***
Я стояла посреди того самого, страшного помещения и шарахалась от каждого движения демона. Он стоял недалеко от меня и коварно ухмылялся. Мужчина что-то говорил, но я не слышала, от шумящей в голове крови, которая слишком громко течет по венам. Невозможно было различить слова. Я здесь уже была. Была. Страх — последнее чувство, которое я хочу испытывать, особенно перед ним. Мне казалось, что этому монстру нравилось видеть меня такой слабой и напуганной. Двуликий шагнул вперёд. — Не подходи! — я не узнала свой собственный голос. Он был как у потерявшегося щенка. Теперь он сидел один и скулил в надежде, что его найдут и помогут. Я была этим щенком. Сукуна всего лишь хмыкнул и сделал ещё шаг в мою сторону, полностью игнорируя мои слова. Я поспешно, нелепо отступила два шага назад. Он наслаждался этим жалким зрелищем, ведь знает, что всё равно поймает. В дрожащей руке я всё ещё держала пистолет. Незаметно попыталась опустить предохранитель, но пальцы не слушались, заплетались между собой. Двуликий внимательно проследил за действиями и мерзко, медленно рассмеялся, откинув голову назад. Слезы смочили глаза. «Не плачь, не смей!» Я подняла руку и направила тяжелое железное дуло на мужчину. Он положил руки в рукава кимоно и с интересным оскалом наблюдал за мной. — Ну и что ты мне сделаешь? Хочешь убить меня этой «ужасной» пукалкой? — он наигранно цокнул языком, на его лице заиграло красками липовое сожеление. — Тц, какая ирония, что бессмертные не умирают. Ну попытайся, разок позволю… — голос стал до ужаса спокойным: — Только потом не кричи, когда я тебя поймаю. — взгляд таил в себе обещание за сказанные слова. По телу пробежали мурашки, в животе заиграли бабочки от омерзительного страха. Рука дико тряслась. Чёрт, она и не переставала. Я не знала какой сейчас час и сколько времени я так простояла, глупо держа эту пушку. Сукуна не отрывал взгляда от моих глаз. Мне показалось, что прошло не меньше 5-ти минут как я с силой зажмурилась. — Ха-хах-хр-р… — обречённый смех заставил демона напрячься, четыре глаза подозрительно сощурились. Я медленно прикоснулась холодным железом к своему виску. Я мило улыбнулась: — Я лучше умру, нежели достанусь тебе. — от тяжести оружия стало неприятно жечь в плече. Кадык мужчины нервно задёргался от частых сжиманий челюсти. — Если ты собираешься испачкать моё кимоно своей кровью и отсутствием мозгов, то я не против! — мне хватило всего секунды, чтобы понять, что демон молниеносно бросился ко мне. От такой неизведанной ранее скорости и сверхспособностей я от неожиданности выстрелила. Громкий звук заложил уши и сеял вокруг липкий звон. Мужчина успел подложить свою ладонь между пистолетом и виском, но пуля прошла сквозь неё. Адская боль заполнила мой череп, с каждой секундой её становилось всё больше и больше. Тело обмякло и начало заваливаться назад. Меня схватили под лопатками и прижали к себе. Приятная и комфортная темнота заглушила сознание и избавила от мучений.***
Я проснулась в шелковой, бордовой кровати. Голову больно сжимала тугая повязка. Когда я приподнялась на локтях я будто опять почувствовала тот выстрел. Стоп. Я же умерла. По крайней мере должна была. В глазах некоторое время танцевали искорки, всё тело зудело. Сколько я так пролежала? На подушке осталось внушительное пятно от моей вытекшей крови. «Жаль, такое красивое постельное белье. Так, а где собственно я нахожусь?» Я осторожно покрутила головой, стараясь не беспокоить свою рану. Это почти, что пустая комната. Она окрашена в тёмные цвета, без окон. Две двери, большой шкаф, одна тумбочка с моей стороны и прикроватные, настенные тусклые светильники. Я попыталась встать, аккуратно свесила ноги на пол. В голове закружилось, а в животе тошнило, но терпимо. Подойдя к одной из дверей я дернула ручку, та оказалась не заперта. Это была ванная комната. Обрадовавшись, что я смогу принять душ и понежиться в теплой воде я подошла к другой двери. За ней ощущался запах ванили. Я открыла её и моя радость на лице сменилась удивлением, потом испугом, потом злостью. В общем целая палитра эмоций. Это была кухня. Опершись одной рукой на газовую плиту, а другой держа лопатку, демон жарил блинчики. Это выглядело довольно забавно. Около двух метров мужчина, одет в фартук с цветочками, поднимает сковороду, подбрасывает блин и он с невероятной точностью падает в тарелку к другим. Но самое главное это его выражение лица. Строгое, холодное, проницательное. Это совсем не подходило к его образу заботливой мамочки. Брови нахмурены, а в руках лопатка. «Ха-ха-хах». Я не сдержала смех, но с ужасом заметила, что не могу засмеяться. Приложив руку ко рту, беспомощно открывая рот, как рыба, выброшенная на сушу, я испуганно посмотрела на демона. Он не отвлекаясь от своего занятия обратился ко мне. — Смеётся тот, кто смеётся последний, да? — ехидно ответил он, мельком бросив взгляд на меня. — Ты такая глупая. Прострелила себе часть мозга и думаешь, что без последствий обойдётся? Я вообще удивлен, что он у тебя был, но наверное, не больше чем грецкий орех. Пуля повредила часть коры головного мозга. Ту самую, которая отвечает за речь. — я опять попыталась что-то сказать, но смогла лишь выпустить воздух из лёгких. «Это так странно. Говорить в уме я могу, но в живую нет. Что я наделала?» Тут до меня дошёл смысл сказанных слов. «О Боже! А если я уже никогда не смогу говорить, и останусь инвалидом?!» Дыхание сбилось, коленки задрожали. Я присела на стул около круглого стола, чтобы не упасть и закрыла лицо руками. «Дура! Дура! Дура! Что ты наделала?!» Чуть выше колена я почувствовала тепло чужой увесистой руки, отдернулась. Демон снял фартук, положил блины на стол и присел передо мной на корточки. — Хватит бояться меня. Если будешь себя хорошо вести и слушаться… — он ненадолго замялся. — Первое время я буду нежен с тобой. «А что будет если я его ослушаюсь?» Я хотела поскорее отсюда сбежать или даже умереть, но никак не следовать правилам Сукуны. Я быстро вскочила и кое-как перепрыгнула стол, в голове запульсировало. Сзади послышался осуждающий рык. Двуликий поднялся на ноги. В его глазах горело алое пламя злобы и ярости. Он грубо ударил по столу и тот отлетел назад. Комната растворилась и перед глазами предстала другая. Демон с ужасающим видом медленно двигался на меня будто пытался загнать в угол. Я споткнулась об что то и упала на мягкую «Кровать? Откуда она здесь?» Он нахально прижал меня к постели, сжимая огромной ладонью горло. Он до такой степени давил на меня, что ещё немного и я услышу хруст позвонков. Под пальцами образовывались синяки, а воздух и вовсе не поступал к легким. Демон всё так же агрессивно возвышался надо мной. Я испугалась, что он не остановится, и убьет меня, но нет. Хватка ослабла, Двуликий продолжал на мне сидеть, не давая возможности сбежать. Я судорожно вздохнула, закашлялась. Пальцы гладили посиневшую шею. Сердитые черты лица еле заметно смягчились. Он закрыл свои огненные, как опалы глаза и размеренно выдохнул, напряжение постепенно отступало. — Я очень не люблю когда ты идешь мне наперекор. Но ты сейчас другая, поэтому сомневаюсь, что помнишь достаточно, чтобы доверять мне. — проклятие завороженно вглядывалось в мокрые глаза. — Я заставлю тебя вспомнить меня. — «Что он задумал?» Демон прикоснулся к волосам, иногда закручивая их пальцем. При каждом прикосновении я сжималась и всеми силами говорила «НЕТ!», но он не слышал меня. Я жутко боялась его, что он опять причинит мне боль. Сукуна был прав, я совсем не знаю и не помню ни капельки о нем. Мужчина скользнул ниже, рукой погладил мокрую щеку. Большим пальцем сильно надавил на дрожащие губы, приоткрыв их. Поцеловал. На один короткий миг нежно, сдержанно коснулся губ. Но он тут же потерял контроль и упорно проник языком внутрь, стирая все грани прилежного. Уста горели от жадных движений. Двуликий граничил между грубостью и настойчивостью. Язык демона властно овладел моим, сплетая их в борьбе. Все мои попытки оттолкнуть проклятие заканчивались лёгким укусом. Тонкая нить слюны растянулась между губами, когда он отодвинулся от нехватки воздуха. Взгляд Сукуны был возбужденным, затуманенным. Он резко схватил меня за руки и опять жестко впился в губы, не останавливая напора. Наслаждался солоноватым привкусом. Я совсем ничего не могла сделать кроме как поддаться. Это просто было невозможным. Я укусила его за нежную кожу нижней губы, громко клацнув зубами. Алая капля потекла вниз и упала на мой подбородок. Сбежала дальше к ключицам и спряталась под одеждой. Это было моей ошибкой. Демон возбудился ещё больше. Он прекратил поцелуй и начал стягивать с меня одежду. Его горячие пальцы прикоснулись к тонкой коже на животе от чего подняли волну неизвестных мурашек. Двуликий старался обходиться ласково, но я видела каких усилий ему это стоит. Я знала, что он делал это много раз с моим телом, но не помнила. И сейчас эти чувства смешались. Мужчина опустился ниже, целуя косточку бедра. Он крепко сжал ягодицы, впиваясь когтями в упругую кожу. Когда Сукуна прикоснулся тонкой ткани между моих ног, я сильно сжала колени, попадая по челюсти демона. Мне было до жути страшно. Я уже не пыталась сдержать слезы, чтобы демон увидел и правильно распознал мои эмоции. Всё тело предательски дрожало, но не от страха, а от желания. Я отрицательно замотала головой, умоляюще смотря в четыре глаза, пытаясь достучаться к человеческой натуре. «Не обманывай саму себя, Саманта, её нет». — Если тебе не понравится, только покажи. Я остановлюсь. — Двуликий прикоснулся руками к коленкам и настойчиво развёл их в стороны. Сверкнув на меня загадочным взглядом, мужчина отодвинул нижнее бельё и вошёл двумя пальцами. Я сразу вся сжалась и неудобно заерзала на кровати. Демон поцеловал внутреннюю часть бедра. Постепенно ускорил темп рукой, другой, успокаивая гладил ногу. После нескольких толчков тело расслабилось и стало получать удовольствие. Внизу живота разлилось тепло сладкой негой, ожидая большего. Я всё время смотрела на Сукуну и следила за его возбужденным, сосредоточенным лицом. Он хотел почувствовать меня, но сдерживался, не получив разрешения. Пальцы двигались плавно, надавливая внутри. Достигнув пика наслаждения, мир взорвался тысячами осколков и салютов. Бабочки ещё чуть-чуть и вылетят наружу, разорвав кожу на животе. Я выгнулась дугой в немом стоне. Я захотела поскорее отодвинуться, но Сукуна железной хваткой схватил за лодыжку. Я испугалась, но сразу же почувствовала мокрый язык между ногами. Он быстро, терпеливо ласкал возбужденный клитор. Вся моя сущность предательски получала удовольствие. Когда я чуть не захлебнулась в волне сладости демон снова подключил пальцы. Я попыталась издать стон. Больно сжала волосы на затылке Двуликого, сдвинула напряженные колени в судорожном порыве. Розовые пряди крепко держались. До ушей долетел неоднозначный хмык. Я стала направлять Сукуну, делая ласки быстрыми и рваными, чтобы получить ещё больше наслаждения. Такой сильный и величественный сам Король проклятий расположился у меня между ног и подчинялся моим движениям руки. Тело поддавалось вперёд, пытаясь поближе быть к нему. Он был довольно умелый, и не раз доставлял удовольствие девушке. Возможно, даже и мне в прошлом. В один момент я подумала, что хочу его, но быстро выбросила мысль из головы. Сукуна сильно надавил на нужную точку внутри и прозрачная жидкость стекла по его руке и моим бедрам. Я до треска кожи сжала темную простыню. Отодвинувшись, демон подхватил мою спину и жарко поцеловал. — А ты так рьяно отталкивала меня. Понравилось? — я хрипло дышала и одарила его поцелуем в шею, оставляя еле заметный след. Двуликий заботливо укутал меня в одеяло и прилег рядом. Голова сильно разболелась, я поморщилась. Сукуна рукой прикоснулся ко лбу. «Что он дел… АЙ!» Стало нестерпимо больно, будто сотни иголок вонзаются в череп и дробят его. Я свирепо ухватилась за его ладонь, но боль прошла и теперь её заменил приятный холодок. Меня потянуло в сон.***
На следующее утро я решила сбежать из этого странного места. У меня, конечно же, не вышло. Я еле упросила Двуликого отпустить меня под вечер прогуляться. Высокомерный и самовлюбленный ублюдок так просто и легко не позволил. Он согласился отпустить меня ровно на час. Если я не приду вовремя к назначенному месту, мужчина лично явиться за мной и мне придется несладко. Кстати, как выяснилось позже, демон залечил мои раны и я могу опять свободно разговаривать. Сейчас я расслабленно прохаживалась вечерним парком. Людей мало, снег небольшой пеленой спрятал зеленую траву. «Может мне спрятаться в техникуме?» Вспомнив последние события я отдернула себя от этой мысли. Ещё бы я явилась туда после того, что сделала. Совсем совести нет что ли? «Интересно, как там Сатору?» Чувство тревоги и заботы за парня не покидало меня. Я сильно привязалась к нему за то недолгое время, что было у нас. «Он не простит меня». Я схватилась за щеку и не заметила как подошла к родному дому. Печальным и в то же время радостным шагом я побыстрее направилась к входной двери. С ужасом заметив что та приоткрыта, не замедляясь распахнула её. Сначала меня парализовало так, что я несколько минут даже и не моргала. Я закрыла рот от отвращения и страха. Тело задрожало и очень хотело вырвать. Отец лежал на ступеньках разрубленный пополам. Его всегда такие добрые и светлые глаза выколоты, рот широко открыт. Мама лежала прямо у дверей, истекая кровью. Её живот вспорот и внутренности торчат наружу. Это не помешало мне подбежать к ней и упасть на колени, прижимаясь к ещё теплому лбу. — Папа… Мама… Вас убили недавно. А если бы я прибежала раньше… ещё утром… — я горько разрыдалась, цепляясь пальцами за окровавленные волосы мамы. Проклятый Сукуна! Если бы не он, я бы спасла их! Чёртов ублюдок. Ненавижу! Глаза матери были открыты, в них читалась усмешка. «Или я просто хочу убедить себя в этом, что она улыбалась перед смертью». Её запах, её нежность рук и тепло голоса. Я больше никогда его не услышу. Никогда. В голове черно-белыми картинками пролетали воспоминания. Их первый визит, наш первый день рождения, парк аттракционов, бассейн, поход в горы. Экран треснул и погас. Я закричала, да так сильно, что голос сорвался и охрип. Прижимаясь к родной щеке в глаза бросилась белая бумага около руки. Я подтянулась и развернула оставленное письмо. В нем корявым почерком было начертано: — «Я отомщу за семью». — по телу пробежал холодок, зубы застучали друг об друга. «С-сатору…?» По сердцу словно клинком прошлись. Это ужасное, необъяснимое чувство. Пустой взгляд уставился на Двуликого в дверном проёме.