***
—… мне очень жаль, я не знаю… — Ты не виновата, — перебила школьницу Мария. — Иди домой, чтобы родители не волновались. — Хорошо, — согласилась Мэделин. — Напиши мне, как станет лучше, — Анна лишь кивнула, под строгим взглядом матери, понявшей ложь. — Что произошло? — спросила Мария, как только за подругой дочери закрылись двери. — Ты перепугала бедную девочку. — На вечеринке было много вампиров. Я испугалась за себя и за Мэд… — Правильно сделала, — тон матери сразу же смягчился. — Это из-за Майклсонов, когда они появляются, в городе всегда много трупов. — Возможно обойдется? — Наивность все же тебе досталась от отца, — Мария нахмурилась. — Вампиры всегда приносят трупы — это их природа. А те, что живут дольше остальных, полностью уничтожили в себе людей, — мать медленно подняла на неё взгляд. — Обходи всех вампиров стороной, а тех, что носят фамилию Майклсон особенно. Если у тебя были какие-то иллюзии насчёт одноклассницы или ее похожими на приличных людей братьев, то убей их. Сегодня, — выделила женщина укоризненно. Мария, не отводя взгляда смотрела дочери в глаза, пока та не кивнула. — Ты сказала, если получится попасть в прошлое, я могу притянуть болезнь или проклятье. Как это работает? — У нас более сильное здоровье, чем у людей. Магия манок убивает все, кроме носителя. Как ты видишь, годами работая среди больных мне было плохо разве, что от переутомления. Но это не значит, что нужно быть безответственной. Вероятность заболеть у тебе где-то пятнадцать процентов из ста. Если тело будет слабое, то гарантирую, силы тебя не защитят. — Но я болела и часто. — Отказ от сущности всегда имеет последствия, и давай уже закроем тему о моем неверно принятом решении! — немного раздражённо закончила Мария, с силой закрыв ящик, взяв оттуда ключи. — Есть какие-то плюсы в моем положении, не имеющие минусов? — Как я и сказала, при постоянном использовании силы, твое здоровье будет безупречным. Пошли, — мать резко встала со своего места и открыла дверь из кабинета. — Беременность проходит идеально, без осложнений или последствий. Ребенок рождается всегда здоровым, а для организма матери все проходит бесследно, — Анна взяла свою сумку и вышла из комнаты. — Этот бонус от природы был сказочно полезен раньше. Но это лишь при рождении первенца. Второй ребенок имеет шанс выжить, если умерла манок не дав потомства, — о сыне Мария вспоминала нехотя и очень быстро. Боль от утраты ребенка до сих пор не желала ее покидать. Она даже ускорила шаг, идя по пустому коридору, а девушка не решалась перебивать. — Так же ты медленнее стареешь. При переходе, все процессы в теле замирают. Многие манок этим пользовались как можно меньше, находясь в истинном теле, чтобы замедлить приход смерти. — Сколько я могу быть в чужом теле? — Не больше шестидесяти шести дней. После этого срока начинается разложение. Благо, если умрут лишь несколько не жизненно важных клеток в теле, а не в мозге. Излечить это сложно. Очередное наказание природы за попытку обойти созданные ею правила. — И сколько я должна быть в теле перед следующим переходом? — Анна оглядывалась по сторонам, ей было не ясно зачем мама веди их в подвал больницы. — Час — если не была в теле до месяца. Сутки если больше. Это ведь очень простые правила, их не сложно запомнить? — Мария резко остановилась, серьезно посмотреть на дочь. — Нет, я не допущу ошибки. — Очень хорошо, потому что твоя жизнь напрямую связана с телом. Нет ничего важнее, чем его сохранность. С детства манок учили принимать смерть, как что-то родное, — медсестра вставила ключи в замок, чтобы открыть дверь. Но Анна уже знала, что ожидает с той стороны. — Для этого детей отправляли на кладбище, чтобы вид трупов был так же близок, как и лицо матери. — Меня не пугают тела, — уверенно заявила Фейт, но холодный воздух морга заставлял чувствовать себя некомфортно. — Этого недостаточно. — Сон с трупами вряд ли нормально сказывается на психике. — Верно, — согласилась женщина, закрыв двери. — В этом и суть — полностью перекроить сознание, чтобы аспекты силы не смогли психологически сломать. — Ты спала на кладбище? — С пяти лет, — безразлично ответила женщина. — Все аспекты смерти должны стать для тебя обыденностью: трупы, ритуалы захоронения, потеря дорогих людей. Все должно восприниматься как должное. Грань с безумием намного тоньше, чем тебе кажется. Сожаления, грусть, позволяемы, но не тот набор эмоций, которые ты продемонстрировала в больнице. — У меня умер отец! — повысив голос напомнила Анна. — А у меня: мать, муж и сын. Ни разу я не позволила силе прорваться. Тот раз был вполне простителен, ибо тебя никто не готовил. Но дальше подобные слабости больше не позволяемы. — То есть не быть человеком? Как вампир, отключить эмоции? — Это высшая глупость. Эмоции — это путь к контролю, поэтому учись привыкать к смерти. Твой телефон, — Мария протяну руку, не прося, а требуя. — Зачем он тебе? — В такие ночи у тебя не должно быть отвлечения, — Анна послушно достала телефон из сумки и отдала матери. — Я заберу тебя в шесть утра. Морг не создавал того эффекта, как хотела мать. Возможно, если бы Анна не встретила Майклсонов, то эта ночь могла бы напугать, но привыкнув к холоду местопребывание стало безразличным. Фейт села на стул, опершись затылком об стену. Прикрыв глаза, она сосредоточилась на тихом шуме от холодильника. В какой-то момент звук превратился во всхлипы, а вместо сидящей позы она почему-то стала лежать вертикально. Открыв глаза, манок про себя чертыхнулась. Ей нельзя было отключаться, но правильная мысль пришла уже после того, как светло-серые стены морга превратились в бежевый. Возле кровати, на полу сидела молодая девушка. Это она пыталась сдержать рыдание. Фейт коснулась к ней все ещё холодной рукой, чтобы прервать нытье. Брюнетка сначала подорвалась. Её большие черные глаза были красными от слез. В них мелькнуло удивление, но почти сразу оно превратилось в лучезарную улыбку. — Луиза! — крикнула девушка, вновь начав плакать. Она бросилась к ещё ослабленному телу Анны, намереваясь то ли обнять, то ли задушить. Грань была слишком тонка. — Больно, — голос из чужого тела звучал едва слышно и был слишком тонким, даже можно назвать детским. — Прости, — брюнетка вновь отскочила от кровати, словно ее обожгли. — Мама! Луиза жива… — но не успела она добежать к двери, как в комнату вошла женщина. Внешне они были до ужаса похожи. Разве что вошедшая гораздо полнее с не слишком заметными морщинами. — Луиза очнулась, — уже более сдержано оповестила брюнетка, под строгим взглядом матери, как поняла Анна. — Как ты себя чувствуешь? — женщина, подняв пышную юбку бордового платья, подошла к Фейт. — Мы думали, что потеряли тебя. У уголков глаз собрались морщины, выдавая радость, несмотря на то, что тонкие губы не тронуты улыбкой. Почему-то женщина заставляла чувствовать себя неуютно. — Болит горло, — прохрипела Анна. И это была правда. Тело слабое, и рядом нет никого из Майклсонов, чтобы исправить это. — Хочется пить. — Ещё бы, ты так долго страдала от чахотки! — Баркита, — обратилась женщина. — Принеси сестре воды. «Значит она попала в тело только что умерший от болезни девушки. Хорошо, что так, а не от раны. Банальная слабость переносилась с терпимым дискомфортом.» — Мадам Лалори… — рыжеволосая женщина, что только что вошла в комнату, обращалась явно к брюнетке в бордовом, но смотрела лишь на Фейт. Она единственная осматривала ее тело с подозрением. — Салли, у тебя вышло, — тише сказала мадам, но Анна все слышала. А когда женщина подошла к кровати, то ощутила окутывающую ее силу. Ведьма. — Я уверена, что нет, — не отрывая взгляда от манок, заявила рыжеволосая. Баркита не обращала на них никакого внимания, для неё главное было воскресшая сестра. — Пей аккуратно, — девушка помогла выпить воды. Теперь стало значительно лучше. Но Анна решила говорить по минимуму, она все ещё не знает где находится и что у нее за семья. Да и наличие ведьмы не слишком помогало. — Поправляйся, — вновь перевела взгляд на дочь мадам Лалори. — Баркита, иди собираться на прием. В таком виде, даже несмотря на твое наследство, едва ли достойный человек обратит на тебя внимание. — Но сестра… — Салли за ней присмотрит. — Конечно, — согласилась ведьма. — Через неделю ваша дочь сможет выходить в свет с семьёй. — Прекрасно, — довольно улыбнулась хозяйка. — Значит вскоре устроим прием в честь твоего выздоровления. Дадим повод людям со злыми языками увидеть, что наша семья благословлена. Пойдем. В отсутствии остальных, игнорировать подозрительный взгляд ведьмы уже стало невозможно. — Вы видели что-то после того, как уснули? Или когда были в горячке? «Руки тела маленькие, а кожа молодая. Луиза явно была гораздо младше и если Салли обращалась с уважением, значит в этой семье она была кем-то на подобии прислуги.» — Не помню… Что-то должна была видеть? — Нет, я сделаю для вас лекарство, уже завтра сможете вставать. — Спасибо. Ведьма, склонив голову, натянуто улыбнулась, прежде чем уйти. Вскоре ее навестили ещё две сестры умершей и брат. Луиза оказалась младшим ребенком. Любимая сестра умерла лишь на пару часов, поэтому воскрешение не вызвало так уж много вопросов. Во второй визит ведьмы, она уже не сверлила её с подозрением. Принесенное ею зелье убрало всю усталость в теле, поэтому, как только Анна наконец осталась одна, она сразу же встала с кровати. Как и ожидалось, на неё с зеркала смотрел ребенок. Наверное, ей было лет тринадцать. Переходный возраст уже начался, но в лице приобретали более детские черты. Светло русые локоны делали её похожей на фарфоровую куклу. Но взгляд голубых глаз наводил на мысль, что с ребенком что-то не так, нужно лучше играть. В комнате было лишь одно окно, которое выходило на улицу Нового Орлеана. Фейт могла ошибаться, но она почти была уверена, что все ещё в этом городе и времени не должно было пройти так много. — Почему ты встала? — встревожено воскликнула брюнетка. Теперь она выглядела как прекрасная леди. Нежно розовое платье с большими воланами смотрелось смешно, но не портило внешности девушки. Да и рубиновые украшения отвлекали своим блеском. — Баркита… — неуверенно произнесла Анна, боясь, что скажет имя не верно. — Почему ты зовёшь меня этим прозвищем? Я что-то сделала не так? — Как хочешь, чтобы звала? — Как раньше, — нахмурилась девушка. — Борджиа. — Я же шучу, — улыбнулась Анна и брюнетка похоже поверила, сразу же ответив тем же. — Было душно, решила открыть окно. — Ложись, я все сделаю, тебе стоило позвать слуг, а если бы упала без чувств? — Куда ты идёшь такая красивая? — спросила Фейт вновь вернувшись в кровать. — На прием к Майклсонам. В последнее время они не так часто зовут к себе гостей. — И кто же из семьи Майклсонов там будет? — как можно спокойнее спросила Анна. — Все: лорд Никлаус, Элайджа и Кол. «Все» — особо выделилось для Анны, когда имени Ребекки так и не прозвучало. — Матушка надеется пригласить их в наш дом. Три богатых холостяка слишком большой для неё улов, чтобы пропустить. — Твой голос не звучит грустно, — подметила Фейт. Она не могла видеть лицо Борджии, но этого и не нужно было. — Я желаю как можно быстрее покинуть этот дом. А если ещё и к красивому молодому мужчине, то это даже больше, чем я могла рассчитывать, — грустно улыбнулась брюнетка. — Я приду ночью, как только вернёмся. Зови служанку, сразу. — Обещаю. Дождавшись, пока мадам с детьми уедет, Анна быстро надела как можно простое платье. Все были с рюшками и бантами.***
Особняк, в котором раньше Майклсоны гостили, сейчас принадлежал им. Любой прохожий с лёгкостью указывал дорогу к их дому. Все гости входили через главный вход, там же было и большинство слуг. Поэтому войти через дверь с сада было просто. Обойдя нескольких людей, Фейт спустилась в подвал. Никлаус не изменял своим привычкам и в конце огромного подвала, заваленного разными вещами, стояло два гроба. Темно-коричневый, почти черный гроб Финна не изменён уже столетие, рядом стоял из более свежего дерева. Ребекка, внутри заколотая в сердце, лежала неизвестно сколько времени и Анне бы не хотелось продлить её ожидания. Поэтому уже по привычке манок вытащила кол и им же быстрым движением разрезала ладонь, занеся ее над темно-синими потресканными губами вампирши. Несколько капель скатились по безжизненной коже, но через несколько секунд ее уста сомкнулись. — С добрым утром, дорогая, — улыбнулась Фейт, когда трупный цвет кожи начал отходить, возвращая живой оттенок. — Ты не попрощалась со мной, прежде чем уйти, — Майклсон даже не открыла глаза, прежде чем сказать о своей обиде. — Я была проклята. — Да, — Ребекка резко села. Её черные глаза, выделенные красными венами, смотрели со злостью. — Но все мои братья были рядом. — Нет. Финна не было, — шутка не помогла разрядить обстановку. — Я вернулась, как только смогла, и сразу пришла тебя освобождать. Это можно учитывать как извинения, ты так не считаешь? — Мне надоело, что ты быстро покидаешь нас, — голод начал овладевать вампиршей, она едва могла оторвать взгляд от кровоточащий ладони. — В основном это происходит, потому что меня убивает Клаус. — Я поговорю с Ником, он больше этого не сделает. — Даже Никлаус не может дать такого обещания, потому что он каждый раз убивает меня под настроение. Я пробуду так долго, как только смогу. И если будет такая возможность, перед уходом попрощаюсь. А теперь пошли, найдем для тебя жертву. Пусть первородная более не выглядела как разлагающийся труп, но синие вены не исчезли, уродуя лицо. — Здесь слишком много людей, — Ребекка вылезла из гроба, смотря на потолок. Как раз в ту часть дома, где собирались люди. — Меня закололи, а сами устраивают торжество. — Кстати, за что? Этот вопрос стоило задать ранее, зная в каком гневе иногда пребывает Клаус, когда воскрешают его семью внепланово. — Ник застукал меня целующуюся с Марселем. — С кем? — Марселусом. В голове моментально воспроизвелось лицо десятилетнего мальчика. — Стоп, что? — Анна ранее шедшая к выходу вместе с Майклсон резко остановилась. — Фу, просто… — к горлу моментально начал подходить рвотный рефлекс. — Просто… Какого черта, Ребекка?! Мне нужно срочно на свежий воздух, сейчас стошнит. — Тебя не было ни пару месяцев. Меня положили в гроб, когда Марселю было двадцать три. Не знаю, сколько времени прошло и сколько минут он ещё прожил после того, как меня закололи, — блондинка опустила голову. Возможно, случись это пару столетий назад она бы заплакала, но Ребекка ранее уже слишком часто хоронила тех, кому отдавала свое сердце. Со временем скорбь и сожаление стали слишком родными, чтобы вызвать хотя бы слезинку. — Мне нужно поесть, чтобы были силы вырвать сердце брату, если найду. На первом этаже Анна предусмотрительно пошла в другую сторону, чтобы не стать свидетелем вампирских разборок. В то же время Фейт выбирала коридоры, которые отводили как можно дальше от звуков музыки. В надежде, что в огромном поместье можно разминуться как с семьёй Лалори, так и с двумя первородными. Манок вошла в первую комнату двери которой были приоткрыты. Это оказалась большая библиотека. — Почему ты не на празднике со всеми? — спросила Анна, найдя Элайджу за чтением книги, сидящим на полу. Здесь царила абсолютная тишина, лишь едва слышны были звуки музыки. Не поднимая головы, Майклсон посмотрел на незваную гостью исподлобья. Будто само ее присутствие уже послужило причиной для раздражения. — Юной леди не стоит бродить по чужому дому в таком виде, при этом имея наглость нарушать уединение хозяина. Уходи, — с пренебрежением скомандовал первородный, будто отгонял от себя дворнягу. Возможно, эстетический вкус Элайджи действительно приводил в негодование внешний вид Фейт. Растрёпанные волосы, запачканный в грязи подол накидки и юбки. — Только после того, как Ребекка и Никлаус поскандалят. Элайджа положил книгу на пол, вновь обратив свой взор на гостью. На этот раз он полностью повернул к ней голову, уже внимательно рассмотрев Анну. — С возвращением, Мара, — он едва улыбнулся, поднявшись с пола. — Можно сидеть в библиотеке и при этом побывать во всех уголках земли. Как ты себя чувствуешь? Мы очень волновались за тебя. Первые несколько лет, — немного погодя добавил первородный. — Мог бы не уточнять или соврать, — закатила глаза Фейт. Иногда их прямолинейность раздражала. — Мы слишком хорошо знакомы, чтобы была необходимость во лжи. Ты видела нас ещё в те дни, когда мы не успели создать маски для общества. Да и сосредоточенность на одном чувстве губительна для вампира. Так просто утратить разум, а мы живём слишком долго, чтобы допустить такую ошибку, — Элайджа без предупреждений моментально оказался рядом, взяв за запястье манок. Майклсон закатил белый рукав рубашки почти до плеча, внимательно осмотрев бледную кожу. — Прекрасно, рад, что все получилось. — Я тоже, — едва прозвучал голос Клауса, Элайджа сделал шаг вперёд, став между братом и Анной. — И в благодарность получаю ненавидящую меня сестру. — Никлаус, не перекладывай на других последствия собственных поступков, — равнодушно сказал Элайджа. Эта фраза звучала так часто, что со временем произнося ее голос старшего Майклсона начал звучать скорее скучающе, нежели строго. — Ты выглядишь слишком безупречно, поэтому я очень сомневаюсь, что Ребекка уже рассказала, как скучала по любимому брату в гробу, — Анна вышла из-за спины Элайджи, чтобы лучше было видно лицо первородного. К счастью, тот не выглядел злым, напротив, он ухмылялся. — Кол забрал ее к более вкусной еде. После долгого голодания никакая злость не может быть сильнее голода. Брат, — Ник повернулся к брюнету. — Займи гостей, пока я покажу Маре достопримечательности дома, — не дождавшись согласия Майклсона, Клаус протянул Анне руку. С некой обречённостью, Фейт подошла к первородному, но, остановившись в шаге от убийцы, обернулась к Элайдже. — Если я не вернусь, значит он меня убил. Скажи об этом Ребекке, пусть выбирает предметы поострее на пике своего гнева. — Никлаус, я прошу тебя быть благоразумным. Но брат был полностью сосредоточен на рассмотрении нового тела Анны. Так и не дав обещания, он положил руку на талию девушки, уводя из библиотеки.