Гарри Поттер и эффект бабочки

– Как вы уже безусловно догадались, мисс Грейнджер, мое предложение вам весьма личного характера. – Я вас слушаю, мистер Малфой, – Гермиона переплела пальцы на столешнице и слегка склонила голову набок, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать. – Я хочу, чтобы в этой изменённой реальности Вы стали членом моего клана. Несколько мгновений Гермиона просто молча смотрела на старшего Малфоя. Потом медленно перевела взгляд на Малфоя-младшего, но выражение лица школьного недруга не выдавало ни одной эмоции. Драко был абсолютно спокоен, словно его отец сказал что-то само собой разумеющееся, очевидное и вполне логичное. Вот только сама Гермиона так не считала. Несколько раз моргнув, девушка тряхнула пышными локонами и, всеми силами воли заставив голос не переходить на слишком высокие нотки, уточнила: – Что вы имеете в виду? – Разве что-то непонятно? Я предлагаю вам в изменённой реальности стать женой моего сына, – Люциус по-прежнему спокойно смотрел в ошеломлённое лицо магглорождённой волшебницы, в этой реальности все ещё министра магии, а Гермиона вдруг громко и безудержно рассмеялась. Хохотала она довольно долго. Просто, её смех инородной сущностью звенел в холодной, безликой комнате в самом центре острова безнадёжности, коим в конечном итоге и являлся Азкабан. Люциус не перебивал её, не делал ни одной попытки остановить этот взрыв веселья, все больше напоминавший истерику. Малфой даже не предпринял попытки произнести ни слова, молча наблюдая за Грейнджер. А тем временем, отсмеявшись, Гермиона вытерла тыльной стороной ладони проступившие на глазах слёзы и тряхнула копной волос, сейчас собранных в аккуратную причёску. – Да уж, нужно отдать вам должное, мистер Малфой, – Грейнджер слишком очевидно откинула в сторону любые претензии на поведение, «достойное истинной леди», и сейчас насмешливо смотрела на своего визави. – Похоже, даже Азкабан не смог вытравить из вас ваше весьма странное чувство юмора. - Я совершенно серьезен, мадам министр, – старший Малфой, не отводя взгляд, смотрел ей в самые зрачки. - У меня было очень много времени «на досуге» переосмыслить все свои выборы и решения, а также взглянуть через новую призму на некогда вбитые в мою голову собственным отцом ценности. И должен признать, что они потерпели крах. – Мистер Малфой, – внезапно став серьезной, Гермиона прищурилась. – Позвольте вам напомнить, что я тоже обучалась науке политических речей. И ваша тирада, хоть и без сомнения безукоризненно построенная, меня сейчас совсем не впечатляет. Давайте, Люциус, оставим все очень просто, и не будем переворачивать известный нам обоим мир с ног на голову. Я уже пообещала в обмен на вашу помощь, что в изменённой реальности вы избежите заключения. Хотите, принесу магическую клятву? По всем законам волшебства, взятые мной обязательства отправятся в прошлое вместе со мной, ведь путешествует туда душа, моя сущность, а именно она и приносит клятву. Это вы можете уточнить у кого угодно. Путешествие в прошлое не способно снять непреложный обет. Таким образом, вам не нужны эти, – Гермиона сделала пренебрежительный жест рукой. – Непонятные порывы. После нашей победы, к которой на этот раз вы косвенно приложите руку, я удостоверюсь, что все Малфой попадут под полную амнистию. – Это замечательно, мисс Грейнджер, но я бы хотел немного большего. – Что именно? – Гермиона насмешливо приподняла бровь и подмигнула. – Кресло министра магии? Визенгамот? Я не уверена, что смогу наверняка добиться подобного, поэтому могу лишь обещать приложить усилия. Люциус внимательно наблюдал, как молодая женщина небрежно повела плечами, всем своим видом давая понять, что без труда согласится на подобную сделку. Во всяком случае, её она считает реальной и вполне правдоподобной, а не смехотворной. Впрочем, Малфой-старший всегда считал себя политиком и поэтому не собирался отступать. – То есть, вы скорее поверите, что я поставлю вам условие сделать меня министром магии, чем что я хочу видеть вас своей невесткой? – Однозначно, мистер Малфой, – Гермиона внезапно посерьёзнела и натянула на лицо годами знакомую всем холодную маску. – Потому что во всяком случае, это не смехотворно. В отличие от вашего, так называемого, предложения, которое не может быть чем-либо, кроме полной чуши. Вы же не можете на самом деле предполагать, что я способна серьезно принять подобное заявление? – И тем не менее, моё предложение было вполне серьезно, а не как вы изволили выразиться, «смехотворная чушь», - холодно отчеканил старший Малфой. Его сын по-прежнему молчаливой статуей наблюдал за всем со своего места. Грейнджер несколько секунд задумчиво созерцала старшего Малфоя, даже не скрывая свой оценивающий, пытающийся просчитать ситуацию взгляд. Люциус молчал, впрочем, не прерывая их зрительного контакта. Наконец, словно придя к какому-то решению, Грейнджер перевела взгляд на Драко. Младший Малфой, точь в точь, как его отец, тоже не дрогнул под испытывающим, холодным взглядом шоколадных глаз. Наконец, явно заключив для себя какую-то сделку с совестью и приняв решение, Грейнджер кивнула. – Что именно вы хотите, чтобы я пообещала? *** Перед тем, как выйти из допросной комнаты Азкабана, последние часы служившей комнатой для переговоров в самом важном соглашении, когда-либо принятом в волшебном мире, Драко на прощание обнял отца. Им больше не придётся увидеться в этой реальности, и оба это прекрасно осознавали. Отец понимающе кивнул ему напоследок, а Драко задумчиво смотрел на покидающую комнату Грейнджер. Гермиона шла, высоко подняв голову, а в ушах наследника Малфоев все ещё набатом звучали её слова. Как удары колокола... – Я, конечно, всё понимаю. Прошлое за это время покрылось дымкой ностальгии, господа, и для себя вы оба избрали смотреть на него через розовые очки. Проблема лишь в том, что я всё помню слишком ярко и отчётливо, словно это было вчера. – Разве не может такого быть, мисс Грейнджер, что как раз для вас цвета слегка потемнели? – Люциус прищурился, при этом так знакомо, насмешливо приподняв брови, вот только в его голосе и глазах не было ни капли веселья. Гермиона только что выложила им обоим всё, как есть, и без прикрас. И про то, что вопреки их очевидному мнению, она не всесильна. И что, вернувшись в прошлое, в основном сможет контролировать лишь свои поступки, а не мысли и чувства других. И про то, какими по сути мерзавцами в отношении самой Гермионы они оба были в её бытность в Хогвартсе. Конечно, не в таких грубых выражениях, но достаточно чётко, чтобы донести свою мысль: предложенное Малфоями вообще невозможно было провернуть. Одним словом, с тонкостью и умением опытного политика, Грейнджер в конечном итоге дала им клятву, вот только пообещала несколько другое. Драко и Люциус вновь обменялись понимающими взглядами, а потом младший Малфой стремительно покинул комнату. Ему не нужно было оборачиваться, даже прислушиваться, чтобы знать наверняка. Губы отца сейчас беззвучно шептали ему вслед: «удачи, сынок». Что ж, её превосходительство Госпожа Удача ему явно понадобится.