Черные дыры

Ощущение словно в груди раскаленный шар. Даже не так. Он в горле и все выжигает в нем. Слава делает несколько судорожных вдохов — дышать невыносимо, проводит рукой по шее, чувствует под пальцами тонкие шнуры, пугается, метушится и еще больше задыхается. — Эй, тихо-тихо, что случилось? — Щелкает выключатель и купе заполняет тусклый свет ночника. Славу мутит, он с трудом фокусирует зрение и скорее чувствует и слышит Мирона, чем видит, как он нависает над его полкой. — Тихо, стой, да постой, что случилось? Слава, сейчас подожди. Мирон включает светильник над полкой Славы, убирает его руки от шеи. — Вот блин. Как же так получилось. Сейчас, подожди, — он наваливается всем телом на Славу, чтобы зажать его руки, тянет на себя шнуры, матерится и наконец распутывает их. — Ну как? Полегче? — садится под бок и смотрит. Слава ощупывает свободную шею. Дышать легче немного, но горло все еще обжигает жар. — Воды, — шепчет. Мирон подает ему стакан в подстаканнике. Слава делает глоток и его начинает выворачивать от горькой сладости чая. — Тихо-тихо, полегче, — Мирон подхватывает у него стакан одной рукой, ставит на стол, а второй поглаживает его по плечу. — Это что такое было? — шепчет хрипло, указывая на шею. — Ты запутался в шнурках от худи. Как такое вообще возможно? Видимо, очень длинные, — Мирон расправляет на Славе одежду, садится рядом под бочок, от чего Славе приходится вжиматься в стенку. Они молчат некоторое время. Слава старается привести мысли в порядок, но они прокручиваются в голове с невероятным скрипом. — Слушай, а ты где был? Как меня нашел? — Что? Тут был. Спал на соседней полке. О чем ты? — Нет, ты исчез. Остался в купе с этими… не знаю. Я искал тебя. Нашел птиц, потом себя. Мертвого, — Слава запрокидывает голову и прикрывает глаза. Мирон не отводит взгляд, осторожно берет его за руку, аккуратно гладит большим пальцем по ямочке между большим и указательным. — Мы тут были, спали. Тебе приснился кошмар. Слава открывает глаза и непонимающе смотрит на Мирона. — Проводник, пустые вагоны? Ты хочешь сказать, что… — Я поднялся в вагон, зашел в купе, тут был ты, проводник проверил наши билеты, мы заказали гадкий чай, немного поговорили и легли спать. Потом я проснулся, потому что ты задыхался. — Подожди, нет. — Что нет? — Мы легли спать, но нас разбудило радио. Играла песня Би-2, а потом нас отпевали. — Что делали? — Отпевали, нас отпевали. Стоял ужасный шум, мы вышли из купе, но вагон был пустым. Все вагоны были пустыми. Мы вернулись в купе и увидели их, и потом я тебя потерял. — Кого их? Как потерял? — Не знаю, какие-то силуэты, они в купе были. Я потом везде тебя искал. Ходил из вагона в вагон, тебя нигде не было. В одном были птицы, а в другом — я. Много меня. Мертвого. Словно везде была разная причина смерти: удушение, сердечная недостаточность, утопление. Они на меня напали, но я как-то спрятался в купе. Уснул, а когда проснулся... Внутри все жгло. — Слава… — Мирон тянется к нему, чтобы убрать с глаз мокрую челку. — Что? — Слав, это просто сон, тебе приснилось, все в порядке, — Мирон продолжает гладить его ладошку, накрывает ее и второй рукой. — Что я могу сделать? Слава едва заметно качает головой из стороны в сторону. Не отрываясь смотрит на руки Мирона. — Как думаешь, что бывает после смерти? — Ох, ну и вопросы у тебя. — Могу спросить, когда альбом выйдет, — улыбается одними кончиками. — Дурак. Они замолкают. Смотрят оба, как Мирон перебирает пальцы Славы, как они переплетаются, сплетаются и расплетаются вновь и вновь, создавая непонятных новых существ. Слава сгибает колени и Мирон удобно облокачивается на них. — Не знаю, мне кажется, что ничего, — внезапно говорит тихо. — Ничего? — Наверное, не знаю. Вселенная такая большая, а наши жизни такие маленькие и незначительные. От нашей смерти ничего не изменится. Есть она или нет. Есть мы или нет. — Или нет, — почему-то повторяет за ним Слава. — А ты как думаешь? — Что? — Что после смерти ждет? — Мне кажется, энергия распадается и потом заполняет что-то собой. — Веришь в перерождения? — Да нет. В свободном порядке распадается, соединяется с чем-то еще, другими энергиями, произвольно заполняет что-то другое, ничего не помнит и не несет. Энергия ведь никуда не девается? — Слава, у меня филологическое образование. Тебе нужен физик. Или анестезиолог. — Зачем? — Чтобы ты наконец уснул и отдохнул, — смеется Мирон. — Никто тебя не упрашивает сидеть рядом, — наиграно кривится в ответ Слава. Мирон прикрывает глаза и затихает у него на коленях. Слава смотрит на его оранжевое от тусклого света лицо, рассматривает тени от ресничек, нос с горбинкой. Что-то не дает ему успокоиться, что-то не так и это что-то назойливо вертится в голове. — Знаешь, я объездил весь мир, а хорошо сейчас. — Боже, Мирон, только не надо Коэльо, — стонет Слава и сползает по стеночке на полку. — Объективно, “Алхимик” — хорошая книга. Тогда таких не было, — Мирон удобней устраивается рядом под боком. — Смешно, что ты сразу о нем подумал. — Потому что ничего менее попсового ты не мог иметь ввиду. — Иди ты знаешь куда? — А вот и пойду, — Слава поднимается в постели. Мирон пропускает его, но продолжает сидеть на полке. Не отпускает руку. — Ты куда? — Куда посылал. — Слав… — Да в парашу я, отлить хочу. Хочешь присоединиться? Хер мой подержать? — Фи, как грубо, — Мирон отпускает руку, смотрит, как Слава огибает чемодан, тянет на себя замок и замирает, уставившись в зеркало. Он убирает руку от двери и тянется к выключателю света, несколько раз щелкает, прежде, чем купе заполняет всего на мгновение желтый свет, который сразу гаснет. Но этого Славе достаточно. Он касается рукой своих губ и смазанному следу от крови под ними. Его укусил Мирон. Он размазал кровь по губам Славы. Он просил никогда не отпускать его и всегда держать за руку. Он боялся его потерять. Слава переводит взгляд на отражение Мирона. Слишком темно от света ночника, и он не может быть уверенным наверняка. — Что-то не так? Слав? — Мирон едва касается его руки. — Да, забыл кое-что, хочу проверить, — Слава поворачивается к нему и садится рядом. Наваливается всем телом сверху от чего Мирон падает на подушку прямо под свет ночника. — Слава? — Смотрит удивленно. Тени от ресничек, нос с горбинкой, линия губ, чистая кожа. Слава прижимает руки Мирона к полочке и наклоняется к нему близко-близко. Шепчет на ухо: — Ты кто?