Спасательный круг

— Так чё, совёнок, боишься удариться в алкоголизм? — в который раз за вечер шутит Крэк, когда Аня отказывается от алкоголя. Крэк смотрит на неё с вызовом, но Аня на подобные детские манипуляции никогда не велась, её на слабо было брать бесполезно. Ей не нравилось, когда Крэк был не в себе, потому что его шутки становились всё более колкими, как сейчас. В первую очередь, Аня слишком тепло относилась к прозвищу, которая дала ей Лена, и от Крэка это звучало как-то неприятно, грубо и с издёвкой. А шутки про пьющую мать Ани так вообще были для парня обязательными, после принятия какого-нибудь запрещённого вещества. Долгое время, ещё когда Паша посещал их центр, Аня убеждала себя, что относится к невоспитанному бестактному одногруппнику довольно нейтрально, потому что не любила признавать, что существуют на свете люди, которые могут негативно влиять на её эмоции, кроме матери. Крэк был относительно неплохим парнем, пока был в адекватном трезвом состоянии, но это было не часто. Так вот, Крэка она всё-таки не любила и в каких-то моментах даже побаивалась. Они приехали к друзьям Паши к восьми вечера, по дороге заехав в магазин, чтобы купить вина для девочек, так как парни предпочитали пить коньяк. Аня всё это время пребывала в напряжённом состоянии, потому что не очень любила подобные посиделки. Одно дело — тусить с парнями из их группы, а совсем другое — выпивать в компании незнакомых никому из них друзей Крэка. Он сказал, что там их уже ждут пять человек, среди них хозяин квартиры, два лучших друга Паши, а ещё двое парней, которых пригласили просто составить компанию. Но на деле всё было не так страшно, как казалось на первый взгляд. Друзья бывшего одногруппника были вполне добродушными и весёлыми ребятами. Когда Паша привёз девчонок, то парни были уже изрядно пьяны, успев осушить целых две бутылки какого-то дорогого армянского коньяка. Аню без конца уговаривали выпить, немножко, хотя бы глоточек, и от этого она напряглась и нервничала, вскоре облегчённо выдохнув. Когда ребята поняли, что Аня не собирается пить ничего, кроме колы, то просто отстали от неё со своими дурацкими предложениями, и Аня наконец смогла расслабиться. Лена с Яной же от алкоголя не отказывались, поэтому через пару-тройку выпитых бакалов вина, они уже хором подпевали известному исполнителю, чья громкая песня раздавалась из колонок. Скорее это было не под действием алкоголя, а от сложившейся весёлой атмосферы, которую обеспечили парни. Музыка немного мешала разговаривать, да ещё и слегка закладывало уши, но это уже были мелочи. Крэк со смешком поднимается на ноги, когда понимает, что Аня на его глупые шутки реагировать не собирается, и берёт Лену за руку, уводя её из кухни в коридор. Аня сразу выпрямляется за столом, чтобы ей было удобнее наблюдать за происходящим. Она смотрит, как Крэк жадно целует Лену, прижимая её к стене, а та отвечает на этот поцелуй, но когда он опускает руки ниже, Лена пытается его оттолкнуть. С места за столом, где сидела Аня, вся эта картина в коридоре была на виду, поэтому в какой-то момент она спешит вмешаться. Не сразу, а только тогда, когда Крэк начинает тянуть Лену в соседнюю комнату, а она только говорит, что сейчас не хочет этого делать — Паша, хватит, — Аня выдёргивает из рук Крэка запястья Лены, когда он начинает уводить её в другую комнату. — Она не хочет. Нет, значит нет. — Ты угараешь сейчас? — на мгновение лицо Крэка приобретает раздражённое выражение, и Аня была уверена, что сейчас он как минимум даст ей затрещину. — Это не твоё дело, Савельева. — Моё в том числе, — Аня хмурится, но Лена быстро кладёт руки на плечи подруге, чтобы слегка остудить её пыл. — Всё норм, Ань, не парься. Он всё понял, да? — спрашивает Лена, обращаюсь уже к Крэку. — Да, — коротко отвечает тот. Паша просто разворачивается и уходит обратно на кухню, оставляя Лену с Аней в коридоре одних. В какой-то момент Аня замечает, что Лена расстроилась из-за произошедшего и притягивает её к себе. Лена утыкается лбом в плечо подруги и тихо, из-за чего Аня не сразу разобрала её слова, говорит: — Блин, я себя шлюхой какой-то чувствую, — она слегка поджимает губы. — Да он просто пьян, вот и всё, Лен. Аня поглаживает Лену по волосам и сама не верит в собственные слова, но объяснять сейчас что-то было бесполезно, Лена на эмоциях, она не послушает. Дело было совсем не в том, что Крэк пьян, а в том, что он мудак. К счастью или к сожалению, это неисправимо. Аню даже слегка шокировал тот факт, что парень просто ушёл и не стал никаким образом агрессировать и пытаться получить своё. Но в чудесное исправление этого законченного наркомана Аня не верила, поэтому для себя решила весь вечер не отходить от Лены, чтобы Крэк не повторил свои попытки приставать к ней. — Может быть и так, — соглашается Лена и поднимает голову, она немного растягивает губы в искренней улыбке. — Спасибо, что как всегда приглядываешь за мной. С кухни снова выходит Крэк, но уже с двумя стаканами в руках: один для Лены с коньяком, а второй для Ани с колой. Аня недоверчиво принимает из рук бывшего одногруппника стакан и подносит ближе к лицу, принюхиваясь. Паша закатывает глаза и с усмешкой смотрит на это. — Вот прям сижу и думаю, как бы тебя споить, — он протягивает второй стакан Лене и с искренним раскаянием на лице, в которое Ане слабо верится, просит у Лены прощения. — Лен, блин, прости, не знаю, чё меня так скрутило. Обещаю, что такого больше не повторится. Со стороны Аня наблюдает, как Лена расплывается в счастливой улыбке и целует Пашу, обнимая за шею. Опять простила. Простила полное неуважение к себе и своим личным границам. Ане вдруг подумалось, что если бы на месте Крэка был Фил, то она бы могла за такое навсегда вычеркнуть его из своей жизни, а в центре делать вид, что он просто пустое место. И чем же именно Паша так заслуживает прощения и примирительного поцелуя. Тем, что его родители не простые рабочие на заводе, а какие-то там депутаты? Вот оно классовое неравенство во всей своей красе. Аня возвращается на кухню и усаживается обратно за стол, искоса поглядывая на Лену с Пашей. Потягивая колу через трубочку Аня переводит взгляд на Яну, которая делала затяжку самокрутки из рук одного из друзей Крэка. — Что это? — спрашивает она у сидящего напротив парня, из-за громкой музыки приходится повышать голос, от чего неприятно начинало першить в горле. — Это косяк, — парень улыбается, и до Ани доходит, что он уже накуренный. У него был прищуренный блуждающий взгляд, а довольная улыбка никак не сползала с лица. — Да вы что, все накуриться решили? Яна, ты что? Ты как на глаза родителям такая покажешься? Боже, да тебя даже на пять минут нельзя оставить! — сокрушается Аня. — Ань, не кипишуй, я в поряде, — рыжая тоже улыбается, выдыхая дым, а затем снова затягивается. Аня даже не находит, что ответить. Вот ведь, не одно, так другое. То, что её подруга так спокойно об этом говорила, Аню нисколько не удивляло. Поражало то, что она позволяет себе принимать что-то в компании практически незнакомых людей. Может у Яны напрочь отсутствовало чувство самосохранения, а может она просто опять не смогла себя удержать от соблазна. Наркотики были главной проблемой Яны, из-за которой она и попала в центр и испортила отношения с мамой и отчимом, но Яна всегда говорила, что хочет завязать. Однако подобные действия всегда ставили слова рыжей под сомнения, хотя возможно, у неё просто не было силы воли, чтобы вот так взять и бросить. Аня возводит глаза к потолку и устало вздыхает, понимая, что ей предстоит как-то показаться на глаза родителям Яны и всучить им руки их пьяную накуренную дочь, ведь сама она скорее всего сегодня до дома не дойдёт. Было бы неплохо, если бы Яна могла остаться у Лены, и Аня в таком случае пойдёт домой, потому что для неё места в квартире Лены уже не будет. Рядом на стул присаживается Крэк, он берёт Аню за руку под столом, на что Аня вопросительно приподнимает брови. — Чтоб больше в мои дела не лезла, поняла, Савельева? — он говорит с абсолютно спокойным выражением лица, но Аня слышит агрессивные нотки в его голосе. — Это не только твои дела, но и Лены. — Но не твои. — Если Лена говорит тебе «нет», то это значит «нет», — снова бросает ему Аня, игнорируя его слова, ей не нужно было разрешение на то, чтобы предостеречь подругу от какого-то действия, о котором она в последствии может пожалеть. Всё тоже нейтральное выражение лица, но при этом какая-то злость в глазах. Внутри всё сжимается от страха, когда Паша под столом сдавливает её руку. Было больно, и Аня была уверена, что на этом месте останется синяк. При всём при этом она старается, как и Крэк, не выражать никаких эмоций, чтобы их разговор выглядел, как обычная беседа. Всё же есть и плюсы в том, что музыка в квартире играла громче, чем положено. Паша поднимается с места и тут же уходит на балкон, чтобы покурить, оставляя Аню сидеть на месте и потирать ноющую руку. Всё-таки он очень сильно её пугает, даже с учётом того, что здесь была полная квартира людей, она всё равно побаивается этого человека. Чёрт, и почему она согласилась на эту авантюру, зная, что Крэк сегодня полностью под контролем наркотиков. Правда сейчас он, судя по всему, научился более менее держать себя в руках, и это не могло не радовать. В квартире после выкуривания пары косяков начинается какой-то балаган — выпитый алкоголь и выкуренные косяки позволяют ребятам пуститься в пляс. Кто в лес, кто по дрова, почти никто даже не попадает в ритм музыке, а двое парней и вовсе исполняют какое-то подобие чечётки. Аня сразу же мысленно жалеет соседей снизу, наверняка, такой скачущий табун здесь не в первый раз. Когда стакан с колой пустеет, Аня не спешит наливать себе ещё. Она отмечает странное состояние, в котором сейчас находится, её немного мутило и подташнивало. Аня особо не переживала за своё здоровье, и обычно, если дома у неё вдруг начинало что-то болеть, то она просто терпела, ложилась на кровать и ждала, когда боль утихнет. Сейчас она на всякий случай решает сделать так же, потому что уж очень сильно она не любила валиться в обмороки перед другими людьми или блевать в унитаз, пока кто-нибудь будет заботливо удерживать её волосы от попадания на них рвоты. Аня походит к Яне и на ухо негромко сообщает, что у неё болит голова, и она хочет отдохнуть в соседней комнате. — Может, тебя домой проводить? Тебе совсем плохо не станет? — обеспокоенно спрашивает Яна. — Да не, я просто полежу и вернусь к вам, — отмахивается Аня, и Яна кивает, давая понять, что всё поняла. У друга Паши была двухкомнатная квартира — одна из комнат служила гостиной, а вторая являлась спальней. Аня приоткрывает дверь в тёмную комнату и на ощупь находит кровать, свет не включает, и просто завается на мягкий матрас. Ей казалось, что она всё-таки упадёт в обморок, потому что сейчас у неё были похожие с потерей сознания ощущения. Аня, лёжа на спине, обхватывает себя руками, потому что в какой-то момент её начинает морозить. Толстовку она оставила в коридоре, повесила на крючок рядом с кожанкой Лены, потому что в квартире было тепло. Расстилать чужую кровать и доставать одеяло не хотелось, и Аня просто переворачивается на бок, поудобнее устраиваясь головой на подушке. Она не знает точно, сколько прошло времени, по ощущениям что-то между пятью минутами и несколькими часами. Её перестало морозить, её стало клонить в сон. Аня чувствует прилив тепла в кончиках пальцев вместе с приятным покалыванием, в один момент у неё не остаётся сил даже на то, чтобы встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы идти веселиться с ребятами. Появилась некая заторможенность, в мыслях всё путалось. Аня хотела просто лежать с закрытыми глазами и ни о чём не думать, потому что было сложно делать даже это. Расслабившись, она одновременно пребывала во сне и на яву, не понимая, что происходит. Именно поэтому она ничего не предпринимает, когда кто-то начинает стаскивать с неё джинсы, которые тут же летят на пол. Чужие руки взялись за край футболки, и Аня моментально распахивает глаза, но в темноте не сразу понимает, кто перед ней, а от странной эйфории было не ясно, что этому человеку от неё надо. — Что такое? Он не слушает и не отвечает, он стягивает футболку сначала с Ани, а затем и с себя, и только тогда до Ани начало более менее доходить происходящее. Она резко, не смотря на всю сложность этого действия, поворачивается на бок, пытаясь сползти на пол, но её грубо хватают за шею и возвращают на прежнее место. Аня тут же вцепилась ногтями ему в руку и смогла наконец разглядеть Крэка, но быстро отпустила, получив нехилый удар по лицу. Теперь помимо прочего начало ещё и звенеть в ушах. Аня в испуге и непонимании, почему Крэк сейчас всё это делает, толкает его руками в грудь, но это не приносит никакого результата. — Хватит, — постанывает Аня, когда Паша расстёгивает её бюстгалтер и коленом надавливает на её сжатые ноги, чтобы устроиться между них. — Нет! — Заткнись, блять, — ещё один удар, и Аня на время совсем теряет связь с реальностью. Она не могла сейчас сопротивляться. Даже просто для того, чтобы отвернуться от целующего её в шею Крэка ей приходится прилагать максимум своих усилий. Из глаз льются слёзы, а Паша только сильнеё вжимает тело Ани в матрас. Она предпринимает глупые попытки кричать, но вместо этого у неё с губ срываются только хрипы. Крэк ей этого не позволяет, крепко сжав одной рукой её тонкую шею, а когда отпускает, она не кричит, а только ловит ртом воздух. — Только попробуй заори, сука. Он тихо говорит ей это на ухо, прежде чем запускает руку ей между ног, второй держа её за горло. Сначала он проводит средним пальцем по клитору, ожидая реакции, и Аня как-то болезненно морщится, тихо всхлипывая, а следом Паша резко вводит в неё сразу два пальца, и теперь Аня не может сдержать вскрик, но в это раз Крэк не обращает на это внимание. Она сухая, она его не хочет. Пашу это бесит, и он остервенело ударяет Аню по ягодице, оставляя красный след. Сквозь пелену слёз Аня видит полубезумный взгляд и понимает, что он её не отпустит, поэтому молча глотает слёзы, боясь, что он вообще её здесь убьёт, и перед глазами снова вплывает картина из прошлого, когда Крэка оттаскивали от Никиты. Тогда он был точно такой же. И, вероятно, под тем же. Крэк убирает руку с горла Ани, немного отстраняясь, и она тут же пользуется шансом улизнуть. Она пытается отпихнуть его ногой, но он ловит её лодыжку в воздухе и резким движением переворачивает на живот, тут же придавливая своим телом. Крэк не был жадным на ласку, и, возможно, если бы Аня не оказывала парню сопротивление, то он бы подготовил её получше, но она этого не заслужила, поэтому Паша тратит пару минут на то, чтобы избавиться от остатков своей одежды, после чего рывком стаскивает с Ани трусики. — Не надо, — Аня готова умолять его, готова встать на колени, да сделать всё, что угодно, лишь бы он её не трогал. — Я сказал тебе заткнуться, — шипит он в ответ. Аня громко вскрикивает от очередного шлепка, и Паша за затылок вдавливает её голову в подушку, чтобы никто из ребят не услышал, что творилось в соседней комнате, хотя музыка в квартире играла достаточно громко, чтобы заглушить сдавленные крики Ани. Он проводит головкой возбуждённого члена по её половым губам, и она почти задыхается, когда Крэк резким толчком входит в неё во всю длину. Больно. Её как будто разрывало на части. А Паша даже не ждёт, пока Аня привыкнет к новым болезненным ощущением и сразу начинает двигаться, наращивая темп. Он давит ей рукой между лопаток, чтобы у неё не было возможности подняться, но она уже и не могла. Единственное, на что сейчас хватало сил — сжимать в руках покрывало и скулить, как маленький уличный щенок. Даже если бы Аня сейчас не была в таком плохом состоянии, она бы всё равно не смогла бы сопротивляться этому парню, просто потому что он был сильнее. Когда наконец ослабевает хватка на затылке, Аня поворачивает голову в бок и пытается успеть надышаться, пока Крэк снова не придавил её к подушке. На очередном шумном вздохе её ослепляет пара вспышек, и рядом падает дорогой телефон яблочной марки. — Какая ты узенькая, — издевательски шепчет на ухо Крэк. Захлёбываясь слезами, Аня чуть подтягивается вперёд, но Паша хватает её за бёдра, притягивая обратно, и снова грубо насаживает на член. Хотелось оглохнуть, чтобы не слышать над ухом тихие стоны парня и пошлые шлепки от ударов тела о тело. Ане казалось, что с каждым новым движением он проникал всё глубже, что причиняло дикую боль, и Аня до крови закусывает собственную руку, сжатую в кулак. Он делает несколько последних особенно резких толчков, и Аня только стонет от боли, чувствуя как Крэк целует её в плечо, оставляя багровый засос на бледной коже. И в преддверии окончания процесса, намотав густые каштановые волосы на кулак, он резко тянет Аню на себя, заставляя её приподняться и выгнуться, и наконец с глухим стоном кончает внутрь неё. Аня обессиленно падает обратно на кровать, тут же сжавшись в комок. Он получил, что хотел, теперь пусть уйдёт, пусть исчезнет. Но вместо этого Крэк переворачивает её на спину. Он с секунду смотрит на её заплаканное лицо с разбитой губой и отвешивает ей звонкую довольно сильную пощёчину. — Надо было дать мне трахнуть Лену. Он быстро одевается, а Аня так и остаётся лежать на кровати. Это было больно, грубо и унизительно, свой первый раз Аня представляла совсем по-другому. Она смотрит в потолок и рыдает взахлёб, боится одеться и выйти на кухню. Ей было страшно и ужасно стыдно сказать о произошедшем Лене или Яне, но в то же время она не могла даже пошевелиться, чтобы не лежать вот так вот голой в чужой спальне. Последнее, что Аня помнит, перед тем, как отключиться — это Крэка, застёгивающего ремень на своих джинсах.