Черные дыры

— Она открывается. — Что? — Мирон быстро встает, подходит к Славе и кладет ладошку на ручку поверх его руки. — Может, не стоит этого делать? — А что делать? Мирон, мы так долго сидеть можем. Шоу это, фанатки или монстры у нас в голове — ничего само не произойдет, сюжет дошел до этой точки и пока мы не пройдем этот уровень, дальше ничего не произойдет. — Чувствую себя подопытным кроликом. — А вот, если бы не было тестирования на животных, не чувствовал бы. Мирон кривится и с сомнением смотрит на Славу. Вздыхает, и они вместе проворачивают ручку. Они открывают дверь лишь на маленькую щелочку, чтобы заглянуть внутрь. Вопреки логике конструкции, за дверью не светящийся экран, а залитый светом зал ожидания. Можно было бы сказать, что в зале никого нет, если не считать несколько мутных сгустков теней. — Как в “Унесенных призраками”. — Как бельмо на глазу. — Идем? — Ой, идем. — Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый. Они открывают широко дверь и заходят, стараясь не шуметь. На всякий случай не запирают ее и оглядываются по сторонам. Вокзал мало чем отличается от любого другого в любом провинциальном городке: намазанная краска на лепнине, гадкий розовый цвет на стенах, бледные плакаты, грязные лавки, закрытые прилавки со свежей прессой и менее свежими бутербродами, одинокая пальма в ведре из-под строительных материалов. — Мирон, этого всего ведь не может быть? — Не спрашивай меня, не спрашивай… Они стараются найти хоть какой-то намек на то, где они. Но на прилавках сплошные дачные секреты, огородники, астрологические прогнозы, советы знахарей и кроссворды. Карты тоже всей страны, а не региона. — Похоже, не айфон у тебя глючил, а реальность, — Слава кивает на большие часы на стене. Там тоже половина первого. — Там кассы, идем. Мирон берет Славу за руку, и они идут через весь зал к пластиковой будке, оклеенной пыльными объявлениями. В окошке, кажется, что никого нет — сложно что-то разглядеть за погнутыми пластинами жалюзи и залапанным стеклом. Мирон сам не понимает, почему стучит в пластиковое окошко. Однако, к его удивлению, ручка ловко проворачивается, окошко распахивается и женская рука протягивает Мирону желтый билет. От неожиданности Мирон сначала берет его, а затем понимает, что произошло. Вот только к этому моменту окошко уже захлопывается. — Ебать, — озвучивает общую на двоих мысль Слава. Он первый начинает стучать в окошко: — Послушайте, откройте! Откройте! — Слава давит на стекло, вертит головой, оставляет его в покое, оббегает кабинку касс с одной, а затем и с другой стороны, наконец находит дверь и начинает в нее стучать, тянуть на себя, а когда она наконец поддается он оказывается в пустой пластиковой кабинке со старым разбитым стулом, пыльным столом. Он переворачивает мебель, разбрасывает папки, стучит по стенам, царапает глазурное покрытие на бетонном полу, больно ранит пальцы, даже не замечает это: — Где ты? ГДЕ ТЫ, МАТЬ ТВОЮ!! Его резко хватают за плечи со спины, тянут на себя. Он не видит, а скорее чувствует, что это Мирон, от этого поддается движениям, разворачивается ему в грудь. — Слава, там никого нет, успокойся, Слав, тихо, тихо, — он прижимает Славу к себе и начинает баюкать. — Тихо-тихо, шшшшш. — Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый. — Мирон, я так больше не могу, я не выгребаю. — Знаю, знаю, — Мирон отстраненно смотрит куда-то в пустоту, продолжая прижимать к себе Славу и, скорее инстинктивно, чем осознанно, целует виски. — Я тоже не выгребаю. Они сидят какое-то время на холодном полу посреди обломков и пыли. Пока Слава наконец не отстраняется от Мирона. — Ладно, пошли, тут нечего делать. Он первый встает, подает руку Мирону, не отпускает ее, оборачиваясь к выходу. — Слава, стой. У тебя кровь идет, ты весь в крови. Дай посмотрю, — Мирон разворачивает к себе ладошку, смотрит на порезы на пальцах. — Не болит? Хорошо бы промыть. — Ой, брось. Не истекаю ведь кровью. А тебя вот замарал. Наверное, когда сидели, — показывает на рукав с темными полосами крови. — Да ерунда, нашел, о чем думать. Слава на мгновение задумывается, а затем задирает худи и вытирает руку о футболку, ждет, когда кровь остановится и внезапно вспоминает. — А что там тебе дали? Какая-то бумажка. — Бля, точно. Мирон хлопает по карманам, вспоминая куда ее сунул, наконец находит скомканный клочок. Разворачивает и удивленно читает: — Мирон Федоров, отправление: час ноль ноль, первая платформа, седьмой вагон, шестое место. Что это за дичь? — Это что билет? А куда? Что-то еще написано? — Берет здоровой рукой и внимательно изучает. — Хм, ничего, очень интересно. — Какой в нем смысл, если все равно половина первого, — Мирон поднимает взгляд на часы и замечает, что стрелка на них движется, и уже находится на 57-ой минуте. — Слава, часы! Но он уже и сам видит. — Три минуты до отбытия, пошли! — Уверенно берет Мирона за руку и тянет за собой. Когда они выбегают на перрон, вокруг все так же тихо и пусто. — Слава, мне это не нравится. — Мне тоже. — А если приедет? — Значит, не будем тут торчать. — А если не приедет? — Будем думать, что делать дальше. — Куда он увезет? — Мирон, я не знаю. — Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый. Мирон сжимает крепче руку Славы и весь изводится: — Все время слышу один детский стишок. — Какой? — Про рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. — Тут слышишь? — Да. — Не знаю, я не слышу его. Мирон вздрагивает и понимает, что начинает слышать звуки приближающегося поезда, всматривается в темноту, которую разрезает свет фар. — Слава, едет. — Где? — Слава старательно всматривается вдаль, но ничего не видит. — Да вот, совсем рядом, — поезд уже совсем близко. — Мирон, ничего нет. — Слава не шути, вот же он, — перед ними проходят вагоны и нужный останавливается точно рядом с ними. Состав замирает и в вагон отворяется дверь. — Мир? — Слава крепче сжимает руку Мирона, не отводит от него взгляд. Мирон начинает пятиться, когда из вагона показывается проводник. Тот самый, их. Он молчаливо протягивает руку, и Мирон автоматически отдает ему билет. — Мир, — его одергивает Слава. — Что ты делаешь? Что, блять, происходит? — Ты что реально не видишь? — Мирон в ужасе поворачивается к нему. — Вот ведь поезд, вагон, наш проводник. Слава, что делать? Почему ты это не видишь? ПОЧЕМУ ОН ЭТО НЕ ВИДИТ? Мирон набрасывается на проводника, который безразлично стоит и не обращает никакого внимания на удары. — Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый. — Мирон, это поезд для тебя. Билет только у тебя. — Что? Я не поеду без тебя! Я никуда не уеду без тебя! Не смей меня оставлять! — Мирон срывается на крик. — Я не смогу зайти в него. Его для меня даже нет! — СДЕЛАЙТЕ ЧТО-ТО!! — Мирон вновь оборачивается к проводнику, но тот лишь безразлично отворачивается в сторону, машет машинисту, и разворачивается, чтобы зайти в вагон. — Мирон, иди. — Нет. — Мир! — НЕТ. Закрой глаза. — Что? — Закрой глаза и доверься мне. Я без тебя не уйду! Слава послушно закрывает глаза, и его тут же увлекает за собой Мирон, обхватывает всего руками, направляет, шаг за шагом. И едва успевает, прежде, чем закрывается дверь. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый. Из последнего окошка вдруг посыпался горошек. Пришли куры, поклевали, пришли гуси, пощипали. Пришёл дворник, все подмел.