ALEX, TOKYO ROSE — Antagonist
Ночь с двадцать девятого на тридцатое августа, 00:25
Кит Шадис нажал на кнопку рации. — Группа захвата, это Шадис. На месте? Рация зашипела малоразборчивым белым шумом. «На месте», — донеслось из нее после паузы. — «Черный вход свободен». — Отлично. Пока не высовывайтесь и ждите моей команды. Снова шипение. «Вас понял, сержант». — Конец связи. Рация выплюнула последние куски шума и затихла. Шадис строго посмотрел через зеркало заднего вида на своего подопечного — совсем юного, досрочно закончившего DHEP Эрена Йегера. Несмотря на полученное буквально неделю назад звание детектива-констебля, в глазах своего наставника юноша все еще оставался детективом-стажером. Причина тому крылась не столько в недоверии Шадиса, сколько в эмоциональном и подчас несдержанном характере самого Эрена. Они уже почти два часа выжидали в припаркованном неподалеку от входа в ночной клуб полицейском «седане». Вместе с ними в машине, на переднем сиденье, сидела Микаса Аккерман. Атмосфера в салоне заметно наэлектризовалась — ее пассажиры находились в боевой сосредоточенности. — Вы все запомнили? Аккерман идет к входу для персонала и контролирует группу захвата, пока мы с Йегером ищем цель. Микаса пыталась подавить внутреннее напряжение и поэтому виду не подавала. Что до Эрена, то он на удивление спокойно глядел куда-то сквозь затонированное стекло. «Вот бы что-то уже произошло…» — пронеслось в его голове. — И главное: действуем осторожно, не привлекая к себе лишнего внимания. Просто берем этих двоих и выходим, — Шадис вытащил ключи зажигания и сверился с часами. — Двадцать пять минут первого. Начинаем операцию. Пошли, — скомандовал он, решительно выйдя из машины. Буквально через секунду одновременно захлопнулись двери — реакция двух его подчиненных не заставила себя ждать. — Удачи, Микаса, — шепнул напарнице Эрен перед тем, как они разошлись, отчего та заметно приободрилась и порозовела. — С тобой можно не бояться за свою спину — я знаю, что ты всегда ее прикроешь. Йегер и Шадис, одетые в гражданское, обошли здание с торца и уверенно, но нарочито спокойно направились ко входу в клуб — небольшой черной лестнице под вульгарно-розовой неоновой вывеской «ПАРАДИЗ». Концерт «Марлийских титанов» должен был завершиться около двух часов назад. Все это время полицейские наблюдали из окон машины за тем, как расходились фанаты, не приглашенные, видимо, на афтерпати. Команде оперативников нужно было удостовериться, что в здании в ту ночь останутся только те, кто непосредственно их интересовал. Полицейские прошли через группу курильщиков и беспрепятственно поднялись по лестнице. Наверху, на высоком барном стуле у внутренних дверей, сидел простоватого вида толстый фейсер, мирно листавший ленту в смартфоне. Не успел он поднять глаза, чтобы спросить имена визитеров, как на него со скоростью молний налетели Эрен с Шадисом. Они действовали слаженно, как единый механизм: первый с хрустом заломил охраннику руки за спиной, а второй сорвал с его пояса рацию и до щелчка выкрутил колесико сверху, отключая ее. Мгновение — и Шадис развернул судебный ордер перед согнувшимся в три погибели фейсером. Тот непонимающе захлопал глазами; по виску покатилась капля пота. Шадис приложил палец к губам и взглядом указал ему за спину — на выход. Охранник наконец смекнул, что к чему, и утвердительно закивал, не произнеся ни слова. Эрен разжал руки, и тот спешно ретировался вниз по лестнице. Команда приближалась к главному залу клуба сквозь темный коридор, обитый пошлым красным бархатом, от которого воняло сигаретным дымом. Упруго гремели басы — стены шли ходуном. Атмосфера, к которой ни Эрен, ни Шадис не привыкли, начинала напрягать на самом старте. В конце коридора, не предвещая ничего хорошего, наконец показались щупальца искусственных лучей неоновой светомузыки. Когда Эрен с Шадисом вошли в зал, их обдало экстремальной концентрацией бешенства. Они словно попали на настоящий ведьминский шабаш со своими ритуалами, зельями и волшебными порошками. Но от колдовской мессы у вечеринки в «Парадизе» было одно отличие — порошки и зелья имели вполне понятную химическую формулу, а синтезировали их не черти, а такие же люди.***
Двадцать девятое августа, 21:13, полицейский участок Саутуарк
— Наши цели — двое подозреваемых в убийстве известного коммерсанта Димо Ривза. В начале августа его нашли с перерезанным горлом в собственной квартире, — перед выездом на место сержант Шадис проводил финальный инструктаж для отряда подчиненных. — В ходе долгого и тщательного расследования вскрылись новые обстоятельства. Было установлено, что гражданин Ривз жил двойной жизнью: под его контролем находился рынок наркотиков в центральной части Лондона. То, что мы об этом не знали, — это или промах отдела по борьбе с наркотрафиком, или его намеренная слепота. Но это еще предстоит выяснить. Расследование преступных фактов жизни Ривза помогло выйти и на след подозреваемых в его убийстве. Первый из них — Валдо Рихтер, продюсер музыкальной группы «The Marleyan Titans», второй же — его ассистент Лу Мид и, по-видимому, поверенный в вопросах наркоторговли. Днем они акулы шоу-бизнеса, ночью — наркомафия. Оказалось, что эти двое причастны к сбыту метамфетамина и не раз контактировали с Ривзом до убийства. У нас есть все основания полагать, что их интересы столкнулись в районах Саутуарк и Элефант-энд-Касл. На доске вы видите их фотографии. Вопросы есть? Вопросов не было. Молодые констебли нервно переглядывались, но молчали. Простым уличным полицейским, патрулировавшим улицы, проверявшим наобум документы и изредка тормозившим пьяниц, редко доводилось участвовать в расследовании убийства, то есть делать настоящую полицейскую работу. Обычно задержание таких подозреваемых поручали спецназу, но рекогносцировка показала, что оружия внутри ждать не стоило, целей в здании находилось всего две, а в ночь с пятницы на субботу основная группа спецназа и службы разведки были задействованы в другой, более масштабной операции. К тому же в соседние районы обещали направить дополнительные наряды патрулей, которые могли бы прийти на помощь. Шадис сверился с планом и продолжил: — Время начала операции — ноль часов тридцать минут. Группа расследования с ордером: Йегер и Шадис — заходит первой через главные двери. Наша задача — разыскать в толпе Рихтера и Мида и вывести их из зала, не поднимая шумихи. Застанем их врасплох. На все про все — пять минут. Группа захвата: Кляйн, Вагнер, Тиас, Каролина и Зельмски — страхует нас у черного входа и ждет моей команды по рации в случае чрезвычайной ситуации. Ответственная за группу — Аккерман. Я надеюсь, что все пройдет гладко и ваше вмешательство не понадобится. Концерт в клубе «Парадиз» кончится к двадцати двум часам, после останется лишь несколько фанатов, опасности они не представляют. Но если вдруг что-то пойдет не так, вы заходите внутрь, берете сопротивляющихся, оцепляете помещение и включаете свет. Вязать можете всех подряд — на каждого найдется что-то свое. Не найдется, разберемся после. Во время инструктажа Эрен беспокойно ерзал на стуле. Он понимал, что людей было мало, некого даже оставить у главного входа. Чутье подсказывало: не могло быть все так просто. Но едва-едва появившееся звание детектива не позволяло ему раскрыть рот и начать возмущаться. Мандраж перед первой серьезной миссией вынуждал помалкивать, а во время нее — быть смелым и уверенным в плане. Для Йегера это был первый шанс доказать, что в новом статусе он чего-то стоил и мог оправдать надежды руководства. Тем более, что в убойном отделе он вышел в топ рейтинга по показателям, уступив лишь своей напарнице Аккерман. Единственное, чем мог успокоить себя Эрен, так это тем, что за годы обучения в академии он все же чему-то научился и при непредвиденных обстоятельствах мог взять инициативу на себя. — Кстати, Йегер, — Шадис повернулся к нему и извлек из папки фотографию трио «Марлийских титанов». — Приходится ли тебе кем-то барабанщик? У Эрена, взявшего в руки фото, защемило в сердце. — Это мой брат. Но я не видел его уже семь лет, — ровным голосом проговорил он, изо всех сил подавляя внутреннее смятение и прорывающуюся детскую досаду. — Возможно, сегодня ты его увидишь, но тебе следует держать в голове, что мы не на семейную встречу туда собираемся. Это ясно? — Так точно, сэр… — обида оставленного на волю судьбы младшего брата никак не хотела уходить. — На этом все. Выезжаем отсюда через сорок пять минут, — обратился Шадис уже ко всей команде, подытоживая инструктаж. — Идите проверять обмундирование и помните: нас немного, но сегодняшняя ночь — отличный шанс продемонстрировать, что служба в столичной полиции — это не только стесанные о брусчатку каблуки.***
ALEX, TOKYO ROSE — Ritual
00:36
Концерт прошел настолько блистательно, что Порко Гальярд сам себе завидовал. Но иначе и быть не могло. Уйдя с головой в фантасмагорический мир панк-рока, под венцом обретенного признания музыкант упивался собой на все сто, и его поведение вызывало у публики волны несдержанной эйфории. Буйные афтерпати в британских клубах стали неотъемлемой традицией. Влиятельные продюсеры с любой площадкой могли за определенный процент договориться о «небольших шалостях», поэтому на наркотики все закрывали глаза. Врата вечеринки были открыты и для продюсеров, и для ассистентов, и для самых преданных фанатов, и даже для персонала. Мешали все со всем. Белые дорожки снюхивали в ритме музыки, звучавшей из колонок. Колеса проглатывали, пытаясь прикурить сигарету. Джином полоскали горло — градусы безумия с каждой новой вечеринкой росли пропорционально количеству поклонников. Зик вновь принес кислоту и уже спустя час после концерта без стеснения лежал прямо на стеклянном столе посреди зала, до синяков стискивая задницу какой-то фанатки — та вместе с ним путешествовала по незримым мирам. Порочный праздник перешел на новую стадию: песни «Марлийских титанов» переключились на тягучий темный синтвейв и сластолюбивое техно. Треки пульсировали в голове, отдавались кровью в висках, заставляли умалишенных людей дергаться в такт. Порко пытался иногда присесть и успокоиться, выпить еще или покурить, но что-то беспрестанно срывало его с места: то желание грубо засосать оказавшегося рядом парня, то смена угла обзора из-за искаженного сознания — его метало из стороны в сторону. Ломая в локтях руки, он выскочил на сцену, чтобы с нее окинуть взглядом происходящее. Частые неоновые вспышки вытаскивали из мрака танцпола бесстыжие тела. Концентрация пьяного и похотливого Лондона в одном месте зашкаливала. Здесь и сейчас Гальярд был полноправным властителем, королем ситуации — все это принадлежало ему. Табачный дым, запах пота разгоряченных людей, застрявший в ноздрях порошок и пары спирта смешались в адский коктейль под названием «Настоящее шоу». Оглушительный бит в колонках то поднимался до верхних частот, заставляя задыхаться и молить музыку о передышке, то опускался вниз, разрывая сердце на части. Каждое движение ощущалось столь выверенным, столь соблазнительным и столь идеальным — неподдельный кайф. Гальярд перестал видеть мир собственными глазами и теперь будто смотрел на себя со стороны. То, как раскачивалось его вибрировавшее до кончиков пальцев тело, как к этому изнеженному и изласканному телу постепенно стекались, протягивая руки, гости — все это доставляло удовольствие большее, чем секс. Хотя и секс в его программе тоже был, просто чуть позже, на десерт. Стоя на сцене со скрещенными на груди руками, Гальярд выбирал между двумя юношами: первый казался более доступным, а второй — таким непокорным, но с такими сочными губами… А к черту! Сегодня оба будут принадлежать ему. Зачем испытывать муки выбора, когда жизнь столь прекрасна? Гальярд кивал в такт музыке и своим мыслям. Трек вдруг сменился на нечто более протяжное. Это заставило Порко вернуться к собственным глазам и заметить, как совсем рядом, вдоль правой стены, ступала в неоновом полумраке мутная фигура. Внимание Гальярда привлекло то, что двигалась она не из зала, а наоборот, из-за сцены в зал. То есть шла она оттуда, где ей быть не следовало. «Что за?..» Зацепившись взглядом, он долго всматривался в силуэт — это была девушка, как-то по-странному одетая в офисный костюм. Это выбивалось из общей канвы, раздражало, казалось по ошибке забытой деталью мозаики, явно не подходившей к цельному набору. — С какого ж, блядь, хуя ты решила испортить мой праздник?! — заорал ей Гальярд, намеренно продавливая слова сквозь музыку. Эмоции, усиленные в сто крат переизбытком дофамина, толкали его к новой схватке, к новому утверждению своей роли на демоническом поприще. Спрыгнув вниз, Порко в несколько длинных шагов подлетел к девушке и с криком «Я с тобой говорю!» схватил ее за локоть, после чего грубо развернул к себе лицом. Гальярд осмотрел незнакомку масленым, расфокусированным взглядом. Стрижка-каре, школярски выверенная по линейке; бледная кожа, в темноте клуба казавшаяся мертвенной; осанка, не лишенная грациозности, — девушка была объективно красивой, но слишком не отсюда. Это лишь сильнее распаляло желание ее наказать. — Эй! — Гальярд усмехнулся во все свои тридцать два зуба, блеснувших нездоровым, животным оскалом. — Откуда идешь такая, милая? Может, останешься со мной… — наклонившись к ней, он грубо схватил ее за подбородок, — и шепнешь мне на ушко, как проводишь время? Взрыв фиолетового неона вспышкой озарил ее лицо. На Гальярда, не моргая, смотрели темные глаза, обжигающие своим льдом. Словно ему в лицо бросили целую горсть. Оба замерли на мгновение, но циркулировавший в крови Порко водоворот веществ сделал свое дело: наказание за неповиновение, подумалось парню, должно было быть жестким. Под плотной вуалью алкоголя и наркотиков рука казалась Гальярду легкой, а кости в ней — полыми. «Куба лучшая», — разлилось где-то в его груди приятное, улыбчивое тепло. Кокаин то и дело перебрасывал с одной мысли на другую, но Порко, ведомый ощущением полной вседозволенности, не думал останавливаться. Он еще сильнее стиснул пальцы на подбородке незнакомки, не оставляя ей ни малейшего шанса отвернуться. — Значит, по-хорошему не понимаешь? На колени, малышка!***
00:35
Микаса, проводя рукой по серому бетону, шла от черного входа по коридору, подсвеченному лампами без абажуров. По плану операция должна была окончиться, но от Шадиса не было вестей уже целых пять минут — дурной знак. Что-то точно задержало ее начальника и напарника. Оставив позади констеблей, Микаса решила выбраться на разведку, готовясь вызывать подкрепление. Громкая музыка, сотрясавшая стены, врезалась в сознание и мешала сконцентрироваться. Аккерман толкнула дверь, совершенно неприметную снаружи, и внезапно оказалась по правую сторону от сцены. Немного пригнувшись, полицейская медленно двинулась вдоль стены и стала оглядывать заполненный танцпол: ни Эрена, ни Шадиса там не было. Где-то в районе сердца зарождалось нехорошее предчувствие, а напряженный разум пытался просчитать варианты развития событий. Судорожный мыслительный процесс прервала чья-то крепкая рука, грубо дернувшая Микасу назад и развернувшая на сто восемьдесят градусов. Аккерман подняла глаза. Перед ней в сиянии алых электрических лучей предстал фронтмен «Марлийских титанов». Кончик нагло вздернутого носа был измазан белым порошком, и именно из-за этого Микаса растерялась окончательно. Из-под маски приятного мужского лица прорывалась первобытная опасность: пугавшая улыбка словно вбивала в ступни огромные, тяжелые гвозди. Такое оцепенение посетило ее впервые за очень долгое время. Хотя полицейской не раз доводилось преследовать разного рода мерзавцев, этот слишком ярко напомнил ей о прошлом. Прошлом, которого не должно было существовать. Полицейская затаила от страха дыхание и уставилась на фронтмена оледеневшим взглядом. В районе затылка стучала оголтелая мысль: на нее смотрел не человек. Над ней нависло полубезумное существо, действия которого предсказать было невозможно. От ощущения цепких пальцев, впившихся в подбородок, все тело Микасы предательски начало дрожать. Она почувствовала гадкую липкость фаланг, смыть которую было невозможно:«Еще одну, Микаса… Одну за другой, девочка…» Воспоминания раскалывали ясность сознания, мир вокруг начал сыпаться, как разбитое стекло. Из этого кошмара не было выхода. «Красотка Аккерман! Эй, иди сюда, малышка!»
— На колени, малышка! Микаса зажмурилась, как вдруг в иссушавшем ее вены страхе различила и другие воспоминания:«Борись! Сражайся, Микаса!»
Она закусила губу. Боль реальная, вытесняя фантомную, стремительно возвращала самообладание. Аккерман сильнее сжала зубы — на язык потек металлический сок. Разум возвращался на место.«Никогда. Ты слышишь меня?! Никогда не смей сдаваться, Микаса. Умри, но борись!»
Вот оно. Широко распахнув глаза, она резко и без капли сочувствия ударила по руке, сжимавшей ее подбородок. За воспоминания обо всей пережитой боли этот ублюдок ответит сполна. Полицейская разогнулась и приняла гордую, решительную боевую стойку. Гигантский зверь со смертоносным оскалом, еще мгновение назад казавшийся всесильным монстром, вдруг обратился в жалкого пьяного парня, который пошатнулся от боли и потерял равновесие. — Не сегодня, сволочь, — тихо произнесла Микаса и, заломив ему за спину руку, заставила его самого опуститься перед ней на колени. Затем развернула к стене и мощным ударом ноги впечатала в темный бетон.***
00:26
Шадис, стараясь не выходить на свет, пошел в полумраке по периметру зала. Эрен последовал за ним, вглядываясь в хаотичную толпу. Йегер попытался отыскать глазами брата, но тут же подавил в себе это желание: делом первостепенной важности сейчас была миссия. Пока все шло гладко и никто из увлеченных танцем людей их не заметил. Но как бы ни были остры взгляды полицейских, ни Рихтера, ни Мида они здесь найти не смогли — в шабаше продюсеры участия не принимали. Где же тогда находилась цель? Как продюсеры, на плечах которых зиждилась вся организация, могли не остаться на афтерпати? Это странно. Шадис смекнул, что во многих клубах бывали помещения для чилл-аута, а потому надо было осмотреть и их. В этом он не ошибся: обогнув бар, они с Эреном увидели стену из голубого матового стекла с красивой непрозрачной дверью. За стеклом горел маслянистым ореолом тусклый рассеянный свет, под которым копошились размытые темные пятна. Кажется, внутри VIP-зоны находились трое. На то, что именно там и могли быть подозреваемые, указывал преграждавший дверь «аквариума» телохранитель. Высокий, с Шадиса, с не раз свороченным в разборках носом — настоящий «решала». Он недоверчиво покосился на сверкнувший перед глазами полицейский значок Шадиса и, не говоря ни слова, пропустил обоих копов. Едва дверь за ними закрылась, бодигард с ухмылкой почесал нос, прекрасно понимая: обратно они уже не выйдут. «Вот же блядство!» — подумал Шадис, зайдя внутрь. Кожаные, совсем как в порно, диваны стояли по обеим сторонам широкого низкого стола из черного стекла. На одном диване развалились Валдо Рихтер и Лу Мид, на другом сидел незнакомый мужчина. Стол ломился от пустых стаканов с алкоголем и плошек с крупными оливками; на черном фоне блестели поломанными снежинками крупицы порошка. Венчал стол раскрытый кейс — в нем идеальными рядами, пачка к пачке, лежали банкноты с сурово взиравшей в потолок королевой. — И это вы называете «виайпи», — Кит Шадис обвел присутствующих взглядом столь спокойным, что Эрен смог только позавидовать. От понимания, что они стали свидетелями сделки, тот нервно сглотнул и уставился на продюсера — да, это был Валдо Рихтер собственной персоной. Беспокоился в этой комнате, впрочем, не только Йегер: клиент наркодилеров скрипуче заерзал на подушках дивана. — Добрейший вечерок, друзья!.. — Валдо расплылся в улыбке. — Давайте без лишних церемоний, — прервал его Шадис, доставая бумагу. — У нас ордер на арест. — Ой, да избавь нас от этой хуйни, лысый братан, лучше сядь, посиди с нами, — продюсер ничуть не испугался и рукой, усыпанной отвратительно пошлыми крупными перстнями, размеренно наколол на пластиковую шпажку три оливки. — Давай поговорим, бобби, — и с наслаждением отправил одну себе в рот. При виде зубов, лениво разжевывавших оливку, Эрену стало дурно от отвращения. — А давай, — Шадис встал напротив Рихтера, зайдя за спину дрожавшего клиента. — Что, Валдо, не совестно людей убивать ради повышения продаж? Ни один нерв не дрогнул на улыбавшемся лице объебанного продюсера, убежденного в своей безнаказанности. Не было в его карьере полицейского, который бы отказывался от приличных взяток или выдерживал суровый шантаж. — Какой убивать, каких продаж, друг? Скушай оливочку, — сверкнув взглядом из-под полы шляпы (Эрену тогда показалось, будто в правом глазу мужчины промелькнул алый блеск), Рихтер протянул Шадису свою шпажку. — С другом поделись. — Я оливки не ем, — отказался Йегер. — Это ты пока не ешь, ха-ха… — встрял, посмеиваясь, Лу Мид. — А вот подрастешь, сразу начнешь их жрать, как угорелый. Надо только первый укус сделать, верно? — под стимуляторами ассистент пускался в идиотские аллегории. — Да в жопу твои оливки! — Эрен, блистая актерскими скиллами, будто бы в гневе взмахнул руками, но сделал это с конкретной целью — мельком взглянуть на наручные часы. «00:34». Время нужно было тянуть. Вызывать по рации подкрепление в логове врагов стало бы самоубийством — оставалось надеяться на то, что Микаса сможет заподозрить неладное. Лу Мид проигнорировал вспышку притворного гнева Эрена. — Ничего-то ты не понимаешь. В этих плодах же просто неподдельная красота, эстетика… Смотри, как течет этот сок… Ну это же чистый секс! — А ты любишь трахаться так, чтобы сразу все и сок наружу? — Эрен, продолжая играть свою роль, притворно рассмеялся под немым взглядом своего начальника. — Сочувствую твоим партнерам. Валдо Рихтер довольно хмыкнул, глядя на пристыженного ассистента, который вскочил на ноги от негодования. Эта потрясающая в своем идиотизме беседа вносила разнообразие и просто невероятно доставляла. Копы к ним наведались, не копы — так или иначе, наличие твердого корпуса пистолета во внутреннем кармане пиджака гарантировало Рихтеру спокойствие, потому он не суетился даже в присутствии блюстителей закона. — Парниша, — Валдо перехватил нить разговора. Ему тоже хотелось поиздеваться над юным полицейским, — а ты не просто кушай. Глотни вискарика. Благородный напиток. Сомневаюсь, что со своей законопослушной зарплаткой ты сможешь позволить себе то, что разлито сейчас у нас по стаканам… Сколько там тебе штрафов надо будет выписать?.. Стервецки усмехаясь, он одним махом осушил стоявший перед ним стакан и горделиво воззрился на Эрена. — Мир преступной жизни куда интереснее, друг. Он открывает такие сокровищницы… Боже, какой купаж, какая выдержка… В этом жидком золоте вся гордость человечества… Поймет ли это человек, добровольно ограничивший себя честным и порядочным прозябанием… Как скучно… — Я лучше выпью джин-тоник, — Эрен продолжал и продолжал тянуть время, про себя молясь, чтобы Микаса уже забила тревогу. — Джин-тоник, дружок, это напиток либо для Джеймса Бонда, либо для пидоров. Ты кто будешь? — Из тех, что на завтрак жрут таких, как ты, Рихтер, и запивают чистым джином. А ты? — Не дерзи мне, бобби, — Валдо, почувствовав недвусмысленную угрозу, ощетинился. — Не перебегай дорогу на красный свет, когда я по ней еду. Йегер понял, что перегнул палку, но все равно не мог больше сдерживать разожженный в сердце пожар омерзения. Эрен взял со стола хрустальную пиалу и сгреб ладонью все оливки, что в ней плавали. Помедлив секунду, он сжал ладонь, выдавливая сок из зеленых плодов. — Знаешь, если превысишь скорость, это же станет работой полиции, — пришел его черед улыбаться. — Моей работой. Что ты там говорил про штрафы?.. — Эрен запихнул оливковую кашу в рот и начал ожесточенно пережевывать, жадно глотая остатки и обсасывая пальцы левой руки. Пиалку он все это время сжимал в правой. В этот момент в стеклянную комнату влетел стоявший снаружи телохранитель. — Босс, они не одни! У копов баба! Все, что произошло дальше, заняло не более каких-то десяти секунд, но по ощущениям растянулось в слоу-мо на целую вечность. Эрен со всей дури метнул пиалку точно промеж глаз Рихтера и, воспользовавшись промедлением, кинулся на него с кулаками. Он почувствовал в себе смелость покончить с преступником раз и навсегда и наскочил на продюсера с таким безрассудством, что диван от силы толчка опрокинулся, задев стол. В воздухе перемешались взлетевшие пачки денег, остатки порошка и капли червонного виски. Бодигард вытащил из кобуры пистолет, но Шадис мгновенно среагировал и бросился на амбала, своим телом защищая Эрена. Вместе они, падая, пробили собой стеклянную стену и вывалились наружу. Дождь из осколков, блестя багровым неоном, затопил сражавшихся. Волна дьявольской музыки хлынула в комнату. В поднявшемся переполохе из разрушенного «аквариума» сумел улизнуть Лу Мид. В страхе его не интересовало, что позади он оставлял верного друга и начальника — желание выжить любой ценой вовсю било тревогу в разжиженном веществами мозгу.***
Apollo 440 — The Future's What It Used To Be
Вцепившийся в продюсера мертвой хваткой, словно борзая на охоте, Эрен вместе с ним покатился по полу. Подмяв соперника под себя, он возликовал — в голове пронеслась мысль «Получилось!», но то был глупый, опрометчивый фальстарт: в пылу завязавшейся драки Эрен пропустил суровый удар кулаком прямо в левый глаз — из него, по ощущениям, точно посыпались искры. Второй удар, на этот раз коленом, пришелся дезориентированному Йегеру в солнечное сплетение — настолько мощный, что диафрагма будто бы отказала — каждый вдох давался с невероятной болью. Безумный, разогнанный стимуляторами Валдо Рихтер быстро поднялся на ноги. На Эрена уставилось не человеческое лицо, а дикая, хищная маска: — Да я любимчик судьбы, бляха! — бешено захохотал Валдо, с почти ребяческим ликованием нащупав во внутреннем кармане пиджака «Glock 18», который чудом остался на месте во время падения. Воля небес, не иначе. В винном неоновом свете блеснуло металлическое дуло. — Прощайся с жизнью, — дурной от жажды крови, Рихтер взвел курок. Но наркотический дурман все же сбил прицел. Прогремел выстрел, на миг придушивший музыку. В толпе завизжали от страха — начала подниматься паника. Электрический свет упал на руку Эрена — брызнувшая кровь окрасилась в неестественный кислотный цвет. Пуля вонзилась чуть ниже локтя, болью пригвоздив к полу всю конечность. Инстинкты выживания заставили полицейского откатиться в сторону — наружу, ближе к танцполу. Йегер увидел опрокинутые на девяносто градусов чужие ноги. Сознание заполонил туман, будто бы Эрена оглушили ударом чего-то очень тяжелого. Крики толпы, чеканный бит музыки, хруст стекла под каблуками — все это сплющилось до ультразвука. «Борись, борись!» — Эрен мысленно заставлял свое тело работать дальше, превозмогая нечеловеческую боль. Ему удалось кое-как подняться, но рука повисла безжизненной плетью. Перед уцелевшим глазом в неконтролируемом хаосе все поплыло — взгляд никак не фокусировался на одной точке, цельной картинки не складывалось. В паре метров Шадис избивал телохранителя, вдавливая его лицом в раскрошенное стекло. Масса людей на танцполе в панике шевелилась, как многоглавая вошь. Чуть дальше, у противоположной стены, Эрен заметил Микасу — та осыпала одного из «Марлийских титанов» редкими, но сильными ударами, держа его за залитую кровью футболку. «Ми… ка… са», — пронеслось в голове Эрена, терявшего связь с реальностью. В это мгновение Аккерман, словно услышав немой зов, обернулась. При виде раненого напарника праведная ярость стала отпускать ее организм. Рука, сжимавшая одежду музыканта, сама собой разжалась. Бросившись в пучину толпы, Микаса на ходу вызвала подкрепление. Из забытья Эрена вывел дьявольский хохот за спиной: — Ничтожество, ха-ха-ха! — Валдо пребывал в таком неадеквате, что на концентрацию сознания у него явно уходило немало времени и сил. Эрен медленно развернулся. Продюсер приближался, целясь ему прямо в грудь.— Полиция Лондона! Всем оставаться на своих местах!
Музыка внезапно стихла. В зал один за другим начали забегать полицейские в полном обмундировании. Разноцветные лучи отражались в форменных жетонах, отбрасывая блики на стены и людей. Из последних сил Эрен смог уклониться от второго выстрела, который в опустевшем без технобита помещении прогремел так мощно, что посеял еще большую панику. Констебли, ведомые холодной яростью Аккерман, начали вязать людей, охваченных животным ужасом. Кто-то в ту ночь словил самый страшный в своей жизни бэдтрип. Едва дверь у сцены освободилась, искалеченный Порко, кашляя кровью, рванул прямо туда. Резко зажегся белый свет, озарив всех участников и невольных свидетелей кровавой операции. Микаса, ища в зале Эрена, со страхом смотрела, как посетители клуба боролись за спасение: выброс адреналина привел всех в полное исступление, каждый желал во что бы то ни стало вырваться, сломать что-то — сделать что угодно, лишь бы движение вокруг закончилось. Лу Мид до выхода добежать не успел, раздавленный подошвами толпы, гонимой эсхатологическим ужасом. Многим среди умиравших от страха людей на вид не было и восемнадцати лет. Кошмар «Последнего дня Помпеи» в эту ночь сошел с полотна в реальную жизнь.***
00:58
Растирая по лицу капли крови, Порко бежал по ночной улице. Клуб остался далеко позади. Вещества постепенно отпускали сознание, обнажая безжалостный мир таким, какой он есть. От долгого бега сердце билось так часто, что в ушах ни на секунду не прекращался невыносимый звон. Этой ночью Гальярду впервые за долгое время стало по-настоящему страшно. Страх многократно усилился в тот момент, когда Порко услышал позади себя сигнал сирены. Рванувшись было дальше, парень споткнулся о предательски неровную брусчатку мостовой и впечатался лицом в грязь. Сил подняться и продолжить гонку уже не оставалось. Все тело будто пригвоздило к земле неведомой силой — лилипуты начавшегося отходняка связали своего Гулливера. — Ну и еблан… Эй! — Порко почувствовал, как ему в бок уперся острый носок ботинка. Гальярд повернул голову и увидел нависшего над собой коротко стриженного человека в офисном костюме и бежевом тренче. Его большие, круглые глаза презрительно смотрели на Гальярда сверху вниз. — Ну и рожа… Борис, это точно наш клиент! — крикнул человек подбегавшему к ним напарнику. — Сто процентов из «Парадиза», он тут в паре кварталов. Сильно его сирена напугала. Увидев переливающийся в свете уличного фонаря полицейский значок, Гальярд понял, что вляпался. Отчаянно цепляясь за свободу, он усилием воли заставил себя подняться. С губ сорвался животный рык, вроде того, что издают звери в предсмертной агонии. Порко успел сделать несколько шагов, но от сильного удара в спину снова оказался на земле. — Держи его, Борис, — полицейский присел на корточки перед вдавленным в брусчатку Порко. — Ты куда собрался? Как тебя зовут? — Пошел ты на хуй, сраный коп, — гордость музыканта, плохо оценивавшего обстановку, взыграла в совершенно неподходящий момент. Полицейский поднялся, о чем-то молча подумал, а потом со всей силы пнул Гальярда ногой. И еще раз. И еще. Кажется, от криков задержанного он получал странное удовольствие. — Приятно познакомиться, малой, — вновь опустившись, он взял побитого парня за волосы. — Ну а я детектив-сержант Конни Спрингер. Что касается тебя, то ты сейчас не в том положении, чтобы выебываться, понял? Борис, пошарь у него по карманам. Когда у Гальярда нашли спрятанные на остаток ночи пакетики с «добавкой», тому уже было все равно. Он перестал чувствовать свое тело, будто бы оно ему больше не принадлежало. В эту минуту Порко захотелось, чтобы кто-нибудь близкий сейчас оказался рядом и обнял его. Он ощутил себя таким маленьким и таким немощным, что из глаз покатились ледяные слезы. «Райнер сейчас, наверное, на смене?» — промелькнула в голове случайная, нелогичная мысль. Порко будто услышал, как с шипением открывался под мягкий баритон Райнера пивной кран. — Пакуй эту ходячую нарколабу, Борис.***
00:41
Зик Йегер снова и снова нырял в лизергиновую бездну, переживая запредельное наслаждение. В его кислотном мире — там, в голове — было нежно, приятно и счастливо. Семья оставалась полной, мать с отцом любили его таким, какой он есть, позволяя быть слабым. Младший брат никогда не исчезал, вернее, Зик сам никогда его не покидал. В волшебном наркотическом зазеркалье его принимали без условностей. Даже славы музыканта не требовалось, чтобы чувствовать себя полноценным. И вдруг его Эдем дал трещину. Вокруг лежавшего Йегера все начало шевелиться, что-то извне задело его несколько раз. Звук лопнувшего стеклянного купола открыл перед его глазами огонь, охвативший родной дом. Собственная семья обратила на него свой взор, с надрывом крича что-то разными голосами. Их слова причудливо растягивались, будто жвачка. «Дьявол, дьявол, дьявол», — выносили приговор самые дорогие ему люди. Стремясь заземлиться, Зик попытался обнять свою спутницу, вместе с которой пустился в наркотический трип. Но рука не нащупала рядом никого. Пришлось открыть глаза. Раздраженный постоянными приемами кислоты мозг не хотел так легко перестраиваться: вместо стен клуба, откуда Зик начинал свое путешествие, он увидел объятый пожаром Эдем. Языки пламени кровожадно подступали к нему. Божьи твари, преследуемые огнем, пытались сбежать, растаптывая райские кущи. Но адский пожар был лишь предвестником Апокалипсиса. За ним на багровом горизонте показались полчища черных демонов, с глазами, истекающими кровью. Один из демонов возник рядом и пронзил его душу испепеляющим взглядом. Как же он был уродлив… настолько страшен мог быть только тот, кого сам Бог сбросил с небес в разверзнувшуюся твердь. Демон волочил за собой окровавленную руку, раздутую от перекатывающихся под кожей волдырей. От нечисти исходило пламя инферно, челюсть была вытянута, ряд зубов торчал наружу, длинные волосы развевались, словно щупальца. «Сделай хоть что-нибудь!» — взмолился Зик внутри себя, обуянный ужасом. Никто его не пощадит, никто не встанет на его защиту. Йегер остался один в целом мире против армии мертвых, спасти себя мог лишь он сам. Ощутив, как руки наливаются звериной силой, он поднялся и пошел вперед. — Дьявол! — пламя, исходившее от демона, обжигало Зику кулаки, но он знал, что обязательно искоренит эту скверну. Исчадие ада было хитрым — оно звало его по имени. Чуть пригнувшись, Йегер нащупал у ног рукоять кинжала. Длань самого Господа бросила ему орудие света. — Ты, демон, пришел из ниоткуда, и хочешь уничтожить мой… — заходясь в гневе и ощущая горячую влагу на своих щеках, кричал Зик, — …мой рай! Не позволю! Удар. Еще один. Лезвие прозрачного серебристого кинжала вошло в ногу демона, как в масло. Зик занес священное орудие над головой падшего существа, готовясь нанести финальный удар, как вдруг прогремел гром. Йегер начал падать от жгучей боли, разодравшей плечо. Все резко провалилось в темноту. Через несколько суток Зик очнется в тюремной больнице. Тогда ему сообщат, что он не узнал родного брата.