***
– Они трахаются там, что ли? – очень вежливо интересуется Матвиенко, когда с ухода парней проходит уже более двадцати минут. – Скорее всего, – смеется Дима, поворачиваясь на звук открывающейся балконной двери. Арсений и Антон проходят к столу и садятся на свои места. Сережа же сразу чуть засуетился, нервно поглядывая на спокойного Диму. – Поиграем в "правда или действие"? – спрашивает Матвиенко. – О, давайте, я за, – чересчур весело отвечает Дима. Антон перекидывается с Арсением взглядами и кивает, когда сосед лишь пожимает плечами, мол, "почему бы и нет?" – Отлично, тогда я начну, – потирая ладони друг об друга, говорит Сережа. – Поз, правда или действие? – Правда. – Кольцо на пальце - женат? Дети есть? – обращается Матвиенко к Позову. – Да, женат. Двое детей, – с неприкрытой любовью к своей крепкой семье говорит Дима. – Хм... Правда или действие? – Правда, – лениво протягивает Сережа. – Какие у тебя есть хобби? – Трахаться, – усмехается Матвиенко. – С парнями, – ехидно добавляет Арсений, из-за чего Антон тихо хихикает. – Ну это больше по твоей части, – говорит Сережа. Теперь уже Антон не влюбленно хихикает над шуткой соседа, а давится виски, пытаясь откашлиться. Рядом сидящий Дима заливисто смеется, пока Арсений кидает злобные взгляды на Матвиенко. – Спокойно-спокойно, – приговаривает Позов, слегка похлопывая Шастуна по спине. – Моя очередь, – восклицает Арс, хитро прищуриваясь. – Антош, правда или действие? – А-ам... Действие, – решает рискнуть Антон. – Опиши меня в двух словах, – говорит Попов. Немного задумавшись, Шастун хмыкает и отвечает: – Вымогатель соли. Арсений удивленно вскидывает брови в немом вопросе, на что Антон лишь пожимает плечами. – Ну ладно, тогда в следующий раз приду за венчиком, – театрально смахивая несуществующую слезинку, обещает Арс. – Хорошо, – посмеивается Антон. – Арсений, правда или действие? – Ну давай правду, – выдыхает Попов. Антон задумчиво смотрит сначала на Сережу, а затем на Диму, придумывая вопрос. В голову пришли отрывки давней поездки с Арсением, когда те вместе пели песню, сидя в машине Попова. Закусив губу, Шастун переводит взгляд на Арса и спрашивает: – Какая песня у тебя ассоциируется со мной? Арсений сразу же потеплел, видимо тоже вспоминая те моменты. Недолго думая, он отвечает: – "Днями-ночами", – улыбается. Антон нежно приподнимает уголки губ, опуская взгляд. Со стороны они выглядят будто влюбленные пятиклашки, которые, по ощущениям Матвиенко, уж слишком приторно-сладкие. Сережа буквально чувствует сладость на кончике языка, из-за чего цокает и вскрикивает, обращаясь к этим двоим: – Блять, как же вы заебали, – тяжело вздыхает. – Тох, правда или действие? – Действие, – отвечает Антон, просто закапывая себя одним словом. Кинув взгляд на Позова, мол, "доверь это дело мне, братан", Матвиенко кровожадно улыбается и говорит то, отчего Антон сначала непонимающе глазеет на Сережу, а потом по его спине бегут мурашки: – Сними с себя любой элемент одежды при Арсе, – после чего добавляет то, что убивает последние надежды Шастуна. – Носки не считаются. – Почему именно при Арсе?.. – слегка дрожащим голосом спрашивает Антон. – А ты хочешь публичный стриптиз устроить? – насмешливым тоном говорит Дима и начинает еще сильнее смеяться, когда Антон закусывает губу, будто выбирая, что будет лучше. Шастун тяжело вздыхает и встает, теребя свои цацки на руках. Позов и Матвиенко тоже встают, направляясь к выходу из комнаты, и оба парня провожают их взглядом, после чего смотрят друг на друга. В глазах Антона Арсений видит неловкость и нерешительность, поэтому начинает говорить: – Ты можешь не... – но его перебивают. – Все нормально, – произносит Шастун. "Нет, не нормально. Сейчас он увидит твое исполосованное тело и подумает, что ты самый настоящий суицидник", – думает Антон, ненавидя себя в этот момент. На теле Шастуна действительно много шрамов, царапин и рубцов. Когда ему было совсем хуево, то он находил в процессе резания себя какое-то утешение. Как бы банально не звучало, но это очень успокаивало и отвлекало. Все уходило на второй план. Все проблемы, травмы, скандалы... Перед тобой окровавленное лезвие и кровоточащая рана, которую ты нанес сам себе. Антон не считал это наказанием, наоборот - в такие моменты становилось легче. На некоторое время ты просто забывал обо всем, наблюдая за красиво стекающими каплями крови, которые падали в воду, создавая узор и окрашивая ее в мутный цвет. И он часто это делал. Когда на запястьях закончилось место, а носить браслеты по локти было бы странно, Шастун начал резал ключицу. Потом он перешел на грудь, на ляжки... Но когда живого места практически не оставалось, на помощь пришел его личный Ангел. Лучик солнца, свет в конце тунеля. Человек, который спас его. Который сказал ему, что в любом говне цветет маленький цветочек, который нужно искать и распространять, заслоняя это говно. И Антон нашел. Этим цветочком оказался светлый человек, который очень неожиданно появился в жизни Антона. В нужное время. И Шастун невероятно благодарен ему. Антон перестал этим заниматься и подавлял всякое желание, ведь не хотелось разочаровывать своего Ангела. Прикидывая в голове, что можно с себя снять, Шастун решил остановиться на джинсах, ведь не факт, что Арсений сможет что-то разглядеть. Как же он ошибался...***
Попов намеренно смотрит куда угодно, только не на Антона. В мыслях он уже миллион раз прокрутил различные сцены, в которых он изощренными способами убивает Матвиенко за такие тупые "действия". Антону ужасно некомфортно, и Арсений прекрасно это видит, поэтому предпринимает попытку успокоить его и, возможно, себя: – Ты можешь не... – но Антон не дает ему закончить, вытирая ладошки о толстовку. – Все нормально, – очень неубедительно говорит тот. Шастун еще раз тяжело вздыхает и тянется руками к своей ширинке. Медленно расстегнув сначала пуговицу, а затем молнию, он тянет джинсы вниз, переступая через этот элемент одежды. Выпрямляясь, он плотнее сжимает ноги, пытаясь скрыть частые рубцы. Обратив свой взгляд на Арсения, он тянет простое "А-а-а", и Попов произносит: – Не волнуйся, я не буду смотреть, – после чего отворачивает сначала голову, а потом туловище. – Все нормально, правда, – говорит Антон. – Ты... Можешь смотреть. Если... Ну... Хочешь. После этих слов Арсений медленно поворачивается обратно, неуверенно наблюдая за Антоном. Тот тяжело дышит, часто кусает и облизывает пересохшие губы, заламывает пальцы и руки. Взгляд скользит ниже, к вздымающейся груди. Шастун не знает куда себя деть, он почти физически ощущает этот внимательный и сосредоточенный взгляд. Арсений нарочно опускает взгляд на щиколотки, начиная смотреть снизу вверх. Утонченные щиколотки, икры, острые коленки... Попов ловит себя на мысли о том, что откровенно пялится на ноги Антона. Тот слегка расслабляется, переставая сжимать ноги. Внимание Арсения привлекли белесые полоски на бедрах, которые располагались от внутренней части бедра и до середины. Он чуть хмурится, не понимая, что это. – А что это, Антон? – спрашивает Арсений, указывая пальцем. Антон начинает быстро моргать и, опустив голову вниз, поспешно сжимает бедра и садится на рядом стоящий стул. – Нет, ничего... – Антош... – непонимающе, но мягко. Попов встает со своего места, медленно подходя к Антону. Тот сидит понурив голову, и когда Арсений садится рядом с ним на корточки, беря антоновы руки в свои, грустно смотрит на Арса. – Ну, ты чего? – нежно спрашивает Арсений. – Покажешь? Шастун аккуратно разводит ноги в стороны, зажмуривая глаза. Ему ужасно стыдно и страшно, ведь его любимый человек видит отблески его прошлой жизни. Отвратительные шрамы, которые ничуть его не украшают, которые напоминают о тех страшных моментах, о тех эмоциях и ощущениях. Внутри Арсения что-то обрывается, когда он видит эти отметины. Сразу было видно, что они нанесены специально, отчего становилось еще больнее. Этот парень наверняка пережил немало дерьма, потому что следов от лезвия было огромное количество. Может они не только тут?.. – Тош, это... Все? – из Арсения отвратительный психолог. Антон закусывает губу, его глаза слезятся. Попов немедленно кинулся к нему, заключая в объятия и шепча на ухо извинения. Шастуна трясет, будто он стиральная машинка, из-за чего Арс лишь сильнее прижимает его к себе. – Все хорошо, Тоша... – тихо говорит Арс. – Тошенька... Антон пытается взять себя в руки, но эмоции переполняют его, из-за чего он начинает говорить: – Когда мне было шестнадцать... Flashback 23.05.18 – Чтобы я тебя больше рядом с ним не видела! Ты понял меня?! Ничтожество... Антон не слышал последние слова матери, ведь быстро вылетел из квартиры, громко хлопнув дверью. Его трясло в истерике, хотелось громко орать, не обращая внимания на прохожих. Рыча что-то под нос, Шастун бежит на знакомую заброшку, чтобы спрятаться там ото всех и успокоиться. Это здание являлось недостроенным домом, который простоял на этом месте почти десять лет. С тех пор оно сильно деформировалось, заросло мхом и травой, а внутри можно было найти "настенную живопись", оставленную местными гопниками. Забегая в заброшку, Антон не замечает штырь, торчащий из стены и больно ударяется об него плечом, припадая к стене. Рукой сжимая место удара, он скатывается вниз по стене и сдавленно мычит от боли. Оглядевшись по сторонам, он подбирает с пола осколок от бутылки пива и, вытягивая вперед руку с поврежденным плечом, подносит стекло к запястью. Первый порез. Он невесомо касается кожи, но сразу убирает руку, чувствуя нерешимость. Он мычит, возвращая руку на место и впивается ногтями в ладони, оставляя полумесяцы. Второй порез. Шастун слишком сильно сжимает осколок в руке, так, что он больно впивается в пальцы, заставляя выть еще громче. Он вновь подносит стекло к запястью и делает еще один мазок по коже, чуть отворачиваясь. В этот раз он смог слегка прорезать кожу, но не до той степени, чтобы из нее полилась кровь. Третий порез. Он лежит на полу в невъебической позе, громко всхлипывая и оставляя маленькие метки осколком на запястье. Он просто не может надавить сильнее, что-то мешает ему это сделать. И тут он вспоминает... Найденная матерью смазка и презервативы, прочитанные ею же переписки с его новым одноклассником, оскорбления и проклятия в адрес и Антона, и одноклассника. Лезвие уже больно и очень глубоко впивалось в кожу. Казалось, если надавить чуть сильнее, Антон просто вскроет вены и умрет. Но ведь это слишком просто. Четвертый порез. Антон просто не успевает занести руку для нового повреждения, как его отталкивают к стене, из-за чего он ударяется головой. Вокруг все в крови, и Шастун с ужасом замечает, что на него смотрит ни кто иной как тот самый одноклассник. – ШАСТУН! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, МАТЬ ТВОЮ?! ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ, ЕБАНУТЫЙ! – в лицо кричит ему парень. – Матвей? Что ты тут... – Замолчи! Ты сдохнуть тут захотел?! – снимая с себя рубашку, Матвей отрывает рукав и старается покрепче затянуть рану. Когда Матвей перевязал руку Шастуна, он помог ему подняться с пола, придерживая за талию. Антон смутно помнил, как они добрались до дома Матвея, как он обрабатывал его порезы, как молчал, но кидал очень красноречивые взгляды на Шастуна. Шаст же сидел с равнодушным лицом, позволяя Масе проделывать с ним все эти махинации. Они лежали в кровати, прижатые друг к другу. Им важна и нужна была та связь, которая происходила между ними. Их тела, как и души, были сплетены в тот момент. Они были друг у друга, защищали друг друга, оберегали, ценили, любили... В тот момент спокойно было всем, даже родительнице, чей сын в ту ночь так и не вернулся домой...