Летопись Фуррона

Око Столицы – могущественный магический камень-гелиодор, предположительно созданный в VI веке Миллениума Уныния чародеями широко известного как среди серьёзных исследователей, так и среди многочисленных любителей конспирологии Ордена Бурого Креста. Природа и точный объём волшебных способностей ОС до сих пор не изучены компетентными учёными-магами, что обусловлено крайне сложным устройством уникальных в своём роде чар, применённых при его создании. И, хотя в данное время ОС находится в стенах Большой Галереи столицы Леомии Леограда, он остаётся объектом пристального внимания со стороны тайных служб всех прочих стран Фуррона, обеспокоенных, без сомнения, огромным магическим потенциалом сего артефакта. Онарис VIII Эрисад. «История Новой Эпохи Фуррона», том III. Тёплый влажный ветерок проникал в мои покои сквозь раскрытое окно, легонько касался моих ушей и гривы и играл с кисточкой на кончике хвоста. Секунда потребовалась мне, чтобы осознать, что я уже не сплю. Мой слух, начавший заново оживать после ночного сна, уже чётко различал звуки, доносящиеся с улицы. Дождь, начавшийся вчера ночью, уже прошёл, а небо нового дня сейчас наверняка сверкает чистой голубизной. Как раз то, что мне по душе. Хоть я уже проснулся, глаза раскрывать я не спешил. Я хотел насладиться этим кратким и приятным периодом, когда сон уже отступил, но ты не спешишь спускать лапы с кровати, чтобы приняться за дневные дела. В конце концов, разве я, один из тех, кто уничтожил опасную банду, не заслуживаю этого? Ещё чуть-чуть просто безмятежно полежать в своей постели, всего лишь несколько минут… И пока я лежал, я ощущал тёплые прикосновения ветра, чьё дыхание шевелило золотистую шерсть, покрывающую моё тело, играло с пламенно-красными волосами моей гривы и тихонько трогало мой хвост. Я понял, что покрывало с меня сползло и наверняка валяется сейчас на каменном полу комнаты, сиротливо прижавшись к резным ножкам кровати. А я лежу здесь полностью одетый, в том самом красном кителе и плаще, в которых я дрался вчера, и которые у меня не осталось сил снять перед тем, как провалиться в сон. Бом! Бом! Меня словно кто-то ударил по ушам. Это бьют дворцовые колокола, оповещая стольный Леоград о наступлении второго часа дня. Два часа дня! Как же сильно я устал, если проспал до этого времени! Я раскрыл глаза и медленно приподнялся, спустив на каменный пол нижние лапы. Потянувшись и широко зевнув, я встал уже полностью. Подушечками лап я чувствовал мягкость покрывала, которое, как я и думал, сползло вниз. Лениво наклонившись, я поднял его и бросил на кровать, затем схватил с деревянной тумбочки, стоящей у изголовья, серебряный кубок с прохладной водой и жадно его осушил. - Получайте, Майор Бдыщ! – крикнул я, со всей силы ударив набитое соломой чучело, стоящее около кровати. Чучело с нарисованной на лице противной ухмылочкой обижено отъехало назад на крупной пружине, а затем, трясясь, вернулось в обычное положение. На нём я тренировал силу удара и дал весьма подходящее для этого дела имя. Поправив непослушную гриву, что так и норовила попасть мне в рот, я повернулся к стене, где висело зеркало в расписной раме. И вот передо мной предстал я сам. Молодой лев, покрытый, как и все мои сородичи, короткой золотистой шерстью, с красной гривой на голове и длинным хвостом, на кончике которого красуется такая же красная кисточка. Грязный потрёпанный красный китель, испачканный в уличной пыли и крови, такие же грязные золотые эполеты на плечах со слипшейся неряшливой бахромой. Красный плащ за спиной больше походил теперь на тряпку. На груди – три пыльные медали на цветных потускневших колодках, а на нижних лапах – замаранные грязью позолоченные наколенники в виде львиных голов. Но чего ожидать пусть даже и от царской одежды после стольких часов напряжённой охоты за разбойной бандой? - Так, пора уж и сменить одёжку, - сказал себе я, невольно поёжившись, осознав, какой я всё-таки грязный. Я подошёл к величественному платяному шкафу. Быстро окинув взглядом его солидные дубовые дверцы, украшенные искусной резьбой и крупными деревянными фигурками львов в старинном облачении рыцарей, я потянул одну из створок на себя. Тут я не смог удержаться от улыбки: в шкафу ровными строгими рядами висели ещё двадцать точь-в-точь таких же красных кителей с эполетами и плащами, какой был сейчас на мне. Да, нравилась мне эта одежда и этот цвет, ничего поделать не могу! Переодевшись в новый китель и перевесив на него тройку тех самых грязноватых медалей, я уделил некоторое время обыкновенному для нас, кошачьих, умыванию – с помощью языка. - Ай! – воскликнул я, случайно задев лапой какой-то твёрдый предмет, что валялся на полу. На ушибленной стопе стала пульсировать боль. Я нагнулся и вгляделся в эту вещицу. Это была игрушечная катапульта на деревянных колёсиках. А рядом лежали несколько оловянных воинов с мечами и алебардами, а также маленькая повозка и пара деревянных лодочек. Это была моя маленькая коллекция – игрушки я любил, хоть уже давно не был львёнком. Решив, что пора бы уже и приступить к ежедневным делам, я наконец вышел из комнаты. Теперь, в своём чистом красном наряде, который так подходил к моей такого же цвета гриве, я уже больше походил на царского сына, чем тот побитый в бою грязнуля, каким я предстал перед вами в начале рассказа. Покои мои располагались на последнем, десятом этаже дворца. Я всегда любил высоту. Для меня чем выше, тем лучше, хоть я сам по росту уступаю многим простым жителям города, которые редко когда даже приближаются к царской резиденции. Внутреннее убранство Дворца Гривы, где я живу, могло сразить наповал воображение самого изнеженного вельможи Фуррона (так мы называем свой мир). Своды высоких потолков здесь украшены объёмными фигурами разнообразных животных, воинов и колесниц, выполненными из золота и серебра, которые мирно соседствуют с настоящими картинами, выложенными из драгоценных камней. Нередки здесь бриллианты, рубины и изумруды, а уж о великом множестве жемчуга, топазов, яшмы и турмалинов и говорить не стоит. Полы дворца устланы шерстяными коврами красного цвета. Лапам ходить по таким коврам одно удовольствие, тем более что за их чистотой постоянно следит целая армия слуг, вооружённых швабрами, тряпками и вёдрами мыльной воды. У стен стоят большие горшки с экзотическими цветами со всех уголков Фуррона, и те чувства, которые вызывает их запах, я не могу передать. Впрочем, я быстро пересёк широкий и богато отделанный коридор, пройдясь по красной ковровой дорожке. Внимание я перевёл теперь на лестницу, что соединяла все этажи Дворца Гривы. Великий Небесный Прайд, это нечто! Мраморные ступени с вкраплениями ярких камешков, позолоченные перила, обитые бархатом. Да, мне определённо есть, за что любить свой дом! - Добрый день, ваше высочество! – внезапно услышал я. Ко мне навстречу по мраморной лестнице шёл гепард в богато украшенных одеждах, говорящих о его высоком положении в стране. - Добрый день, господин Герфас, - ответил я. Мы пожали друг другу лапы. Этот гепард был родом из Читарии, государства, что располагалось за нашими восточными границами. Герфас был близким другом моего отца и являлся вторым фурром в Леомии, занимая должность гранд-приказера, то есть главы правительства. Лично я с ним не так тесно общаюсь и не могу точно сказать, какой он из себя. Но из-за него с Читарией у нас портятся отношения. Кажется, он был кузеном великого князя гепардов, и его приговорили к казни за какое-то преступление, то ли за казнокрадство, то ли за какой-то проступок, порочащий честь монаршей фамилии. И сейчас его тело гнило бы в земле около читарской столицы, если бы его вовремя не спасли агенты моего отца. К тому же, попутно было убито несколько солдат-гепардов, так что Читарии это никак не могло понравиться. Знаете, иногда я сомневаюсь в мудрости своего отца, всё-таки дружба дружбой, но портить отношения с близкой страной в наше непростое время я бы не стал. - Ваш отец вас ждёт в Большом зале, - на морде Герфаса появилась улыбка, в которой обнажились его белоснежные клыки. – Поторопитесь, а вечером зайдите ко мне, у меня для вас кое-что есть. Быстро попрощавшись, гранд-приказер двинулся дальше, вверх по лестнице. Я проводил его взглядом. Что-то укололо моё сердце. Кажется, этот гепард добр ко мне и хочет мне что-то подарить. А я желал ему смерти под топором палача. Ладно, давайте вы забудете то, что я сказал вам о нём, хорошо? Спустя полминуты я подошёл к дверям Большого зала. Я видел их уже много раз, но всё равно задержался, чтобы вновь полюбоваться парой этих величественных дубовых створок, покрытых позолотой и украшенных замысловатыми надписями с фигурными завитушками, выполненными резцами настоящих художников. «Величие Леомии навек», «Слава и честь львиным клыкам» - гласили вырезанные из дерева строки. Засмотревшись на ловко переплетённые буквы, я не удержался и дотронулся до них собственной лапой. Решительно толкнув двери, я шагнул вперёд. И вот – Большой зал царского дворца заблистал передо мной всей красотой своего убранства. Глаза мои уже привыкли к его стенам, покрытым мозаичными картинами, изображающими сказочные пейзажи всех уголков Леомии; уже стали для меня обыденными чудесно красивые пахнущие цветы, которые оплели своими стеблями мраморные колонны. И старинный стол на ножках-лапах, укрытый кружевной скатертью, способный уместить за собой три дюжины знатных вельмож, уже превратился для меня в такую же привычную часть мира как небо над головой или вода в реке. - Ты считаешь, нужно усилить милицейские патрули в Алмазном конце, Мастор? – услышал я голос своего отца, сидящего у дальнего конца стола. Около него склонился рослый лев в синем мундире с золотыми пуговицами. На хвосте его сидел синий эмалированный браслет с большой красной звездой, и такая же звезда красовалась на его синих петлицах. Этот лев – комиссар милиции третьего ранга, по званию равный армейскому генерал-майору. О чём он говорит с моим отцом? Заметив меня, комиссар, которого мой отец назвал Мастором, быстро подобрал какие-то бумаги, лежащие перед ним на белой скатерти, и направился к выходу, по пути шепнув что-то про другой раз. Правда, отец его задержал, чтобы всунуть в лапу пригоршню фисташек, тут же извлечённых из фарфоровой вазочки на столе. Спрятав орехи в карман, он пролистал свои документы и отвесил мне короткий поклон перед тем, как выйти из зала. - Привет, сын, - услышал я, стоило дубовым дверям закрыться, спрятав спину удаляющегося комиссара. Взгляд мой теперь перешёл на дальний конец стола, где с хрустальным бокалом в лапе восседал мой отец, царь Леомии Лидай Шестой. – Вижу, ты только сейчас встал. Ничего не ноет после бурной ночки? - Нет, папа, я в полном порядке, - ответил я, со скрипом отодвинув укрытый белым шёлковым чехлом стул, однако садиться на него мне пока не позволял придворный этикет – нужно было приглашение царя. – Нас, Цеторов, так просто не взять. Не уродился ещё тот бандит, которого не поймает царевич Леомии. - Молодец, - одобрительно кивнул папа, жестом приглашая меня за стол. Я расположился на удобном деревянном стуле с мягкой кожаной обивкой. – Прямо сейчас проходит казнь тех троих оставшихся бандитов во главе с Горбуном. Она началась ещё в полдень. Они получили то, что заслужили – медленную и кровавую смерть. Их привязали к столбу и вырезают сейчас плоть по кусочкам. Единственное, чего они достойны. Подумать только – ведь я сам награждал Горбуна орденом! Я, уже взявший в лапу фужер с вином, поставил его на место. Я живо представил себе кричащих от дикой боли львов, которых жестоко убивают на глазах у сотен фурров, среди которых наверняка есть и родственники тех, кого они сами лишили жизни. Казни у нас в Леомии были жестокие, но применяли их только к тем, чья вина была полностью доказана и только за самые жуткие преступления. Приговорённых могли поместить в металлический бак, поставив его на медленный огонь, посадить в клетку, погружаемую в воду, привязать к бревну и методично отрезать по миллиметру плоти. Брр, не к еде будет сказано. - Папа, а что это был за комиссар милиции, с которым ты говорил? – спросил я, чтобы отвлечься от неприятной темы. – О чём вы разговаривали? - Комиссар? – переспросил царь – А, это Мастор, начальник милиции Алмазного конца. С Чёрной Птицей ты, слава Небесному Прайду, разобрался, но их «подвиги» успели вдохновить подражателей всех мастей. Бандитский сброд в последнее время зачастил в Алмазный конец. Вот мы с Мастором и решали, как будем с ним бороться. А что ты спрашиваешь? Опять хочешь в бой? - Да нет, - ответил я. – Так, ничего, просто… - Ну, на нет и суда нет, - махнул лапой Лидай. – Хватит уже всего этого на сегодня. Давай, налетай, здесь всё, как ты любишь. Заслужил. Я нагнулся и обнюхал аппетитный кусок жареного мяса, лежащий передо мной на серебряном блюде. Ах, красота-то какая! Этот день и ещё седмицы две-три я должен буду посвятить отдыху. Вчерашняя операция по уничтожению Чёрной Птицы сильно меня измотала, а отдых для цесаревича, наследника престола, был не привилегией, а обязанностью. И этот отдых пора было начать с хорошего завтрака, который на самом деле был обедом. Моё мясо было полито острым соусом и приправлено разнообразными специями с юга страны, славившегося необычайной плодородностью своих земель. Это кушанье я, леди и элементы, любил ещё с детства, чем несказанно удивлял отца, ожидавшего, что от острых приправ я буду бегать по всему дворцу и слёзно просить кувшин холодной воды. Рядом стоял изящный хрустальный фужер с игристым белым вином и высокая стройная бутылка, из которой он и был наполнен. Называлось вино «Царское» и предназначалось исключительно для членов монаршего дома. Впервые я попробовал его на день своего совершеннолетия и с тех пор сделался его страстным почитателем. Тут же была и фарфоровая вазочка с фисташками – моими любимейшими орехами. И другое блюдо с горой румяных пирожков с сытными и сладкими начинками. Определить, какая находится в каком пирожке, я мог с помощью обоняния. Начать я, к слову, решил с них. Схватив пирожок, пахнущий мясом, я впился в него зубами, откусил кусочек и, прожевав, проглотил. Каким вкусным он мне показался! А с виду обыкновенный пирожок. Наверное, всякая еда мне теперь будет казаться такой необычайной, после моей первой победы. Продолжая уплетать пирожки, я вгляделся в отца, в могущественного владыку огромной державы. Царь Лидай был уже не молод, но и не стар; его голову, плечи и грудь украшала каштановая грива, чуть-чуть тронутая сединой, которая плавными потоками стекала с макушки вниз. Морду его от глаза до щеки пересекал тонкий длинный шрам, заработанный во время давнего боя, ещё в его буйной юности. На пальцах лап красовались золотые перстни с блестящими самоцветами, а по их ободку тонкой строчкой тянулись замысловатые девизы, фразы, сказанные когда-то великими львами прошлого. Одежда его состояла из белоснежной мантии, украшенной причудливыми изображениями волн и языков огня, выполненными дорогой нитью бледно-голубого цвета и просторных белых штанов на широком ремне с латунной пряжкой. Вообще, сочетание белого и голубого нравилось ему больше всего. На коленях у него также красовались золотые наколенники в виде львиных голов, как и у меня, но у него они были инкрустированы голубыми бриллиантами. А к поясу царя были прилажены крепкие кожаные ножны с кинжалом с фигурной костяной рукояткой, который нашим предкам пожаловал могущественный правитель другой державы. Может быть, королевства волков Люпуса, может быть, той же самой Читарии, я уже не вспомню. Порядочно сократив число пирожков, я перевёл взор на мясо на серебряном блюде и подцепил его румяный покрытый хрустящей корочкой край зубчиками вилки, а затем впился в него зубами. Острый соус потёк по моим губам и закапал с подбородка, марая белую скатерть. Вкус жареного, мастерски приготовленного мяса, приправленного лучшими пряностями юга Леомии, проник в мои чувства и возбудил в глубине моего сознания древний инстинкт хищника, который побуждал меня ещё сильнее работать челюстями. - Ленноз, - внезапно услышал я серьёзный неодобрительный голос отца, – не забывай о манерах. - О манерах? – переспросил я, выпустив мясо изо рта. Морда моего царственного родителя не выражала ничего хорошего – Да зачем? Здесь же кроме нас никого нет. - Сын, - в голосе львиного монарха прозвучали металлические нотки, - если ты не научишься контролировать себя везде, каким ты станешь правителем? Запомни, истинный царь всегда держит себя в узде. К тому же, стирка скатерти обойдётся в пять копеек. Мне не оставалось ничего, кроме как молча кивнуть и взять в лапу нож, которым я принялся послушно отрезать себе кусочки перед тем, как отправить в рот. Моим любимым столовым прибором была вилка, ложкой я пользовался гораздо реже, ну а существование столового ножа я считал одной из ошибок природы. Но отец мой был строгим. Вообще-то он был не прочь пошутить, подколоть какого-нибудь вельможу или дворянина. Но шутки на его счёт осмеливались произносить лишь самые смелые из его окружения и только в его отсутствии. А пошутить, признаться, было над чем. Царь Лидай любил золото и дорогие вещи, словом, он обожал всё, что относится к роскошной жизни и богатству. Ещё будучи молодым монархом он сильно повысил налоги, чем вызвал большое возмущение и бунты во многих городах, в том числе и в самом Леограде. Всё это, конечно, несколько остудило его жажду богатства, но полностью от неё он не избавился. Он владел миллионами золотых рублей (так называлась наша львиная валюта) и даже имел обширнейшую коллекцию драгоценных камней, которую начал собирать ещё его дед, так что столичным дворянам было над чем пошутить, вспоминая о царе. Но, конечно, когда они были уверены, что до его ушей это не долетит. Пообедав мясом, вкуснейшими пирожками, закусив фисташками и запив всё это игристым вином, я собрался было покинуть Большой зал и выйти на Золотую площадь, как меня окликнул отец: - Постой! Орешков возьми. Приняв из лап отца горсть фисташек, я спрятал их в карман и, поблагодарив, вышел на улицу, успев перед этим вооружиться верным Мецаром. Ножны с мечом стали приятно давить мне на бедро. Взглянув на россыпь розовых бриллиантов, вкраплённых в гарду Мецара, я невольно вспомнил об одном анекдоте, ходящем среди придворных. О том, как отец якобы хотел выковырять их, чтобы сделать частью своей коллекции драгоценных камней, а взамен вставить раскрашенные стекляшки, чтобы никто не догадался. Глупость, да и только. Золотая площадь, между тем, была невообразимо красивым местом! Вся выложенная жёлтыми кирпичами, сверкающими на солнце, словно груда золотых самородков, она недаром считалась сердцем Леомии. Эти золотистые кирпичи помнили ещё те времена, когда мы, Цеторы, были простым дворянским родом и помыслить не могли о том, чтобы стать царской семьёй. Такие древние и величественные… А я хожу по ним собственными лапами. Сегодня здесь было довольно людно. Львы и львицы спокойно прохаживались по площади, любуясь мощным фасадом дворца, и неспешно вели какие-то свои личные беседы. По периметру выстроились гвардейцы в золотистой броне, сжимающие в лапах ятаганы, алебарды и ружья. Они стояли недвижно и безмолвно, словно статуи, но каждый знал, что они внимательно следят за всеми, кто приблизился к царскому дворцу. Где-то на самом краю рядком встали художники за мольбертами, дружно рисующие главную резиденцию правителя страны. Да, романтика… Внезапно что-то большое и прыгучее врезалось прямо мне в спину. Стремительно обернувшись, я увидел каучуковый мяч, задорно прыгающий по золотым кирпичам, и двух перепуганных львят в грязных оборванных рубашонках. Детёныши глядели на меня со страхом. - Простите, господин, - проговорил один из них, понурив голову. – Мы не хотели… - Пожалейте нас, - пискнул другой львёнок, помладше. – Мы просто играли… - Ничего страшного, пацаны, - улыбнулся я, подбежав к мячу и остановив его нижней лапой. – Давненько я мячик не гонял. Мне был понятен страх этих малышей. Судя по их виду, они принадлежали к низшему слою общества, и знатные львы относились к ним с презрением. Любой вельможа на моём месте жестоко бы их высек за то, что они покусились на его драгоценное тело, но только не я. Пинком я отправил мячик в сторону львят. - Примите меня в игру? – шутливо спросил я. - А-а-а. – замялся старший львёнок. – Д…да, конечно. В следующий миг мячик поскакал к младшему львёнку, а он неуверенно отправил его мне. Поймав мяч лапой, я со смехом пнул его старшему из львят. Прохожие непонимающе смотрели на нас. Я, одетый как молодой знатный господин, играю с двумя львятами-оборванцами. Что ж, пускай думают что хотят. Всласть наигравшись, я подбежал к львятам и дал каждому по золотому рублю. - Берите, берите, не стесняйтесь, - улыбнулся я, глядя, как малыши изумлённо таращатся на золотые монеты. – И передайте родителям привет от царевича Ленноза. - От царевича? – переспросил старший львёнок, глядя на меня во все глаза. Похоже, он не ожидал, что мой титул окажется настолько высоким. Младший уже схватил свою монету и радостно запрыгал на месте.