сходству — это его... сын. Сын Абраксаса. Кэтрин зажмурилась и уткнулась в подушку. Сердце сжалось до жалкого комочка, до точки, и лучше бы оно сию же секунду исчезло. Лишь бы не чувствовать этот щемящий, этот ноющий нарыв. Сын Абраксаса. Сейчас ей бы было шестьдесят семь лет. Она была бы стильной женщиной в годах, ходила на выставки, аукционы и читала книжки... А Люциус, он мог бы быть и её сыном тоже. Кэтрин хохотнула. Ей-богу она ему в дочери годиться. Она так и уснула с улыбкой на лице, искренней, но с лихвой приправленной грустью. Утром она проснулась довольно рано, что сразу пронюхал домовик. К моменту, когда Кэтрин спускалась вниз на завтрак, Маргарет уже была там, а от стола разносились будоражащие рецепторы запахи. — Мои любимые пирожные! — ахнула Кэтрин и тут же взяла одно. Едва её мать села за стол, как в окно постучала большая сова. — Рановато для почты, — удивилась Маргарет и кивнула домовику. Трикси без лишних слов тут же отправился к окну. Отдав сове новенький галеон, домовик положил газету на край стола. Кэтрин улыбалась. Ей нравилось в этом утре буквально всё. — И даже газета вовремя! Она левитировала её к себе поближе и, как всегда делал её отец, развернула её прямо за столом. Улыбка тут же потухла, и Кэтрин нервно смяла страницы, вцепившись в них слишком сильно. Её глаза округлились, и она тяжело сглотнула. — Что случилось, дорогая? — Маргарет тут же встала, чтобы узнать, что же такого на первой странице Ежедневного Пророка, что ввело её дочь в замешательство.“ЧЁРНАЯ МЕТКА”
кричал заголовок, а прямо под ним расположилась огромная колдография с жутким черепом, из пасти которого вылазила змея и сворачивалась восьмёркой. От этого зрелища кровь в венах стыла. — Пожиратели! — ахнула Маргарет и схватилась за сердце. — Лорд Волдеморт вернулся? — оторопело выпалила вопрос Кэтрин вслух и начала глазами сверлить текст. Маргарет уже было открыла рот, но в итоге лишь медленно выпустила воздух из лёгких. Что она скажет дочери, которая, наконец-то, стала приходить в себя? И пусть поводом служат совершенно странные вещи, но лишь бы она была в порядке и отныне не лежала неделями в постели, медленно потухая на глазах.☾
Крауч-старший нервно теребил платок, что лежал на столе. В конце-концов, он отшвырнул его и резко встал. Он принялся ходить по комнате туда-обратно, мысленно причитая. Он корил себя, хотя всё ещё бессознательно искал оправдания и к самому постыдному чувству и ужасу, не находил. Ведь были соблюдены все меры предосторожности. Тем утром он сам лично отвёл Винки и сына Барти в верхнюю ложу, где последний находился под мантией-невидимкой. А домовик, сидя рядом с как будто бы пустым местом, говорила всем интересующимся, что придерживает его для него, Крауча-старшего. Каких богов он прогневал, что контроль Империуса стал спадать? Как вообще такое возможно? Что за силы подкосили его воздействие? И почему именно этот мальчишка Поттер подвернулся его сыну под руку, почему именно его палочка? Конечно, своей палочки у его сына не было. Он лишился её в момент заключения в Азкабане, как в принципе и самого право обладать ею. Ну что за бестолковый эльф?! Как она проворонила этот момент? А потом эти крики и возня на улице... Барти-старший многострадальчески простонал и схватился за голову. Ему стало не по себе от одной только мысли, что сын едва не сбежал. Какой риск! Какой позор! Домовика по имени Винки он уволил. Жалкая попытка то ли переложить ответственность, то ли хоть как-то оправдать себя... Легче не стало. И теперь он был весь как на иголках. Сон покинул его в ту проклятую ночь. Вот и сегодня осушив залпом бутыль с сонным зельем, он рухнул на не заправленную постель и так и уснул, измучив себя до полной потери сил. Стук. Настойчивый, монотонный, но не громкий. Он продолжался, по всей видимости, довольно долго, медленно вытягивая из тревожной дрёмы. Зелье всё ещё дурманило, голову несколько кружило. Барти-старший опустил ноги вниз с постели, угодив ими прямиком в тапочки. Их ткань была прохладной. Он медленно засеменил в гостиную к парадной двери. Неужели что-то вновь случилось на работе? О сыне никто никак не мог узнать — за это можно было не беспокоиться. Оказавшись внизу, он бросил взгляд на часы: почти полночь. — Кто? — хрипло спросил он, махом раскрывая дверь. Он не успел ничего осознать. Мерзкий голос за доли секунд повелел: — Империо. Чистокровный волшебник, глава Отдела международного магического сотрудничества послушный, как тряпичная кукла, тут же повел ночного гостя на верхний этаж. Всё это происходило в полной тишине, без лишних разговоров, звуков, эмоций. Дверь в комнату, прежде запертая на несколько сложных заклинаний, послушно распахнулась по мановению палочки Барти-старшего. В этой самой комнате его сын спал крепким сном в уютной постели, свернувшись калачиком. Империус, под которым он находился все эти годы по воле отца заметно подкосил его. Он был худ, нездорово бледен. Волдеморт уставшим голосом потребовал: — Поднеси меня ближе, Хвост. И Петтигрю всё это время державший хозяина на руках, как младенца, послушно сделал это. Чего только стоило нести хозяина на руках... Как бы он ни старался запрятать свою брезгливость глубоко в сознании, он всё равно вздрагивал каждый раз, когда Волдеморт заговаривал. Ему всё казалось, что Лорд прочитал его скверные мысли и сейчас последует наказание. К великому облегчению этого не случалось. На самом деле Лорд Волдеморт давным-давно был в курсе. Раздражало ли его это? Определённо да. Другое дело, что за все эти годы он так измучился и настолько был не готов кануть в небытие лесов Албании, что умело умалчивал о своём негодовании и презрении по отношению к Питеру. Тем не менее он позволял себе грубое, сквозящее унижением обращение "Хвост". Вот и сейчас, будь у него выбор, он не пошёл бы в квартиру к представителю министерства, будучи в таком уязвимом состоянии. Но разве можно довериться этому жалкому бездарному Петтигрю? Лорду пришлось появиться здесь лично, уж слишком Барти важен. Волдеморт прищурился, изучая уровень и сложность царящего империуса. Очередной проклятый папаша-идиот! И почему только они все вечно портят? Во что превратились мозги его верного последователя за всё это время? Желая узнать и оценить провальность или же успех ночного визита, он обратился: — Барти. Барти перевернулся на бок и, сладко посапывая, натянул одеяло до самого носа. — Ну же, просыпайся, — совсем по-отцовски, но требовательно сказал Волдеморт. В его скрюченной руке нашлись силы на уверенный взмах белоснежной палочкой. Барти, не осознавая, что Империус спал, что-то сонно пробормотал. Волдеморт, злобно цыкнув, взмахнул палочкой второй раз, и прямиком в лоб юнцу прилетел колкий заряд. Соломенные волосы встали дыбом, а веснушчатый нос сморщился. Барти, как ужаленный вскочил с постели, не понимая, что происходит. Он открыл рот, издав сдавленный хриплый звук и схватился за живот. Его сонные глаза в замешательстве метались по комнате от отца к Петтигрю со странным комком темной ткани на руках и обратно. Через несколько мгновений его взгляд остановился на последнем и он тихо ахнул, рухнув на колени. Он узнал глаза, пылающие багрецом, словно кровью врагов, с вертикальными зрачками, как у рептилии. — Мой Лорд!.. — шёпотом. — Мой Лорд! — более уверенный восклик. Его охватила буря эмоций. То, что Лорд Волдеморт выглядел как недочеловек, или более того, как самый настоящий гомункул, совсем не смутило пришедшего в себя Барти. Он весь трепетал от одного только присутствия своего повелителя. Сердце сжалось от радости и восторга. Он знал. Он всегда знал, что его господин непобедим, что он вернётся. И вот этот день настал. На самом деле у Барти было много общего с Тёмным Лордом — оба учились отлично в школе, у обоих были плохие отношения со отцами, имена которых они унаследовали. Только отец Барти был всё ещё жив и стоял в этой самой комнате с застывшим взглядом. Где-то глубоко-глубоко внутри его сознание раздирало клетку Империуса, пытаясь прорваться сквозь порабощённую волю, но тщетно. Волдеморт был сильнее. Барти вдруг скривился в нездоровой ухмылке и встал. Его взгляд скользнул по отцу, а в голове взошёл росток тёмной мысли, реализация которой сделала бы его ещё более похожим на хозяина. Но это потом. Он почтенно склонил голову и припал к скрюченной руке Лорда, благоговейно и трепетно поприветствовав его. Вот он — волшебник, что стал ему настоящим отцом, ментором, примером. — Готов ли ты доказать свою преданность? — тихо начал Волдеморт, а Барти ловил каждое его слово. — Готов ли ты рискнуть всем? Барти о большем и мечтать не смел. Дело было, пожалуй, даже не в положении, которое он мог заслужить, став самым близким к Лорду Пожирателем, а в самом настоящем обожании этой фигуры, которую он был готов облачить в палладиум и повесить в гостиной, чтоб созерцал всяк входящий в его дом, как в храм. Ответ был очевиден по глазам, которые с такой адорацией следили за каждым вялым движением господина. Барти мечтал, он больше всего на свете хотел послужить Лорду, доказать, что он достоин. — Всё, что угодно, мой Лорд. — Мне нужен верный слуга в Хогвартсе. Слуга, который незаметно проведет этого проклятого мальчишку через Турнир Трех Волшебников. Слуга, который будет следить за ним. Обеспечит его победу. Превратит Кубок в портал, который отнесет его ко мне... — Я сделаю. Я всё сделаю, — уверенно озвучил Барти. — Но сначала мне нужен Аластор Грюм. — Да, мой Лорд, — кивнул Барти, а затем, не мешкая, спросил: — Могу ли я?.. — его нездоровый взгляд метнулся в сторону отца. — Не сейчас, — отказал Волдеморт. — Он мне ещё пригодится.