Гарри Поттер и эффект бабочки

Первым из учащихся всех факультетов Хогвартса нарвался на неприятности Седрик Диггори. А поскольку на Хаффлпаффе все отличались исключительной внимательностью и всем до всех было дело, порезы на его руках были замечены мгновенно. Конечно, Гермиона обо всём узнала уже после факта от Сьюзан Боунс, когда новая и, как оказалось, очень стратегически удобная подруга в слезах рассказывала о незаживающих ранах всеобщего любимца. Гермиона хмурилась, Гарри тоже сидел с совершенно серьезным выражением на лице. О том, что произошло на совместном занятии по «Защите от тёмных искусств» между Седриком и Долорес Амбридж им узнать было неоткуда. Седрик был несколько старше Грейнджер и Поттера, а уроки «Защиты» у них всегда были спаренными с Рейвенкло. Но по всему выходило, что Диггори ввязался в довольно горячий спор с Амбридж, притом по своей взрывчатости ничем не уступавший тому словесному столкновению, которое произошло между самим Поттером и Амбридж в прошлой жизни. А потом розовая жаба назначил ему наказание, с которого Седрик вернулся с незаживающими ранами на руке. А на следующий день в словесную баталию с ненавистной преподавательницей единым фронтом вступил весь факультет Хаффлпафф и половина класса Рейвенкло в придачу. На удивлённо приподнятые брови Гарри – он не ожидал, что «умные» полезут на рожон за компанию с «преданными» – Гермиона только пожала плечами. – Я уверена, что рейвенкловцы логически предположили, что весь класс наказывать таким образом не будут. И ошиблись, потому что ненависть и подобный уровень тьмы логике не поддается. Гарри прекрасно знал, что в этом году заживляющие мази и зелья Гермиона подготовила заранее и привезла с собой. Грейнджер ожидала, что снадобья им понадобятся, как и обезболивающие зелья, и поэтому этим летом потихоньку варила их в специально отведённой для подобных целей комнате на Гриммо 12. Но поскольку они с Гарри нарываться не намеревались, то запасы у неё были довольно ограниченные. То есть, «заживляющего» на весь поток да ещё и нескольких факультетов вряд ли бы хватило. – Гермиона, у тебя ведь припасены заживляющие и обезболивающие снадобья? – Поттер вздохнул и обернулся к подруге. Похоже, их первой операцией станет варка зелий и целебных мазей. – Мы уже пробовали Диттани, да и обезболивающее у нас имеются, – в ответ Сьюзан печально вздохнула и покачала головой. – Раны не затягивается, и Седрик считает, что там в основе наказания какая-то тёмная магия. – Седрик совершенно прав, – кивнула Грейнджер и, заметив приподнятые в полном изумлении брови подруги, пояснила. – Ты же мне рассказала, как это наказание работает. Это очень старый и безусловно тёмный способ пыток или наказаний. Поскольку такими архаичными способами уже очень давно не пользуются, то и чёткого запрета на них нет. Чем Амбридж бесспорно воспользовалась. Но это ни в коей мере не делает магию менее тёмной или всю эту процедуру бесчеловечной. Я про такое читала. – Это как то, о чем ты говорила в прошлом году, – тяжело сглотнув, кивнула Сьюзан. После аргумента «я читала», больше объяснений от Грейнджер обычно не требовалось. – Для того, чтобы причинить нестерпимую боль, не обязательно пользоваться непростительными. И если ты спросишь меня, все наши единогласно считают, что подобное простить тоже нельзя. – Подожди меня здесь. Я привезла с собой в Хогвартс несколько усовершенствованных мазей, с которыми экспериментировала летом, когда узнала о возрождении Волан-де-Морта. – Гермиона уже начала действовать. – Я не уверена, что вам всем хватит надолго, но там на самом деле нужно накладывать на рану не так много, я покажу. Да и работает не сразу, поэтому Долорес в первый день не догадается. Но боль, которая на самом деле тоже часть этого заклинания, снимет сходу. А я сварю ещё. Получив из рук Гермионы несколько баночек, которых должно было хватить на совместный класс Хаффлпафф и Рейвенкло, Сьюзан поспешила обратно в свою гостиную. Передать мазь на факультет Ровены было решено через Луну. Когда девочка скрылась из виду, Гермиона обернулась к Поттеру. – Что именно ты наложил на Седрика в лабиринте? Потому что у меня такое чувство, что после этого заклинания Диггори в корне изменился. Постоянно ходит в депрессии, и если бы я не знала наверняка, что это не так, то даже сказала бы, что у него после травматический стресс. Вина выживших, если ещё конкретнее. А этого не должно быть после того лёгкого конфузившего, которое ты в него швырнул. – Ты права, – Гарри хмуро поджал губы. – Изменения в его поведении явно не соответствуют ничему, что я с ним сделал. И я тоже обратил внимание, что создается такое впечатление, будто я в него кусочек своего безрассудства закинул. Но ведь единственное, что на самом деле изменилось, это Седрик теперь жив. А в нашей прошлой реальности погиб. – Воскрешающий камень по легенде возвращал умерших людей другими, – Гермиона задумчиво покачала головой. – Но ведь мы не воскрешали Седрика. Мы предотвратили его смерть. Может ли быть, что это все равно привело к изменениям? – Или он каким-то образом чувствует, что при других обстоятельствах мог быть мёртв? Может ли человек, чью судьбу мы настолько радикально меняем, каким-то волшебным образом чувствовать подобные вещи? Быть может, стоит поискать в книгах? – Наверное, – ироничная улыбка тронула краешек губ Гермионы. – Это будет первый случай в нашей истории, когда ты предлагаешь отправиться в библиотеку, а я отказываюсь. Но на самом деле мы ничего не найдём, потому что этой информации элементарно нигде не существует. И да, Гарри, если ты уже предположил, что я о подобном подумала и даже провела небольшое исследование в библиотеке Министерства и Отдела Тайн, то ты прав. В любом случае, все это вполне возможно, но мы ничего поделать не можем. – То есть, ты только из-за этого неожиданного препятствия не откажешься от нашего решения спасти ещё несколько жизней? – Гарри изо всех сил старался звучать не настолько настороженно и мрачно, как он несомненно себя в этот момент чувствовал. – Нет, – в голосе Грейнджер не было и тени сомнения. – Этот план я менять не буду. Нужно будет только хорошенько все разузнать и переговорить с Седриком. Ведь есть ещё одно возможное объяснение этому его чувству депрессии или вине выживших. Он вполне может помнить, что ты швырнул в него заклинание, и сейчас осознавать, что практически ты спас ему жизнь. Более того, предотвратил его встречу с Волан-де-Мортом, что в принципе одно и то же. Именно поэтому Диггори теперь из чувства преданности к тебе может нарываться на неприятности. Но я с ним поговорю. В конце концов, мне не помешает пара дополнительных рук для приготовления этих зелий. Особенно, когда они настолько умелые в зельеварении, как намекают оценки Седрика и его ранг в классе. *** Отец всегда учил Драко, что если знания - это сила, то информация – это власть. Без устали повторяя, что в некоторые события следует не вмешиваться, за некоторыми наблюдать со стороны, а о чём-то быть лишь осведомленным, Люциус всегда подчёркивал важность умения держать руку на пульсе событий. Именно поэтому Малфой в данный момент был осведомлён, что Амбридж уже начала свои зверские наказания, и что первым под раздачу попал Седрик Диггори. А потом отбывать наказание чуть не в полном составе явились все его однокурсники с Хаффлпаффа и большая часть Рейвенкло. Дальнейшая информация менялась и становилась несколько противоречивой в зависимости от того, из какого источника она была добытой, но в одном все сплетни сходились: по всему выходило, что наказанные довольно быстро избавлялись от болезненных ощущений. Драко не заняло долго времени, чтобы обратить внимание: раны на учащихся заживали на этот раз значительно быстрее, чем Малфой помнил из прошлой жизни. А Гриффиндор к огромному удивлению Малфоя вообще на рожон не лез и пока что наказания не отбывал, включая и на удивление сдержанно ведущего себя Поттера. Малфой вообще довольно внимательно наблюдал за Седриком. Конечно, причин сделать именно его объектом внимания поначалу не было: из лабиринта он вышел явно ударенный каким-то заклинанием, как и Виктор Крам и Флёр Делакур. Да, никто из живущих в этом времени не нашел в подобном ничего странного, сам Драко бы тоже не видел, к чему придраться, если бы точно не помнил, что в прошлой жизни Седрика Диггори убили во время ритуала возрождения Тёмного Лорда. Впрочем, Малфой не мог бы сказать, что нашел чудесное спасение на самом деле довольно приятного и милого парня с факультета Хаффлпафф таким уж удивительным. В прошлой жизни Поттер ещё долго винил себя в смерти Диггори, и поэтому вполне предсказуемо в этой жизни спас ему жизнь одним из первых. Или, если говорить ещё точнее - предотвратил убийство. Странным на самом стал полностью изменившийся характер самого Диггори. Порой Драко казалось, что если бы распределение решили проводить заново, довольно способный волшебник, который несмотря на весь свой ум всё-таки имел четко выраженные черты характера представителей Хаффлпаффа, теперь вполне мог бы отправиться на Гриффиндор. Но если точную причину изменений в характере Седрика Драко бы затруднился назвать, то в происхождении этого самого заживляющего средства, которым сейчас безусловно пользовались уже два факультета, сомнений не было. Грейнджер. Она всегда была компетентным и, вопреки шпилькам Снейпа, умелым зельеваром, и Малфой не сомневался, что на этот год в Хогвартс Гермиона прибудет исключительно подготовленной к дисциплинарным методам Долорес Амбридж. Совершено не нужно было обладать «третьим оком» Сивиллы Трелони чтобы заранее предположить, что экспансивный Гриффиндор в неприятности с Амбридж вляпается сходу, а потом пострадавшим непременно понадобятся заживляющие средства. А поскольку не могла же Грейнджер привезти с собой бесконечные запасы – любое зелье портилось довольно быстро, а «затягивающие раны» обычно быстрее всех – и в нуждающихся уже практически ходил целый поток двух факультетов. По логике Гермиона должна была вновь приступить к варке. И поэтому первым на повестке дня Драко Малфоя одним прекрасным субботним утром стало отыскать Грейнджер. Ещё два года назад она обеспокоилась обеспечить себе номинальную позицию помощницы Снейпа, и теперь Драко не сомневался, что девушка под каким-нибудь банальным предлогом будет именно в его лаборатории. – Грейнджер, какая неожиданная встреча… – Чего тебе, Малфой? – Гермиона даже не обернулась, услышав его насмешливый голос. – Забавно, однако, – остановившись в дверном проеме, Драко оперся плечом о косяк и скрестил руки на груди. – И что мы тут имеем? – Думаю, мы имеем меня, пытающуюся заниматься своим делом, и тебя, который в него сует свой нос. А поскольку как мы уже установили, я в данный момент занята, – не отрываясь от своего занятия, Гермиона равнодушно пожала плечами, по-прежнему отказываясь смотреть на Малфоя. – Очень настоятельно рекомендую найти себе какое-нибудь другое времяпровождение. Или просто иди, куда шёл. – Какое совпадение, что шел я именно сюда, – легко оттолкнувшись от стены, Малфой одним плавным движением прошествовал в кабинет и остановился буквально перед Гермионой. – Если тебе нужен Снейп, то как ты прекрасно видишь, его здесь нет. Но я могу передать от тебя любое послание, на словах или письменное. Так что если тебе больше ничего не нужно, я повторюсь: настоятельно рекомендую освободить комнату от своего присутствия. – Если я это сделаю, Грейнджер, то как же я узнаю рецепт этого поистине волшебного снадобья, которое способно залечивать довольно мерзкие раны от ещё более мерзкого заклинания? И спрашивать Снейпа в принципе не имеет смысла, как ты сама знаешь. Автор этого волшебного снадобья не он. – Я уверена, что понятия не имею, о чем ты говоришь, – Гермиона бросила на Драко довольно настороженный взгляд. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и придала лицу самое равнодушное выражение, на которое была способна. – Да ладно тебе, – внимательно проследив, как именно она добавляет свежие листья подорожника в котёл, Малфой поднял несколько самых сочных и последовал её примеру. После третьего Грейнджер подняла руку, жестом указывая ему остановиться. – Малфой, я повторю свой вопрос: что тебе нужно? – Значит, листьев подорожника пять, помешивать варево нужно постоянно и чередуя десять раз по часовой стрелке и пятнадцать против, – проигнорировав вопрос Гермионы, словно он был совершенно лишним, Драко перехватил инициативу и принялся помешивать содержимое котла. Грейнджер внимательно за ним наблюдала, явно ожидая ответа на тот самый «ненужный» вопрос, который таковым явно не считала. Вздохнув, Малфой продолжил. – Но если ты настаиваешь, что я обязательно должен констатировать очевидное, что ж. Я прекрасно знаю, что Амбридж наказывает довольно «оригинальным» способом. В основе которого лежит очень неприятная магия, обычно оставляющая следы и причиняющая боль довольно долго. Но благодаря несколько неординарному и новаторскому средству, все выздоравливают намного быстрее, чем должны были. А ты тут варишь зелье, являющееся слишком очевидной вариаций Диттани с примесью обезболивающего, сифона волшебства и ещё чего-то, найти определение чему я затрудняюсь. Другими словами, я хочу научиться варить это зелье, а тебе не помешает помощник. – И почему ты думаешь, что позиция этого самого помощника при варке зелья, существование которого я даже ещё не подтвердила, достанется тебе? – Потому что я предложил? – Драко растянул губы в самой галантной улыбке, на которую был способен. Гермиона осталась не впечатленной, и поэтому, вздохнув, Малфой продолжил. – А ещё я дам тебе клятву, непреложный обет, что хочешь, что не стану распространяться по поводу этого зелья, и не только рецепта приготовления, а и факта существования. Ну и всё остальное тоже. Несколько мгновений Гермиона пристально смотрела в самые зрачки Малфоя, словно пыталась там что-то прочесть или найти ответ на интересовавший её вопрос. Похоже, что ей это все-таки удалось. Кивнув, Грейнджер принялась объяснять ему основы своего зелья, и пока он помешивал варево в строго определённом порядке, Гермиона вынула из сумки перо и пергамент и быстро набросала рецепт. Какое-то время они работали молча, пока Малфой, даже не скрывая от Гермионы, переваривал всё, что услышал. По всему выходило, что она действительно соединила несколько заклинаний и зелий воедино, и Малфой даже услышал в рецепте отголоски контрзаклинания против той самой Сектумсепры, которой Поттер ещё не успел шмякнуть Драко в этой жизни, но щедро одарил в прошлой. И если бы не вмешательство Северуса, которая вполне могла бы лишить его жизни. Когда тишина затянулась и стала неудобной, Малфой обернулся к своей неожиданной напарнице, приподняв бровь. – И всё-таки, не могу не спросить. Ты ведь явно приехала сюда подготовленной, – Малфой мгновенно увидел, что Грейнджер напряглась. Теперь она ожидала вопроса, «с какого перепугу могла бы изобретать подобную смесь ещё летом», а ответа у Гермионы явно не было. Но Малфой спросил совершенно другое. – И где ты занималась подобными экспериментами этим летом? – А потом, осознав, что задаёт не самый логичный в этой ситуации вопрос, а тот, который его интересовал, Драко пояснил. – Ты ведь хочешь стать медиковедьмой? Поэтому экспериментируешь с заживляющими? – Можно сказать и так, – Грейнджер пожала плечами и почему-то решила, что ей необходимо немного пояснить. – Но на самом деле, шрам от ножа Хвоста на руке Гарри долго не заживал. Наверняка из-за тёмной магии, и я соединила несколько вещей, а кое-что просто добавила. Малфой решил не заострять её внимание, что «добавленный» шаг она на самом деле позаимствовала из довольно продвинутого заклинания Снейпа, о котором ни один из них на данном этапе знать был не должен. Как и широко известный в прошлом факт, что изобретателем зелий Грейнджер никогда не была. Хотя, кто знает, чем она занималась после Хогвартса? Могла научиться составлять. Вместо этого Драко кивнул и всё-таки вернулся к своему изначальному вопросу. – И всё-таки, где? Очень сильно сомневаюсь, что ты могла подобное варить на кухне своих родителей. И не только потому, что требуется довольно серьёзные условия, в принципе, варить можно где угодно. Но ведь нужны ещё и очень свежие ингредиенты, плюс тут у тебя слишком много компонентов, и всего заранее не предусмотреть. Да и вообще, в дополнение ко всему этому ты используешь магию. В общем, – Малфой про себя усмехнулся, заметив огонёк противостояния, мгновенно вспыхнувший в глазах Гермионы. Драко был уверен, Гермиона ожидала какую-нибудь шпильку или оскорбление по поводу своего происхождения или неспособности её родителей обеспечить нужные условия. Драко свернул в совершенно неожиданную сторону. – Даже не во всех волшебных семействах такое возможно сделать. Нужны или неограниченные средства, чтобы реально заказать инвентарь целого магазина, или уже обустроенная лаборатория зельевара. – Ты прав, – усмехнувшись, Грейнджер качнула копной затянутых в высоких хвост волос. Вопреки ожиданиям её непослушная шевелюра была надёжная зафиксирована не каким-нибудь пером, а зачарованной резинкой и сверху прилита ещё зельем, плюс, запечатана заклинанием. Чтобы волосы ни в коем случае не попали в котёл, быстро осознал Малфой. – На самом деле, летом я варила в лаборатории твоего дядюшки. – Каким дементором ты оказалась в драккловом поместье Лестрейнджей? – выдохнул Драко буквально на автомате, уставившись на девушку. – Вообще-то, я имела в виду Сириуса Блэка, – тоже машинально ответила Грейнджер, в последнюю минуту вспомнив, что о существовании Андромеды и Теда Тонкса она знать была бы в принципе не должна, как и о его родстве с Рудольфусом. И поэтому в последний момент исправила свою собственную оплошность. – А ты что, с ними тоже в родстве? – Да, старшая сестра моей матери замужем за Рудольфусом, – с самым безразличным видом, который только смог выжать из себя, процедил Малфой. - Уж прости, но Сириуса у нас в доме за обеденным столом вспоминают не так часто. А точнее, совсем не упоминают. После чего он умолк, на всякий случай прикусив язык. Сперва он мысленно поздравил себя с быстрой реакцией, сообразительностью и впечатляющей способностью на ходу выкручиваться, но потом намного более важная идея прочно зафиксировалась в сознании. Драко нужно тщательно следить за своим языком, чтобы не растрепать чего-нибудь лишнего. Сделав вид, что он полностью сосредоточен на задании, которое сейчас выполнял, Малфой избегал смотреть на Гермиону и поэтому полностью пропустил сжатые в полной аналогии с ним самим губы Грейнджер, которые та ещё и прикусила для верности. Почему-то именно разговаривая с Малфоем ей приходилось наиболее старательно следить за собой. Ведь довольно много чего чуть не сорвалось с её губ, и объяснить все это она элементарно не смогла бы. Гермионе на самом деле следует сводить душевные беседы с Малфоем, у которого так некстати проснулся интерес к зельеварению вообще, и к её скромной персоне в частности, к минимуму. И конечно же Грейнджер, не обладавшая на этой стадии легилименцией, не имела ни малейшего представления, что к своему глубокому сожалению, Драко сейчас пришёл в мыслях к точно такому же заключению.