В Sochi всегда солнечно

— Мне, пожалуй, пора,— такими словами встретила его Полина, когда он показался в комнате. Конечно, дело было не только в его бесконечных экспериментах с чувствами людей. В данном конкретном случае, с чувствами Полины. Ей просто было неловко оставаться с Льюисом наедине после несостоявшегося поцелуя в ангаре и легкого касания губами уже здесь, в пентхаусе. Полина прекрасно понимала, что ее тянет к великому чемпиону, который с завидным постоянством вытаскивает ее из неприятностей вот уже три дня подряд. Непонятны, правда, мотивы самого чемпиона. Но спрашивать Полина не станет. Они сегодня совершили невозможное: поймали преступника. Поиск сообщника — это дело времени и полиция справится. Поэтому опасаться участникам Гран-При теперь нечего. Полине тоже можно расслабиться— все подозрения с неё сняты и она может спокойно собираться в путь. Что она и планировала сделать— прямо сейчас поехать на вокзал и купить билет на первый поезд до Ростова. В Сочи ее больше ничего не держит. Кроме прекрасного и в тоже время невыносимого Льюиса Хэмилтона. Но ей нужно учиться жить без него. За три дня она здорово к нему привязалась, хоть и понимает, он не будет с ней вечно. Поэтому нужно скорее покинуть пентхаус, пока ее эмоции в конец не разгулялись и не вышли из-под контроля. Льюиса же такое развитие событий категорически не устраивало, а он не привык мириться с неизбежным. Ему всегда нужно получить своё. Поэтому любыми способами он стремился ее удержать рядом. — Я никуда тебя не отпущу так поздно,— категорично заявил Льюис на планы Полины касательно отъезда. — Сегодня был сложный, очень напряженный и нервный день. А завтра у тебя важная гонка, нужно отдохнуть, хорошо выспаться. Я не хочу тебе мешать,— опустив взгляд, но решительно возразила Полина. Не привыкший уступать Хэмилтон и в этот раз не собирался изменять своим привычкам. — Делай, что хочешь, но ты никуда не пойдёшь,— отрезал он и закрыл дверь на ключ, прислоняясь к ней спиной. В глазах девушки промелькнул страх. Она никак не верила, что Льюис не позволит ей выбирать. Во что бы то ни стало, Полине захотелось покинуть пентхаус, словно золотую клетку, где ее закрыли насильно. Пусть идти ей некуда, но только не оставаться против воли. В конце концов она не знала его так хорошо, как хотелось. Три дня — не такой большой срок, чтобы узнать человека. — Льюис, пусти, дай мне уйти,— твёрдо произнесла девушка. — Нет,— лаконично ответил Хэмилтон, скрестив руки на груди. — Ты не можешь меня удерживать,— срывающимся голосом ответила Полина, чувствуя, как подступает паника. Она попыталась сдвинуть вредного гонщика со своего пути, но разве под силу хрупкой девушке противостоять взрослому мужчине? Поняв всю тщетность своей попытки, Полина жалобно посмотрела в глаза напротив и попросила: — Льюис, пожалуйста. Ты не такой... Хэмилтон удивленно взглянул на неё и зацепился за последнее слово: — Какой не такой? — Не такой, как те двое преступников,— напомнила Полина. Руки вновь мелко затряслись, выдавая высшую степень волнения и страха. Льюис этого не видел, он смотрел в глаза девушке и знал только одно— она не должна уйти. Сегодня ее общество необходимо ему как воздух или вода. Только вот гордый чемпион не мог произнести этого вслух. Он не мог признаться самому себе, что зависим от неё. В некоторой степени Хэмилтон осознавал это, но не мог смириться, отчего злился на самого себя и изводил Полину. — Ты никуда не пойдёшь,— железным тоном повторил Льюис. И тогда Полина потеряла контроль, ярость и бессилие захлестнули ее с головой. Попытки убрать Хэмилтона с дороги не увенчались успехом и тогда, со злости, Полина подняла руку для удара. Льюис не шелохнулся и не попытался перехватить ее ладонь, когда она замерла в сантиметре от его многострадальной левой щеки. Никакой пощёчины не последовало. Девушка вовремя остановилась и ее ладонь у лица Льюиса сжалась в кулак, а потом и вовсе опустилась вниз. Обессиленная, измотанная событиями вечера, а теперь ещё и борьбой с Льюисом, Полина отвернулась и села на диван, закрыв лицо руками. — Что ж ты остановилась? Надо было ударить, я бы не стал сопротивляться,— издевательским тоном произнёс Хэмилтон. — Я не хочу причинять тебе боль. Зачем ты так?— тихо ответила Полина, не поднимая головы. Хэмилтон продолжал стоять в дверях и сам не мог найти ответила на вопрос. Зачем? Почему? Да потому что в этом он весь! Он создан для того, чтобы делать больно другим. Чтобы обижать, мучить, заставлять исполнять его капризы. Сколько раз он поступал так с другими? Несметное количество раз. И Полина не стала исключением. Каждый, кто вызывал в душе гонщика эмоции неизменно страдал от его нападок. Эмоции, которые он не хотел признавать, которых боялся. Он ненавидел себя за это. *** Продолжая стоять у двери, Льюис наблюдал за девушкой. Она сидела, низко уронив голову на руки, лицо оказалось скрыто волосами, поэтому рассмотреть эмоции не представлялось возможным. Этого и не требовалось. Хэмилтон не был дураком и прекрасно видел, что Полина находится в весьма подавленном состоянии. И причина этого— он. Льюису стало не по себе. Он отвёл взгляд в сторону, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Получалось плохо. Холодный расчёт и рациональное мышление покидало талантливого гонщика каждый раз, когда дело касалось отношений с людьми. За многие годы он научился мастерски скрывать свои эмоции и так привык к выбранному образу, что уже и не понимал, какой на самом деле. Уже давно Хэмилтон живет в угоду своим желаниям, не считаясь с окружающими. Он привык быть лидером во всем и со всеми и не собирался никому подчиняться. Поступки его далеко не всегда были правильными и он гордился этим. Тем, что живет не по общепринятым правилам, а по своим собственным. И весь мир покорно подчинялся. Весь мир, но не Полина. С ней все пошло наперекосяк с самого начала. Вспомнить хотя бы день знакомства на трассе. Льюис хотел выкинуть ее из головы и веселиться на собственной вечеринке, но нет, он отправился обратно на автодром, чтобы убедиться, что с правильной девушкой все в порядке. И оказалось, что вернулся как раз вовремя. Хэмилтон не хотел поступать правильно, но из-за Полины так и получилось. Вспомнив события трехдневной давности, Льюис взглянул на неподвижно сидящую девушку и сердце сжалось от боли. Ее боли, которую он сам причинил грубыми словами. В этот момент британец отчетливо понял, что если не сейчас, то он уже никогда не сможет изменить свою жизнь. Возможно, судьба не даст ему ещё один шанс поступить правильно. Скрипя зубами при осознании этого «правильно», Хэмилтон отлепил спину от двери. Он обошёл диван и уставился в ночь за окном. — Дверь открыта,— тихо произнёс он. Льюис не видел, только слышал, как скрипнул диван, потом тихие шаги и звук открывающейся двери. Затем всё стихло. Вот и всё. Он вновь остался один. — Я бы хотел, чтобы ты осталась, прошептал британец в тишину. Льюис был уверен, что Полины нет в пентхаусе. Ему просто нужно было признаться самому себе. Слова вылетели сами собой и он мог сказать больше. Только все мысли покинули голову великого гонщика, когда он отвернулся от окна и увидел в дверном проеме Полину. Она никуда не ушла, остановленная неожиданным признанием. Девушка стояла в нерешительности и во все глаза смотрела на мужчину. Хэмилтон понял, что выдал себя с головой, но продолжал играть привычную роль независимого парня. Стараясь не встречаться взглядом с Полиной, он устроился на диване и произнёс в никуда: — Я тебя не держу. И не должен был. Он ждал, когда Полина покинет номер, оставляя его один на один со своими чувствами. К удивлению Льюиса, этого не произошло. Мгновение поколебавшись, девушка закрыла дверь, все ещё размышляя о правильности принятого решения, и неуверенно подошла к гонщику. Заглянув в карие глаза, она неслышно вздохнула и опустилась рядом с Хэмилтоном на диван. Какое-то время они молча сидели, размышляя каждый о своём. Никто из этих двоих не решался нарушить молчание. Казалось, любые слова могут испортить момент и та хрупкая связь, что сформировалась между ними, может легко порваться. На этот раз навсегда. *** Полина поднялась с дивана, когда молчание затянулось и стало действовать на нервы. Она прекрасно понимала, что между ними слишком много недосказанного и не сделанного. Эта неопределенность давила на них, словно гигантская скала, грозящая раздавить хрупкие человеческие чувства. — Хотел бы я сейчас оказаться в каком-нибудь спокойном месте...— мечтательно произнёс Льюис, будто прочитав мысли Полины. Она удивленно вскинула брови и уставилась на почти спящего британца. Полина собиралась рискнуть и предложить что-то несколько странное. Уверенная, что Хэмилтон не согласится, она все-таки решилась: — Я знаю такое место. Удивленный Льюис встрепенулся и открыл глаза: — Правда? И где же оно? — Относительно недалеко. Поэтому, если ты очень хочешь, я тебя туда отвезу. Мужчина с сомнением посмотрел на девушку: — Ты серьезно? — Льюис, если у тебя есть силы и желание, то поехали прямо сейчас. Обещаю, тебе точно понравится. И после всех ужасов сегодняшнего дня нам нужно что-то спокойное и прекрасное,— воодушевленная своими же мыслями, Полина вскочила с дивана и протянула британцу руку, приглашая следовать за ней. К удивлению, Льюис вложил свою ладонь в руку новой подруги и решительно скомандовал: — Веди меня! Всё ещё сомневаясь, Полина уточнила: — Точно? — Разумеется. Сидеть тут нет никаких сил, я хочу прогулялся. Ко всему прочему, я тебе доверяю,— Льюис заглянул в глаза Полины с решимостью чемпиона. Всё, что угодно, лишь бы она оставалась возле него. Полина же преследовала свои цели. Она не хотела выяснять с гонщиком никаких отношений и говорить на сложные темы— они и так здорово вымотались. Но ей также не хотелось оставлять его одного и оставаться одной самой. Поэтому ей думалось, что поездка на край света поможет решить некоторые недопонимания, минуя трудные разговоры. — Тогда поехали!— улыбнулась Полина,— Обещаю, мы недолго. И потом сразу спать. Спать Льюису совершенно не хотелось. Адреналин всё ещё гулял в крови, но за руль Полина его не пустила, убедив, что дорогу она знает хорошо. Путь к загадочному месту оказался недалёким, но сложным. Полина вела послушную машину по пустой в столь поздний час дороге, уходящей высоко в небо. Узкий серпантин освещался только лишь светом фар Мерседеса, что выхватывал из чернильной темноты окружающую действительность кусками. Пару раз Хэмилтон прощался с жизнью и решал, что ещё чуть-чуть и они полетят в пропасть. Но каждый раз очередной виток дороги заканчивался новым поворотом. Не удержавшись, Льюис спросил: — Ты точно знаешь дорогу? — Точно,— лаконично заверила его Полина и больше он её не отвлекал, решив доверится. Машина остановилась резко и неожиданно. Льюису показалось, что вокруг ничего нет. Только сплошная вязкая темнота. Не говоря не слова, Полина вышла из машины, Хэмилтон последовал ее примеру. Вокруг не было ни одного источника света, даже фары Полина потушила. Разобрать, где они были практически невозможно, пока глаза не привыкли к темноте. — Где мы?— всё-таки спросил Льюис и добавил,—Ты же не убивать меня привезла? Если что, то я сожалею из-за своих действий в пентхаусе. Он не видел, а слышал, как Полина улыбается в темноте, отвечая: — Убивать я тебя не буду. Я боюсь твоих фанатов. Льюис в ответ тоже улыбнулся: — Правильно. Они у меня преданные. — Иди сюда,— позвала Полина, двигаясь куда-то, подсвечивая дорогу фонариком от телефона. В неясном свете впереди замаячили какие-то очертания. При ближайшем рассмотрении оказавшиеся шатким, местами обвалившимся заборчиком с непонятной табличкой. Судя по красному цвету, это был предупреждающий знак, что дальше идти опасно. И в очередной раз Льюис ничего не спросил. Девушка уверенно, перешагнула через валяющуюся на земле часть изгороди и позвала за собой своего спутника. Впереди их ждала каменная башня, уходящая высоко в темное небо, на котором тускло блестели звёзды. — Нам туда,— указала вперёд Полина. Льюис скептически смерил каменное строение взглядом и все же высказал опасения: — Ты уверена? Что там? — Пойдём. Увидишь. Не дожидаясь чемпиона автогонок, Полина скрылась из виду. Делать нечего, нужно в любом случае идти за ней. Не оставлять же девушку одну, в самом деле. Полина нашлась на первых ступенях башни. — Ну где ты там копаешься? Или испугался?— обратилась она к Хэмилтону. — Ничего не испугался,— пробурчал тот, ступая по полуразрушенным ступеням,— Далеко доверху? — Прилично. Наберись сил и терпения. — И с тем, и с другим будут проблемы,— не переставал беззлобно бурчать чемпион,— Что это за место? — Старая заброшенная смотровая башня. Ее все никак не отреставрируют. Поэтому здесь любит отдыхать местная молодежь. Мне это место в первый день показала весёлая группа волонтёров. Здание настолько старое, что крыша башни давно провалилась, открывая вид не только в окрестности, но и выше. — И что же там интересного? — Увидишь. Мы почти пришли. — Ладно,— сдался британец,— напустила тайн. Остаток пути они поднимались молча, но тяжело дыша. Даже тренированный организм гонщика противился дополнительной нагрузке в такой поздний час, но он упорно лез вверх. *** — Пришли,— возвестила Полина, переводя дыхание. Она отошла в сторону, пропуская Льюиса вперёд. Мужчина вышел на открытую площадку на самом верху полуразрушенной башни. Часть стен и крыша отсутствовали, тёплый ветер гулял по площадке, бросая волосы в лицо и забираясь под одежду. Вид с высоты 600 метров над уровнем моря впечатлял. С одной стороны простирались бескрайние поля пышной растительности, тонувшие в мраке осенней ночи, с другой угадывались очертания моря, сливающегося по цвету с небом. А впереди, как на ладони, лежал Большой Сочи, играя и переливаясь тёплым светом мелких огоньков уличного освещения, медленно движущегося потока машин, уютным светом окон многоэтажек и частных домов. Жилые постройки казались игрушечными, так далеко они находились, что огоньки виделись мелкими звёздочками, плавно переходящими в звёздное сентябрьское небо. — Великолепно,— прошептал впечатлений мужчина. Но это было ещё не всё. — Льюис,— тихо позвала Полина и он с готовностью провернулся к ней,— Посмотри наверх. Хэмилтон послушно вскинул голову и замер на месте поражённый увиденным. Прямо над их головами раскинулось бескрайнее ясное небо, усыпанное словно чистейшими бриллиантами, миллиардами звёзд. Ярких огоньков было настолько много, что казалось, на небе не было свободного места. Звёзды располагались так близко друг к другу, что разобрать небесные созвездия было невозможно. Небесные светила мерцали неверным светом, как россыпь драгоценных камней, заполняя собой всё пространство над головой. В своей насыщенной жизни Льюис успел побывать во многих экзотических странах и невероятных местах, он видел бескрайний небосвод в южных странах, но ещё никогда вид звёздного неба не вызывал в его душе такого восторга, умиротворения и спокойствия и в тоже время прилива сил. Он смотрел вверх и не мог оторвать взгляд. Казалось, вид далеких небесных светил, что, возможно, были центрами других вселенных, напомнил чемпиону автогонок, что все проблемы последних дней не столь и серьёзны, что есть куда более важные и глобальные вещи. — Ну как?— не выдержала молчания Полина и рискнула задать вопрос задумчивому спутнику. — Потрясающе,— отозвался Льюис,— Я видел подобное только в пустыне Африки. — Такое можно увидеть только на открытой местности: в пустыне или в горах,— согласилась Полина,— Это невероятно. Льюис оторвал взгляд от чудесного неба и перевёл его на свою спутницу. Полина смотрела на него широко раскрытыми блестящими глазами, в которых ясно читалось волнение. Льюис вдруг поймал себя на мысли, что ей очень идет быть взволнованной. Ему в который раз за уикенд захотелось прижать девушку к себе, защитить, оградить от всевозможных бед и напастей. Такой хрупкой и ранимой она ему виделась в поздний час наверху разрушенной башни после всех совместных приключений. Повинуясь неведомому порыву, Хэмилтон сделал уверенный шаг в сторону Полины. Девушка не шевельнулась, она как зачарованная следила за движениями мужчины. Секунду британец колебался, но он не был бы чемпионом мира, если бы долго и тщательно взвешивал свои решения. Поэтому сейчас, как и на трассе, он рискнул довериться интуиции. Льюис оказался неприлично близко и произнёс, стараясь поймать в темноте взгляд девушки: — Это потрясающее зрелище, но для меня сейчас нет ничего прекрасней тебя. Не дожидаясь ответа, он наклонился и его губы медленно преодолели короткое расстояние до губ Полины. Одновременно руки легли на тонкую талию, нежно приближая девушку к себе. Льюис коснулся мягких губ, почти невесомо, но задержался чуть дольше, чем принято, когда вы друзья. Осознав, что произошло, Льюис медленно отстранился. Голова слегка кружилась, мысли путались. Когда эйфория немного рассеялась, его накрыло волной страха, ведь Полина никак не ответила на его действия. Она не сопротивлялась, но и не проявила инициативы. Когда способность мыслить вернулась, он с опозданием осознал, что его порыв остался неоцененным и неуместным. С чего он вообще решил, что Полина ответит взаимностью? Льюис почувствовал себя застенчивым романтичным дураком. Откуда-то из глубины души, из самых ее тайных уголков подняло голову противное липкое чувство неуверенности и страха быть отвергнутым и непонятым. Эти эмоции для Хэмилтона были непривычны, поэтому он захотел всё исправить как можно скорее. Неловким движением он отстранился от Полины, резко убрал руки с ее талии и бессвязно принялся извиняться и оправдываться: —Я...не должен был... не знаю, что на меня нашло... прости, если позволил себе лишнего...Этого больше... —Ты можешь замолчать и не портить момент,— резко оборвала его Полина. Ее голос вдруг изменился, стал ниже и тише, возвращая в душу запутавшегося Льюиса былое спокойствие. Одним лишь звуком голоса она заставила его поднять на неё смущенные глаза и увидеть в ее взгляде ровно такой же спектр эмоций. От увиденного Льюис дважды моргнул и не сразу осознал сказанное Полиной: — Это надо было сделать уже давно. Он не успел ничего ответить, как Полина сама сделала шаг в его сторону, обняла за талию и потянулась к его губам. В этот раз Льюис не растерялся и, получив разрешение, притянул девушку к себе и нежно поцеловал, с замиранием сердца накрывая её губы своими. Поцелуй вышел совсем невесомым, пронизанным нежностью и бережностью друг к другу. Без особого желания Льюис отстранился от Полины, но руки с ее талии не убрал, продолжая обнимать. Лицо мужчины было близко, поэтому Полина без труда заглянула в его глаза и робко улыбнулась. В ответ темнота ночи озарилась счастливой белоснежной улыбкой Хэмилтона, который прижал Полину к себе покрепче. Девушка с облегчением выдохнула и спрятала лицо у него на груди.