Гарри Поттер и эффект бабочки

Гарри Поттер ожидал, что его отбросит далеко в прошлое. В конце концов, его ведь предупреждали, что прототип маховика времени перенесёт их в момент первого выброса магии. Гарри не был уверен, когда именно это произошло в его жизни, но обычно первые выбросы у юных волшебников случались лет в пять. До этого, конечно же, магическую сущность ребёнка вполне можно было предсказать, но реальный выброс выдавал волшебника с головой где-то в этом возрасте. В принципе, подобный нюанс всегда был намного более актуален для магглорождённых, ведь именно для них подобные странности были чреваты наибольшими последствиями. Одним словом, Гарри был готов к тому, что материализовавщийся вокруг него мир будет другим. Предметы намного больше, а он сам намного меньше, и морально приготовился открыть глаза и увидеть вокруг ненавистный дом тётушки Петунии. К чему бывший аврор был не готов, это оказаться в той самой комнате, которую когда-то видел глазами профессора Снейпа в его воспоминаниях. Правда, комната теперь казалась огромной. Намного больше, чем виделась зельевару, и объяснение было довольно простым: сам Гарри было намного меньше, чем ожидал. Начальнику Аврората, годами тренировавшему логическое мышление, не составило большого труда понять, что его отбросило в ту самую ночь, когда маленький Поттер впервые столкнулся с лордом Волан-де-Мортом. Очень хотелось громко выругаться, но детский язык не слушался, и всё, что удалось выдавить, было отчаянное: «мама». Лили Эванс ворвалась в комнату несколькими мгновениями позже. Точь в точь такая же, какой он увидел её в воспоминаниях Северуса Снейпа, с длинными рыжими волосами и добрыми зелёными глазами, которые Гарри всю жизнь лицезрел в зеркале. Только вот в этих глазах сегодня плескался нескрываемый ужас, и Гарри очень быстро понял его причины. Там, внизу, сейчас явно шла битва. Точнее, она уже закончилась. Гарри безошибочно распознал смертельное заклинание, после которого шум стих, но на лестнице послышались тяжелые шаги. Лили Эванс резко развернулась к дверям, инстинктивно заслоняя собой ребёнка от того, кто уже через мгновение появился в комнате. Лорд Волан-де-Морт в сопровождении своей неизменной змеи, Нагини, одним мановением волшебной палочки распахнул дверь детской и застыл на пороге. Гарри замер, что в принципе было немного необычно для ребёнка его возраста. Но кто бы сейчас обратил внимание, что в широко распахнутых зелёных глазах плескался не ужас, а удивление? Тёмный Лорд выглядел совсем не так, как после своего Возрождения. Сейчас это был красивый мужчина средних лет, больше всего напоминавший того Тома Реддла, крестража дневника, которого Гарри встретил на втором курсе в тайной комнате. Только глаза его уже сверкали зловещим, красным огнём. Мужчина усмехнулся и что-то прошипел Нагини. Поттер вновь сморгнул удивление: он никогда прежде не задумывался, насколько воспринимал собственное владение языком змей, как само собой разумеющееся. Только вот, похоже, он действительно приобрёл эту способность в тот момент, когда стал крестражем. Меж тем, Тёмный Лорд скривил губы в самой насмешливой улыбке, на который был способен, и процедил: – Лили, – голос тоже был совершенно другим, не с змеиным шипением, а вполне приятный на слух баритон. Теперь Гарри мог вполне представить, что заставило Беллатрикс Лестрейндж до безумия влюбиться в этого мужчину. Он действительно был великолепен, пока не потерял всё человеческое. – Не буду называть тебя миссис Поттер, потому как он мёртв. Да и ты очень скоро уже станешь мадам Снейп. Да, да, моя дорогая, я обещал сохранить твою жизнь. А поскольку в принципе, мне все равно, и скажу по секрету: вся эта дребедень про превосходство чистоты крови - полная околесица, которую и я, и ты, моя дорогая магглорождённая, да и сам Снейп оспариваем каждый день нашей жизни, то у меня лично проблем нет. Правда, отпрыск Поттера должен умереть. Таково пророчество. Гарри застыл на месте, совершенно не ожидая подобных откровений от Волан-де-Морта. Он что, только что открыто признался, что не верит в догму чистоты крови? Конечно, сам будучи полукровкой, в точности как и Снейп, Том Реддл действительно опровергал идеи превосходства чистокровных каждым своим достижением, каждым заклинанием и мановением палочки. Только вот Лили Эванс вряд ли была посвящена в подобные детали. Впрочем, Гарри не ожидал, что именно эта часть тирады Волан-де-Морта захватит её внимание. Аврор в прошлом, он готов был поклясться, что мать услышит лишь часть фразы про жертву своим сыном. Но Лили его удивила. Ни на мгновение не двигаясь с места, где женщина являлась физической преградой между палочкой Тёмного Лорда и самим Гарри, Лили слегка склонила голову набок и поддержала дискуссию: – Что общего может быть у тебя с Северусом? Его отец ведь маггл? Гарри в удивлении приподнял бровь. Опытный аврор отчётливо слышал по её голосу, что мать тянет время. Сейчас она очень напоминала Поттеру Гермиону в те моменты, когда ушлый политик, Грейнджер отвлекала собеседников, пока не получит какой-то знак. Про себя усмехнувшись, Гарри вспомнил, что не только Северус Снейп прибыл на место преступления почти мгновенно после убийства его родителей и развоплощения Тёмного Лорда. Сириус Блэк тоже оказался здесь довольно быстро. Могло ли быть, что мать сознательно тянула время до прибытия подмоги? Тем временем Том Реддл, как все социопаты до и после него, не собирался упустить возможность покрасоваться. Он уже принялся рассказывать Лили про своего отца-маггла, которого собственноручно убил, про свою мать, несчастную влюблённую волшебницу. Впрочем, все это длилось недолго. В какой-то момент, усмехнувшись, Том насмешливо прищурился. Гарри уже хотел подивиться, насколько это было не характерно для социопатов, но тут заметил, что сфокусировала Волан-де-Морта на настоящем его драклова змея. Именно Нагини что-то прошипела Тому, Гарри понял это лишь по повернувшейся голове змеи, и Волан-де-Морт сменил тему. Всё-таки, владение парселтангом было весомым преимуществом. – Тянешь время, хитрая ведьма. Надеешься, что тебя спасут? И не мечтай. Даже если сюда заявится весь ваш драклов Орден, тебе ничего не светит. Ну так как, отходим в сторону? Твоя жизнь мне не нужна, а вот Северусу очень даже. Но я не против сделать ему такой незначительный подарок. Так что, в сторону, девчонка, и все будут счастливы. – Можешь передать Северусу, – Лили Эванс гордо вскинула голову. – Что он может засунуть свою заботу, сам знаешь куда. И вы оба можете идти к черту. Если ты на самом деле воспитывался магглами, то прекрасно осведомлён об этом месте назначения. – Какая пафосность и гордыня, – Том фыркнул. – И напрасная трата волшебного таланта. А твои и Северуса дети могли бы быть впечатляющими волшебниками. Но, увы и ах. Ты свой выбор сделала, – и с этими словами Том поднял волшебную палочку. Гарри прикрыл глаза. Ему не нужно было слышать заклинание Авады Кедавры, не нужно было видеть, что происходило перед ним, все это уже было в его прошлом. Которое вновь стало настоящим и останется с ним в будущем. В принципе, он не надеялся, что изменит именно это событие. На самом деле, всего лишь не думал, что ему придётся увидеть воочию... Сорвавшись с волшебной палочки Лорда Волан-де-Морта, заклинание предсказуемо ударилось в грудь бросившейся вперёд Лили Эванс. Защищая Гарри силой материнской любви, активируя самую сильную магию - любовь к ребёнку, запуская таинственную кровную протекцию... и, отрикошетив, сразило Тёмного Лорда. А потом... Гарри почувствовал, как загорелся лоб, на котором сейчас проявился его знаменитый шрам. И в сознании отчетливо прозвучало шипение Нагини, теперь различимое, как женский голос: - Ну жжжже, чччерт...* *(по-английски, это прозвучит шипением: well, sssssshit....) И змея стремительно выползла за дверь, а Гарри громко разревелся, как мог только годовалый ребёнок. *** Дальше всё шло по тому самому сценарию, о котором Гарри прекрасно помнил, но который так хотел не пережить вновь, буквально, наблюдая за всем глазами не годовалого ребёнка, а вполне взрослого человека и опытного аврора. Сказать по правде, весь этот опыт был довольно странным. Гарри словно видел происходящее со стороны, всё понимая и фиксируя в сознании, но не совсем осознавая, что это происходит с ним. Скорее, взрослый мужчина в сознании ребёнка наблюдал за фильмом. Как во сне, Поттер отметил появление в комнате Снейпа, вновь являясь невольным свидетелем боли потери своего будущего преподавателя. Поттер уже видел это однажды на своем пятом курсе, когда, сам того не осознавая, ворвался в голову профессора. Но тогда все события развивались перед ним глазами Снейпа: сам Гарри - годовалый ребёнок, сломленное тело матери, ощущения боли потери Северуса. Теперь же Поттер был свидетелем событий, зрителем, и взрослый мужчина впервые осознал всю глубину чувств Снейпа к Лили... Да, со стороны все воспринималось совершенно по-другому. Мужчина в голове ребёнка лишь закатил глаза и хмыкнул, когда Снейп, даже не задумавшись дважды или оглянувшись на маленького Гарри, аппарировал прочь. Впрочем, насмешка быстро сменилась осознанием, когда через несколько мгновений в комнате появился Сириус Блэк. Значит, Снейп ушел, чтобы избежать встречи с ним. Взрослый мужчина, Поттер вдруг понял: безработный и без особых средств к существованию, молодой пожиратель смерти – Северус мало что мог ему тогда предложить, даже если бы хотел. Стало не так обидно, но чувство вернулось с удвоенной силой, когда крёстный тоже не терял много времени на размышления о судьбе Поттера или её устройстве. Прорычав ожидаемые проклятия в адрес Питера Петтигрю, Сириус стремительно покинул комнату, и маленький Гарри вновь остался в одиночестве. События продолжали развиваться по строго предписанному скрипту, и уже к утру Гарри в своей корзинке был доставлен на порог дома тётушки Петуньи. Впрочем, профессор МакГонагалл, очевидно являвшаяся исполнителем этой части плана его судьбы, не разочаровала. На корзинку были наложены сильнейшие согревающие чары, и Гарри был уверен, они держались бы неделю, если нужно. Сам же ребенок был накормлен и тщательно умыт, а в корзинку было положено щедрое количество маггловских денег. Эту крошечную, но любопытную деталь Поттер раньше не знал... Да и сама Минерва никуда не уходила, пока, повинуясь волшебному звонку, дверь не отворилась, и на пороге не показалось тётушка Петунья. А потом были причитания, слёзы, прочитанное вслух письмо Дамблдора, и менее, чем полчаса спустя Гарри обнаружил себя в кроватке рядом со своим кузеном. И вновь это странное чувство: словно он наблюдает за всем со стороны, словно это даже не его жизнь. Очень скоро бывший глава Аврората вычислил, как на самом деле работали эти чары возврата в прошлое. Переместилось его сознание, даже скорее, его частичка. Гарри существовал словно отдельно от себя в прошлом, долгое время наблюдая за всем практически со стороны. Тело развивалось в своем собственном темпе, магия по-прежнему отсутствовала, да и само время и его концепт воспринимались абстрактно. Впрочем, по мере взросления, его сознание все больше и больше сливалось с собственным «я» из прошлого, а воспоминания о прошедшей жизни действительно становились лишь дымкой, отдалённым сном. Знания никуда не делись, но они не тяготили и не висели дамокловым мечом. Гарри все больше и больше понимал, какое это на самом деле благословение: он реально мог прожить свою жизнь заново, учиться ходить, говорить, читать, но при этом помнить и соответственно избегать некоторые ошибки. Например, его отношения с кузеном Дадли. На этот раз мальчик не допустил тех преследований и обид, которые щедро пережил в своем первом детстве. Частичка взрослого мозга помогала избегать и предотвращать конфликты, и хотя сам Гарри по-прежнему воспринимался всеми вокруг, как его прошлое «я» из бывшей жизни, на самом деле сама жизнь стала значительно лучше и сноснее. Гермиона была права. Всё, что он пережил в прошлый раз, служило лишь одной цели: становление его характера и личности. Директор Дамблдор воспитывал мортира, готовил героя, готового пожертвовать собой ради всеобщего блага. Того, для кого во главе угла станет дружба и забота. Того, кто в нужный момент пожертвует собой и станет под Аваду лорда Волан-де-Морта. Но этот человек уже развился, Гарри уже стал таким, его душа, сейчас ожидавшая своего часа в теле ребёнка, не нуждалась в новых бедствиях и лишениях. Гарри Поттер, избранный герой магического мира, уже существовал. И поэтому на этот раз, без каких-либо зазрений совести, мальчик, которому суждено победить Тёмного Лорда, избрал более счастливое детство. Единственным, о чем Поттер не переставал думать, была судьба самой Гермионы Грейнджер. У Гарри просто не было ни одного способа вычислить, в какой момент их прошлого переселилось сознание лучшей подруги и по совместительству самой умной ведьмы их поколения. То есть, когда к сознанию маленькой магглорождённой, ничего не знающей о волшебном мире, присоединится частичка души мадам министра Магии из далекого будущего. И снова логика аврора подсказывала: Гермиона должна найти его сама. И оставалось надеяться, что её опыт перемещения в прошлое будет аналогичен самому Гарри. Его Гермиона Грейнджер существует где-то в голове маленькой девочки, дремлет в лимбо до определённого момента. У Гарри был лишь один путь: ждать. Не самый излюбленный метод действий для всегда нетерпеливого и вспыльчивого по характеру волшебника, но тем не менее, единственно возможный. И призвав на помощь всю свою выдержку, выдрессированную многолетним опытом пребывания в шкуре аврора, Гарри Поттер терпеливо ждал...