***
Россия прихлёбывал горячий чай с малиновым вареньем, которое отец неизвестно где откопал. Напротив сидел сам Союз, глядящий в окно. На полу валялся связанный немец. Идиллия. Россия рассматривал отца. До этого момента он и не думал, что так по нему скучал. По таким тихим посиделкам за горячим чаем. СССР совсем не изменился. Такой же рослый мужчина с каштановыми волосами и небольшой щетиной. И такими же серыми, как у Росса, глазами. Только в глазах России виднелся мокрый асфальт, а в глазах СССР закалённая сталь. Союз развернулся и всё волшебство момента испарилось. — Сам понимаешь, мы с ним, — Союз качнул головой в сторону немца. — Воскресли не сами по себе. Инициатором всего этого стал Китай, а исполнителем Япония. Они сговорились в тайне от других стран и решили меня воскресить. Китай подумал, что я, видите ли, смогу справиться с нынешними беспорядками. — Ладно, это более-менее логично. Но зачем воскрешать его? — Взгляды русских скрестились на связанном Рейхе. Тот ответил безразличием. — А вот тут начинаются странности. Япония клялся, что это вышло случайно. Мол, мы с ним слишком тесно связаны, — с нескрываемым отвращением протянул Союз. Рейх молча ухмыльнулся. — Я думаю не всё тут чисто, но доказательств никаких. Сразу после воскрешения эта псина сбежала в неизвестном направлении, и несколько дней мы искали его по всем старым убежищам. Я же даже предположить не мог, что он спрячется здесь. — Ты всегда особыми мозгами не отличался, — заметил Рейх. — Это у вас семейное. СССР, не меняясь в лице, молча пнул немца под рёбра. — И что теперь? — Росс сверлил взглядом выравнивающего дыхание Рейха. — Убьёшь его? Переведя взгляд на отца Росс подметил, что тот резко помрачнел. Неожиданно немец расхохотался. Он задыхался от истерических смешков и, кажется, готов был кататься по полу. — Он не может, — протянул немец, всё ещё хихикая. — У нашего Союза ведь нет суицидальных наклонностей. СССР резко поднялся, так что его стул упал на пол, и подлетел к немцу. Схватив его за воротник пальто, Союз поднял его над полом и процедил в лицо: — Шибко не радуйся. Я твою жизнь в ад превращу. Будешь мечтать о возможности сдохнуть. Рейх улыбнулся фирменным оскалом. Россия понял, что ничего не понял. До него просто не доходил смысл происходящего. Он давно не видел отца настолько злым, буквально в ярости. — Что это значит? — Росс ждал ответа от отца, но заговорил Рейх. Не убирая с лица насмешливого оскала, он издевательски протянул: — А то и значит, Russland, что наш тупой коммуняка сдохнет, если убьёт меня. Вслед этим словам последовал глухой удар. Коммунист не выдержал и всё-таки ударил немца. C уголка его рта тёк ручеёк крови. — Язык бы тебе вырвать, — потирая кулак, со сбитыми от удара костяшками, буркнул СССР. Россия, в который раз за этот день, пребывал в прострации. Он чувствовал себя полным идиотом, до которого упорно не доходит нужная информация. Немец хотел было ещё что-то сказать, но наткнулся на предупреждающий взгляд Союза. Видимо Рейху язык был ещё нужен, и он не рискнул что-либо вякать. СССР удовлетворённо кивнул, сосредоточив всё внимание на сыне. — Это правда. Я могу его убить, но тогда умру вслед за ним, — Рейх не удержался и насмешливо фыркнул. — Заткнись уже, — бросил Союз нацисту. — Это произошло от того, что мы воскресли вместе. — Умрём тоже вместе. Союз не находишь это романтичным? — Задрал уже, — буркнул Союз, вновь пиная немца поддых. — Теперь хотя бы пару минут он будет гарантированно молчать. Денёк и без него был тяжёлым.***
СССР упал на кровать. Он так устал за этот день, словно разгружал поезд или чего похуже. Он успел забыть как выматывает общение с Рейхом. Немец умел, и мог быть терпимым, и даже милым, когда этого хотел. Вот только сейчас, фактически в плену, он этого не хотел. Губы Союза искривились в подобии усмешки. У него никогда не выходила такая многозначительная ухмылка, как у Рейха. Давным-давно немец смеялся над ним за это. Давно, когда они еще были друзьями. Точнее, когда сам Союз считал их таковыми. Увидев Рейха на пороге своего дома, он не разозлился, как хотел бы. На него нахлынула такая тоска, что самому стало тошно. Давно он не чувствовал себя таким слабым, как в тот момент, когда заглянул в привычно колючие голубые глаза. И после его злили собственные мысли о том, что Рейх не изменился. О том, как они проводили время вместе. И о том, как он предал его ни с того ни с сего. Хотя в последнем, в глубине души, Союз всегда винил себя. Не увидел, не понял, не предотвратил. Ведь столько было тревожных звоночков. А он себя успокаивал. Обманывал так ловко, что лицемерному немцу и не снилось. СССР прикрыл глаза в попытке прервать поток ненужных мыслей. Попытка оказалась удачной, и он заснул.***
— Ау, подвинься! Какой же ты костлявый! — Сам не лучше. Ты мне на ногу наступил! — А нечего ноги расставлять. — То есть я ещё и виноват?! — Снаружи шкафа послышались тяжёлые шаги, и парни мигом замолчали. — СССР? — Зашедший остановился совсем рядом со шкафом. — Где этот негодный мальчишка? Мало я его порол. Рейх, стоящий рядом с Союзом, хихикал и кивал в согласии, мол, действительно мало пороли. Союз заткнул ему рот ладонью, поцарапавшись об острые клыки немца. Шаги снаружи начали удаляться. Наконец, захлопнулась входная дверь, и Союз выдохнул с облегчением. Не нашёл. Рейх трясся от хохота и уже не сдерживался. Он откинул руку друга, давая волю смеху. — И чего ты ржёшь, придурок? Ты представь, что было бы, если бы нас нашли. — Но не нашли же, — справедливо заметил немец. Союз хотел уже вылезти, как Рейх остановил его схватив за руку. — Стой, вдруг он вернется. — И что, до вечера так сидеть? — Почему сразу до вечера? Ещё немного подождём и всё. СССР неловко переступил с ноги на ногу. В отличие от Рейха, которому было вполне комфортно в шкафу, Союзу приходилось стоять согнувшись. От подобной позы у него уже затекло всё что можно. — Союз, если ты ещё раз наступишь мне на ногу, то я тебя укушу. — С расстановкой произнес немец. — Не тебе, метр с кепкой, возникать. Я вообще скрюченный стою. И ты уже поцарапал меня своими зубами. — Правда? — Рейх схватил руку Союза и приблизил к глазам, пытаясь рассмотреть царапину в темноте. — Ты серьёзно надеешься что-то увидеть? — Да уж, так не получится, — заключил Рейх. — Сейчас выберемся, и я пока… Союз так и не договорил, когда осознал что делает Рейх. Он приблизил ладонь Союза и провел по ней языком в поиске царапины. — Нашёл, — довольно мурлыкнул Рейх, слизывая выступившую капельку крови. Союз вырвал свою руку из крепкой хватки, и попытался распахнуть дверцу шкафа. Но ему вновь помешал Рейх. — Да куда ты торопишься? — Прошипел он и вдруг громко хмыкнул. — Или тебя смутили мои действия? — Смутили?! Меня?! Да я вообще ничего и никогда не смущаюсь! Рейх приглушённо рассмеялся, и Союза пронзила нахальная решимость. Он захотел заставить друга подавиться своим смехом, и доказать, что он нисколько его не хуже. Да что там не хуже, он на порядок его превосходит и докажет это самым радикальным способом! Рейх не успел отсмеяться, как Союз навис над ним грозовой тучей. — Я тебе это докажу! — Ну, попробуй, — подначивал коммуниста Рейх. Он просто ещё не понял на что подписался. Немец улыбался, когда СССР приблизился вплотную. Усмехался, когда тот поставил свои руки по обеим сторонам от головы немца. Когда же Союз наклонился к лицу Рейха, он ухмыляться перестал. — Ты что делаешь? Не успел Рейх полноценно возмутиться, как Союз накрыл его губы своими. Союз нерешительно пошевелил губами, толком не зная что ему делать. Рейх застыл, не помогая, но и не отталкивая. Союза это немного подбодрило. Да и желание показать немцу, кто здесь главный возымело должное действие. Союз прихватил нижнюю губу Рейха, слегка оттягивая её и прикусывая. А то что только немцу кусаться можно! Прямо во время поцелуя Союз осознал, что не знает куда деть собственные руки. От прежнего положения они успели затечь и теперь жутко отвлекали. Почему то пояс друга показался ему идеальным местом. Немец, почувствовав чужие руки на поясе, мгновенно очнулся от транса, и осознал, что дело принимает для него не лучший оборот. Даже опасный. Он наконец оттолкнул Союза. — Такого доказательства достаточно? — Спросил Союз, переводя дух. Рейх не отвечал, собираясь с мыслями. — Не ожидал от тебя такого, — пробурчал немец. Союз улыбнулся, чувствуя себя победителем этого боя, но триумф портило лицо немца и собственные мысли. Сейчас, когда уже всё было совершено, он задался простым вопросом. А зачем вообще это сделал? Коммунист и сам не знал на него ответа. Просто захотелось сделать это и всё тут. Когда они наконец выбрались из шкафа, то смотрели куда угодно, но не друг на друга. Теперь Союзу было даже неловко глядеть в лицо другу, потому что взгляд помимо его воли опускался на губы немца. Прикрыв глаза, Союз провел ладонью по лбу. Мало ли, вдруг его прихватила лихорадка? Судя по действиям, он на последней стадии бреда. — Ты зачем пришёл-то? — Неловко и приглушённо задал вопрос Союз. — Решил спасти друга от унылых занятий, — немец подошёл к учебному столу и принялся перебирать разбросанные по нему листы. — А спасать действительно надо. Отец опять тиранит тебя французским? — Да он на нём только и говорит! У меня ощущение, что я в Париже живу. — И почему ты его так не любишь? — Потому что письмо и чтение как берега Волги. C одного другой не видно. Зачем им столько букв, если половину они не читают? — Это верно, mon cheri, — вроде с сочувствием произнёс Рейх. — Не издевайся, полиглот проклятый. Мне даже немецкий больше нравится, — Рейх внимательно на него посмотрел, отвлекаясь от листов. — Естественно, немецкий — великий и прекрасный язык, — заметил с нескрываемым превосходством в голосе немец. Союз закатил глаза. — Великий, великий. Я бы даже сказал, один из лучших языков мира. А я его не знаю толком. Поработаешь бесплатным репетитором? — В начале фразы немец важно кивал, и, не ожидавший последнего вопроса, на автомате также кивнул. — Попался! — Союз улыбнулся. Немец скривился и укоряюще посмотрел на коммуниста. — Теперь не отвертишься! А чтобы у тебя не было соблазна забыть о своём щедром предложении, начнем прямо сейчас. — Ну всё Союз, я к тебе больше не приду.***
СССР резко поднялся с кровати. Он молча буравил стену с весёленькими цветочными обоями. Всё время с воскрешения ему снились сны, но все они были откровенно мерзкими кошмарами. В них были смерть, голод и войны. Всё, что СССР отчаянно старался забыть. Но лучше уж пусть ему снятся они, чем приятные воспоминания, связанные с бывшим другом. Яркие, тёплые, местами забавные, они заставляли Союза погружаться в пучину горьких сожалений и только бередили ему душу лишний раз. В горле коммуниста пересохло, и он решил выпить воды и заодно прогуляться. На часах было ровно два ночи. Устало протерев глаза, он тихо прошёл на кухню. Рейх, всё ещё связанный, спал на полу. Светлые волосы растрепались и прикрывали ему глаза. Союз отвёл взгляд в сторону и взял из шкафчика стакан. Он успел сделать пару глотков, как ему показалось, что на него смотрят. Чужой взгляд жёг спину. Союз обернулся, уже зная, что он увидит. Как он и думал, Рейх уже не спал. Он, морщась, разминал затёкшие конечности, насколько это позволяло его связанное положение, и сверлил русского взглядом. Союз спросонья не до конца понимал, что делает, и разглядывал Рейха. Взгляд Союза задержался на губах бывшего друга. — Кажется, кого-то одолели воспоминания? — Немец, несмотря на недавний сон, был бодрее и уже вовсю плевался ядом. — Ерунда приснилась, только и всего, — коммунист допил воду и развернулся к двери. — Скучаешь по мне? — Единственный, по кому я скучаю, это мой старый друг, — Союз вздохнул глядя на Рейха. — Ты не он. — А ты любишь себя обманывать, Союз? Ты не он - он не ты. Тебе самому тошно признать, что считал меня своим другом, вот ты и оправдываешься как можешь. Но это ничего не изменит, и ты всё так же будешь терзаться самобичеванием. Хотя, как же я мог забыть, — улыбнулся Рейх насмешливо. — Я ведь никогда не был твоим другом. Тебя было так легко обманывать, что даже хвастаться этим стыдно. Союз остановился и бросил через плечо на удивление ехидно: — Да, ты преподал мне хороший урок, Рейх. Дружбы ведь не существует. Немец весь дёрнулся. На мгновение в его глазах зажёгся тот самый огонь, что не потухал на протяжении всей войны. Союз вышел и тоскливо взглянул на часы. Сегодня он больше не уснёт.