***
Они идут в бар, который Юджи открыл для себя ещё в первую неделю по приезде, тот самый с современной музыкой и приятным освещением. Фушигуро подносит к их столу две бутылки пива и ставит одну перед Юджи. — Итак, — говорит Фушигуро, когда Юджи делает глоток. — Ты собираешься мне рассказать? — О чём? — спрашивает Юджи, прекрасно понимая, что его притворная невинность не выдержит испытания даже двухлетним ребёнком. Фушигуро закатывает глаза. — О том, что с тобой происходит. Ты всё время ходишь задумчивый, исчезаешь в журнальном архиве и забываешь о важных вещах. — Я просто устал? — с надеждой предполагает Юджи. Фушигуро смотрит на него, абсолютно невпечатлённый. — Это Годжо, не так ли, — говорит Фушигуро, и Юджи кажется, что по нему прошёлся электрический разряд. — Он вонзил в тебя свои когти, — он звучит смиренно. — Что? — Я был в архиве после тебя; ты оставил журнал открытым на столе, там была статья о болезни Вильсона. У нас в больнице с ней только один пациент. — Может, мне просто было любопытно. — Да, это было бы интересным совпадением, — отвечает Фушигуро. Он делает большой глоток, а затем скрещивает руки на столе и наклоняется вперёд. — Слушай, наверное, я должен был предупредить тебя о нём раньше. Он цепляется за каждого нового врача в больнице, пытаясь найти того, кто просто позволит ему делать то, что он хочет. Он не любит подчиняться никаким указаниям, поэтому ищет мягкости. Тебе просто нужно быть жёстче и сказать, чтобы обращался к Яга-сенсею. В конце концов, он поймёт и отстанет. Юджи думает о вкусе грейпфрута на своем языке и быстро заливает воспоминания пивом. — Я не хочу быть его врачом, — говорит он. — Хорошо. Оставь его Яга-сенсею. Тебе не нужен такой стресс в жизни. — Верно, — слабо отвечает Юджи. Он допивает пиво. — Давай ещё по одной.***
Поздно ночью, когда он наконец заползает в кровать, его телефон вибрирует, и внезапная вспышка света экрана отбрасывает странные тени по его маленькой спальне. Он видит что-то краем глаза и оборачивается; здесь пусто. Каге-онна, — думает он, качая головой. Это сообщение от Сатору. Отправил тебе кое-что забавное. (^. ~) У меня нет твоего адреса, поэтому заказал доставку в больницу. Наслаждайся! Юджи на мгновение охватывает приступ паники. Что за ужасный предмет он мог послать? В его голове проносятся варианты, каждый из которых страшнее предыдущего: букет роз? Анальная пробка? Стриптизёрша? Он плюхается на кровать и зарывается головой в подушку. Может, ему стоит позволить удушению положить конец своим страданиям. Он отбрасывает эту идею; но когда Юджи просыпается посреди ночи со стояком, он точно знает, кого в этом винить.***
Это его последняя рабочая смена перед выходными, и Юджи приезжает в больницу весь на нервах. Помощник администратора замечает, как он крадётся сквозь двери, и приветствует его, махая рукой и улыбаясь. Его сердце сжимается от волнения. — Итадори-сенсей! Вчера вам пришла посылка. Она у вас в ячейке в ординаторской. Он светлеет и улыбается. Что бы это ни было, оно уместилось в его ячейке и явно не напугало помощника. Значит, это не стриптизёрша. — Спасибо. Он направляется в ординаторскую, намереваясь достать из своего шкафчика рабочую одежду и стетоскоп, но не может пройти мимо ячейки, в которой виднеется что-то толстое, завёрнутое в коричневую бумагу. Это явно книга. Кама-сутра, — думает Юджи, перебирая варианты. — Сюнга. Он осторожно разрывает бумагу с угла, обнажая тёмную обложку. Сдирает её дальше, и понимает, что это не порнография, это даже не что-то непристойное. Это учебник. Юджи облегчённо выдыхает, и окончательно избавляется от обёрточной бумаги. На обложке изображён светящийся в темноте фонарь-призрак: Чаучин-обаке, — вспоминает он. Японские народные легенды в наше время Автор: Годжо Сатору Юджи не уверен, что это — милый жест или самореклама. Во времена учёбы у него, конечно, были профессора, которые рекомендовали читать их научные работы, но в обычной жизни он никогда не встречал кого-то, кто преподнёс бы копию собственной книги в качестве подарка. Претенциозно, — думает Юджи. Но ему нравится эта смелость Сатору, его беззаботная уверенность в себе. Он открывает книгу и видит аккуратную надпись: Юджи, Я знаю, что книга не заменит её поразительного автора, но в то время, когда я не могу ответить на твои вопросы, ты можешь обратиться ко мне через неё! Сатору <3 Он проводит пальцем по маленькому нарисованному сердечку, закрывает книгу и засовывает её обратно в ячейку. Затем он хватает свой мобильник и, прежде чем успевает остановить себя, отправляет Сатору СМС. Ты придурок; Я думал, что ко мне на работу доставят что-то с рейтингом R! Юджи оставляет телефон и идёт переодеваться. Когда он возвращается, его уже ждёт ответное сообщение: Тебе бы этого хотелось? Я могу это устроить… (ღ˘⌣˘ღ) Извращенец, — отвечает он; а затем бросает телефон в шкафчик и закрывает дверцу. Когда он смотрит в зеркало, его щёки окрашены в ярко-розовый.***
День тянется долго, как оно обычно и бывает с последней сменой. У него много пожилых пациентов в беспамятстве, которые больше не понимают, где находятся и почему они здесь. Несколько замен тазобедренного сустава на стадии выздоровления, несколько тяжелых пневмоний. Так обычно это и происходит, медленное и печальное приближение к смерти от старости вдали от домашнего комфорта. Юджи старается сделать всё, что в его силах, чтобы облегчить их (часто заключительное) пребывание в больнице, принести им хоть немного нормальности, даже если это просто приготовление их любимого чая или возможность укрываться собственным стёганым одеялом. Дедушка не желал ничего подобного, он не брал с собой ни свою старую махровую пижаму, ни домашние тапочки. Казалось, что, ложась в больницу, он знал, что больше не вернётся домой, и решил полностью отрезать себя от своей прежней жизни. Конечно, Юджи приносил ему цветы, сладости и чай, чтобы он чувствовал, что не был забыт, но это было не то же самое. Он измотан, когда выходит с работы и переодевается для поездки на велосипеде, Юджи складывает белый халат и оставляет его в шкафчике. Он чувствует себя выжатым, опустошённым. Одиноким. В голову лезут непрошенные воспоминания о пустой кровати дедушки и вазе с его последними (отвергнутыми) цветами, стоящими на подоконнике. Ими некому любоваться. Телефон ожидает его на полке шкафчика. Он смотрит на их цепочку сообщений с Сатору, и она посылает ему крошечную, желанную волну тепла. Это… как будто сквозь снег пробивается первый подснежник. Юджи заходит в переписку. Мы можем встретиться на этой неделе?***
В конечном итоге они договариваются об ужине в суши-баре недалеко от главной улицы Оме, который рекомендует Сатору. Оказывается, ресторанчик совсем маленький: всего пять стульев перед длинной деревянной стойкой; рыба аккуратно хранится в маленьких охлаждаемых металлических контейнерах. Меню вывешено на стене и состоит всего из двух вариантов: Сет A или Сет B. Сатору уже там, когда Юджи прибывает на место, внимательно следуя подсказкам навигатора на телефоне; он сидит на дальнем стуле и курит сигарету, которая сожжена уже почти до самого фильтра. Когда входит Юджи, Сатору тушит её в пепельнице, и улыбается. — Привет, — говорит Юджи, поднимая руку в знак приветствия. — Добро пожаловать! — приветствует его шеф-повар, занятый смешиванием риса и уксуса по другую сторону барной стойки. Сегодня волосы Сатору откинуты перьями в стороны, мягкие и шелковистые, словно только что вымытые. Так он выглядит немного старше, серьёзнее. Однако его дерьмовая ухмылочка всё компенсирует. Юджи садится на стул рядом с ним, делая вид, будто вчитывается в меню на противоположной стене. — Фушигуро говорит, что ты представляешь опасность для новых врачей, — произносит Юджи. — Он говорит, что ты только и мечтаешь найти того, с кем тебе будет легко справиться. — Фушигуро, — спокойно задумывается Сатору. — Это который с Волосами? Юджи бросает на него взгляд. — Я не думаю, что кто-то из нас может выступать с подобной критикой. — Хорошо, тогда тот, что с Лицом. Ну, ты знаешь. Взгляд, от которого скисает молоко. Губы Юджи подёргиваются от этого сравнения, потому что Фушигуро действительно выглядит так, будто может заставить молоко скиснуть одной только силой взгляда. — Ах, заставил тебя улыбнуться! — Сатору наклоняется и тычет кончиком пальца в ямочку на щеке Юджи. Юджи наклоняет голову. — Ты специалист по дурной славе, — говорит он. — Мм. А представь, что говорят люди, которым я не нравлюсь. Юджи фыркает, а затем поворачивается к повару. — Эй, мистер. Мне, пожалуйста, Сет B. — Мне тоже, — говорит Сатору. — И два пива.***
Они долго болтают; гораздо дольше, чем едят свои суши. Они продолжают заказывать пиво, а в крошечном ресторанчике больше нет посетителей, так что шеф-повар, похоже, не против. Это приятный, непринуждённый разговор — о фильмах, манге, журналах, о еде и напитках, а также о лучших клубах, в которых они когда-либо бывали. С Сатору легко разговаривать, он умный, а ещё он забавный. Напряжение, которое сохранялось в груди Юджи после прошлой субботы — после поцелуя — улетучивается в течение вечера. У профессора есть особенность: когда вы вместе, ты забываешь обо всём на свете, кроме него самого. Колдовство, — думает Юджи и задаётся вопросом, нанёс ли сегодня Сатору тот же бальзам для губ. Ему хочется выяснить. Всё заканчивается тем, что к одиннадцати вечера суши бар закрывается, и они, пьяные и растрёпанные, выходят на улицу. Темнота уже вступила в свои права, если не считать неизменного сияния вдалеке Токио — это чем-то напоминает ядерную зарю. Пошатываясь, они спускаются по тротуару и попадают в переулок, освещённый неоновой вывеской круглосуточного караоке. В соседнем здании находится раменная; в воздухе ощущается запах бульона мисо, густого, солёного и приторного — он выходит из вентиляционной трубы. От этого аромата у Юджи просыпается лёгкое чувство голода. Сатору ведёт его вперёд, поддерживая за локоть, тепло его ладони ощущается сквозь тонкую ткань рубашки. Юджи спотыкается о скомканную коробку, но Сатору успевает его поймать — оба пытаются удержать равновесие. В итоге они оказываются в объятиях друг друга, в тот же миг Сатору толкает его к грязной стене раменной и целует. Они целуются горячо и небрежно, Сатору поддевает его под челюстью и притягивает лицо ближе, его локоть прижимается к плечу Юджи. Они то припадают друг к другу, то отстраняются раз за разом, словно океан, омывающий пирс — каждый раз отступает, чтобы снова нахлынуть, неумолимо, неизбежно. У Сатору вкус пива и тунца, Юджи знает, потому что его язык находится во рту Сатору, он проводит по его чистым белым зубам, а его рука обвивает талию профессора, притягивает ближе. Им тепло и мягко, они медленно прижимаются друг к другу, утопая в приятном удовольствии, а не в обжигающей страсти — они выпили слишком много пива, а ночной воздух сегодня слишком душный и влажный. В конце концов, они перестают целоваться, Сатору просто обнимает его, накрывая собой, а Юджи прижимается лбом к его плечу и мягко дышит в шею. Он чувствует запах сигарет, мисо и, да, грейпфрута. Некоторое время они просто стоят вместе, обнявшись, Юджи закрывает глаза и слушает спокойное дыхание Сатору. — Пора по домам, — наконец говорит Сатору, отстраняясь; они отлипают друг от друга потные и влажные, словно кора от ствола дерева. Вместе они шагают сквозь темноту ночи плечом к плечу, пока не наступает время расходиться.***
Когда Юджи просыпается следующим утром, сонный и с похмелья, его волосы пахнут мисо.