Ничего, кроме музыки

Чимину в общежитии особо делать нечего — он туда приходит разве что поспать. И вечера свои проводит обычно в компьютерном классе или библиотеке, пока университет в десять вечера не закрывается после вечерних пар. Чимину нравится это время. Погашенный в коридорах свет, гулкая пустота лестничных пролетов и закрытые двери аудиторий. Когда вокруг ни души, тихо и спокойно. Можно побродить бесцельно по этажам, посидеть за столиком в неработающем кафетерии, полежать на диванах в рекреации. Чимин не всегда тусуется в библиотеке, как всем кажется. Но библиотека, несомненно, его любимое место. Он в этот универ поступал только из-за нее: эти несколько этажей, заставленных старыми деревянными стеллажами с бесчисленными книгами, — его царство, мир покоя и созидания, развития и целеполагания. Приходя сюда, Чимин чувствует себя как дома. Он очень ценит и бережет это чувство защищенности и уединенности. И поэтому не любит, когда с ним сюда приходят его друзья. Тем более, он не любит, когда всякие отморозки лезут к нему, нарушая границы его личного пространства. Кому в библиотеке точно не место, так это Чон Чонгуку. Он читать-то хоть умеет? Чимин против Чонгука ничего лично не имеет. Он ему просто не нравится и все тут. Чимин его не понимает. Не понимает его моральных ценностей, жизненных целей, приоритетов и мировоззрения. Человек по имени Чон Чонгук Чимину не понятен, но он совсем не тот объект, который вызывает желание узнать его получше, чтобы разобраться. Чимин старается держаться от таких парней, как Чон Чонгук, подальше. У Чонгука репутация в универе… такая. Не очень плохая, но и не сказать, что хорошая. Его можно или любить до безумия, или ненавидеть до трясучки. Фанаты его боготворят. Те, кому Чонгук успел не только дорогу перейти, но еще и ногу отдавить, а обычно сразу две, спят и видят, когда Чонгук или вылетит из университета, или ему наконец кирпич на голову свалится. Чимин с лагерем определиться не может. Он Чонгуку не желает смерти, но без него жизнь многих людей точно стала бы проще. Чимин Чонгука не любит — от слова "совсем". Но в то же время он любит его песни. Парадокс. И хотя Чимин не его фанат, он фанат его группы и их музыки. И вовсе не потому, что в группе состоит друг его детства, Ким Тэхён. Чимину действительно нравится, что эти трое парней, Мин Юнги, Чон Чонгук и Ким Тэхён, создают — их творчество отзывается глубоким пониманием и приязнью. У Чимина редко что вызывает столь сильные чувства. — Ты лицемер, — заявляет ему Чонгук в лицо. — Ты слушаешь мои треки, а меня знать не хочешь. Чимин выдыхает, с трудом справляясь с растущим раздражением. Он не просил Чонгука приходить в библиотеку и чего-то от него хотеть. Чимин ему не рад. — Почему я должен любить тебя, если люблю вашу музыку? — задает Чимин встречный вопрос. — Не ты один ее пишешь. — И все же, — упрямо стоит на своем Чонгук. — Я тебе помог тогда. Тоже скажешь, что нет? — Я тебя не просил мне помогать, — отрезает Чимин. — Факт остается фактом. — Чонгук садится напротив. Между ними широкий старый стол, весь в потертостях, вмятинах и царапинах. Но это любимый стол Чимина — он стоит в самом дальнем конце библиотеки, в укромном месте за стеллажами, рядом с окном, выходящим на парк перед университетом. Утром в окно светит солнце, а на газонах полно студентов. Вечером — только мотыльки порхают вокруг горящих фонарей. Очень красиво. Красоту природы Чимин познать и оценить способен. Красоту Чонгука… Все твердят ему, что Чонгук красавчик — даже Сокджин, хотя его никто не спрашивает. Он зовет Чонгука “обаятельным мерзавцем” и перемывает ему кости при каждом удобном случае. Чимин не любит быть предвзятым. Он хочет составить о Чонгуке свое мнение. Но ему что-то мешает. С Чимином такое впервые: он не знает человека совсем, но терпеть его не может заранее. Чонгук ему не нравится: ни эти его волнистые каштановые волосы; ни большие, выразительные глаза; ни подвижные, длинные и сухие пальцы; ни высокий рост; ни красивая кожа, которую он этим летом испортил, набив себе рукав на всю правую руку; ни его накачанное, хорошо сложенное, физически развитое тело. Чимину в Чонгуке не нравится решительно все. И особенно то, как Чонгук на него смотрит: с вызовом и превосходством, сверху вниз. Думает, Чимин маленький и беззащитный мальчик, который будет плясать под его дудку из страха огрести? Не на того нарвался. — Чего ты от меня хочешь? — спрашивает Чимин. — Чтобы я подтянул тебя по предметам? — Он морщится, с содроганием представляя, что это не последняя их встреча. И угораздило же его так вляпаться… — И я должен мучиться с тобой целый год за то, что ты сорвался и избил тех недалеких? Серьезно? — Я прошу тебя помочь. — Чонгук кривится от того, как это звучит. Будто Чимина упрашивает. Только на колени встать не хватает. — А я позабочусь о том, чтобы тебя не трогали очередные выродки. — Я тебя киллером не найму, — отрезает Чимин. — Да не собираюсь я никого убивать! — Чонгук возмущен тем, за кого его Чимин принимает. У Чимина к Чонгуку доверие на уровне ниже нуля по Фаренгейту — на той отметке, где жизни не существует. — Скажи мне, чего ты хочешь. Уверен, мы сможем договориться. — Я хочу, чтобы ты от меня отстал, — прямо говорит Чимин, если до Чонгука с первого раза не дошло. Чонгук раздраженно выдыхает и ведет рукой по волосам. Чимин залипает на его татуировки. И немного Чонгуку завидует. Тот очень смелый: решается на вещи, на которые Чимин не отважится никогда. И из-за этого бесит Чимина только больше. — Теперь я понимаю, почему у тебя нет друзей, — говорит Чонгук. Чимин вздрагивает — обидно — и поджимает губы. Не Чонгука собачьего ума дело, почему у Чимина нет друзей. Они у него есть. Наверное… — Ты не пробовал к людям добрее относиться? Глядишь, и они к тебе иначе относиться станут. — Даешь советы, которым сам не следуешь? — парирует Чимин. Он много читает. У него словарный запас, который Чонгуку и не снился. И если Чимин большую часть времени молчит, это вовсе не значит, что ему нечего сказать или он не может за себя постоять. — Не тебе меня жизни учить. — Тогда научи меня хотя бы матанализу, — криво улыбается Чонгук. Надо отдать этому парню должное — он не сдается. Чимин раздраженно ведет рукой по волосам, снимает свои очки в толстой черной роговой оправе и массирует переносицу. У него уже начинает болеть голова. Он понятия не имеет, как справится с Чон Чонгуком, с которым даже кураторы и старосты третий год совладать не в состоянии. Чимин вздыхает. — Я возьму тебя на испытательный срок, — наконец говорит он, возвращая очки на нос и поправляя их машинальным жестом. — Неделя. Я буду с тобой заниматься. Но если ты пропустишь хотя бы одно занятие или опоздаешь больше, чем на полчаса, наш договор будет расторгнут. Чонгук обдумывает условия и кивает, соглашаясь. — У меня репетиции по вечерам, — говорит он. — Но я постараюсь найти время. — Это нужно тебе, а не мне, — раздраженно отвечает Чимин. — Так что найти время на занятия в твоих интересах. Дай мне расписание, когда ты свободен, и я подстроюсь. — Ладно. — Чонгук уже встает и собирается уходить, но внезапно вспоминает. — У меня нет твоего телефона. Как мне с тобой связаться? Чимин смотрит на него неуверенно. Видимо, надеялся до последнего, что давать Чонгуку свои контакты не придется. Но приходится. Чонгук записывает его номер и сбрасывает звонок. Он слышит сэмпл одной из минусовок, которую написали они с Юнги, так и не родив с Тэхёном к ней достойный текст. Чимин смущается и поспешно сбрасывает вызов. — Иди уже, ты мне мешаешь, — резко бросает он Чонгуку и указывает рукой в направлении выхода, если Чонгук вдруг потерялся. Чонгук действительно в растерянности. Он двадцать три года прожил, но не думал, что когда-нибудь его фанатом окажется Пак Чимин. Судя по рингтону на его телефоне, он оплачивает ежемесячный доступ к платному контенту на музыкальной платформе, то есть, фактически, поддерживает их группу материально. И хрен знает, как к этому относиться и как на это реагировать. Так что Чонгук делает то, что может: разворачивается и уходит, оставив Пак Чимина наедине с его заумными пыльными книжками и исписанными каллиграфическим почерком тетрадями. Его лучшими и самыми верными друзьями.

***

Чимин очень хочет, чтобы Чонгук не пришел. Он хочет этого так сильно, что не может битый час сосредоточиться на учебнике по матанализу и постоянно смотрит на часы на телефоне. Назначенное время неумолимо приближается. Чимин ерзает на стуле и треплет волосы. Он не знает, зачем согласился. У него нет ни малейшего желания общаться с Чон Чонгуком и, тем более, с ним заниматься. Он не хочет тратить на него свое время, потому что уверен: оно будет потрачено впустую. У Чонгука хвосты почти по всем предметам, которые тянутся еще с первого курса. И в голове у него только музыка, тусовки, алкоголь и девчонки. Чимин за ним не следит, ясное дело. Но он состоит в закрытой группе на музыкальной платформе, и члены группы постоянно постят там какие-то фотки, селфи и видео. Чимин их вынужденно пролистывает, потому что боится пропустить посты с новыми треками. Он точно знает, где у Чонгука заканчивается под одеждой его набитый рукав, потому что, когда Чонгук пьяный, почему-то все время голый по пояс. У него шесть идеальных кубиков пресса и накаченные сиськи. И он неимоверно бесит на всех этих фото — со своей неизменной блядской улыбкой и вызывающим взглядом. У Чимина эти снимки до сих пор перед глазами стоят — так и хочется помыть глаза с мылом. Еще больше его бесит, что почему-то Чонгук единственный парень, на которого Чимин так реагирует. Его даже голые девушки так не возмущают, как этот себялюбивый засранец, который пропагандирует в массы неокрепших юных умов пристрастия к вредным привычкам, таким как алкоголь и курение, и ратует за разгульно-развязный образ жизни. Чимин категорически этого не одобряет. Но музыка… все еще цепляет. Чимин вздрагивает, когда у него звонит телефон. Он несколько раз после той драки менял рингтон, но чувствовал себя ужасно глупо при этом, и в итоге вернул старый обратно. Пусть Чонгук думает себе, что пожелает. Музыка не имеет пола, расы и культуры — это универсальный язык общения и самовыражения. Чимин может слушать что угодно — и неважно, какие конченые люди эту музыку создают. Чимин выдыхает, когда понимает, что звонит Намджун. Он принимает вызов и ставит громкую связь — он один в библиотеке и никому не мешает. Но вместо голоса Намджуна слышит Сокджина. — Эй, ты! — так с ходу набрасывается на него Сокджин. — Мелкий, совсем страх потерял?! Почему до меня дошли слухи, что ты якобы собираешься помогать этому мерзавцу?! — Хён… — Чимин пытается вставить хоть слово, но Сокджин уже завелся, и его не остановить. Чимин сидит, то бледнея, то краснея, и слушает, что Сокджин сделает с ним, а потом с Чонгуком, а потом с ними обоими, если Чимин немедленно не скажет ему, что это неправда. Но Чимин патологически честен. Ему очень тяжело так жить. Но другим он быть не может. — Я правда согласился ему помочь… — Пак-мать-твою-Чимин! Ты меня с ума свести хочешь?! — орет Сокджин. Голос у него хороший: сильный, поставленный — сразу чувствуется, кто тут профессионально занимается академическим пением. — Но я сомневаюсь, что он придет, — быстро говорит Чимин, пока Сокджин делает паузу, набирая воздуха побольше, чтобы выдать еще одну гневную тираду. — Как ты можешь со мной так поступать, Чимин-а?! Я тебя кормлю, люблю, а ты вот так со мной?! — Сокджин не может успокоиться. — Ты! Ты, маленький говнюк, ты же говорил, что мы друзья! — Хён, пожалуйста… — Чимину и так несладко. И последнее, чего он хочет, это ругаться с Сокджином. — Мне пришлось. Тут Сокджин резко умолкает. И это пугает даже больше, чем если бы он продолжал театрально сокрушаться о том, как тяжела его жизнь, что даже самые близкие люди предают его и заставляют страдать. Сокджин хорош в таких речах — все-таки он хочет идти на актера. Но Чимин, хоть и понимает, что хён негодует в шутку, все равно чувствует себя виноватым. Сокджин этого может не показывать за притворством и гипертрофированными реакциями, но он в самом деле расстроен тем, что Чимин сошелся с Чонгуком. Потому что до сих пор расстроена Соён. — Что он тебе сделал? — спрашивает Сокджин спокойно. Его голос звучит абсолютно ровно, и это страшно. Чимин представляет, какое у Сокджина сейчас неподвижное лицо и тяжелый взгляд, и у него мурашки бегут по коже. Сокджин может сколько угодно дурачиться, но Чимин знает, каким он может быть… опасным. — Он тебе угрожал? Шантажировал тебя? — Нет! — Чимину ужасно неловко признаваться в произошедшем. Хорошо, что они разговаривают по телефону. Говорить, чувствуя на себе испытующий взгляд Сокджина, проникающий насквозь, он бы точно не смог. — Он мне… помог. — Помог, и теперь ты должен помочь ему? — Сокджин не одобряет этого подхода. Он говорит об этом Чимину уже два года подряд. Но все как об стенку горох. — Чимин-а, — мягко обращается он к нему, — нельзя быть таким добрым, отзывчивым и доверчивым. Нельзя, ясно? Не будь таким. Ты этой первосортной сволочи ничего не должен. — Но я должен… — едва слышно произносит Чимин. — Он правда спас меня, хён. — К тебе опять лез Юн Гинхо? — вот теперь Сокджин звучит так, словно уже снял пистолет с предохранителя, взял несколько запасных магазинов, чтобы наверняка, и только ждет повода пойти расстрелять кого-нибудь в упор. — Не ко мне, — угрюмо отвечает Чимин. — К какому-то первокурснику… Я не мог оставить его в беде. Я знаю, каким отмороженным бывает Гинхо… Прости, хён, — добавляет он, чтобы Сокджин на него не ругался. — И что эта патлатая скотина? — недоверчиво спрашивает Сокджин. Не верит, что Чон Чонгук сделал то, что сделал. На него это не похоже. — Вступился за вас? — Типа того, — совсем уже тяжко вздыхает Чимин. — Мне правда жаль, но я должен ему помочь. Прости, хён, — добавляет он на всякий случай. — Ладно, — произносит Сокджин небрежно. — Надеюсь, ты вобьешь в его голову столько знаний, что она у него лопнет к чертям и он сдохнет в муках. Сделай это для меня, Мини, порадуй своего хёна. Прикончи этого урода, вмазав его смазливую морду в гранит науки. А потом… Дослушать Чимин не успевает: он видит Чонгука и, не прощаясь, быстро сбрасывает звонок. Он не хочет начинать их встречу с выяснения отношений между Чонгуком и Сокджином. Потому что, по-хорошему, Чимина это не касается. Чимин понимает Сокджина отчасти: будь он старшим братом, он бы тоже переживал за свою сестру. Но все же Чимин считает, что Соён уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свою жизнь. И раз она сама выбрала Чон Чонгука, то должна смириться с тем, что по неопытности вляпалась в говно. Чимин убежден: то, что произошло между Соён и Чонгуком, только их дело. И не ему судить их и обсуждать. Сокджин с ним не согласен. Намджун стоически держит нейтралитет. Его вся эта тема человеческих отношений вообще не шибко волнует. Он со всеми девчонками обходителен и мил, но они его не интересуют. В списке его целей, которых он обязан достичь, наличие личной жизни не значится, как и все вытекающие из нее последствия. Намджуну хорошо с самим собой: его мозг не дает ему скучать. Чимин тоже бы так хотел. Но он не гениален. Его IQ не настолько выше среднего. Он просто очень старательный, усидчивый, усердный и сообразительный. Поэтому то, что дается Намджуну легко, Чимину дается потом, кровью и слезами. Для него держать планку — ежедневное испытание, а не игра, как для хёна. Не так-то просто тягаться с ним в учебе. Но Чимину приходится. Иначе он останется один. Он интересен Намджуну, потому что каждый раз его удивляет и восхищает своими результатами. Если Чимин скатится по учебе, Намджун сразу же потеряет к нему интерес и продолжит общаться только с Сокджином, которому не обязательно быть умным — достаточно просто красивым и смешным. Сокджин и Намджун разные, как Солнце и Луна, и это не красивая аллегория, а жестокая правда. Но они дружат. И позволяют Чимину дружить с ними. Благодаря им, особенно Сокджину, который, как и Гинхо, из представителей элиты, Чимина не трогают. И Гинхо бы Чимина, скорее всего, не стал шпынять — он должен помнить последний разговор с Сокджином. Если бы не этот борзый Чон Чонгук… Теперь идеальная репутация Чимина, как прилежного студента и просто хорошего мальчика, запятнана этой дурацкой дракой. Давно Чимину не приходилось так краснеть, как когда его вызвал к себе куратор. И кто виноват в этом? Этот отбитый Чон Чонгук! Чимин встречает Чонгука не самым доброжелательным взглядом. Но Чонгук все равно улыбается, будто рад его видеть. — Я пришел на пять минут раньше, — сообщает он, ужасно довольный собой, и садится за стол напротив, скидывая рюкзак на скамью. Он без своей подружки — гитары. Волосы собраны в хвостик на затылке, и Чимин автоматически пересчитывает пирсинг в ушах: три серьги в правом и четыре в левом. Чимин до сих пор боится даже один прокол сделать. Хотя хочет… Уже как лет пять, если не больше. А у Чонгука их семь. Бесит! — Значит, на пять минут раньше освободимся, — холодно отвечает Чимин, который намерен соблюдать регламент. Он не хочет проводить с Чонгуком больше времени, оговоренного заранее. — Я перекус захватил, — Чонгук достает из рюкзака бутылки воды и сэндвичи, замотанные в полиэтилен. Точно не покупные. Сам, что ли, сделал? Их вообще есть можно? Чимин смотрит неодобрительно на всю эту еду и отодвигает свои книги подальше. — Тебе лучше не о еде думать, а о матанализе, — строго чеканит Чимин. — Мне кажется, ты такой злой, потому что голодный, — обезоруживающе улыбается Чонгук. — Так что я решил покормить тебя, чтобы ты меня не сожрал. — Еще одно слово — и выйдешь отсюда вон, — делает страшное лицо Чимин. Чонгук улыбается краешком рта и достает наконец тетрадь и ручку. Чимин разворачивает к нему учебник и начинает объяснять материал с терминологии и азов. Честно, Чимин думал, что в случае Чон Чонгука все очень плохо. Ну, просто посмотрите на этого рокера недоделанного — он явно не склонен к точным наукам и вообще к саморазвитию и обучению. Но Чонгук его удивляет: он оказывается абсолютно неглупым парнем. Скорость, с которой он все схватывает, поражает. Из чего можно сделать лишь один вывод: Чонгук попросту не заинтересован в том, чтобы тратить время на учебу. Что странно, учитывая, что ему грозит отчисление, если он завалит зимнюю сессию. Чимин задается вопросом, что заставило Чонгука передумать. Любопытство сгубило кошку. Чимину не стоило задавать этот вопрос вслух. Чонгук несколько секунд смотрит на него очень внимательно, будто решает, отвечать или нет, а если да, то сказать правду или соврать. — Мне не нравится учиться, — честно отвечает он наконец. Чимину так и хочется едко сказать: “оно и видно”. — Но я понимаю, что это необходимо, если ты хочешь чего-то достичь или добиться в этой жизни. Я не думаю, что смогу до самой старости бренчать на гитаре, зарабатывая на хлеб. Не хочу, чтобы мое увлечение стало моей работой. Это отобьет у меня всякое желание заниматься музыкой. Чимин слушает его очень внимательно. Ловит себя на том, что впитывает каждое слово, и дает себе мысленную пощечину. Нет уж. Он согласен любой историей проникнуться, но не историей никчемной жизни пустоголового Чон Чонгука. — В общем, я все-таки хочу закончить универ, — говорит Чонгук. — И решил приложить к этому усилия. А ты? — внезапно спрашивает он. — Почему тебе так нравится учиться? Ты постоянно в книгах, даже когда тусуешься со своими хёнами. У тебя нет других хобби? — Думаешь, ты обо мне что-то знаешь? — Чимин сощуривается. Чонгук не тот человек, кого он пустит в свою жизнь. Он не позволит ему сократить дистанцию. Он не хочет с ним делиться ничем личным. Чонгука его враждебность не смущает. Он склоняет голову на бок, транслируя лишь дружелюбное любопытство, и Чимин, как сорока, тут же смотрит на его поблескивающие сережки, продолжающие качаться. Он одергивает сам себя и захлопывает учебник. — Мы закончили на сегодня. — Я тебя провожу. Поздно уже, — Чонгук встает. Чимин остается сидеть. — Нет, — произносит он холодно. — Ты, — обращается он к Чонгуку, и тот вопросительно приподнимает брови, — заруби себе на носу. Я согласился с тобой разговаривать только по учебе. — Мы можем идти молча, — ехидно улыбается Чонгук тонкими губами. Родинка под нижней разместилась так симметрично, будто он ее специально нарисовал, чтобы быть еще привлекательней. Ащ, почему ж так бесит?! — Я не хочу, чтобы ты меня провожал. — Чимина злит, что этот придурок — который оказался вовсе не придурком — не понимает намеков и ему все приходится говорить прямым текстом в лицо. — Мы не друзья. И даже не приятели. Я дойду один. А ты иди домой. Или куда ты там по ночам шляешься. — Следишь за мной? — улыбка Чонгука становится шире. Он не спрашивает, но и так знает, в какой закрытой группе Чимин состоит. — Придешь на наш концерт? Я тебе билет подарю. А потом сходим выпить вместе. Мне кажется, тебе не помешает немного расслабиться и развлечься. А то ты так напряжен, что морщины раньше времени появятся. — Еще одно слово… — Чимин не намерен терпеть. Хоть Чонгук выполнил условия, не опоздав, Чимин может сделать это занятие последним. Он не альтруист. Вообще нет. Чонгук понимает, что нарывается. Поэтому качает головой и уступает. Похоже, он все-таки решительно настроен не вылететь из универа. — Ладно, нет так нет. Спасибо за занятие. До завтра. — Он берет свои вещи и идет к выходу. Чимин провожает его напряженным взглядом: уверенная походка, широкие плечи, мощная спина, длинные и ровные ноги. Природа не поскупилась, наградив Чонгука и красивой внешностью, и талантами. Но стопроцентно обделила его в чем-то другом. Что-то подсказывает Чимину, что скоро он это узнает. И, возможно, перестанет так по-гейски паниковать из-за обнаженных фоток и видео этого бухого в драбадан невозможного парня. Почему Чимин, Господи помилуй, начинает понимать Соён?!