Десятое сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года.
Раннее утро в доме семьи Фолл сопровождалось радостными криками: ведь такое событие, как крестины, происходит не каждый день. Анабель бегала по дому и придирчиво проверяла, всё ли готово к крестинам её младшего сына. Глядя на всё это, Роберт лишь покачал головой. Его жена слишком суетилась. В отличие от обычных детей, дети оборотней очень быстро росли и прибавляли в весе. К месяцу юный волчонок весил шесть килограмм и вырастал до шестидесяти пяти сантиметров. Самый юный член семьи рос не по дням, а по часам — на радость своим родителям. — Анабель, милая! — Роберт Фолл положил свою руку ей на плечо. — Прошу тебя, любовь моя, успокойся. Мы всё ещё вчера раз сто перепроверили. К крестинам нашего маленького сына всё готово. Не стоит так сильно переживать по этому поводу. Всё пройдёт не просто хорошо, а отлично. Ты лишний раз себя накручиваешь. Запомни раз и наасегда — нервные клетки не восстанавливаются. Нам нужна спокойная и рассудительная мама, а не сплошной нервный комок. — Думаешь? — Анабель остановилась и внимательно посмотрела на своего мужа. — Думаешь, что всё пройдёт так, как надо? Без сучка и задоринки. Уверен? — Да, милая, я в этом уверен. Ну что может пойти не так? — Роберт с нежностью посмотрел на свою жену и, в качестве утешения, тихонько сжал её плечо. — Просто перестань так суетиться и успокойся. Всё идёт как следует. Всё идёт своим чередом, — произнёс он с таким спокойствием, с каким говорил вожак, чем успокоил волчицу, после чего она с благодарностью посмотрела прямо ему в глаза. Глядя на эту сцену Мия с отвращением на лице отвернулась и, засунув два пальца в рот, всем своим видом показала, что её тошнит от таких телячьих нежностей. Она терпеть не могла все эти проявления любви: нежные поглаживания и прикосновения к любым частям тела, поцелуи, трогательные объятия. — Фу! Блядь. Какая же мерзкая сцена. Телячьи нежности. Да кому они нужны? — сморщив носик, блондинка с отвращением отвернулась от голубков. — Лучше бы время своему сыночку уделяли, а то всё любовь, любовь. Нет её. Нет. Та-ак, а где этот волкодав? Девушка нервно, до боли, закусила нижнюю губу. Лишь почувствовав металлический привкус во рту, резко пришла в себя. Как только она заметила стоящую на полу автолюльку, смогла вздохнуть с явным облегчением. Подойдя к сладко спящему Максу, она стала его внимательно рассматривать. Несмотря на то, что сентябрь вступил в свои права, на улице стояла жара. Самый маленький волчонок был одет по погоде: на нём было надет светло-голубой комбинезон с подходящими по цвету носками. Голубенькая лёгкая шапочка полностью закрывала его пшеничного цвета волосы. Длинные ресницы обрамляли его пухлое младенческое лицо. Щечки, как и его губы, были пухлыми и вызывали умиление у тех, кто смотрел на этого малыша. Носик слегка вздёрнут. Волчонок причмокивал губами, тем самым пробуждая острое желание у Тёрнер придушить его. — Какой же ты всё-таки убогий, мерзкий, противный. Прям маленький мешок с… — Мию резко прервала ворвавшаяся в комнату супругов прабабушка Элизабет. — Что всё это значит? — пожилая женщина оперлась о дверной косяк и с вызовом смотрела на супругов. — И когда вы удосужитесь нам всё рассказать? — Не понимаю, о чём вы, миссис Фолл? — настроение Анабель тут же испортилось. — Не строй из себя дуро… — она не успела договорить, как её прервал собственный внук: — Не смей оскорблять мою жену, бабушка! Мы действительно не имеем представление о том, что ты имеешь ввиду. Прежде, чем верещать на весь дом о какой-либо несправедливости, для начала неплохо бы сказать, о чём ты вообще! — судя по тому тону, каким он перебил пожилую женщину, Роберт был явно не в духе. — Так я про эту сучку, Роберт, а то она врывается в чужую комнату, хамит. Хамить — моя привилегия. Моя и ничья больше. Сушёная ты вобла! — Мия подскочила к ней впритык и с ненавистью смотрела прямо ей в глаза. — Сдохнешь ты скоро. От инсульта. В одиночестве. В полном. И дома никого не будет. Упадёшь с лестницы. — Вы купили себе дом и ничего нам не сказали. Мы же всё-таки родственники. Самые близкие родственники. И узнаём об этом в самый последний момент. И от кого? От соседей, которые слышали, как вы обсуждали предстоящую покупку! — Элизабет была в ярости. Она скрестила руки на груди и смотрела на них в полном негодовании. — Да, мы купили прекрасный дом. И эту дорогостоящую, но такую нужную покупку мы обсудили в кругу своей семьи, — Роберт внимательно посмотрел на реакцию своей бабушки, которую не очень и обрадовали такие дерзкие слова внука. — Родственники? Чушь. Ты ни разу не помогла моей жене ни с первым ребёнком, ни со вторым. Если Ральф был спокоен, как удав, то Макс не такой. Он плачет постоянно. Старшего сына не так сильно мучили колики, как младшего. Видя, как нам тяжело, ты и даже не пыталась помочь. Нам помогают родители. Хотя мы стараемся справляться сами, не привлекая их к помощи, а ведь они живут намного дальше, чем мы с вами в одном доме. Мы не требуем и не просим сидеть с Максом постоянно. Лишь иногда погулять, чтобы мы отдохнули. Чтобы Анабель отдохнула, когда рядом нет моих родителей. Но нет, ты лишь злобно смотрела, как ей тяжело. Усмехалась над ней. С меня хватит. Ремонт закончится ближе к зиме и мы переедем. Но вы не будете желанными гостями в НАШЕМ доме! — Фолл специально выделил слово «нашем». — Я знаю, куда поехал дедушка. Скоро он приедет с тётей Барбарой и дядей Алеком. С ними будут их дети — Ноа и Мэйсон. Вот этих милых крошек ты любишь больше всех. Детей тётушки ты любишь сильнее, чем кого-либо, и не смей отрицать столь очевидные для всех вещи. Они переедут жить сюда. И нам здесь не место. Моей семье не место там, где к ним относятся с таким презрением и неуважением. Вы не будете одни. Вы будете жить со своей любимой дочерью и не менее любимым зятем. И не с менее любимыми внуками. Зятем, который станет здесь вожаком. Он для меня чужой. Уступать место вожака я не намерен. Да и отец этого не одобрит. Поэтому я и моя семья будем жить отдельно. Там я буду единственным главой семьи. Два вожака в стае — нонсенс. — Чушь. Всё это чушь. Я люблю всех своих внуков одинаково! — Элизабет с вызовом смотрела на внука. — Не хотите признавать правду? — Анабель сделала ей навстречу шаг. — Это и есть правда, которую Вы так упорно не хотите принять. Мой муж совершенно прав. Ни разу за всё это время Вы не помогли мне. Я неоднократно Вас просила помочь мне, но Вы просто игнорировали мои просьбы. Много раз Вы мне говорили, чтобы я сама справлялась со своим сыном. Вы ни меня, ни Ральфа терпеть не можете, а ведь он так тянулся к Вам. Любил Вас. Сейчас он просто знает, что Вы — его прабабушка. Сейчас ему всё равно. Есть Вы, и ладно. А теперь сделайте одолжение, покиньте нашу комнату. — Да как ты смеешь мне… — в глазах прабабушки, как ей казалось, кипел праведный гнев. — Немедленно покинь нашу комнату, — Роберт жестом указал на дверь. — Потерпишь нас до конца октября, а после о нас даже и не услышишь. Прав был отец: с тобой жить просто невозможно. Как дед терпит тебя? Видимо, любовь настолько сделала его слепым, что он не видит очевидных вещей. Пожилая волчица пришла в полное негодование. Крылья носа то и дело, что поднимались и опускались от бессильной злости. Не найдя, что ответить, Элизабет, прихрамывая, вышла из комнаты, хлопнув дверью. Фоллы тут же посмотрели на спящего сына и с облегчением выдохнули, когда увидели, что сын продолжал мирно спать. — Ну вы даёте. Прям задали вы трёпку этой сучке крашенной. Вагина то её небось уже как сто лет лет назад высохла, а стручок её мужа дальше полшестого то и не поднимается. Маразматичка старая. Ну вот прям реабилитироваться смогли в моих глазах! — Мия сидела на полу и прикрывала своими маленькими ладонями уши волчонка. — Эта стерва чуть моего шакала не разбудила. На кол эту проститутку. Сжечь на костре. Ненавижу. Зря, что ли, укачивала всю ночь. Издеваться над ним могу только я. Я и никто другой. Это моя и только моя привилегия. И ничья больше. — Спит. Чем старше она становится, тем сильнее её злоба выливается на меня и мою семью. Я так рада, что эта истеричка его не разбудила. Какой крепкий у него сон! — Анабель прижалась к своему мужу и с любовью посмотрела на сына. — Да пиздишь ты всё. Если бы ты только знала, как часто он за ночь просыпается, то дорожку бы целовала, по которой я хожу. В ножки бы мне кланялась, ручки целовала, как самому величайшему божеству бы на меня молилась. Только за то, что денно и нощно нахожусь рядом с твоим ущербным волкодавом! — белокрылая с гневом посмотрела на неё. — Это всё мои заслуги. Мои. Не твои и не твоего мужа. Мои. Сучка ты! И снова вы упали в моих глазах. На этот раз ниже плинтуса. — Какого мы высокого о себе самомнения, — глядя на неё и скрестив руки, говорил Черчилль. — И как в таком миниатюрном теле помещается столь чрезмерно расширенное эго? Вот смотрю на тебя и искренне удивляюсь. — Гордость, высокомерие, тщеславие, гневливость, грубость, невежество — демонические качества. Такие качества не свойственны ангелам. Мы по своей сути милосердны. С пониманием, огромной заботой, нежной, всепоглощающей любовью о своём подопечном, от которого не требуем никакой отдачи, ведём его правильным путём, не давая сбиться и сойти с правильного пути. Терпимы, чтим Шепфу, — Льюис печально посмотрел на Мию. — Тебе же не свойственны эти черты. Что же случилось с тобой в смертной жизни, что ты так ожесточилась на весь мир? Поделись с нами. Мы все братья и сёстры. Мы поможем тебе! — Катись к чёртовой матери, Льюис! — белокрылая в считанные секунды оказалась рядом с ним тут же ткнула в его грудь своим указательным пальцем. — Не лезь туда, куда сам чёрт не смеет залезть. Моё прошлое — это моё прошлое. Ни тебя, ни других святош это ни коим образом не касается! — резко отскочив от него, Мия посмотрела на него убийственным взглядом. Если бы взглядом можно было бы убивать, то посреди комнаты лежали бы два мёртвых тела ангелов-хранителей. — Тише! Тише! — Черчилль поднял руки верх в знак безоговорочной капитуляции. — Нам жаль тебя. Видимо, Шепфа заблокировал твою память, но грубить не обязательно. — Жалеть будешь свою покойную матушку. Не меня. Я не нуждаюсь в жалости. Мне никто не нужен. Никто! — в глазах девушки бушевал океан. — Дам совет: следите за своими подопечными, а меня и моего чистокровного волкодава просьба оставить в покое. И не советую вам всем ебать мне мозг. Чао-какао. Не став ждать очередную порцию нравоучений и гордо подняв голову, Мия последовала за своим волком, по пути показав им средний палец. Ангелы лишь покачали головой. Им было больно смотреть, как она отгородилась ото всех за толстенной непроницаемой стеной. — Значит, то, что говорят про её прошлое — правда, — Черчилль последовал за Анабель. — И что там говорят? — Льюису было чертовски любопытно. — Ну, это не точно, но есть те, кто якобы знает, что наша Мия не Мия. Что в прошлой, мирской жизни, её звали по-другому. Она вроде была дочерью какого-то купца, который в следствии увлечениями карточными играми, выпивкой и чрезмерной любовью к падшим женщинам, проиграл всё подчистую. Но это не точно. Всего лишь слухи. Как видишь, сама девушка ничего не помнит. Видимо, её прошлое на самом деле такое ужасное, что сам Шепфа заблокировал память, — Черчилль наблюдал за тем, как Мия с лёгкостью взлетела и повисла над машиной со своим подопечным. — Нам пора. Возвращайся к Роберту. Негоже оставлять его без присмотра. — Ты прав, Черчилль, — Льюис печально посмотрел на свою «сестру». — Неужели на деле всё было так плохо? — тревога за эту девушку усилилась.***
С небес на всю эту картину смотрел Шепфа. Его глаза, как и улыбка, были печальны. Видя, как перспективный во всех отношениях ангел-хранитель губила себя, он и сам мучался. Устало потерев виски, он снова обратил свой взор на взбунтовавшегося ангела, как она с лёгкостью села на крышу машины, в которой находился её подопечный. — Мне так жаль, милая! Так жаль. Твоя судьба была слишком жестокой. Слишком. Твой ангел-хранитель не справилась, что и погубило тебя. Ты так много страдала, но ведь так не должно было быть. Столь юная особа, и такой удар судьбы. Жаль, что и будущее у тебя не столь радужное. Жаль мне тебя. Но ты сделаешь всё, чтобы спасти его. И спасёшь. Спасёшь, погубив себя. Погубив свою чистую и светлую душу. Пожертвуешь всем ради него. Молча наблюдая за ней, Шепфа лишь качал головой. Он уже заранее знал, что её ждёт, и горько оплакивал её судьбу. — Если бы можно было изменить судьбу. Если бы… Ветер едва колыхал верхушки деревьев, когда Шепфа скрылся в тени колонн.***
Сидя на крыше машины, Мия с нетерпением ждала, когда же все затащат свои задницы по машинам и наконец-то сядут. Девушка снова была раздражена. В этот раз гнев был сильнее, чем раньше. Что-то не давало ей покоя. Стоило ей посмотреть на счастливых родителей этого волкодава, как что-то болезненно отзывалось в её душе. Стоило ей посмотреть на прабабушку этого чёртового шакала, как она сразу же впадала в ярость. Приторная любовь родителей собаки раздражала её не меньше, чем открытая ненависть этой старой маразматической проститутки. Когда все расселись по машинам, Мия взмахнула своими огромными белыми крыльями и последовала за той, в которой находился в автолюльке пристёгнутый ремнями безопасности маленький волчонок. Мия не хотела никуда лететь. Но есть слово «надо». Машина плавно тронулась с места. Ангелы летели следом за своими подопечными и лишь периодически косо посматривали на Мию. Та, в свою очередь, летела с гордо поднятой головой и всем своим видом показывала, как ей всё уже осточертело. Путь до церкви, в которой будут крестить Макса, занял почти час. Девушка недовольно спустилась на землю. Остальные последовали её примеру, но бросили на неё осуждающий взгляд. Мия не обращала на них внимание. Она хотела, чтобы это поскорее закончилось, и они наконец-то вернулись бы домой. Церковь была не большой, но достаточно уютной: белые стены, золотые купола. Зайдя во внутрь, другие ангелы-хранители испытали лёгкий трепет пред святыней. Лишь Мия закатила глаза. Ей было всё равно. Она только мельком смотрела, не подойдёт ли кто чужой к её маленькому шакалу. Ей только драки в церкви не хватало. Мия ходила из угла в угол и мечтала, чтобы это наконец-то закончилось. Обряд, по сути, длился всего несколько минут, а она уже устала так, словно вечность не отдыхала. Другие ангелы не одобряли такое поведение, но были рады, что хотя бы здесь она не материлась, как последняя пьянь — это просто не могло не радовать. Они знали, что характер у неё не сахар, но это ничего не меняло. Как только ритуал закончился, маленького Макса отдали маме. Анабель была счастлива. Даже присутствие ворчливой бабушки не испортило ей настроение. — Могли бы и перенести крестины ради Ричарда. Он же за Алеком поехал, а с ними приедут Ноа и Мейсон. Они ведь тоже хотели присутствовать, — Элизабет с укором посмотрела на родителей Макса. — Могли бы… — Не начинай, мама! Папа мог и не уезжать, раз хотел присутствовать на крестинах правнука, а сестра с мужем и племянниками могли и заранее приехать. Я лично им звонил, когда Анабель выписали из роддома. Целый месяц был, чтобы они приехали заранее. Чай не инвалиды, могли бы и сами добраться. Смысла за ними ехать было. Каприз избалованной девицы. Не более, — Конрад взглядом заставил замолчать маму. — Прекратите потакать всем её прихотям. И не портите этот день. Не успели — не наша вина. Вечно долго собираются. Отвратительная черта. — Браво, старый пень! Браво, — Мия от восторга захлопала в ладоши. — Кем эта сучка себя возомнила? — почувствовав на себе взгляд других ангелов, лишь пожала плечами. — Ненавижу я её. Вот и всё. Никто не смеет указывать пигалице моего шакала, что ей нужно делать. Свой сральник могли бы и заранее притащить на крестины. Особые, что ли? Чушь. Обычные шакалы. Это просто проявление всемирного не уважения к семье. «И что я так всё близко воспринимаю? Словно что-то знакомое в поступке этой старухи есть.» — Отбросив непрошенные мысли, Мия полетела следом за удаляющейся машиной. Упустить своего шакала из вида она не могла. Домой вернулись ближе к обеду. Пообедав, Ирма отпустила сноху кормить внука, а сама вместе с мужчинами стала готовить праздничный ужин. Ангел-хранитель сразу же последовала за ними. Поднявшись на второй этаж, она зашла в комнату супругов и сразу плюхнулась на пол. Скривив губы и сморщив носик, Мия безразлично смотрела, как Макса кормят. Для кого-то эта картина была самой милой, но не для неё. — Да что с тобой не так, Мия? — Черчилль посмотрел на свою «сестру». — В чём причина такой открытой ненависти к волчонку? — Я их всех ненавижу! Всех! — не сдержавшись, Мия закричала. — Отбросы общества, которые недостойны, чтобы дышать, жить на грешной земле. Не-на-ви-жу. Крик ангела никто не мог слышать, но что-то пошло не так. Макс, юный волчонок, услышал и громко расплакался. Анабель вздрогнула и попыталась успокоить внезапно разбушевавшегося сына. Встав с кровати, она подняла его вертикально и, придерживая его голову, стала расхаживать из стороны в сторону, пытаясь успокоить его. — Что такое, Макс? Чего ты так испугался? — голос волчицы был не на шутку встревоженным. Тише, тише, милый. — Смотри, что ты натворила, «сестра»! — Черчилль укоризненно посмотрел на неё. — Довела его до истерики. — Слушай сюда, козлина ты этакая! — Мия подскочила к нему и ткнула пальцем в грудь. — Здесь что-то не так. Наши подопечные не должны слышать нас. Не должны! — А ведь ты права, Мия, — Черчилль был не в меньшем шоке, чем сама Мия. В это время в комнату забежал встревоженный Роберт, а за ним и его ангел-хранитель Льюис. Тот сразу же бросил осуждающий взгляд на Мию. — Что случилось, Анабель? — Роберт подскочил к своей жене. — Я не знаю, Роб. Он ел, а потом вдруг его что-то напугало, и он начал кричать. — Позволь мне, Анабель, — Роберт взял сына на руки, но тот лишь сильнее начал орать. Виноватый взгляд вожака говорил, что ему очень жаль. — О чём вы говорите? Наши подопечные не слышат нас, — Льюис как-то странно посмотрел на Мию. — Но он услышал, как она накричала на меня, — Черчилль встал на её защиту. — Если бы я сам этого не видел, то не поверил бы. Но он испугался криков Мии. В этом нет сомнений. Троица наблюдала, как Роберт возвращал ребёнка жене. В комнату забежали остальные члены семьи. Лишь на лице Элизабет была коварная улыбка. — Молчи, мама, — Конрад успел заметить, как сразу же хорошо стало ей. — Сразу видно, что она не справляется со своей обязанностью. Да и отец из него нику… — Заткнись! — Роберт был в гневе. — Это из тебя бабушка никакая, а моя жена — прекрасная мать! — заметив Ральфа, Роберт резко замолчал. Он видел в его глазах тревогу. Бабушка лишь скривила лицо и вышла. — Вот же старая пизда! — Мие стало стыдно. Подойдя к Анабель, она дотронулась до пшеничных волос Макса. Нежно погладив его по голове, она старалась говорить тихо и ласково. — Ну чего же ты, страшилище поганое, испугалось? Ну подумаешь, прикрикнула я тут на одного долбоёба. Так он сам вывел меня из себя. Ну, а ты чего? Сразу орать. Вот же паршивец. Пока Анабель качала, слова его ангела-хранителя подействовали более, чем нужно: Макс не только успокоился, но и сразу же заснул. Мия окинула всех победным взглядом. Резкая перемена в настроении юного волчонка удивила всех, но больше всего ангелов. Показав средний палец, она едва сдержала себя, чтобы не станцевать чечётку, ну или на худой конец, цыганочку с выходом. — Отсосите у своих подопечных, сучьи вы выродки! — Мия была горда собой. — Но вот какого лешего он меня слышал? Ингрид с недоверием покосилась на Мию, а после и на остальных. Она не особо доверяла Мие. Девушка была чрезмерно высокомерной и вспыльчивой. Отрицательные эмоции всегда брали верх. Прошлого девушки она не знала. Много раз пыталась узнать как у неё самой, так и у других ангелов. Никто ничего не знал. Сама же Мия лишь грубо отвечала и посылала в пеший тур. — Зря ты так. Если бы сам не был свидетелем, то не поверил, как и ты. Но он услышал, как Мия наорала на меня, — Черчилль посмотрел на Льюиса, и тот смог подтвердить его слова. — Услышал и, проснувшись от испуга, сам начал кричать. — Но такое невозможно. Подопечным не суждено слышать нас. Мы лишь мягко направляем их на верный путь, — Питер не мог поверить в то, что услышал, но и не верить Черчиллю и Льюису не мог. Каждый думал о своём и с интересом смотрели на Мию. Девушка лишь равнодушно пожала плечами. Отвернувшись, Мия своим видом показывала, что ей глубоко плевать на их мнение. Как только все вышли, она встала возле своего подопечного и уже с интересом стала рассматривать его. — Что за хуйня только что произошла? Как ты мог меня услышать? Никто никогда не слышал своего ангела-хранителя. Ты какой-то особенный что ли? Может быть, поэтому ты так важен как для ангелов, так и для дьяволов. Положив его в кроватку, Анабель убедилась, что он спит, и спустилась вниз. Следом за ним ушёл и её ангел. Лишь Мия, как верный пёс, осталась сторожить Макса. Она знала, что отойти не может. Знала, что должна быть с ним двадцать четыре часа на семь дней в неделю. Это сильно раздражало её. Спустя час Макс снова начал ворочаться во сне. — Чтоб тебя, сукин ты сын. Заебал вдоль и поперёк. Сил моих больше нет, — Мия подошла к его кроватке и увидела, как он резко открыл глаза и уже хотел начать орать. Мия понимала, что ничего хорошего это не сулит. Поборов неприязнь, она взяла его на руки. Макс, почувствовав тепло тела девушки, сразу же успокоился. Она держала его на руках и боролась с желанием свернуть ему шею. Запах младенца нервировал её ещё больше, а вот запаха волчонка вызывал сильнейший приступ тошноты. Она никак не могла объяснить, почему испытывала такую сильную ненависть к ним. — Ну что, убогое чудовище, спишь? Нравится на моих руках, а вот меня от тебя тошнит. Прям блевать охота. Но, если я тебя положу, то уверена, что ты непременно будешь орать, как свинья, которую режут. Макс, уютно устроившись в руках ангела-хранителя спокойно спал, не обращая внимание на ворчание Мии. Ему было всё равно. Главное, что он на ручках, где ему спокойно, тепло и очень уютно. На руках той, которая хоть так рьяно ненавидит его, но всё же не увиливает от своих прямых обязанностей. Сладко причмокивая, он крепко схватил её белую футболку и зажал в маленьких кулачках. Глядя на это, девушка лишь закатила глаза. Ей не нравилось, что этот щенок так вцепился в неё, что она держит его на руках, а он так, до тошноты, сладко спит на её руках. — Какой же ты, блядь, тяжёлый. Руки отсохли, — снова проворчав и мило сморщив носик, ангел-хранитель с отвращением посмотрела на комочек, который она так бережно держала в руках. — Свернуть шею что ли тебе? Не в силах больше находиться на одном месте, Мия начала ходить назад и вперёд, мысленно молясь Шепфе, чтобы он проснулся и его горе-мамаша уже пришла, чтобы покормить его. Люто ненавидя себя за проявленную слабость, она мысленно уже дала себе тысячу лещей. С каждым шагом блондинка всё сильнее морщила носик. — Вот уж неожиданно, так неожиданно, — Майкл с интересом наблюдал за столь нереалистичной картиной. Он смотрел и не мог поверить в то, что видел: ворча, белокрылая держала на руках своего юного подопечного и укачивала его. «Она будет хорошей матерью и женой. В этом я нисколько не сомневаюсь. Жаль, что она сама не понимает, как очаровательно выглядит с младенцем на руках.». — Прям как… — Закрой свой ебальник, святоша! Мне фиолетово, кого я тебе там напоминаю. Не смей меня, слышишь, не смей меня ни с кем сравнивать. Мне это чертовски не нравится. И ты это прекрасно знаешь. Если не хочешь быть послан в пешее эротическое турне на своих двоих, либо говори, на кой чёрт сюда припёрся, либо вали к чёртовой матери. — Мия, Мия! — Майкл тихо спрыгнул с подоконника и медленно прошёлся рядом с ней. Обернувшись, он посмотрел прямо ей в глаза, в которых видел лишь еле сдерживаемый гнев. — Странно, что ты держишь его на руках. Даже с бывшим подопечным ты такое себе не позволяла. Я слышал, что юный волчонок странно среагировал на твою истерику. Сам начал истерить, но тут же успокоился, когда ты оказалась рядом. — Спроси меня о том, что я сама знаю, — стиснув зубы, она с презрением посмотрела на своего наставника, но, увидев в его глазах лишь искреннее желание помочь, тут же раскаялась. — Прости меня, Майкл! — виновато опустив глаза в пол, девушка тяжело вздохнула. — Я ведь и правда не знаю, что с ним не так? Хотя, может и со мной что-то не так. — Мия! — Майкл подошёл к ней и по-отечески положил свою руку ей на плечо, тихонько сжав его. — Ты не виновата. Просто отпусти ту ситуацию. — Не смей утешать меня, Майкл! — подняв взгляд на своего наставника, Мия лишь криво усмехнулась. — Вся вина лежит на мне. Это не ты не смог уберечь своего подопечного от столь неотвратимого поступка, повлёкшего за собой смерть. Не ты отвлёкся на пару минут. Если бы не всё это, то он был бы жив. Жив, понимаешь? — Не вини себя, Мия! — Майклу было больно смотреть, как она терзает себя, винит. Впервые он видел такую слабую, беззащитную девушку. — Не ты, а дьявол виноват, что случилось с твоим подопечным. Это только его рук дело. — Исчезни! — едва не закричала белокурая. — С глаз долой! — в её глазах помимо боли читалось и острое желание придушить его. Макс, словно почувствовал её настроение, зашевелился. — Прочь! — прошипела девушка. Майкл не стал ей перечить и исчез так же быстро, как и появился. Мия отвернулась от окна и лишь мельком посмотрела на спящего волчонка. Словно почувствовав изменения в настроение своего хранителя, он резко открыл глаза и посмотрел на неё. Его светло-голубые глаза внимательно изучали её. Он протянул свою маленькую ручку и, схватив упавшую прядь волос, сильно дёрнул вниз. — Ах ты, маленький сучонок! — Мия попыталась освободить прядь своих волос, но вместо этого увидела как маленький Макс готов был разреветься. Закатив глаза Мия, стиснув зубы, оставила попытку. Вот только ревущего собакена ей и не хватало. Прибежит его мамаша и увидит парящего в воздухе своего щенка и тут же, не дай Бог, в обморок упадёт. На шум сбегутся и другие. Вызовут священника. Вот только его, мать твою, здесь как раз и не хватает. Снова сморщив нос, Мия с отвращением смотрела на своего подопечного. Судя по всему, ему очень нравилось дёргать её за волосы. И выглядел он весьма счастливым. — Когда же ты жрать-то захочешь? Сев на пол, Мия устало посмотрела в сторону. Её это уже порядком всё заебало. Она знала, что оборотни живут дольше, чем люди, и уже жалела, что согласилась на весь этот ад. Макс был слишком тяжёлым. Руки онемели. Терпение уже было на исходе. Снова встав, белокрылая стала ходить из стороны в сторону. — Блядь! Руки чудовищно болят уже. Всё. Нахуй тебя и твоё хорошее настроение. В кровать. Живо! — Мия быстро оказалась возле кроватки и аккуратно, по мере своих возможностей, положила Макса. Заметив, что это не понравилось волчонку, показала ему язык. Следом за этим пухлые губки надулись, и Макс начал реветь. Уж больно ему понравилось быть на ручках Мии. Отойдя на приличное расстояние, смогла вздохнуть с явным облегчением. На рёв Макса прибежали его родители. Видя, как он орёт навзрыд, Анабель быстро взяла его на руки. Но как бы ни пыталась его успокоить, Макс орал всё сильнее. Черчилль и Льюис забежали последними. Они не могли понять, что происходит, и в немом вопросе посмотрели на Мию. Та лишь пожала плечами. — Что? Я здесь абсолютно ни при чём, — блондинка лишь невинно пожала плечами. — Макс не стал бы так орать, если бы ничего не случилось, — Льюис укоризненно посмотрел на свою «сестру». — Признавайся. — Да ничего не случилось. И я не обязана ни перед тобой, ни перед кем-либо оправдываться. Так что катись к чёртовой матери. Да когда же он заткнётся-то?! — от крика младшего Фолла у неё уже начиналась мигрень. — Да заебал уже. Анабель пыталась его успокоить, но всё было тщетно. Следующая попытка успокоить волчонка не привела к успеху. Даже на руках у любимой бабушки он не мог успокоиться. Крики разносились по всему дому. Ральф стоял в стороне и ничем помочь не мог. Все были озадачены вот такой непонятной ситуацией. — Да сделай хоть что-нибудь, Мия! — накричал на неё Черчилль, не выдержав жалобных криков волчонка. Закатив глаза, Мия подошла к Анабель и встала за её спиной. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. И снова выдох. Зайдя в её тело, она не почувствовала сопротивления со стороны волчицы. Выглянув, она снова сморщила носик. Протянув руку, с отвращением дотронулась до пшеничного цвета волос. Макс, словно почувствовав её прикосновение, резко успокоился. Только тихие всхлипы ещё раздавались по всей. — Чёртов зависимый сучонок! Ненавижу. Тяжёл как слон. Чего орать-то было? Я тебе не мать, которая будет носить тебя на руках и исполнять любую твою прихоть. Пасть свою закрой! — Мия показала всем средний палец. — Мия! — Ингрид была в шоке от таких слов. — Он твой подопечный. Ты не должна так грубо с ним обращаться. — Да пошла ты! — она лишь сделала шаг назад и, словно почувствовав, что она удаляется, хотел снова начать орать. — Да здесь я, долбоящер. Здесь. Только посмей пасть открыть. Хлебало порву, моргалы выколю! — вернувшись на прежнее место, Мия нервно закусила нижнюю губу. — Пора кормить Макса, — Анабель с нежностью, смешанной с лёгкой тревогой, смотрела на своего сына. — Мама? — Ральф подошёл к маме и дотронулся до маленькой ручки Макса. — С братиком всё хорошо? Он же не заболел? — Нет, Ральф. Видимо, Макса что-то сильно расстроило. Либо плохой сон приснился, — Анабель с нежностью дотронулась до своего первенца. — Всё уже хорошо. Сейчас я покормлю его, и мы вместе спустимся. — Хорошо, мам, — все покинули комнату и дали возможность маме волчицы покормить сына. — Что же с тобой случилось, Макс? — в её голосе была слышна тревога. — Что же так сильно встревожило тебя? Мой хороший, любимый! Макс чувствовал присутствие своего ангела-хранителя и с удовольствием начал кушать. Сладко причмокивая, вызывал умиление у матери и сильный приступ тошноты у белокрылой. Закрыв глаза, она начала считать до десяти. Медленно считать в надежде на то, что тошнота пройдёт. Медленно дышать. Она вынуждена была оставаться рядом с ним. Просто ей не хотелось слышать тот звук, который исходил из этого маленького тела. От которого у неё сильно начинала болеть голова. Именно поэтому она сейчас сидела рядом с матерью шакала и терпела эти чёртовы причмокивания. — Свинья — она и в Африке свинья.– проворчала Мия. — Как это можно терпеть? Да он присосался к ней, словно кровосос. Только вместо крови пьёт молоко. Фу! Какая гадость. Наевшись, юный волчонок отпустил грудь матери и продолжил спать. Быстро поменяв подгузник, будто владея навыками сапёра, Анабель переодела сына и, аккуратно взяв на руки свой самый ценный груз, покинула комнату. Спустившись, она увидела, что все уже собрались вместе и ждут только их. — Прошу прощения за то, что задержалась, — Анабель подошла к креслу-качалке и заботливо положила Макса, предварительно пристегнув. К тому моменту остальные члены семьи уже присоединились. Барбара лишь устало улыбнулась, а Алек даже не удосужился встать, чтобы поздравить молодую маму. Его примеру последовали и остальные члены этой семьи. Конрад лишь покачал головой. Он знал, что манеры у них не самые лучшие. Да и не стоило разжигать конфликт. Анабель и так устаёт, а тут ещё могут и малыша разбудить. — Поздравляю с рождением сыночка. Какой он милый, — Барбара лишь краем глаза посмотрела на внучатого племянника. — Поздравляю, племянник, — Алек сухо бросил пару слов, но и этого было вполне достаточно, чтобы Мия поняла, что они не так дружны с так называемыми родственниками. — Да и хуй с ними, — Мия подошла к Роберту и тихо положила на его плечо руку. Он даже не почувствовал её прикосновение. — Такая родня хуже врагов. Нахуй из-за стола. Не хватало, чтобы они шакала моего разбудили. Каждый чувствовал себя не в своей тарелке. Атмосфера была крайне напряжена. Но никто не хотел вступать в открытый конфликт. Никому этого не нужно было. Элизабет мило улыбалась своей дочери. То, что она лучше относилась к дочке и другим своим внукам, было видно невооружённым взглядом. — До меня дошли слухи, что вы купили дом, — Ричард внимательно посмотрел на своего внука. — Это так? — Да, дедушка, — Роберт стойко выдержал взгляд своего деда. — Ремонт идёт полным ходом. К тому же, я давно догадывался, что ты хочешь забрать свою дочь под своё крыло. Видимо, в той стае отношения всё же не сложились, раз так быстро решили переехать, — Роберт усмехнулся и косо посмотрел на тётю и дядю. — К тому же, я вожак. Дядя Алек тоже вожак. Кому-то из нас придётся уступить своё место. И я этого делать не собираюсь. Знаю, что и он тоже. Поэтому я уже давно принял это решение. В конце октября, — он призадумался на несколько секунд, потерев подбородок. — Хотя я уже созванивался с бригадиром, и он порадовал меня, сообщив, что мы сможем въехать в наш дом, как только сыну исполнится три месяца. То есть, уже в первых числах ноября. Так что мы скоро переедем. А это означает, что до этих пор я являюсь вожаком в этом доме, — в его голосе прозвучали стальные нотки, и никто из присутствующих не посмел возразить. Алек лишь посмотрел на своего племянника. — Как скажешь. Ты же вожак. Не смею перечить, — Алек хоть и был очень недоволен, но виду не показывал. Ведь через месяц он уже будет главным. Месяц. — Приступим к трапезе, — Конрад бросил на него взгляд, от которого у последнего кровь застыла в жилах. Оставшийся вечер прошёл более-менее в дружелюбной обстановке. Роберт встал из-за стола, а за ним последовала жена, державшая на руках Макса, и старший сын, который весь вечер молчал, словно рыба, лишь изредка неохотно отвечая на вопросы. Находиться в компании двоюродной бабушки и двоюродного дедушки не очень-то и хотелось. Уходя следом за своим волком, Мия показала им средний палец. В это раз остальные ангелы были с ней даже очень солидарны. — Я пойду спать, мам, — Ральф потёр виски и устало посмотрел на своих родителей. — Голова разболелась. Спокойной ночи! — Может, таблетку от головы? — Анабель с беспокойством посмотрела на сына. — Спасибо, но нет, — Ральф натянуто улыбнулся. — Всё будет хорошо. Завтра уже ничего болеть не будет. — Спокойной ночи, сынок! — Анабель поцеловала своего сына в макушку. Хотя знала, что он этого не любит. Но в этот раз он позволил ей эту шалость. — Спокойной ночи, сын! — Роберт положил руку на плечо Ральфа и сжал его. Как только сын скрылся в своей комнате, супруги зашли в свою. Положив Макса в кроватку, Анабель сняла с себя одежду и тут же убрала в шкаф. Надев пижаму, она легла в кровать. Откинув одеяло, Роберт лёг рядом с супругой. Глядя на своего маленького волчонка, Мия резко почувствовала себя плохо. Сильное головокружение заставило её сесть на пол. Тёмные пятна перед глазами смешались с не менее яркими. Отдалённый гул голосов, словно штормом ворвался в её голову. Тошнота волнообразно накатывала на девушку. Она судорожно хватала ртом воздух. Хрип вырывался из её рта. Перепугавшись, Черчилль подскочив к ней и положив руку на её плечо. Пару мгновений, и всё прошло. В глазах прояснилось, тошнота прошла. — Чего тебе надо? — заметив его руку у себя на плече, тут же стряхнула с отвращением на лице. — Культяпку от меня свою убери. И не смей прикасаться ко мне. — Ты в порядке? Такая бледная, — Черчилль не обратил внимания на её грубость. Он лишь беспокоился о своей «сестре». — Всё хорошо, — Мия снова огрызнулась. — Но Мия, — начал было Льюис, но тут же замолчал под её взглядом, полным ненависти. — Я же сказала, что всё хорошо, — еле встав на ноги, она подошла к кроватке Макса и села рядом. От усталости она закрыла глаза. «Какого лешего? Такое со мной первый раз. Что это за голоса были, от которых у меня мурашки побежали по всему телу. Прям стало страшно. До жути страшно. Но не сейчас. Сейчас нужно успокоиться. Разберусь позже. Обязательно.» — сидя с закрытыми глазами, Мия пыталась дышать ровно. Лишь спустя час она поняла, что ей значительно полегчало. Но мужские голоса так и вертелись в её голове. Она так и не смогла понять ни слова. И это её пугало. Слишком зловещие они были.