"Нouse of memories"

Вопреки расхожему мнению Стив Роджерс девственником не был. Его вообще не беспокоил этот вопрос до тех пор, пока когда-то давно Тони не сделал язвительного замечания на этот счет. ― Обращайся, если захочешь узнать, как вести себя с девушками, ― подмигнул Тони, не обратив внимания на уязвленного Стива. Кто бы мог подумать, что его самолюбие будет задето столь мелочным способом. Мерный стук капель дождя по стеклу отвлек его от воспоминаний. Он повернул голову влево и с обреченным вздохом отметил, что Элис ― девушка, работавшая у них в архиве ― уже ушла. Что ж, она ему понравилась непринужденной манерой общения, тихим смехом и россыпью веснушек на лице. Стив знал, что это нечто мимолетное, не столь запоминающееся, но довольно приятное. Номерами телефонов они обмениваться не стали. Он потянулся. Осень выдалась на редкость холодной, щедро снабжая жителей Нью-Йорка проливными дождями, порывистым ветром и плотными, густыми туманами. Стив поежился, укутался в одеяло поплотнее и свернулся калачиком в постели. Совершенно не хотелось вставать и снова делать вид, что все в порядке. Мир продолжал восстанавливаться, скорбя о тех, кого потерял, а Стив по-прежнему застыл где-то между. Часто он стоял на балконе, вглядываясь в ночное небо, и позволял болезненным, беспокойным мыслям проникать в сознание: не смог; не спас; не сделал то, что должно. Что теперь? Учиться жить заново? Жить с бременем, вынести который смогут совсем немногие? Впрочем, Стив тут же себя мысленно одернул: люди были гораздо сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Он лично устраивал собрания, где с головой погружался в проблемы и переживания других, сопереживал сам и побуждал остальных поддерживать друг друга, и это реально работало. Помогало отвлечься от хаоса, творившегося как снаружи, так и внутри. Он давал многим столь необходимую поддержку. Будто он сам не нуждался в ней. Будто ему не хотелось услышать до жути банальные, но такие нужные слова. Он бы не стал просить Наташу, а больше обращаться не к кому. Брюс не оставил свои координаты, Тор обосновался где-то в Европе, а Роуди, ну, он был с Тони. А с Тони Стив не разговаривал уже несколько месяцев. Не единожды он возвращался к тому вечеру, хотел найти объяснение своему порыву, но приливавший в эти моменты жар к щекам не давал мыслить рационально. Он сбился с пути. Снова. Стив вздохнул. Дождь за окном усиливался. Так ли ему нужны ответы? Что если он просто захотел? Без объяснений, без причин ― захотел. Господи. Так глупо. Стив перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. С того момента, как мир впервые узнал об успешно проведенном эксперименте и когда все вдруг поняли, что за красивым фасадом скрывается тот, кто способен защитить от любых угроз, он лишился свободы. Капитан Америка ― человек, ратующий за свободу не только в виде кричащих лозунгов с плакатов, очень давно не чувствовал себя свободным. Дня не проходило, чтобы он об этом забыл, а если и забывал, ему тут же напоминали. Однажды он пошел против, и в итоге превратился в изгоя. Стив мог собственноручно выдирать сердце, ломая ребра и разрывая мышцы, но отступить? ― ни за что. Однажды ему это удалось: несколько лет назад в холодном заснеженном бункере он оставил не только щит. Прошел еще час, прежде чем он выбрался из постели, принял душ и обустроился в гостиной, с унынием наблюдая за разыгравшимся ливнем. Daily Bugle, The New Yorker, Sports Illustrated лежали на столике аккуратной стопкой возле корзины с яблоками и виноградом. Стив с безучастным выражением лица пролистал последнюю: новостей из мира спорта было совсем мало. Лишь отдельные высказывания именитых спортсменов, владельцев клубов, менеджеров. В мире спорта ситуация была, как и везде, плачевной: стадионы пустовали, команды лишились большей части игроков, тренеров, болельщиков. Он покосился на улицу: дождь по-прежнему шел, но уже не так сильно. Чертыхнувшись про себя, Стив все-таки напялил спортивные штаны, футболку и кепку, подобрал кроссовки и, схватив плеер с наушниками, вышел из квартиры. Преодолев первый километр, он уже промок до нитки, но продолжал бежать. На улицах было пустынно. Стив не стал сворачивать в парк, не направился по привычке к Бруклинскому мосту, и даже почти не встречал людей на своем пути, а те, кого видел, с раздражением смотрели на него из-под капюшонов и зонтов. Стив упорно бежал вперед, и с каждым шагом становилось легче. Пусть и ненадолго, но этого было достаточно. Это была свобода. Такая мимолетная и такая необходимая. Свернув за угол, он замедлился. Снял кепку, подставив лицо мокрому ветру. Сто лет назад ему бы хватило десяти минут, чтобы подцепить простуду, а там и до очередного обострения астмы недалеко. Такие мысли теперь вызывали только усмешку и легкий трепет осознания, насколько безупречен теперь его организм. А раньше ― тощий, как жердь, с букетом хронических заболеваний и разбитыми в кровь кулаками. Баки бы обязательно укутал его в несколько одеял и принес кружку горячего чая, после чего устроил бы ему выволочку за безрассудное поведение. Если бы Стив мог все исправить. Вернуть все обратно, вернуть Баки, и Сэма, и Ванду. Он бы сделал все правильно. Но все, что он может сделать сейчас, это беспомощно наблюдать за тем, как дни сменяют друг друга, и безропотно разводить руками. Им даже не за что было зацепиться. Впрочем, это уже не ново. Приближаясь к дому, он заметил машину. Черная ауди со знакомым номерным знаком. Тони был здесь. Какого черта? Зная Тони, он бы не стал… Стив криво усмехнулся: он не знал настоящего Тони. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы боев ни было пройдено вместе, плечом к плечу, он лишь мог с уверенностью назвать три его главных качества: самоуверенность, смелость, граничащая с безрассудством, острый ум. Тони, который допоздна засиживался в мастерской, появлялся на пресс-конференциях, одетый с иголочки, или шел под руку с Пеппер, салютуя поймавшим их папарацци, был… недоступным. Равно как и Тони не знал Стива. Или, может, думал, что знал, пока дело не дошло до Соглашения, той злополучной стычки в аэропорту, когда уже не было своих и чужих. Стив чертыхнулся про себя, поднимаясь по ступенькам на свой этаж ― медленно, с ускорившимся пульсом, фантомным ощущением заложенности в груди. Невозможно было не ощущать шлейф, наверное, самых дорогих духов в штатах, а это, значит, его обладатель уже ждет наверху. ― Сказал бы, что ненавижу, когда меня заставляют ждать, но… Постой, я ведь уже это сказал, да? Стив уставился на него снизу вверх, не дойдя до конца лестницы. Ну… Тони выглядел, как и всегда, безупречно. В темно-синем, обтягивающем донельзя костюме, застегнутом на все пуговицы, белоснежной рубашке и налакированных туфлях. Прическа снова приобрела искусно взъерошенный вид, а бородка ― знакомые, четкие очертания. Стив разочарованно вздохнул: раздражающие, нелепого желтого цвета очки были на месте. Тони что, носил их, не снимая? Или снимал только, чтобы поменять на новые, точно такие же? ― Страшно представить, что побудило тебя прийти. ― Ауч, – скривился Тони. – Ты прямо весь вибрируешь от напряжения. Стив прошел мимо, гремя ключами, открыл дверь и любезно отошел в сторону. Тони молча вплыл в комнату, поправил галстук и огляделся. ― И ты даже не поздоровался, я поражен. ― Ты ведь этого тоже не сделал, ― ответил Стив в том же тоне, кинул ключи на журнальный столик, куда следом отправилась и кепка. Тони громко фыркнул. ― Я и не произвожу впечатление человека, у которого вежливость на первом месте. Ты еще не заметил? Стив оглянулся на него через плечо, ухмыльнувшись, и продолжил рыться в тумбочке в поисках полотенца. За спиной раздался постукивание и шорох: Тони сел в кресло, закинув ногу на ногу, и гордо вздернул подбородок вверх. ― Это бессмысленно, ― устало бросил Стив, выудив, наконец, небольшое полотенце. ― Что конкретно? ― Наш разговор. ― Он обернулся. ― Чего ты хочешь, Тони? Тот ответил не сразу, вздрогнул и уставился на него сквозь стекла очков. Молчание затягивалось, и Стив начинал чувствовать себя неловко. В собственной квартире. Боже правый. Он нетерпеливо пошевелил пальцами, не понимая, чего они ждут. ― Нервничаешь? ― вдруг спросил Тони, едва заметно улыбнувшись. Стив покачал головой. ― Тони, если ты пришел, чтобы… ― Я недавно посетил наш комплекс, ― перебил тот мгновенно, сложил пальцы в замок и откашлялся. Такое поведение настораживало больше, чем все, что Тони сказал до этого момента. Стив хмуро оглядел его с ног до головы: и кто из них двоих нервничает? ― Ну, знаешь, оценил масштабы ущерба, подписал кое-какие бумажки, мило поболтал с Романофф. Стив молча вопросительно выгнул брови. ― А еще видел тебя с той красоткой из статистики, ― как бы невзначай упомянул Тони. ― Как же ее… ― Элис, ― ровным тоном подсказал Стив. То, что Тони видел их вместе, ничего не значило. Его это не волнует. Какого вообще черта должно? ― Точно. Странный у нее, конечно, вкус. Это был очень удачный момент, чтобы выставить Тони за дверь, разбить ещё одну боксерскую грушу, а после весь вечер смотреть черно-белые старые фильмы. Или чтобы завязать очередную, всем надоевшую ссору. Стив пока не определился, только слабо улыбнулся в ответ и тяжело вздохнул. Тони молча встал, обошел небольшой журнальный столик и остановился прямо перед ним. Засунул руки в карманы брюк и нерешительно покачнулся с пятки на носок. Стив даже не пошевелился, чтобы отойти. Да и некуда было: позади тумбочка и полки с книгами. ― Что с тобой происходит? Стив проглотил все заранее заготовленные фразы, которые держал в голове, и застыл на месте. ― И еще, касаемо твоей новоиспеченной подружки: не в первый раз вижу ее в компании агентов ЩИТа, ― не заметив его оцепенения или сделав вид, продолжил Тони. ― Теперь вот и до тебя добралась. Любвеобильная девушка. Если под «любвеобильным» он имел в виду «неразборчивая» или того хуже, то Стиву от этого точно легче не становилось. Плевать ему было на то, с кем она спала до него и с кем будет. Дело в другом. ― С каких пор тебя волнует, с кем я сплю? ― Роджерс, ты меня слышал вообще? ― участливо переспросил Тони. ― Просто я подумал: да какого черта она себе позволяет? Типа, эй, ты же Капитан Америка, и, прости, конечно, но спутниц, достойных тебя, не так уж много, чтобы тратиться впустую на таких, как… Эллен? Элис? Точно. Он пожал плечами, а потом вдруг плавным движением снял очки, проморгался и вновь посмотрел на Стива. Стива, который вдруг подумал, что незаконно иметь такие глаза. Он тихо выдохнул. ― По-моему, ты слишком много на себя берешь. Стив решительно двинулся в сторону кухни. Глоток холодной воды был бы сейчас очень кстати. Тони последовал за ним. ― По-моему, ты сейчас думаешь совсем не о том. ― Да о чем я, по-твоему, должен думать? ― все-таки взорвался Стив, с грохотом поставив бутылку с минералкой на стол, расплескав едва ли не половину содержимого. Внутри все горело в буквальном смысле. Он не хотел видеть Тони в своей квартире, не сейчас, никогда вообще. Они ведь даже не друзья. Никто. ― Пару месяцев назад я был там, с тобой, и ясно дал понять, как сильно ты был мне нужен! А ты что ответил? Прости, я не понимаю, Тони, для чего ты говоришь мне все это и чего от меня ждешь. В детстве, когда его обидел мальчик на три года старше него, бросаясь грубыми словами и издевками, Стив молча стерпел, а когда пришел домой, мама сказала, чтобы он сжал кулаки как можно сильнее. До боли. Это помогло отвлечься. Это остановило непрошеные слезы. И сейчас Стив делал то же самое, оперевшись о кухонный стол и сжав кулаки. ― У нас бы ничего не получилось, неужели ты не понимаешь, ― тихо произнес Тони. Что-то невидимое рухнуло вниз и расплылось кровавыми лужами. Это была такая чистая, незамутненная боль, которую можно было прощупать руками, полностью погрузиться в нее, пропитаться ею. У Стива жгло глаза, но это не повлияло на то, каким сухим и безучастным был его тон: ― Может, и так. Но ты ведь даже шанса не оставил. Увидев, как округлились глаза Тони, Стив с нескрываемой злобой добавил: ― Проваливай, Тони. Если тебе понадобится Капитан Америка, я к твоим услугам в любое время, ты знаешь. Я в команде до тех пор, пока во мне нуждаются. ― Верно. Команде всегда будет нужен ее капитан, ― Тони сказал это медленно, словно тщательно подбирал слова, словно в очередной раз имел в виду что-то другое, но Стив уже бесконечно устал от недосказанности. Снова обведя взглядом кухню, он вздохнул и почти бесшумно покинул комнату, а затем и квартиру. Негромкий щелчок входной двери, и Стив вновь остался один. А после запустил в стену бутылку, практически зарычав от бессилия. Не-вы-но-сим. Чертов эгоистичный ублюдок! Он хотел казаться хладнокровным, в какой-то степени равнодушным, но всегда поддавался глупым эмоциям. Глупый Стив Роджерс. Сам не знает, чего он хочет. Он огляделся и вдруг остро ощутил потребность догнать Тони, вернуть обратно и все исправить. Обидные слова, брошенные так некстати, крутились в голове, вспыхивая то тут, то там, отдаваясь ноющей болью в висках. В такие моменты Стив осознавал, насколько жалко выглядел, все глубже и глубже зарываясь в пучину не свойственной ему рефлексии. Сильный снаружи и слабый внутри – неужели это про него? Неужели бравый Капитан Америка сдастся так просто? Неужели Стив Роджерс отступится перед препятствием и выбросит белый флаг? Тони стоял у небольшой клумбы с пожухлыми цветами и докуривал сигарету, когда Стив появился на улице. Темные свинцовые тучи рассеивались, и сквозь них пробивался багряно-желтый закат. – Все, что я наговорил… – Да перестань, – резко оборвал его Тони, выбросив сигарету в урну. – Ты в раздрае и не знаешь, что с этим делать. Никто толком не знает. – Я не должен был срываться по пустякам, – виновато пробормотал Стив. Его взгляд зацепился за божью коровку, ползущую по ограде. На Тони он смотреть не решался, хотя знал, что тот на него тоже не смотрит. – После того, что случилось… После того, что Танос сделал, я просто… Когда Питер буквально рассыпался у меня на руках, я хотел сдохнуть. Понимаешь? Это я должен был исчезнуть вместо него. Стив бросил на него настороженный взгляд. Тони покачал головой и криво усмехнулся. – А я вот снова выкрутился, – хмыкнув, Тони вдруг пристально на него посмотрел и тихо добавил: – И я понимаю тебя. Понимаю, как сильно ты хочешь быть сейчас на его месте. Да, наверное. От этого не становилось легче, но услышать это было нужно. Стив засунул руки в карманы, поежившись от потока прохладного ветра. Мокрая футболка неприятно липла к телу. – Хотел бы я отмотать время вспять, – прервал, наконец, молчание Стив. Тони усмехнулся. – И пережить все заново? Херовый из тебя моралист. – Постараться исправить ошибки. Будь они вместе, выстояли бы? Почему-то Стив думал, что знает ответ. – В моем случае все вышло даже неплохо, – внезапно произнес Тони. Он по-прежнему пялился на Стива с нечитаемым выражением лица. – Ну, знаешь. Пеппер беременна. Стив не ожидал, что эта новость оставит горькое, противное послевкусие. Он действительно завидовал Тони. И боже, как же он безумно ревновал. – Рад за вас двоих, – хриплый голос отказывался слушаться. Тони поджал губы и кивнул. – Ты всерьез верил, что получится? Тони окончательно решил добить его сегодня. Он не добавил "у нас" вслух, но это отчетливо читалось в его глазах. Стив закусил губу и глубоко вздохнул. Неужели ты думаешь, что я могу претендовать на что-то после всего, что с нами произошло? – Нет. Резкий кивок в ответ, быстрый взгляд глаза в глаза и беззвучная ухмылка. Прости. Стив живо представил себе Тони, укладывающего ребенка спать – неважно, мальчик это или девочка, представил их тихую семейную жизнь с Пеппер, и просто не смог сказать правду. Ту, в которой он нуждался в Тони больше всего на свете; в которой он изводил себя мыслями о том единственном поцелуе, полном несбывшихся надежд; в которой Стив его любил и не боялся сказать это вслух. Тони не стал прощаться, лишь задумчиво улыбнулся и сел за руль. Он не поверил.