***
Храм находится примерно в получасе ходьбы от его дома, это немного ближе, чем от дома Сатору. Они договариваются встретиться на полпути в парке возле небольшого кинотеатра, в котором до сих пор крутят премьеры, вышедшие на Золотую неделю. Погода пасмурная и невыносимо душная. В тот момент, когда Юджи выходит из своей квартиры, всё, чего ему хочется, — это вернуться обратно. Через пять минут после того, как он оказывается на улице, его кожа уже покрыта каплями сырости, волосы потеряли объем, а носки сползают вниз по ногам. Вокруг стрекочут цикады, и этот звук гнетущий. Юджи ещё никогда не переносил лето так тяжело — облачный покров, влажность, насекомые… это слишком. Он немного тоскует по прохладным горам, окружающим Сендай. Но нет. Нельзя оглядываться назад. Он первым приходит в парк; здесь безлюдно, местные дети, скорее всего, играют на приставках в своих комнатах с кондиционерами. Он садится на пружинного коня — колени достают ему почти до уровня плеч — и лениво раскачивается, листая ленту Instagram на телефоне. — Ю-юджи! — прохладные руки закрывают ему глаза, лишая дневного света. — Угадай, кто? — Дьявол на моём плече? — спрашивает он, поворачиваясь. Сатору ухмыляется и убирает руки. Сегодня на нём черная футболка с короткими рукавами, ткань достаточно облегает, чтобы подчеркнуть его гибкое тело и длинный торс. Чёрные джинсы обтягивают бёдра и задницу, максимально подчёркивая его достоинства. Он ловит взгляд Юджи и подмигивает; Юджи краснеет и встаёт, переступая через лошадь. — Пойдём!***
Как и большинство святынь, эта расположена на холме с видом на город. Они медленно поднимаются по склону, в то время как воздух становится ещё более душным. Они следуют дальше вверх по более крутому гребню с лестницей, ведущей к вершине — к святыне. Юджи чувствует напряжение в икрах, и это приятное ощущение хорошей растяжки, его руки покачиваются в такт шагам. Сатору более сдержан в движениях, его руки в карманах; правый локоть крепко прижат к боку, будто в спазме, сминая футболку и подчеркивая гладкий живот. — Знаешь, ты так ничего и не ответил по поводу того, что сказал Фушигуро. Что ты преследуешь всех врачей больницы в поисках того, кто будет с тобой помягче. — Может быть, я ответил, просто пиво заставило тебя забыть. — Не-а. Я всё помню, — говорит Юджи. Сатору поворачивается и смотрит на него. — Всё? — лукаво спрашивает он, и Юджи точно знает, о чём он думает: жар их прижатых друг к другу тел, мягкость их губ, влажность их ртов. Его сердце сжимается в груди, будто в него впиваются когти котёнка. — Всё, — отвечает Юджи, отказываясь вестись на провокацию. — Ты определённо больше ничего об этом не говорил. — Ох, хорошо, — Сатору пожимает плечами. У Юджи проскальзывает мысль, что это всё, что он снова не собирается отвечать. Но затем Сатору продолжает: — Я уже говорил тебе: ты первый из повстречавшихся мне врачей, кто искренне желает мне самого лучшего. Может быть, если бы я встретил кого-то вроде тебя раньше, я был бы лучшим пациентом. Может быть, я ищу такого человека и сейчас. А может, это просто возможность поиграть с новой жертвой. Сложно сказать, — его тон лёгкий, его невозможно расшифровать. Эти слова не удивляют, поскольку Сатору ясно дал понять, что ценит искренность, и сам он тоже шокирующе искренен. Это такая искренность, которая царапает и кусается, словно рысь, оставляя стойкие отметины своей жестокости. Дедушка был мастером такой искренности. И Юджи знает, что единственный способ справиться с ней — ответить тем же. — Если бы я мог принять тебя в качестве своего пациента, я бы сделал это, — говорит Юджи. — Если это то, чего ты хочешь… мы можем перестать прямо сейчас. Видеться друг с другом. Твоё здоровье намного важнее случайных свиданий. Они достигают основания цементной лестницы, ведущей к алтарю. Сатору останавливается, глядя на него, его губы держатся мягкой ровной линией, а глаза скрыты солнцезащитными очками. — Юджи… ты ведь уже знаешь, что я эгоист. Что ж, я бы предпочел оставить тебя при себе, для себя, чем быть не более чем одним из твоих пациентов. Я привык есть врачей на ужин, но ты... у тебя сладкий вкус. Я хочу больше. Даже в дневную жару Юджи чувствует, что ему становится жарче. Он тяжело сглатывает, почесывая воображаемый зуд на скуле большим пальцем. — У тебя вкус неприятностей, — наконец говорит он. — Но мне нравится. Город медленно движется, транспорт гудит, а они стоят у подножия лестницы, теряясь в своём собственном мире. Только лёгкий ветерок скользит по влажным от пота волосам Юджи. — Сатору-сан… Я всё ещё хочу помочь тебе, — говорит он. Сатору легко улыбается. — Купи мне амулет. Ты же ради этого хотел прийти сюда, правда? — Ты знал? — Это моя территория, Юджи. Я знаю все местные святыни, а также легенды и слухи, которые с ними связаны. Но я ценю твои стремления. Юджи вздыхает. — Однажды и я хочу что-то тебе показать, — говорит он. — Я уверен, что так и есть — присутствие величия всегда вызывает зависть, — отвечает Сатору, поддразнивая. Он берет Юджи за руку и тащит его вверх по лестнице. — Давай.***
Юджи покупает талисман и отдаёт его Сатору, который сразу же прикрепляет его к своему мобильному телефону вместо маленького пластикового ананаса. Несколько минут они осматривают территорию, но этот храм совсем маленький, и даже Сатору нечего о нём рассказать. Они спускаются вниз по лестнице в тот момент, когда сверху доносится первый раскат грома. — Ой-ой, — говорит Юджи. Они оба смотрят на густые облака. Каким-то образом буквально за полчаса с момента встречи их цвет превратился из цементно-серого в практически угольный, воздух пропитан влажностью. Они спускаются по склону, не думая о том, что будут делать дальше, но как только они достигают парка, небо разверзается и на них обрушивается летний дождь. Мир мгновенно становится белым, вода льётся таким мощным потоком, что кажется, будто кто-то открыл кран. Улицы начинают быстро затопляться. Не раздумывая, Юджи хватает Сатору за руку и спешно тащит за собой, его одежда уже промокла, а кроссовки хлюпают. В быстром темпе отсюда до его квартиры всего пять минут. Сатору смеётся, когда они бегут под дождём, и всё это действительно смешно — их неудачливость, невероятная сила ливня и тот факт, что они оба похожи на мокрых крыс. Юджи торопливо вставляет ключ в замок своего подъезда и затаскивает Сатору внутрь, спасая от дождя. Они стоят в фойе, вода капает на плитку, а снаружи бушует буря. — Тебе нужно вытереться, — говорит он. — Сюда. Минуя три лестничных пролёта, он ведёт Сатору наверх, в свою квартиру. Она небольшая, но с качественным ремонтом, новой сантехникой и бытовой техникой, со светло-серыми стенами и медово-коричневым полом. Пока они снимают обувь в коридоре, вокруг них начинают образовываться лужи; затем они проходят в открытую гостиную-кухню. Здесь стол и стулья, которыми Юджи практически не пользуется, диван, на котором он в основном и ест, а также длинный книжный шкаф, одновременно служащий подставкой под телевизор. Ну и, конечно, мини-кухня, встроенная вдоль одной из стен. Юджи промок до нитки, его ногам неуютно в мокрых носках, а кожа уже начинает зудеть от прилипшей к ней мокрой ткани. Он ныряет в ванную и приносит пару полотенец, протягивает одно из них Сатору, а другим вытирает своё лицо и мокрую кожу. Когда он заканчивает, то обнаруживает, что Сатору снял солнцезащитные очки; его влажные волосы спадают ему на лицо и, чёрт возьми, он выглядит сексуально. Его чёрная футболка прилипает к телу, подчёркивая каждый его изгиб. Юджи подходит ближе и медленно, осторожно берёт в руки подол футболки Сатору. Тянет вверх. — Тебе нужно снять эту мокрую одежду, — его голос звучит приглушённо в тишине квартиры. Сатору позволяет ему стянуть футболку через голову — его волосы взъерошиваются, прежде чем снова упасть на лоб — а затем наклоняется. Они одновременно подаются друг к другу, их губы встречаются, Сатору запускает свои длинные пальцы в волосы Юджи. Полотенца падают на пол, забытые. На этот раз вспыхивает страсть, огонь. Юджи открывает рот и прижимается языком к языку Сатору, начиная борьбу за господство. Руки Сатору спускаются на его плечи, а затем на талию, задирая футболку. Они отстраняются лишь на несколько мгновений, чтобы снять её, а затем снова целуются, крепко, отчаянно. Руки Сатору опускаются на пояс его шорт, большой палец скользит внутрь. — Можно? — спрашивает он, прижимаясь губами к уголку рта Юджи, к его щеке. — Пожалуйста, — стонет Юджи, он чувствует себя неуютно в мокрой одежде и ему не терпится её снять. Сатору расстёгивает и сбрасывает его шорты цвета хаки на пол, а через мгновение избавляется и от собственных штанов. Он худощав, заметны мягкие изгибы его тазовых костей, просматриваются линии рёбер. Они падают на диван в одном нижнем белье и носках, Юджи снизу, а Сатору взбирается на него. На нём обтягивающие боксеры небесно-голубого цвета, и Юджи хочет сказать, что ему идёт голубой, но Сатору прижимается своими бёдрами к его, и мягко кусает шею, оставляя лёгкие отметины, так что он теряет ход мыслей. — Чего ты хочешь, Юджи? — Сатору шепчет ему в шею, его дыхание щекочет прохладой оставленные им мокрые отметины. Юджи дрожит, и Сатору, похоже, принимает это за озноб, потому что прижимается к нему, покрывая всё ещё влажную кожу Юджи своим теплом. — Я хочу… всё, — говорит Юджи, вспоминая их сегодняшний разговор, лукавый взгляд Сатору. Предвидел ли он это? Юджи определённо хотел этого даже тогда. — Всё? — повторяет Сатору. — Я хочу тебя внутри. Ты сделаешь это? Всё хорошо? Сатору прикусывает мочку его уха, его голос хриплый, низкий: — Блять, да, — говорит он. Его руки скользят ниже к бёдрам Юджи, ловкие пальцы прослеживают линию резинки. Они не проскальзывают внутрь; вместо этого он просовывает руку между их телами и гладит Юджи через хлопок нижнего белья — ощущение трения по ткани восхитительно. Юджи стонет и выгибается навстречу, Сатору приподнимается, давая ему возможность двигаться. Он трёт твердеющий член Юджи, его рука горячая, давление сильное. Дыхание Юджи учащается, он запрокидывает голову. Но он всё ещё в игре. Юджи тянется и заводит свою руку Сатору за шею, наклоняет его голову для глубокого поцелуя; Сатору сжимает хватку, и он стонет — влажность поцелуя и жар руки смешиваются в удивительном коктейле удовольствия. А затем рука Сатору скользит под его бельё, и этот коктейль превращается в коктейль Молотова, загорается, вспыхивает; Юджи задыхается и подаётся бёдрами навстречу давлению. Сатору гладит его, его большой палец ласкает нижнюю часть члена Юджи, проходится под головкой, по влажной щели. Юджи чувствует, как палец размазывает капли предэякулята, и это потрясающе, непристойно. Он начинает жаждать большего, наполненности, толстого члена. Сатору прерывает поцелуй, тяжело дыша, и садится на пятки. Его глаза горят озорством, возбуждением. — Смазка? — спрашивает он. Юджи поднимается. — Спальня, — говорит он, и тянет Сатору в нужном направлении. Они движутся неуклюже, оба возбуждённые и изнывающие от желания; Сатору берёт руку Юджи, подносит ко рту и начинает посасывать его пальцы, когда они входят в маленькую спальню. Мягкое тёплое прикосновение языка оказывается неожиданно эротичным, член Юджи пульсирует от желания. Он подводит Сатору к краю кровати и толкает, а затем вытаскивает смазку и презерватив из ящика прикроватной тумбочки и бросает на одеяло. Но прежде чем Сатору успевает к ним дотянуться, Юджи кладёт руки на его колени и раздвигает их в стороны. Он всё ещё в голубом нижнем белье, которое обтягивает стремительно набухающий член; Юджи хочет попробовать его на вкус. — Могу я их снять? — спрашивает он. Глаза Сатору затуманены желанием; словно в бреду, он кивает, слегка приподнимаясь, чтобы позволить Юджи стянуть боксеры и открыть взору идеальную длину своего члена — не слишком большого, но твёрдого, прямого и сексуального. Юджи становится на колени, наклоняется и быстро облизывает головку, вызывая у Сатору громкий вдох, а потом берёт в рот. Он делал это всего несколько раз и никогда особенно не преуспевал, но Юджи знает, что пока он будет скользить языком, сосать и использовать много слюны, Сатору будет хорошо — будет прекрасно. Юджи рассматривает его, продолжая работать ртом; руки Сатору в его волосах, он осторожен — не тянет, лишь направляет. Его грудь гладкая, живот плоский, но не мускулистый. Юджи думает, что у него красивые ключицы, длинные и чётко очерченные. Связки на шее Сатору напрягаются, когда он запрокидывает голову в эйфории, его дыхание сбивается. Боже, он такой красивый; он напоминает Юджи зиму — его светлая кожа, белоснежные волосы, голубые глаза. Всё, за исключением его краснеющего во рту Юджи члена, и, чёрт возьми, он хочет, чтобы Сатору был в нём, сейчас. Сатору, кажется, думает так же, потому что он отталкивает Юджи и хватает смазку. Юджи забирается на кровать и позволяет Сатору уложить его на живот, стянуть бельё и раздвинуть ноги. Он ведёт тёплым скользким пальцем вдоль его промежности, прижимается к яйцам, обводит кольцо мышц. — Не дразни, — умоляет он, и Сатору смеётся, но вспоминает про свой палец и нажимает. С тех пор, как он занимался этим, прошло уже больше года; это было до того, как дедушку госпитализировали, до того, как его жизнь превратилась в рутину токсичности и бремени. Он практически забыл, как это, когда тебе хорошо, когда получаешь удовольствие, когда тебя доводят до экстаза. Он вспоминает сейчас, когда пальцы Сатору двигаются внутри него в такт его дыханию, когда его бёдра прижимаются к мягкому матрасу, а член жаждет облегчения. Сатору хорошо знает, что делает, потому что его пальцы быстрые, сильные и уверенные, он растягивает Юджи и нажимает внутри, находя простату; давление на неё раскаляет добела, слишком. Юджи вздрагивает, сжимая челюсти, и Сатору с придыханием целует выступ его позвоночника. — Почти, — говорит он со смешком в голосе. Он вводит еще один палец, и теперь становится тесно, но хорошо, так хорошо. Задница Юджи такая гладкая и наполненная, он снова и снова крутит бёдрами, потому что ему нужно больше, ему это так нужно, что его спина выгибается, а ноги раздвигаются сами по себе. Пальцы Сатору выскальзывают — Юджи стонет, а потом смущённо поворачивает голову и понимает, что это было нужно. Он слышит тихий звук разрываемой упаковки; презерватив, — распознаёт его затуманенный сексом мозг секунду спустя, а затем Сатору поднимает его на четвереньки. — Готов? — спрашивает он, почти рыча, и Юджи так готов, что с трудом подбирает слова, не смотря на их простоту. — Да, — стонет он, сжимая в руках тонкое летнее одеяло. Он чувствует давление члена Сатору на входе, а затем он входит, туго, туго, туго — ох. Ох. Сатору медленно скользит в него, глубже и глубже, пока не погружается по яйца. Юджи ощущает себя настолько наполненным, что захватывает дух — это божественно. А потом он двигается, толкаясь бёдрами в Юджи — спальня наполняется влажными грязными звуками секса. Когда Сатору обвивает его рукой и находит член, Юджи действительно вскрикивает, а затем закусывает губу, хныкая, а Сатору-ублюдок смеётся, но не останавливается — и это всё, что имеет значение. Ощущение того, как его трахают и дрочат ему одновременно, вызывает у Юджи на глазах слёзы, его тело так полно желания и нужды, его бёдра толкаются в руку Сатору, в то время как член Сатору входит внутрь ещё — ещё — ещё, задевая простату и вызывая ослепляющий экстаз, и это то, что ему нужно, это то, чего он хочет. — Блять… пожалуйста, Сатору, — с трудом выговаривает он, а затем шипит: — здесь. И Сатору врезается, вталкивается в него, заставляя мир дрожать. Когда он делает это во второй раз, Юджи кончает — оргазм настигает его опьяняющими, головокружительными волнами. Рука Сатору на его члене сжимается так сильно, что это почти болезненно, а затем он тоже кончает, вжимаясь всем телом в Юджи. Когда разум начинает проясняться, Юджи выскальзывает из его рук и падает на матрас; Сатору тоже откидывается на кровать, тяжело дыша, по его лицу стекает пот. Он выглядит уставшим, но довольным, как кот, вернувшийся домой после ночного загула. — Хочешь принять душ? — спрашивает Юджи, когда пот начинает остывать и по его коже бегут мурашки. — Конечно.***
Как и вся его квартира, душ у Юджи маленький, в нем едва хватает места для двух взрослых мужчин одновременно. В итоге Сатору прижимается к его спине, струи горячей воды стекают по его волосам, спускаются по бокам и позвоночнику. Задница Юджи не готова к следующему раунду, он так и говорит, потому Сатору просто намыливает его и моет — интимно, но без эротизма. Они никуда не торопятся, ощущение тёплой воды на их остывшей коже роскошно, они просто наслаждаются моментом. Когда они, согревшиеся и вытеревшиеся, выходят из ванной, Юджи вытаскивает одежду для Сатору из своего раздвижного шкафа — свободные пурпурные шорты и длинную винного цвета футболку. Несмотря на его рост, Сатору заметно худее Юджи, так что он немного в ней тонет. — Ты хорошо выглядишь в цвете, — говорит Юджи, смахивая воображаемую пылинку с плеча Сатору. — Я предпочитаю монохром. Они вместе устраиваются на диване для просмотра фильма, а на улице постепенно утихает дождь. Мир больше не белый, а просто серый, но как же прекрасно свернуться калачиком в уютном и сухом месте, прижавшись к плечу Сатору. — Этот неплохой, — говорит Сатору, просматривая варианты, — в конце оказывается, что всеми призраками управляла маленькая девочка. — Ого, спойлеры, — смеётся Юджи, но всё равно его включает. Они оба засыпают на половине, дождь мягко стучит в окно.