Спасательный круг

Фил смотрит одновременно с какой-то жалостью и безразличием, будто совсем не заинтересован в проблемах Ани. Как на уличного котёнка, которого вроде и жаль видеть на улице, но и домой брать совсем не хочется, и в итоге котёнок так и остаётся на улице ждать кого-то более сердобольного. Фил равнодушно вслушивается в Анины всхлипывания, то ли не решаясь, то ли не имея желания её каким-то образом поддержать, а затем всё же присаживается рядом и просит Аню поделиться с ним тем, что произошло между ней и Крэком. Фил парень хороший, добрый и отзывчивый. Аня знает, что у него и без её проблем найдутся свои дела, но тем не менее он с невозмутимым видом предлагает набить Крэку морду или разобраться каким-то любым другим образом. — Не надо, — бросает Аня. В голове словно срабатывает щелчок, и Аня неожиданно вскакивает на ноги, выбегая на улицу. Она пару секунд смотрит в спину удаляющемуся Крэку, который вертит на пальце ключи от машины, а затем выбрасывает в урну телефон вместе с коробкой и хочет догнать его, чтобы высказать в лицо всё, что она о нём думает, но смелости хватает только на то, чтобы сжать руки в кулаки и стереть с лица слёзы. — У тебя проблемы, — доносится сбоку. — Типа там с доверием и всё такое, да? — Фил также смотрит на Крэка и сводит брови к переносице. — Ты сама помогать не хочешь и чужую помощь не принимаешь. — Я просто сама могу справиться, — коротко отвечает Аня, на что Фил только фыркает и надевает наушники, предоставляя Ане возможность не отвечать на его последующие слова. — Утопающий может и спасётся сам, но кинуть ему спасательный круг лишним не будет. Аня морщится и в последний раз тихо всхлипывает, когда Фил отходит в сторону и прижимается спиной к ограждению пандуса, вынимая из кармана пачку сигарет. Всё же доля правды в словах Фила была — Аня очень недоверчива и осторожна к людям и к каким-либо своим неприятностям не подпускает никого, даже двух единственных подруг Лену и Яну. Аня уже привыкла всё делать сама, а если у неё что-то и не получалось, то она просто старалась забить на проблемы. Сейчас она сделает также. Просто постарается как можно быстрее выкинуть из головы всё, что произошло, и будет жить дальше своей обычной жизнью. Нет никакого смысла пытаться наказать Крэка за содеянное или как-то ему отомстить, поэтому единственным верным решением было всё забыть. Только Аня пока не понимает, как забыть то, что никак не выходит из головы. Аня следует за Филом и внимательно на него смотрит, и тот со вздохом выдёргивает с уха один наушник. — Ты только не рассказывай никому, — просит Аня. — Я не хочу, чтобы об этом знал кто-то ещё. — Окей, — Фил пожимает плечами и смотрит мимо, кивком головы указывая куда-то за спину Ани. — А Лена об этом знает? У неё же там… чё-то с ним есть, нет? В этом вопросе Аня прослеживает долю волнения за Лену, но в первую очередь Фила, конечно, интересует есть ли что-то между ней и Крэком, и это Аня понимает сразу. Однако что-либо ответить она не успевает, сзади слышится гул голосов, и группа «Б» привычно спускаются на пандус, чтобы устроить перекур и обсудить планы на вечер. Лена тут же подходит к Ане и протягивает ей её рюкзак, который забрала из раздевалки после физкультуры. Она принимает из рук Платона сигарету, которую вертит между пальцев, но не подкуривает, и бросает на Аню напряжённый взгляд, сразу замечает дёрганный вид подруги и покрасневшие заплаканные глаза. — Чё случилось? — тихо спрашивает Лена, чтобы никто не услышал, а Аня просто отводит взгляд в сторону. Лена и не настаивает на ответе, она как-то странно передёргивает плечами, будто её не устраивал тот факт, что Аня ей ничего не рассказывает. То, что Лена снова выглядит обиженной сразу бросается в глаза, но причину плохого настроения подруги Аня выяснить не старается — когда захочет, расскажет сама. Наседать Аня, собственно, как и Лена, точно не будет, так уж было заведено в их дружбе. Когда вся группа наконец оказывается в сборе, то Аня неуверенно переступает с ноги на ногу, наверняка сейчас будут решать идти ли к Гене на день рождения или нет. Сам парень говорит, что переживает, что Ковалёв влепит им всем пропуск или проверит на следующий день принимали ли что-нибудь подростки или нет. Лена приобнимает ухмыляющуюся Яну за плечи, Женя красит губы, глядя в маленькое зеркальце, а парни бурно обсуждают предстоящий вечер. — Бля, ребят, сегодня реально не вариант, — подаёт голос Фил. — Давайте завтра тусанём и всё, чё мы выдумываем? — Да завтра предки уже вернутся, — отмахивается Гена, его, судя по виду, очень напрягало то, что физрук может наказать группу. — Но, потом ещё завтра бегать с бодуна, — недовольно проговаривает Макс. — Я реально не понимаю, вы чё из-за футболиста хотите день рождения друга просрать? — Никита раздражённо выдыхает сигаретный дым и уверенно хлопает сидящего на корточках Макса по плечу, из-за чего тот покачнулся вперёд и чуть не упал. — Нормальные вы друзья, блин. Дрочер, — Никита протягивает руку, и Гена машинально даёт ему «пять». — Я буду! — Ян, а ты будешь? — Гена немного заикается и чуть улыбается в надежде, что рыжая не откажется прийти. — Ну, может быть, если че-нибудь нормальное будет, — Яна специально акцентирует внимание на своих словах, и всем становится ясно, что именно она имеет в виду. Пока все решают, что будут пить, а Женя жалуется, что у неё не приняли заказ, Аня поворачивается к Филу, а затем бросает взгляд на Лену, и тихо спрашивает у парня: — Ты придёшь? — Не, — Белов недовольно морщится. — У меня репетитор. От Ани не укрывается взгляд Лены, брошенный в их с Филом сторону как бы невзначай, но Аня знает, что подруга навострила уши и внимательно вслушивается в их разговор. Лена вообще тоже не из тех, кто любит подслушивать, только если дело не связано с Филом. И после этого она всё ещё пытается убедить Аню, что Белов ей не особо-то и интересен. — Это не за тобой? — из собственных мыслей выдёргивает голос Фила. Аня смотрит в сторону, куда указывает парень — за рулём своего автомобиля сидит Ковалёв, он несколько раз сигналит, но Аня на это бы и не отреагировала, ведь совсем не привыкла к тому, что её откуда-то забирают на машине. Она вынужденная любительница общественного транспорта. — Всем пока, — громко прощается Аня, закинув на плечи рюкзак, не ждёт, пока кто-нибудь начнёт задавать ей вопросы, и спешит к ждущему её физруку. — Здравствуйте ещё раз. — Ну что, как настроение? — Ковалёв непринуждённо улыбается, это вызывает у Ани раздражение, поэтому она просто поудобнее устраивается в чужой машине, не забыв от души хлопнуть дверью, и прикрывает глаза, когда они отъезжают от центра. Аня может быть и уснула бы, так как ночью совсем не спала, но осознание того, что едут они явно не к ней домой, заставляет тут же распахнуть глаза и ошарашенно оглядеться по сторонам в попытке понять, где они едут. — Покатаемся немного? — вопрос Ковалёва больше звучит как утверждение, и Аня молча ждёт какого-нибудь подвоха, потому что элементарного доверия к людям у неё не осталось почти совсем. Антон Вадимович не особо парится на счёт правил дорожного движения, судя по тому, что позволяет себе, например, проезжать на «красный» и пересекать двойную сплошную, что поначалу вызывает у Ани жуткое недовольство, а уже через полчаса таких покатушек весёлую улыбку. Аня несколько раз вытягивает вверх руки, ловя ими тёплый майский воздух, ветром обволакивающий пальцы на большой скорости. Она никогда не понимала, в чём интерес просто ездить на машине, может, для историй в социальных сетях? А оказывается, это очень даже неплохое времяпровождение, особенно с учётом того, какое отвратительное настроение было у Ани в последние дни. Музыкальный вкус у Ковалёва, правда, был не очень. Аня никогда не была в восторге от песен русских исполнителей, поющих об одних лишь тусовках, алкоголе и прочей подобной ерунде, но сейчас была абсолютно не против покачать головой в такт музыке. — А что-нибудь другое у Вас есть? — Например? — Ну, Лана Дель Рэй, например, или Билли Айлиш? — Аня позволяет себе взять в руки телефон физрука и немного пролистнуть его плейлист, однако не находит там ничего, что бы более менее соответствовало её музыкальному вкусу. — Ой, знаешь, я подобную сопливую хрень не очень люблю, — Ковалёв строит гримасу, и Аня фыркает. — Ого, ты чё, только что посмеялась? — Нет, — Аня с улыбкой качает головой. — Точно нет. Аня в очередной раз запрокидывает голову, подставляя лицо вечернему солнцу, и улыбается, а затем поворачивает на бок и встречается взглядом с Ковалёвым. Он, спрятав глаза за стёклами солнцезащитных очков, тоже улыбается. Видимо ему нехило так поднимает настроение развлекать своих учеников, раз он сейчас сидит рядом с ней такой счастливый. Аня мысленно благодарит физрука за то, что он позволяет ей немного отвлечься от случившегося и даже забывает, что ещё час назад обижалась на него. Следующие двадцать минут Аня проводит в тотальном спокойствии и впервые за несколько дней просто наслаждается тем, что происходит, без лишних нервов и копаний в себе. — Держи, — Антон Вадимович протягивает Ане бумажный пакет из фастфуда и стакан с газировкой, а затем отъезжает на парковку торгового центра, который находится в нескольких минутах ходьбы от дома Ани. — Слушай, а у вас там ничего сегодня не намечалось? — В смысле? — Ну там, вписка какая-нибудь? — предполагает физрук. — Вписка? — со смешком переспрашивает Аня. — Даже если она и есть, то меня видимо на неё не пригласили. — Так значит сегодня у вас всё спокойно? — уточняет он. — Я, как преподаватель, заинтересован в том, чтобы вы не косячили. — Не знаю, я вообще-то домой после занятий должна была поехать, — Аня пожимает плечами, хотя, конечно знает, что одногруппники сейчас веселятся дома у Гены, но сдавать их Ковалёву она точно не будет. Потому что ему она теперь тоже не доверяет. Настроение моментально снова портится, а та эйфория от времяпровождения с Антоном Вадимовичем резко куда-то улетучивается, и Аня убирает откусанный бургер обратно в бумажный пакет. — Скажите, — тихо начинает Аня, голос её немного дрогнул, и физрук на мгновение даже отрывается от еды. — А зачем Вы это сделали? — Что именно? — Ковалёв удивлённо вскидывает брови. — Если тебе интересно, то я вообще много говна в жизни сделал. — Зачем Вы рассказали Филу? Я же никому не рассказала, только с Вами поделилась… Ковалёв, глядя на то, как у ученицы слегка подрагивают руки, внутри всё сжимается от чувства, будто бы он, ну, как минимум предал Родину. Он глубоко вздыхает и снимает солнцезащитные очки, тут же весит их на футболку. — Я был уверен, что он знает, потому что обо всём, что происходит в вашей группе, обычно знает вся ваша группа. Я не подумал, что об этом действительно в этот момент знаю только я. Ну, вот совсем никто… я думал никто — это человек так десять, друзья там всякие, самые близкие и всё такое… — Нет у меня друзей, — перебивает его Аня. — Только Лена и Яна. — Ну вот мне-то откуда было это знать? — Аня несколько раз кивает, и Антон Вадимович не понимает, согласна ли она с его позицией или просто не хочет продолжать этот разговор. — Ну ладно, я накосячил. Извини. — Бывает, — обида на самом деле постепенно сходит на нет, и Аня снова принимается есть — впервые за двое суток. Ковалёв не такой козёл, каким кажется на первый взгляд, а ребята это поймут чуть попозже. Он даже извинился, и выглядело это по-настоящему, а не для того, чтобы просто отмахнуться от ученицы. Ковалёв ещё немного развлекает Аню пустыми разговорами и вопросами, у неё даже через какое-то время появляется ощущение, будто знает его Аня уже лет десять, а сейчас просто встретилась поболтать со старым другом. В рюкзаке на заднем сиденье доносятся звуки от уведомлений в телефоне, Аня уверена, что это мама пишет ей уже которую смс подряд с вопросами о том, где она шляется, поэтому и лезть в телефон ей не хочется до последнего. Ещё успеет выслушать всё дома. Уже рядом с домом Аня со вздохом прикрывает глаза, она вдруг резко чувствует, как устала за последние дни. Сейчас бы лечь спать и желательно уже никогда не просыпаться, но это, во-первых, не возможно, а во-вторых, снова слишком драматично. День заканчивается слишком хорошо для того, чтобы ехать домой, где её не особо-то и ждут. У подъезда Аня забирает свой рюкзак с заднего сиденья и с удивлением наблюдает, как и физрук тоже входит из машины. Аня замирает на месте и наблюдает за каждым действием преподавателя с маленькой долей напряжения, проходящего дрожью по спине. — Это мой второй номер, — Антон Вадимович протягивает ей небольшой клочок бумаги. — Если будет плохое настроение, захочется поплакать или просто выговориться, то не стесняйся, звони в любое время. — Прямо-таки в любое? — скептически Аня приподнимает одну бровь, надеясь подловить преподавателя. — Да хоть в пять утра. У всех подростков должен быть взрослый, который будет помогать, ты же не виновата, что у тебя с родителями не клеится. — А у Вас был такой взрослый? — с интересом спрашивает Аня, она точно помнит, что слышала о том, что Антон Вадимович жил то ли в интернате, то ли в детском доме. — Да, конечно — Герман, — Ковалёв заглядывает в телефон, чтобы проверить время. — Ну всё, до завтра. Завтра тебе понадобится много сил, поэтому советую выспаться, а мне ещё Белова с репетитора встретить надо бы. Ковалёв садится в машину, и Аня напоследок машет ему рукой, как старому знакомому. Физрук же поддерживает этот жест и машет ей в ответ, в руке у него уже тлеет только что подкуренная сигарета. Когда машина заводится, Аня, чуть повысив голос, говорит ему напоследок: — До свидания, Антон Вадимович. И спасибо Вам. На душе стало легче, немного, но легче. Ковалёв — поразительный человек, ещё днём она на него злилась, потом обижалась, а сейчас относилась вполне благосклонно. Да и как сейчас она может сейчас на него обижаться, ведь если бы не он, то Аня, возможно, весь оставшийся день провела бы у себя в комнате без еды, закрывшись от всего мира. Хотя больше ей всё же хотелось, чтобы рядом была Лена, которая позволит положить голову себе на колени и будет молча выслушивать всё то, о чём Аня не говорит другим людям. И обязательно Лена будет гладить по волосам, и крепко-крепко обнимет, когда в слезах Аня закончит свой рассказ. Иногда Ане кажется, что она эгоистка, а иногда она понимает, что хотеть поддержки от близких людей — это нормально. Подождав, пока машина Антона Вадимовича не исчезнет из виду, Аня наконец заходит в подъезд и поднимается по ступенькам на третий этаж, по привычке между лестничными пролётами заглядывает в почтовый ящик — пара газет и какие-то небольшие рекламки, которые не представляют для Ани никакого интереса, а между ними небольшая бумажка — квитанция. Пора платить за квартиру. Аня потирает ноющие виски, есть ли у матери деньги на оплату квартиры в этом месяце? Всё-таки она видела её пьяной почти каждый день, а надеяться, что мать пьёт на деньги своих собутыльников бесполезно, потому что обычно это не так. В квартире непривычно тихо и совсем не горит свет, Аня проходит прямо в обуви и заглядывает в комнату матери. Спит. Ну и хорошо, пьяная или трезвая — не важно, главное, что сегодня без нравоучений, оскорблений и побоев. Аня осторожно ступает по скрипучему полу и в своей комнате тут же падает на кровать. Плакать уже совсем не хочется, и Аня снова трёт виски и замечает, что у неё всё ещё болит голова, хотя в обществе Ковалёва она даже не обратила внимания на эту боль. Она достаёт из кармана телефон, чтобы ещё раз поблагодарить физрука за всё то, что он сегодня для неё сделал, но на мгновение останавливается. Внимание привлекает сообщение в социальной сети от незнакомого ей человека, перед тем, как открывать сообщение, Аня заглядывает в профиль. Обычный фейк, созданный, вероятнее всего, совсем недавно, который рассылает рекламу, такие часто пишут. Аня открывает сообщение и нервно сглатывает. «Надеюсь, мы друг друга поняли». Сообщение сопровождается несколькими фотографиями, снятыми в темноте со вспышкой. И если бы Аня не помнила, что с ней сделал Крэк, то подобного рода фотографии восприняла бы просто как издёвку и обязательно подумала, что на них уж точно не она. Вот только на этих фото чётко видно её лицо. Аня несколько минут пялится на экран телефона, пока он не гаснет от бездействия со стороны хозяйки, и только тогда до неё доходит всё происходящее. Это всего лишь ещё одна гарантия того, что Аня будет молчать. Или откровенная угроза. — Чёрт, нет. Аня зарывается пальцами в волосы и снова заходится плачем, хотя казалось бы, что плакать она уже не в состоянии. Только она хочет всё забыть, как он снова напоминает ей о себе и о том, что случилось. От злости на себя, собственную беспомощность и незащищённость, Аня хватает лежащий рядом телефон, и швыряет в стену. Тот оказывается менее прочным, чем презентованный ранее Крэком, поэтому, ударившись о стену, а затем упав на пол, распадается на запчасти, и Аня даже не обращает на это внимание. Она переворачивается на живот и утыкается лицом в подушку, чтобы своими рыданиями не разбудить мать, спящую в соседней комнате.