Попробуй не умереть

Анна нашла Ребекку, когда та, выйдя из сада, поднималась по лестнице, которая вела к замку. — Если тебе станет легче, можешь убить меня, — предложила Анна, встав перед блондинкой на середине лестницы. — Клаусу это помогает. — Я не мой брат. Но, — Фейт моментально напряглась в ожидании боли. — Я испытала облегчение от того, что это оказалась ты, а не Клаус. Это ненормально? — А что в нашей жизни нормального? Я вот разгуливаю в трупах будто в поношенной одежде, — Фейт опустила взгляд на свое тело. — Ты предпочитаешь кровь вместо красного вина. Мне кажется с каждым днём я все больше теряю все нормальное. Но я не хочу потерять тебя. — От Майклсонов не так просто избавиться, — наконец пусть и слабо, но искренне улыбнулась Ребекка. — У меня есть идея. Так как у меня постоянно разный вид, давай придумаем вопрос и ответ, на который будем знать лишь мы, что ты всегда могла меня узнать. — Хорошо, — пожала плечами блондинка, продолжив подниматься по лестнице. — Если у тебя будут сомнения, просто спроси моё второе имя — Офелия. Я никогда его не использую. Нужно было провести четкую грань между миром, созданным во сне и реальностью. Поэтому необходимо внести детали, которые уже невозможно будет назвать совпадениями. — Почему? Оно красивое. — Так звали мою бабушку по папиной линии, но мама с ней в жуткой ссоре, поэтому второе имя никогда не произносится. А теперь придумай вопрос, который я смогу задать тебе, — Анна резко остановилась. Она не могла изображать беззаботность, особенно сейчас её лицо было серьезным как никогда. — Зачем? В мире нет второй Ребекки Майклсон. — А вдруг одна из ведьм создаст иллюзию или что-то подобное? — быстро придумала оправдание Фейт. — Нужно быть готовыми ко всему. — Ну… — задумалась Ребекка, придумывая вопрос. — Спроси мои первые любимые цветы. Сейчас это розы, но изначально я любила… — Вербену, — предположила Анна. И как подтверждение своих слов получила улыбку вампирши. — Будучи человеком ты постоянно заплетала её в волосы, — маленькие синие цветы всегда очень шли блондинке. И… — она уже направились к замку, как Анна случайно заметила в саду знакомую фигуру. — Это там Элайджа? — первородный бежал за Катериной. Это было похоже на игру в догонялки и на великое удивление Петрова побеждала. Так непривычно было видеть вечно собранного и серьезного старшого Майклсона с искренне широкой улыбкой. — Да, я не знаю, что мой брат в ней нашел, — резкие смены настроения у Ребекки, уже стали обыденными. Едва она видела Катерину, то становилась раздражённой. — Но они красивая пара, — Анна уже и забыла, когда последний раз видела Элайджу таким счастливым. После смерти Татии он больше не влюблялся. — Она эгоистка и манипулятор! — повысила тон Ребекка. — И я не могу понять почему мой проницательный брат видит в ней лишь милую девушку! — Потому что жизнь не так проста, и она слишком часто ломает людей. Вспоминая историю Катерины, девушку действительно жалко. Другая на её же месте могла подчиниться судьбе, поэтому хотя бы за стойкость её стоит уважать. — Я знаю таких, как она. Петрова пытается найти выгоду из отношений с Элайджей. И тебя она скорее всего тоже будет использовать. Неужели за столько лет в моей семье, ты не научилась сразу же видеть манипуляторов? — Идеально впишется в семью убийц. Она делает Элайджу счастливым, лишь это имеет значение. Он взял на себя роль ваших родителей, для разнообразия можно побыть и слепым влюбленным. — Я попытаюсь быть с ней милой, — цокнула языком блондинка. Её «милой» не являлось гарантией, что человек хотя бы доживёт до завтра. — К тому же долго её терпеть не придется. — Можно выбрать другого человека для еды? — Она жертва Ника в каком-то ритуале. Он хочет вернуть свою сущность оборотня, подавленную матерью. Дьявол лёгок на помине, — сказала Ребекка, увидев подошедшего к Элайдже и Катерине вампира. — Ты куда? — вдогонку крикнула вампирша Анне, которая поспешила сбежать с лестницы. -… вы не пострадали? — спросила Петрова с беспокойством. Рубашка Клауса была испачкана кровью. — Я бы волновалась за кого угодно, но не за Никлауса, — подошла к ним Фейт. Её слова вызвали лёгкую улыбку в Элайджи, которую мужчина почти успешно сдержал. — Леди, — поклонилась Петрова. — Почему твоя забота достается всем членам моей семьи, кроме меня? — наигранно расстроился Клаус. — Боюсь проникнуться к тебе симпатией. Но позволь проявить всю мою заботу во время прогулки. — Мы вас оставим, — Элайджа бережно взял за руку Катерину и повел ее за собой, уводя от брата. Петрова не сопротивлялась, хоть по ней было видно, что девушка очень хочет больше узнать о взаимоотношениях этих крайне странных людей. — Можно выбрать другую жертву? — спросила Анна, когда они зашли в закрытую от чужих глаз часть сада. Элайджа был спасательным якорем для Клауса. Его совестью, моральным компасом, голосом разума. Старший брат, который всегда в тени и уж так получилось, был по природе слабее, на самом деле в своих руках держал намного больше власти, нежели могло показаться сначала. Вот только он не был непробиваемой статуей, но ему приходилось быть не пробивной стеной, чтобы держать всю семью. — Следующий двойник родится через пять веков, я не собираюсь столько ждать, — он скрестил руки на груди, резко развернувшись к блондинке. — Никлаус, пожалуйста, не поступай так с Элайджей, — подушечками пальцев, она едва коснулась его руки смотря в глаза. — Он впервые так счастлив. Ты ведь и без того могуществен, — она умела смотреть на него так как никто. Этот взгляд с искренним восхищением, всегда заставлял чувствовать себя подобно богу. — Никлаус, — а ещё манок умела произносить его имя словно молитву дьяволу. — Во всем мире нет никого, кто мог хоть отдаленно сравнится с тобой по силе. И никого не будет, — её тихий голос был подобен шипению ядовитой змеи. Струился по коже и проникал сквозь поры. — Потому что невозможно, чтобы родился кто-то еще более уникальный. Клаус усмехнулся, скупо, запуская руку в мягкие пряди и подтянул на себя, ближе. Анна не шевелясь смотрела в его глаза. — Отказаться от своих планов? — Майклсон наклонился над плечом. — В угоду увлечения брата? — задевает мочку уха губами спросил первородный. — Будь это так, — сказала Анна, склонив голову набок, открывая больше доступа к шее, почти ожидая прикосновения губ или клыков. — Я бы и пальцем тебя не попросила пошевелить. Но он так счастлив. Всего лишь раз, выбери его. — Ты можешь быть очень милой девушкой, — его голос был глубоким и обволакивающим. — Удивительно сильно заботящейся о моей семье. Но при этом остаёшься наивной и глупой, — рычащие нотки будто рождались из самого нутра. При такой резкой смене тона, касания руки и близость ощущалась как чистая угроза. — Правда думаешь, что временное увлечение моих братьев или сестры в итоге будет дороже благополучия семьи? — Ник улыбнулся приветливо, но под этой улыбкой скрывались клыки. — Мы семья первородных вампиров, неважно насколько сильной будет влюбленность, она неизменно приведет к разочарованию. Никто не выберет нашу семью в ущерб собственным желаниям, а значит в итоге предаст. Анна лишь закатила глаза на эти слова. С одной стороны, в них есть логика, но это не значит, что его решения правильны и не будут иметь последствий. — Дорогая, ни один закат в мире, не сравнится с закатом твоих глаз. Но мне вот интересно, каков их истинный цвет? — Тебе интересно не это. Ты хочешь знать, как выглядит моё тело. Потому что так уж вышло, — губы Анны медленно начали растягиваться в улыбке. — Я единственный человек, который может с лёгкостью от тебя сбежать. Насколько сильно тебя бесит ситуация, которую ты не можешь контролировать? — До безумия, — с той же улыбкой ответил Клаус. — Прекрасно, пусть так будет и дальше, — Фейт подняла голову вверх. Солнце было в зените, пора возвращаться. — Ты не сможешь вечно прятаться. — Я готова заключить сделку.

***

Анна сидела на пустом футбольном поле. У команды лишь пятнадцать минут назад закончилась тренировка, прожекторы все ещё горели. Сегодня было прохладно, а под вечер стало и вовсе очень холодно, поэтому зевак не было на трибунах. Полное одиночество — это именно то, что ей сейчас было нужно. Она уже больше суток перебывала в состоянии, где нервный срыв махал рукой. Мэд говорит, что это из-за стресса в выпускном классе. Но продолжила ли она говорить так же, если бы Анна рассказывала ей абсолютно все? Свет прожекторов безумно бесил. Она смотрела на яркие лампы, а хотелось видеть лишь полную тьму, почему-то чем темнее становилось, тем лучше работал мозг. Она хотела, чтобы свет, который так раздражающе слепил в глаза, исчез и лампы начали взрываться. Анна вздрогнула, но более той паники не было. Когда на правом прожекторе, возле которого она сидела, больше не было ни одной целой лампы, Фейт просто закрыла руками лицо. У неё были планы и мечты на будущее, но не было идей касательно всего бреда, что вокруг. Она со злостью ударила рукой об скамейку, не заметив треснутого края. Мало того, что ладонь порезала, так ещё и занозы загнала в кожу.

***

Ребекка задержалась в школе, потратив несколько часов своей жизни на слежку за Кэролайн. Ник помешался на создание гибридов и совершенно забыл о сестре. Она надеялась, что Майклсон заглянет к своему новому увлечению, но Форбс он не навещал. В добавок ко всему и Элайджа разучился сегодня отвечать на звонки. Вампирша была не на шутку была раздражена. В такие моменты было лишь одно успокоительное, которое поднимало настроение. Едва ощутимый аромат крови доносился со стороны спортивного поля. Не раздумывала, Ребекка быстро побежала туда. На трибунах сидела Анна. Вокруг не было ни души. В раздевалки парни из футбольной команды так шумели, что уж точно не услышат недолгих криков девушки. Подойдя со спины к Фейт, блондинка уже предвкушал сладкий вкус крови, когда девушка обернулась. — Привет, — устало улыбнулась Анна и вновь отвернулась. — Можно задать тебе вопрос? — Конечно, — теперь настроение Майклсон начало улучшаться. Она сделала последний шаг, который полностью уничтожил расстояние между ними и наклонилась к своей жертве. — Какими были твои первые любимые цветы? — блондинка замерла. Вопрос придуманный столетия назад был задан впервые за пять веков. — Что? — наверное голос вампирши не звучал так неуверенно с той злополучной ночи в Новом Орлеане. — Я спросила, — Анна развернулась к ней полностью, перебросив ногу через скамью. — Какими были твои первые любимые цветы? Усталость. Лишь эта эмоция отражалась на лице Фейт. — Вербена, синяя вербена. — Черт, — брюнетка рассмеялась так будто сейчас заплачет. А Ребекка стояла неподвижно, на этот раз действительно внимательно вглядываясь в лицо и жесты девушки. Мара умерла почти столетия назад, она говорила, что с того света ей нет возврата. А если была лазейка? — Прости, я поставила на розы, — немного успокоившись начала объяснять Анна. — Нам с Мэделин нечем было заняться, и мы начали делать глупые ставки. Извини, наверное, это максимально тупо звучит? — с беззаботной улыбкой спросила девушка, а Ребекка все ждала, когда ее сердце собьется с ровного ритма указывая на ложь. — Да, крайне глупо, — серьезно ответила Ребекка. — У тебя есть второе имя? — К счастью нет. Хотя родители разрывались между Анной и Белой, но все же смогли выбрать. Не то имя. Мара никогда не скрывалась, она всегда первой находила Майклсонов. Это лишь совпадение? Клаус начал искать сходство в других и теперь она тоже? — Ты ко мне подошла, ты что-то хотела? Наверное, я отвлекла тебя своим бредом. — Выпить, — ей перехотелось убивать эту девушку. К несчастью, она становится столь же сентиментальной к призракам прошлого, как и брат. — Что ж, у нас есть бар, главной достопримечательностью которого является бармен. Думаю, ты оценишь.

***

— Разве законно нанимать школьника? — спросила Ребекка, смотря на Мэтта. В отличие от Анны, ей бармен налил настоящий алкоголь. Смотря на то как, друг безвольно повторил приказ Майклсон, Фейт лишь заставила себя улыбнуться. Чтобы ещё больше не вызывать подозрения вампирши. Сейчас ещё полностью не стемнело, поэтому кроме них был лишь один столик с посетителями. — По факту нет, но Мэтт безумно правильный и точно знает кто из посетителей несовершеннолетний. Но ты первое исключение, которое он сделал, видно понравилась ему, — Фейт пыталась улыбаться как можно беззаботнее. Резкий побег вызовет подозрение, а ей не нужны проблемы. Мило попрощаться с Ребеккой и с этого момента держаться от неё на расстоянии. — Да, я шикарна, а он милый, — к счастью, для Анны, все внимание Майклсон было привязано к Мэтту. — Безусловно и сейчас он свободен. С Еленой они разошлись, как только появился Стефан. Он действительно хороший парень, — без фальшивой улыбки сказала брюнетка. — Тот вымирающий вид, о котором пишут в книгах, но так и не встречают наяву. — В твоём голосе сожаления, — подметила Ребекка отвлеклись от бармена. — Я была влюблена в него два года. Можно сказать, он моя первая любовь. — А как он достался Елене? — Майклсон отодвинула бокал в ожидании интересной истории. — Я рассказала об этом девочкам. Гилберт по доброте душевной сообщила Доновану. Как воспитанный мальчик он сказал, что ему очень жаль, а на следующей неделе уже начал встречаться с Еленой, — время от времени Анна бросала взгляд на Мэтта. Сейчас она ничего к нему не чувствовала, но забытая обида внутри давала о себе знать. — Поэтому вы больше не подруги? — Нет, — медленно ответила Фейт, вспоминая те годы. — Просто мы все чаще расходились во мнениях, меня не выбирали, мои интересы не учитывались. В один день я поняла, что мне приходится делать вид, что разговоры интересные и вообще весело. Начав общаться с Мэделин я поняла, что с настоящим другом просто хорошо. Не нужно притворяться, тебя не хотят видеть другой. Когда Анна перевела взгляд на Ребекку, впервые увидела там понимание и грусть. — Значит Мэтт хороший парень? — резко перевела тему Майклсон. — Да, просто хороший парень, который будет искренне заботиться без каких-либо плохих умыслов. — Хм… Таких у меня ещё не было, — Ребекка встала со стола и подошла к барной стойке. С места Анны неслышно было, о чем они разговаривают, но Майклсон была полна энтузиазма, а Донован кажется действительно был заинтересован в разговоре. — Бармен хороший парень? — спросил голос сверху. И Анна была уверена, что слышала его ранее. Развернув голову, она на долю секунды опустила челюсть, а затем нервно сглотнула. Элайджа. В черном классическом костюме с идеально уложенными волосами, стоял позади. Словно чертовое произведение искусства, которое сейчас напоминает очень плохой сон. — Вы знаете бармена? — повторно спросил Майклсон. — Очень хороший, — пришла в себя Анна. — Думаю, он близок к тому, чтобы быть достойным такой девушки как Ребекка. — Это довольно рисковое заявление, — Элайджа удостоил ее лишь мимолётным взглядом в основном следя за сестрой. — Ты парень или брат? — Анна приложила все усилия, чтобы выглядеть спокойной. Майклсон, наверное, впервые посмотрел на неё дольше чем секунду. — Я бы сказала, что ты смотришь на Ребекку как отец, но по возрасту не подходишь. — Брат. Элайджа Майклсон, — он представлялся тем же тоном, как и на приеме во дворце. Может его и одели в современную одежду, но он каждым жестом являет собой воплощение старой аристократии. — Анна Фейт, я учусь с вашей сестрой. Как и Мэтт Донован. Который судя по столь строгому взгляду сейчас очень рискует. Но как говориться: кто не рискует, тот не пьет шампанского. — В конце восемнадцатого века эта фраза подразумевало вовсе не метафору, а абсолютно прямое значение. Когда Майклсон сел напротив, Анна вновь скрыла волнение за улыбкой, хотя внутри кричала: какого хрена?! — Почему? — Овдовев, бывшая жена торговца шерстью и винодела Франсуа Клико, решила продолжить винное направление семейного бизнеса. Сконцентрировавшись на игристых винах, она смогла значительно улучшить технологический процесс изготовления настоящего шампанского, добившись высочайшей степени качества. Шампанское «Вдова Клико» пользовалось огромной популярностью среди высшего общества и высоко ценилось даже самыми взыскательными гурманами, однако игристое имело один недостаток. Для того чтобы спуститься в погреб за бутылкой нужно было обладать недюжинной смелостью — ведь бутылки шампанского имели свойство неожиданно взрываться и могли поранить находящегося в погребе человека! Поэтому несчастные сомелье тех времён нередко получали весьма неприятные увечья. А в их ежедневный обиход прочно вошло выражение «кто не рискует, тот не пьет шампанское!». — Только ты можешь сидя в баре рассказывать такие нудные истории, — несмотря на слова, Ребекка была искренне счастлива. — Ты скучен, братец. — Не правда, — и Анна не врала, ведь не заметила, как к ним подошла блондинка. — Он очень даже интересен, — обращать на себя внимание сразу двух Майклсонов было очень глупо, но сожалеть об ошибке было поздно. — Мне пора домой, — Фейт отвернулась от пристально смотрящего на неё Элайджи к Ребекке. — До встречи в школе. Была рада знакомству, — быстро бросила девушка мужчине и поспешно ушла с бара.