Гарри Поттер и эффект бабочки

К огромному удивлению Гарри Поттера, расколоть Рона Уизли и Невилла Лонгботтома оказалось намного сложнее, чем он изначально предполагал. Лонгботтом просто избегал своего соседа по комнате, словно почувствовал, что Поттер его недолюбливает. В любом случае, Невилл по мнению Гарри вёл себе ничем не различно от прошлой жизни, и в конечном итоге Поттер махнул рукой. Невилл вряд ли общался с Томом Реддлом, и Поттер решил пока что оставить его в покое, а потом просто расспросить под сывороткой правды. Когда Гермиона её сварит. Рональд же Поттера не просто избегал. Казалось, что Уизли избрал целью вообще не попадаться на глаза Гарри и избегать любого контакта. Поттер нашел это подозрительным, и в принципе Грейнджер была с ним согласна. Каждый раз, когда Гарри пытался прижать рыжего к стенке и задать пару-тройку вопросов, Рональд уходил от ответа или просто уворачивался, и получить информацию от бывшего друга было практически невозможно. Вздохнув, Гермиона приступила к варке сыворотки правды. Оборотное в данный момент настаивалось, и Грейнджер рассудила, что может воспользоваться возможностью начать готовить зелье, по всей видимости без которого им обойтись не удастся. Конечно, Гермиона про себя усмехнулась подобной иронии. Как-то в своем прошлом детстве Гарри прекрасно обходился без сыворотки правды, а в этом разбаловался? Впрочем, зелье было довольно сложным, хотя все ингредиенты Поттер уже волшебным образом умудрился собрать. А то, чего не нашлось в его заполненном до пределов сундуке, пополнилось после ночного похода в подсобку Северуса. Впрочем, в этой жизни Гермиону Поттер явно оберегал, и на ночные вылазки с собой не брал. А ещё, он в этот раз буквально сопровождал подругу повсюду. Внимательно прислушиваясь, сначала уверялся, что василиска нигде поблизости нет, и только после этого позволял Грейнджер куда-либо идти. Попутно Поттер не спускал глаз практически со всего факультета. Джинни по-прежнему краснела и бледнела в его присутствии, Рональд каждый раз делал вид, что у него неотложные дела, а остальные однокурсники сторонились. Гарри не расстраивался. Всё это его мало беспокоило, но гораздо больше его волновал тот факт, что пока он не может наверняка сказать, если кто-то ещё попал под влияние дневника. Оборотное было готово прежде, чем сыворотка правды, и свою операцию они назначили на субботу. Во время похода в Хогсмид Грейнджер обнаружила Панси Паркинсон в магазине волшебной косметики и средств для ухода за волосами, и, не церемонясь, мановением палочки выдернула волосок прямо с её головы. Паркинсон ахнула, мгновенно схватившись за затылок и обернувшись по сторонам, но единственным покупателем кроме неё была Грейнджер, и та стояла довольно далеко. Скривившись, словно проглотила лимон целиком, Паркинсон тряхнула головой и вернулась к своему занятию: она выбирала кондиционер для волос, и судя по всему, дело это было чрезвычайно сложное и довольно ответственное. Паркинсон стояла перед прилавком уже битых пятнадцать минут и до сих пор не могла принять решение. В любой другой день Гермионе было бы совершенно безразлично, сколько часов Паркинсон угробит, выбирая между запахом жасмина и сирени, но не сегодня. Сегодня им нужно было ещё успеть попасть в гостиную Слизерина, в которой так удачно застрял избравший не идти в Хогсмид Малфой. Каким образом Поттеру удалось узнать все детали внутренней динамики Слизерина, Грейнджер понятия не имела, но и задавать слишком много вопросов не намеревалась. У Поттера были свои методы, и Гермиона бы не удивилась, если бы на разведку он посылал свою маленькую змейку. В любом случае, Гермиона глубоко вздохнула и подошла к стойке, демонстративно понюхав оба флакончика. – Я бы купила сирень, – пожала плечами магглорождённая волшебница, облокотившись о стойку и насмешливо глядя в самые глаза Паркинсон. – Тебя никто не спрашивает! – Паркинсон мгновенно вспыхнула и, подхватив бутылочку с запахом жасмина, жестом подозвала продавщицу. – Я возьму эту! Гермиона лишь усмехнулась, пытаясь не рассмеяться в открытую, пока Паркинсон, швырнув несколько монет на прилавок и подхватив свою покупку, стрелой вылетала из лавки, словно за ней стая дементоров гналась. Проводив её задумчивым взглядом, продавщица внезапно обернулась к Грейнджер. – Спасибо вам, юная леди, – ведьма покачала головой. – С мисс Паркинсон мы хорошо знакомы, она часто покупает у нас различные товары. Мисс Паркинсон имеет привычку часами обдумывать элементарное решение, словно её жизнь от этого зависит. Так что, я вам очень благодарна, что сегодня вы слегка ускорили её мыслительный процесс, хоть вы и сделали это от противного. Потому что я уже вполне смирилась, что пропущу обед. – Не стоит благодарности, – Гермиона теперь уже рассмеялась в открытую. – Вы же не обидитесь, если я отложу свою покупку этого кондиционера? Сказать по правде, я сейчас тоже спешу. – Отнюдь, моя дорогая, – продавщица добродушно усмехнулась и подмигнула девушке. – К тому же, этот бренд совершенно не подходит к текстуре ваших волос. Вам нужна специальная формула для идеальной укладки, но вы ведь её уже нашли? Грейнджер вновь кивнула, но потом, словно вспомнив что-то, встрепенулась. – Скажите, у вас есть духи, которыми пользуются мисс Паркинсон? Что-то с розой, они сегодня на ней были. – Конечно, вам завернуть? – старшая волшебница вопросительно взглянул на Грейнджер, и когда магглорожденная качнула головой в знак согласия, без лишних слов завернула ей бутылочку. – Спасибо, – Гермиона достала нужную сумму денег, расплатилась с продавщицей и, ещё раз кивнув на прощание, последовала за Паркинсон. Гарри Поттер был терпеливым во всём, но вот слишком долго ждать терпеть не мог. В «Трёх Метлах» уже все собрались. Паркинсон о чем-то громко жаловалась Теодору Нотту, который то ли по счастливой случайности, то ли благодаря тщательному планированию Поттера и был тем, кто дожидался её для совместного ланча. Заметив вошедшую в помещение Гермиону, Паркинсон одарила её ещё одним презрительно-разъяренным взглядом, которому мог бы позавидовать сам василиск. Впрочем, в отличии от василиска, на магглорожденную волшебницу взгляд Панси явно не имел никакого эффекта, и поэтому Грейнджер невозмутимо прошествовала к столу, где её уже дожидался Гарри. – Ты задержалась, – Поттер придвинул к ней молочный коктейль и одним махом осушил содержимое своей кружки. – Паркинсон всё никак не могла выбрать между запахом сирени и жасмина, – Гермиона равнодушно пожала плечами. - Пришлось ей немножко помочь, конечно же, от противного. – И какой же запах Паркинсон в конечном итоге выбрала? – поинтересовался Поттер практически вопреки себе, праздно приподняв бровь. Все-таки, любознательность всегда была отличительной чертой избранного. Или любопытство. – Жасмин, – выражение лица Гермионы было невозмутимыми. – Гермиона, – Гарри хмыкнул. – Ты же в курсе, что и Нотт, и Малфой терпеть не могут этот запах? И если ты хочешь меня спросить, как мне известна такая информация, то у меня есть свои способы. – И именно поэтому, – теперь лицо Гермионы изображало невинность. – Я и посоветовала ей сирень. Но Паркинсон всё-таки выбрала жасмин. – Понятно, – Гарри хохотнул и кивком головы указал в сторону парочки слизеринцев. – К слову, я уже успел добавить снотворное в их напитки. – Зелье? – Грейнджер приподняла бровь. – Маггловская таблетка, – на лице Поттера не дрогнул ни один мускул. – На самом деле, было легче невзначай уронить их в стаканы с напитками. – Невзначай, но два раза, в разные стаканы и буквально под носом Теодора? – Ну, что я могу сказать, – Гарри расплылся в улыбке и самодовольно развёл руки в стороны. – Ловкость рук и даже никакого волшебства. Мне это показалось вселенской справедливостью. – У меня нет абсолютно никаких претензий к твоей вселенской справедливости, – Грейнджер с удовольствием пригубила молочный коктейль. – Я так понимаю, нам нужно теперь дождаться, пока эта сладкая парочка заснёт, и отлеветировать их куда-нибудь в укромный уголок? – Совершенно верно. Они проспят как минимум часов восемь, потом решат, что их просто сморило от усталости, но в Хогвартс конечно же ночью не отправятся. Вернутся утром, а если учесть, что завтра воскресенье, то часов в шесть или семь все Слизеринцы будут ещё спать и видеть десятые сны. Грейнджер кивнула и вдвоём они приступили к исполнению своих дальнейших планов. Волос с головы Нотта скучающим жестом Гарри вырвал уже перед самым уходом… Драко Малфой на этот раз решил в Хогсмид не ходить. На самом деле, ему там было решительно ничего не нужно, и ещё с утра уловив на себе кокетливый взгляд Паркинсон он решил, что во избежание вынужденного рандеву с назойливой слизеринкой, которая уже вторую жизнь подряд метила в леди Малфой, ему будет безопаснее остаться в гостиной своего факультета. Пусть Теодор отдувается и попутно отбивается от претензий на свое имя и титул той, кто в этой жизни Драко совершенно не интересовала. В результате он с удовольствием провел время за чтением той же самой книги о ядах различных змей, которую в поезде читала Гермиона Грейнджер, с особым вниманием изучая информацию о маледиктусах. Очень скоро Драко стало предельно ясно, почему Грейнджер так насторожилась, когда он «одолжил» у неё книгу. Все сходилось до последней буквы, и Малфой тяжело сглотнул. Теперь же его мучило, что именно хотела повторить Гермиона о подобных ядах в этой жизни, поскольку Драко уже тоже давно обнаружил: чем дальше они отдалились от момента перемещения, тем смутные припоминали детали. Меж тем время подходило к вечеру, и в гостиную факультета начали стекаться остальные Слизеринцы. Большинство из них, уставшие после приключений дня, лишь кивали однокурснику, при этом направляясь в свои комнаты. Чуть позже они вновь собирались спуститься в гостиную, чтобы всем вместе или небольшими группами идти на ужин в Большей зал, но сейчас явно было время отдыха. – Привет, старина, – Малфой вздрогнул и поднял глаза, с изумлением замечая Нотта и Паркинсон, которые только что зашли в комнату. Заговорил с ним, конечно же, Теодор, вот только проблема была в том, что Теодор и Драко друзьями ещё не были. На самом деле, они сблизились намного позже, когда Тёмный Лорд уже вернулся, и их отцы слишком активно влились в движении пожирателей. А «стариной» Теодор взял привычку называть Драко уже после Хогвартса. – Привет, Теодор, – Малфой кивнул, благоразумно избрав все эти размышления оставить при себе. Если память служила ему верно, то приблизительно в это время на их втором курсе Поттер, Уизли и Грейнджер воспользовались оборотным зельем, приготовленным «самой умной ведьмой их потока», чтобы вытянуть из него какую-то информацию. Малфой напряг память, и чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Конечно, он же читал об этом в одной из статей с откровенным хвастовством Рональда после войны. Уизли тогда разливался соловьем, что они сварили оборотное, потому что подозревали, что наследник Слизерина – это Малфой. Сам их подозреваемый тогда долго смеялся, и не в последнюю очередь над тем, насколько Уизли явно не был осведомлён об элементарных вещах, которые в принципе должен был знать любой чистокровный. Например, родословную Малфоев и тот факт, что у них не было ни капли крови Слизерина. Мысленно Драко Малфой хмыкнул: неужели эти двое вновь что-то потеряли в их гостиной? Что ещё им может быть нужно? То, что он – не наследник Слизерина, оба знают теперь наверняка. Если уж кого-то и можно считать наследником Слизерина, так это Гарри Поттера. И тем не менее, его современники сейчас находились в гостиной факультета. А в том, что это были они, сомнений у Драко оставалось всё меньше и меньше. Поттер развалился на диване, закинув ногу на колено с уверенностью головы Аврората, а не стеснительностью забитого отцом Теодора в двенадцать лет. Впрочем, это было не удивительно: Поттер мог общаться с Ноттом исключительно после войны, а к тому моменту Тео уже приобрёл некоторую уверенность в себе, а точнее, именно эти наигранные маньеризмы, которые сейчас Поттер и демонстрировал. Грейнджер же явно давала уровню манер Паркинсон слишком много кредита, или тоже имела возможности с ней пересекаться намного позже. В этом возрасте если бы Паркинсон на самом деле демонстрировала все те манеры, которые сейчас Драко с восторгом наблюдал в исполнении Грейнджер, то Панси бы явно меньше получала по мозгам от собственной матери, да и Нарцисса смотрела бы на неё, как на реально кандидатку на роль леди Малфой. Безукоризненно прямая спина, плотно сжатые в коленях и идеально скрещенные в лодыжках ноги Паркинсон в этом возрасте казались абсолютно чуждыми. На самом деле, в этом возрасте Паркинсон с намного большей вероятностью бы сидела, слегка раздвинув бёдра и скрестив руки на груди. А вот изысканная поза Грейнджер завораживала. Впрочем, то, что Драко узнал Поттера и Грейнджер, отнюдь не исключало его решения им подыграть. Если уж бывший начальник Аврората и мадам министр появились сейчас в гостиной Слизерина, чтобы побеседовать с его скромной персоной, значит, Малфой посчитает своим долгом не только разобраться, что происходит, но и помочь. Меж тем, инициативу перехватил Поттер. – Странно все это, – проговорил Поттер необычно уверенным в себе голосом Нотта. – Открыта Тайная комната Слизерина, замороженные жертвы, за этим явно кто-то стоит. – У тебя какие-то предположения? – Драко вопросительно приподнял бровь, но через мгновение она уже искренне поползла вверх в удивлении. – Думаю, это Поттер, – проговорил лже-Теодор. – Ведь в конце концов, будет логично предположить, что Слизерин пользовался своей способностью змееуста. Да и его легендарное чудовище было змеей. Поттер тоже змееуст. Правда, ничего такого необычного в его поведении я не замечал. – Я тоже, – согласно кивнул Малфой. Значит, они пытались выяснить, кто ведёт себя необычно. Забавно. – Ведь это может быть кто угодно, а зная, что предположительные жертвы магглорождённые, логичнее всего предположить кого-то с нашего собственного факультета. – На нашем факультете не только прямых, но и косвенных наследников Салазара Слизерина нет. Насколько мне известно, его род оборвался с Гонтами, – проговорила Грейнджер голосом Паркинсон, и Малфой лишь кивнул в ответ. Что-то в интонациях Гермионы насторожило его, давая понять, что там было гораздо больше, чем он осознавал. Вот только к чему именно оба клонили, Малфой понятия не имел. А может, они не вели в данной ситуации никакой игры? Судя по тому взгляду, которым одарил подругу Поттер, допрос собирался вести именно он, а Гермиона чуть не сошла с намеченного пути. Меж тем, Поттер продолжал задавать вопросы, Малфой на них честно отвечал. Драко не собирался ничего скрывать, но и дать им какую-либо информацию тоже был не способен. Кроме этих двоих, на факультете все вели себя нормально и ничего необычного Малфой действительно не замечал. В какой-то момент Малфой всё-таки про себя хмыкнул: он сам двенадцатилетний никогда бы не увидел подвох. Не распознал бы, что Нотт и Паркинсон ведут себя подозрительно, списал бы улучшенные манеры Паркинсон на очередную уловку, да и на внезапную уверенность в себе Теодора не обратил бы внимания. Единственная причина, по которой он смог узнать своих современников, была именно в том, что они вместе переместились из будущего. Другими словами, он тоже не был двенадцатилетним сопляком. Малфой смог раскусить их, потому что знал будущее. Что ж, когда-нибудь Поттеру явно будет душу греть, что это он не прокололся, а просто не рассчитал силы противника, потому как не знал всей его подноготной. Конечно, в какой-то момент Малфою придётся раскрыть карты перед Поттером и Гермионой и обнаружить себя, но сейчас было просто слишком рано. Кивнув, он решил «предложить» им кандидатуру подозреваемого. – Младшая из рыжих ведёт себя немного необычно, – наконец выдал Малфой. Не то, чтобы он наблюдал за Джиневрой. Сказать по правде, раньше он её и представлял себе в этом возрасте с трудом, но зато чётко помнил, что в прошлой жизни именно она каким-то образом была со всем этим связана. Плюс, именно ей в корзину Люциус «случайно уронил» ту чёрную тетрадку, с которой потом так носились Грейнджер и Поттер. Внезапно, его осенило: что, если они потеряли эту тетрадь? Это ведь явно был тёмно-магический предмет, Малфой только до конца не был уверен, насколько тёмный. Меж тем, удовлетворённый результатом, Поттер закончил задавать свои вопросы. Грейнджер заговорила на какие-то отвлечённые темы, вот только избрала обсуждать зелья. Нужно будет ей когда-нибудь сказать, что Паркинсон бы скорее в подробностях расписывала ему достоинства и недостатки лака для ногтей, чем завела подобную дискуссию. Впрочем, Драко был безумно благодарен Гермионе, что именно про лак для ногтей или очередную сплетню, кто к кому подбивает клинья и нравится ли это их родителям, она решила с ним не обсуждать. Хотя, откуда Грейнджер вообще знать подобное? Через какое-то время оба заторопились, отговорившись неотложными делами и походом в библиотеку, и Малфой про себя лишь хмыкнул. Действие оборотного явно истекало, и обоим нужно было побыстрее убираться из гостиной Слизерина и добраться до места, где они собирались переодеться. Драко Малфой даже не подумал озаботиться, что произошло с настоящими Теодором Ноттом и Паркинсон; он вообще вспомнил о них только на следующий день. Оправдание для себя нашлось довольно быстро: не убил же их Поттер. Во-первых, Драко был уверен, что Грейнджер бы избранного остановила, а во-вторых, Малфоя судьба обоих одноклассников действительно очень мало волновала. К своему огромному изумлению Малфой ещё несколько раз наблюдал, как лже-Нотт и лже-Паркинсон заглядывают в гостиную их факультета. Оба общались, разговаривали с его однокурсниками, особенно активно этим занимался в образе Теодора Нотта Поттер. Бывший аврор не просто вёл разговоры, очень скоро Драко сообразил, что Грейнджер в это время его собеседников сканировала. Малфой не знал того заклинания, которое в такие моменты шептали губы Грейнджер, но мог поклясться, что это так. Через пару недель конспираторы явно узнали все, что хотели, и их визиты в гостиную факультета Слизерина прекратились. А вот Драко обнаружил, что сожалеет о подобной утрате. Ему очень даже улыбалось обсуждать академические вопросы с Гермионой, когда она притворялась Паркинсон, и таким образом была просто вынуждена с ним если не заигрывать, то во всяком случае вести себя дружелюбно.