Ничего, кроме музыки

— Чимин-а! Заходи, чего как неродной? — Тэхён, широко улыбаясь, идет навстречу Чимину и хочет закинуть ему руки на плечи, но Чимин ускользает, проворно пригнувшись, и отходит, выдерживая дистанцию. Чонгук наблюдает за ними. У Тэхёна лицо расстроенное. У Чимина вид какой-то затравленный. Чонгук никогда не спрашивал, почему Тэхён и Чимин перестали общаться. Но, похоже, не просто так — между ними точно что-то произошло. Но спрашивать не место и не время. — Это… — Чонгук хочет представить развалившегося на диване Юнги с закинутыми на спинку ногами в плохо зашнурованных берцах, как всегда залипающего в планшет. Но Юнги лениво машет Чимину, даже не взглянув в его сторону: — Мы знакомы. Чимин неловко мнется. Помнит он свое знакомство с Юнги. Хосок приволок его к ним в комнату, пьяного в отказ, и сказал: “привет, это мой друг, Мин Юнги. Позаботься о нем, пожалуйста” — сбросил Юнги на диван, а сам свалил на какую-то супер важную встречу. Юнги сразу же сблевал на ковер, на котором Чимин по утрам и вечерам занимался растяжкой. Ковер пришлось выкинуть. По утру первым, что Юнги увидел с дикого бодуна, с трудом разлепив заплывшие глаза, оказался Чимин, который заботливо протягивал ему стакан с водой. Кажется, с тех пор Юнги больше Чимина видеть не может. Чонгук делает вид, что не удивлен. Юнги ни разу не дал понять, что знаком с Чимином лично. Но это Юнги. И это нормально. — Я рад, что ты пришел, — говорит Чонгук Чимину, пытаясь приободрить его улыбкой, но почему-то Чимин замыкается еще больше и избегает на него смотреть. Видно, что ему некомфортно тут находиться. Чонгук до последнего сомневался, что Чимин не передумает и придет. В ночной клуб. На их концерт. Или, по крайней мере, на занятие по английскому языку. — Даже не верится, что ты смог уговорить его прийти, — хмыкает Тэхён. — Чимин-и по таким злачным местам не ошивается. — Выглядит прилично, — вежливо отвечает Чимин. В самом деле, это заведение пользуется популярностью и имеет хорошую репутацию. Выступать здесь — честь для любой подзаборной группы, коей они и являются. Но владелец клуба какой-то там хороший знакомый Хосока, а Юнги — друг Хосока, и они тут вроде как по блату. Опозориться нельзя. Но Чонгук не так переживает из-за выступления, сколько начинает нервничать, оказавшись с Чимином наедине. Юнги и Тэхён уходят, как они и договаривались, и Тэхён напоследок ехидненько желает им удачи. Чонгук прожигает его спину взглядом. Чимин держится за лямку своей сумки. В ней учебники. Он все еще стоит рядом с дверью и выглядит так, словно от любого резкого или неосторожного движения Чонгука готов броситься наутек. Чонгук растерянно ведет рукой по волосам. Чимин наблюдает за ним смущенно. Вспоминает, зачем пришел сюда, и снимает сумку с плеча. — Сколько у нас времени? — спрашивает он, имея в виду продолжительность занятия, но Чонгук почему-то думает не о том. Он сам не знает, о чем думает. Блядский Тэхён с его блядской улыбкой. — Полчаса, может, чуть больше. Как позовут, — отвечает Чонгук заторможенно. — Тогда давай не будем терять время, — кивает Чимин и садится на диван, который нагрел Юнги. Он раскладывает на кофейном столике учебники и тетради, и Чонгук неловко пристраивается на самый край дивана, потому что других вариантов нет. Чимин смотрит на него удивленно и указывает взглядом на почтительное расстояние между ними. — Садись рядом. Чонгук считает это плохой идеей. Но двигается, так что в итоге его колено касается колена Чимина. Чимин замирает, но отстраниться не пытается. Поправляет волосы, заправляя их за ухо, и Чонгук бездумно рассматривает его ушную раковину. Красивая. И руки у Чимина аккуратные. Маленькие пальцы особенно очаровательные. У Чонгука же не могут появиться новые фетиши к двадцати трем годам? Он пипец странный, когда Пак Чимин рядом, и сам себя пугает. Они сидят очень близко, склонившись над одним учебником. Чонгук старается сосредоточиться на материале, но постоянно выпадает. Ему сложно. От Чимина пахнет чем-то вкусным. И перед глазами — его танец. Чонгук всю ночь глаз сомкнуть не мог. Поэтому, наверное, он такой нервный и потерянный. В голове каша. Из запахов, образов и ощущения Чимина рядом. — Это была плохая идея, — внезапно вздыхает Чимин, выпрямляясь и смотря на Чонгука. — Ты явно думаешь о выступлении, а не об экзамене по английскому. Давай позанимаемся в другой раз. — Прости. Чонгук сам не знает, что с ним происходит, но выступление совершенно точно тут не при чем. — Все в порядке, — мягко говорит Чимин. — Ты сюда тащился в такую даль из-за меня, а я… — Держи карман шире, — насмешливо выдыхает Чимин, щурясь на Чонгука из-за стекол своих нелепых очков. У Чонгука руки чешутся их снять. — Из-за тебя? Ну у тебя и самомнение. Я согласился только потому, что хочу послушать вашу музыку в живую. Так что зря переживаешь. Он собирает вещи обратно в сумку. Чонгук наблюдает за ним. Внутри за грудиной мерзко тянет. Чонгук пытается быть с Чимином милым и хорошим, заслужить его расположение, а Чимин только и делает, что огрызается, шпыняет его и знать не хочет. Все, что в Чонгуке его интересует, — это его музыка и вокальные данные. Обидно, блин, до слез. — Будешь слушать с закрытыми глазами? — внезапно спрашивает он, когда Чимин застегивает молнию на сумке, и едко добавляет: — Чтобы меня не видеть. Можешь представить, что играю и пою не я. А то вдруг при всех стошнит. Неловко будет. Он резко встает с дивана. Чимин смотрит на него удивленно и немного испуганно: такой вспышки ярости на ровном месте он не ожидал. Чонгук хватает Сильвию за гриф совсем не по-джентльменски и зло смотрит на Чимина, который сжимается под его взглядом. — Мне нужно репетировать. Можешь идти в зал. Мы скоро начнем. Чимин кивает. Он идет к дверям, но останавливается, едва взявшись за ручку. Чонгук демонстративно садится к нему спиной, и заговаривать с его затылком Чимин не решается. — Удачно выступить, — тихо говорит он и уходит. Чонгуку очень хочется совершить жестокое убийство и расхерачить Сильвию об стену. Но гитара не виновата. А кто тогда виноват? Чертов Пак Чимин. Все-таки надо было пройти тогда мимо и дать Гинхо закончить начатое. Чонгук хочет никогда Чимина не знать. В основном зале темно. И Чонгука это радует. Он выходит на сцену под крики буйных фанаток, одержимых им настолько, что это больше пугает, чем радует. Тэхён ему каждый день зачитывает комментарии под их постами, где каждая вторая хочет от Чонгука детей (каждая первая — от Тэхёна, а каждая третья — от Юнги). Чонгук хочет только одного: не видеть больше Пак Чимина до конца своих дней. Но все равно ищет его взглядом в толпе. Не находит. Возможно, Чимин давно ушел. Чонгук вздыхает то ли облегченно, то ли расстроенно. — Соберись, — одними губами говорит ему Юнги, проходя мимо, чтобы занять свое место за синтезатором. Тэхён проверяет подключение электрогитары — последнее время контакт барахлит. У них уже был саундчек, но Тэхён перфекционист — ему нужно, чтобы все было идеально, как и он сам. Чонгук опускает голову, позволяя распущенным волосам спасть на лицо и скрыть глаза, и двигает стойку, фиксируя микрофон на нужном уровне. Когда он начнет играть, у него уже не будет возможности его поправить: придется наклоняться, пригибаться и совершать все те телодвижения, которые фанаты так любят. Чонгук с ужасом представляет, что потом еще автографы раздавать. Может, лучше сразу удавиться на силовом проводе? Чонгук давно не нервничает перед зрителями. Он волновался первые несколько выступлений перед большой толпой. Особенно он перетрухал во время первого рок-фестиваля, где людей было столько, что даже асфальта видно не было — едва не спутал аккорды, пару раз сфальшивил и забыл слова. Сейчас для Чонгука выступления перед зрителями — что-то привычное и обыденное. Ему комфортно находиться на освещенной сцене под прицелом сотен, а то и тысяч глаз. Тэхён приветствует собравшихся, не отказывая себе в удовольствии позаигрывать с особо симпатичными девушками в первых рядах. Чонгук прерывает эту интимную вакханалию мощными басами, ударив по струнам. Тэхён стреляет в него убийственным взглядом наповал, Чонгук ядовито скалится в ответ, и Юнги сразу же начинает играть свою партию. Чонгук усмехается его индифферентному и немного скучающему выражению лица, но замечает, как у Юнги предательски краснеют уши: он стопудово услышал, как одна из девушек громче всех закричала, перебивая Тэхёна, что любит Мин Юнги и это классическое: “оппа, возьми меня!”. Юнги к этому никогда не привыкнет, а Чонгук и Тэхён никогда не устанут над ним стебаться. Мужская дружба, она такая — жестокая, но прекрасная. Тэхён прирожденный артист и оратор. Он болтает с толпой в перерывах между песнями, развлекает их шутками, над которыми все смеются, флиртует и ловит кайф. Чонгук, как и Юнги, старается держаться от Тэхёна подальше, чтобы не отсвечивать. Чонгука и Юнги купание в лучах славы утомляет. Если бы можно было оставаться популярными, не выступая на сцене, они бы так и сделали. Но, увы. Лицом тоже приходится торговать. А Чонгуку еще и телом. Тэхён обожает провоцировать фанаток, доводя их до истошных воплей, припадков и экстаза тем, что при каждом удобном и не совсем неподходящем случае задирает на Чонгуке его футболку. В заведениях статусом пониже Чонгук по договоренности с администрацией иногда и вовсе выходит на сцену топлесс. Его это не парит. Он не одержим качалкой, но ходит туда регулярно, чтобы держать себя в форме — больше физической, чем визуальной. Он не фанатеет от своего тела и не любуется своими рельефными мышцами в каждом зеркале, но прекрасно понимает, что выделяется из среднестатической толпы парней, и пользуется этим. В конце концов, ему не жалко посветить бицухами, сиськами, прессом, косыми мышцами живота и широчайшими мышцами спины на камеру и на радость зрительницам. Их группа заканчивает выступление и сразу уходит со сцены. Им нужно время, чтобы быстро помыться, переодеться и привести себя в порядок. Они потные и уставшие, но совершенно собой довольные. Директор клуба приходит лично их поздравить с отличным выступлением, похвалить и поблагодарить. Есть шанс, что их пригласят снова — и выдадут столь же щедрую премию с резко возросшей сегодняшней прибыли. Тэхён растворяется в неизвестном направлении. Видимо, какая-то из девушек ему приглянулась, и он решил взять у нее номер телефона. Тэхён, хоть и ведет себя довольно развязно на сцене, вне ее старается сохранять свой образ сексуального демона незапятнанным всякими скандалами и неприятными историями. Он не кидается в объятия каждой встречной, хотя и не отрицает, что одноразовый секс без обязательств его совершенно устраивает. — О чем думаешь? — спрашивает Юнги у Чонгука, пока тот задумчиво изучает пустую стену перед собой. — Не знаю. Не выспался. — Чонгук устало ведет рукой по шее и смотрит на Юнги, встречая его внимательный взгляд. — Из-за чего? — спрашивает Юнги. Очевидно, не из-за выступления в клубе. Это Тэхён, не выйдя из образа, может попричитать и постенать, но не непрошибаемый Чонгук. Юнги не в состоянии представить, что способно выбить Чонгука из колеи. Он даже после жесткого расставания с Ким Соён спал безмятежным сном младенца. — Устал, наверное. Юнги издает неопределенный звук, то ли соглашаясь, то ли ставя ответ Чонгука под сомнение. Но допытываться не пробует — знает, что бесполезно. Если Чонгуку надо, он сам расскажет. Им выделяют длинный стол у края сцены и двух охранников, которые следят за тем, чтобы особо помешанные не кидались на членов группы, пытаясь задушить их в своих пылких объятиях. Тут многие дамочки уже подшофе, так что контролируют себя через раз. Чонгук не запоминает лиц. Он мило улыбается каждой и каждому, пока подписывает постеры и обложки с дисков, и дает потрогать татуировки на своей руке. Он отвечает дежурными фразами на вопросы, смеется, даже если не смешно, и постоянно ловит на себе взгляды Юнги через сидящего между ними Тэхёна, полностью поглощенного общением с фанатами. Они и не думали, что столько людей придут сюда ради них, учитывая, что пост с инфой о незапланированном выступлении они выложили только вчера в обед. На стол перед Чонгуком ложится очередное фото. Чонгук уже ставит маркер, чтобы быстро и размашисто расписаться, и замирает. Потому что на фото сцена университета с прошлогоднего юбилея, на котором они выступали по просьбе ректора. Снимок сделан из зала, прямо напротив сцены. Но почему-то фокус смещен таким образом, что в центре оказался Чонгук со своей старой электрогитарой, Кровавой Мэри, а Тэхён и Юнги где-то правее. Фотографировали не их. Чонгук тут же вскидывает взгляд и забывает, как дышать. Перед ним стоит Чимин. Смотрит на него внимательно и даже не улыбается. — Подпишешь? — спокойно спрашивает он. Тэхён обрывает разговор с фанаткой и пялится то на Чимина, то на Чонгука. Между Чимином и Чонгуком происходит бессловесный диалог на невербальном уровне — они смотрят друг на друга, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Чонгук колеблется. Ему хочется Чимина послать: унизить его прилюдно, снова обозвать лицемером и порвать нафиг это фото. Он безумно злится на Чимина, потому что этот говнюк смотрит на него так, словно одолжение ему делает тем, что пришел у него автограф взять. Тэхён бьет его ногой по голени под столом, приводя в чувство. Чонгук опускает голову и с каменным лицом подписывает фотографию. Он протягивает ее Чимину и смотрит ему прямо в глаза. Чимин берет фото за другой конец, но Чонгук его не отпускает. — Скажи “спасибо”, — говорит он ему, понизив голос. Чимин щурится недобро, но потом начинает улыбаться, и выглядит это жутко неестественно. — Спасибо, оппа, — иронично произносит он. Тэхён бьет Чонгука по ноге еще раз, и тот разжимает пальцы. Чимин отходит, уступая место нетерпеливой поклоннице, которая затыкала его всего, намекая, что он отнимает у их кумира слишком много времени. Чимин проходит мимо Тэхёна, избегая смотреть на него, и просит автограф у Юнги. Юнги невозмутимо ставит свою роспись, Чимин благодарит его и уходит. Чонгуку тоже хочется встать и уйти. Но он вынужден остаться. Он улыбается, но внутри его всего трясет. Теперь не только Юнги, но и Тэхён постоянно следит за ним краем глаза, чтобы Чонгук не выкинул какой-нибудь фигни. За столько лет они научились неплохо считывать состояние друг друга. И все же через десяток минут Чонгуку удается взять себя в руки и успокоиться. Понять бы еще, что его так выбесило. Завершив фансайн и попрощавшись с фанатами, они уходят в служебные помещения. Юнги сразу же идет курить на закрытый задний дворик, где стоят мусорные контейнеры и бесчисленные пустые ящики из-под алкоголя. Тэхён падает на освободившийся диван в комнате отдыха, откидывает голову на спинку, вытягивает длинные ноги и удовлетворенно вздыхает: — Мы молодцы. — Ага, — невнимательно соглашается Чонгук. Он пьет воду и думает, как ему начать. — Тэ, — обращается он к Тэхёну и, сев рядом на диван, деликатно спрашивает: — Мы можем поговорить? Его тон Тэхёну не нравится. Он глядит на него подозрительно, но все же кивает: — Давай поговорим, — соглашается он. — Тебя что-то беспокоит? — Можно и так сказать, — Чонгук ведет рукой по волосам. Всегда так делает, когда нервничает. Тэхён напрягается еще больше. С ним Чонгук такой впервые: обычно он вообще не думает, говоря прямо, что на уме. — Я хочу спросить. Насчет тебя и Пак Чимина… У Тэхёна нервически дергается бровь, но лицо он еще держит. С трудом. — С чего вдруг такой интерес? — спрашивает он весело, пытаясь выглядеть беззаботно, но по взгляду Чонгука ясно, что актерский талант ему не поможет: Чонгук слишком хорошо его знает, чтобы вестись на эти искусственно яркие улыбки. — Мне показалось, что у вас… конфликт? — осторожно спрашивает Чонгук. — Нет никакого конфликта, — удивляется Тэхён. Искренне. Чонгук пробует снова: — Тогда почему вы так странно ведете себя? Вам будто неловко находиться рядом. Это видно даже мне. Хотя ты знаешь, какой я близорукий в этом плане. Тэхён вздыхает. Ему не хочется говорить об этом, но Чонгук его лучший друг, его названый брат и вообще... — Блин, не знаю, имею я тебе право говорить это или нет… — Тэхён кусает губу. — Я не хочу, чтобы у Чимина из-за меня снова были проблемы. — О чем ты? — хмурится Чонгук. Он ничего не понимает. Какие у Пак Чимина могут быть проблемы? Он что-то натворил? Поэтому Тэхён с ним больше не общается, а у Чимина вид побитой собаки? — Ну как бы… — Тэхён трет шею. Ему ужасно неловко. Чонгук его давно таким не видел. — Ты знаешь, что мы с ним с детства… все время проводили вместе. Мы были очень близки, хорошо друг друга знали, наши семьи дружат… Я называл его своим братом. И я правда его таковым считал. — Тогда почему вы больше не общаетесь? — Чонгук не понимает, как можно так легко порвать все связи с человеком, который тебе, как брат. Он этого категорически не понимает, хотя братьев у него нет. К счастью, наверное. Родители и с ним одним едва справляются. — Потому что… — Тэхён резко выдыхает. — Я не знаю, как сказать об этом так, чтобы это не прозвучало… Короче, скажу как есть. Он сказал, что любит меня. Не как своего брата. А как… мужчину. И я… я не смог принять его чувства, — он пожимает плечами. Ему и стыдно. И неловко. И грустно. — О… — Чонгук умолкает в растерянности. Пытается переварить. Получается не очень. — Я хотел, чтобы между нами все было как прежде, — Тэхён дергает рукав рубашки и заламывает пальцы. Отчего-то кажется, что он вот-вот начнет реветь, хотя глаза у него сухие и подбородок не дрожит. — Я просил его остаться моим другом. Но он сказал, что ему тяжело… быть рядом со мной, видеть меня, что он не готов… снова быть просто моим другом. И мы… не знаю. Просто разошлись. Я не знаю, блин. Не знаю, что должен был сделать, как надо было правильно. Я все испортил, да? — И он смотрит на Чонгука так, словно тот знает ответ. Но Чонгук ничего не знает. Ни о Тэхёне, ни о Чимине. — Не думаю, что можно полюбить насильно или разлюбить усилием воли, — тихо говорит Чонгук. У него опыта в любви никакого нет. Он никогда никого не любил. Но, наверное, он может представить, как тяжело было Чимину. Или все еще тяжело. И почему Тэхёна вся эта история тоже не отпускает. — Никто из вас не виноват, что так случилось. Но прошло уже много времени, верно? Почему ты не пробовал с ним поговорить? Может быть, он уже… — Я пробовал, — кривится Тэхён. — Он сказал, что будет лучше, если мы останемся просто знакомыми. Что он уже это пережил, но не может мне простить, что я избегал его все это время, словно из-за его чувств он стал для меня чужим. А я… я, блин, в глаза ему смотреть не мог — я до сих пор не могу понять, как он… — Тэхён трет лицо руками, собираясь с мыслями. — Когда он мне признался, это было так дико! Дико неправильно… Но я не мог… не могу ответить на его чувства, понимаешь? Чонгук кивает. Он понимает. Он никогда раньше об этом не задумывался. Что он будет делать, если какой-нибудь парень признается ему в симпатии? Чонгук никогда с гомосексуалами не сталкивался, так что не имеет о них никакого мнения или представления. Себя он считает мужчиной, поэтому ему, как мужчине, должны нравиться женщины. Но проблема в том, что женщины ему не нравятся. У него было много случайных и краткосрочных связей. Но с Соён он встречался почти год. И Чонгук честно пытался почувствовать к ней хоть что-то. Соён милая, красивая, умная, ласковая и нежная — очень хорошая девушка, о которой мечтал, кажется, весь университет. А Чонгуку… всегда рядом с ней было так неловко. Она смотрела на него этим влюбленным взглядом, а ему хотелось от нее на край света сбежать. Надо было, конечно, раньше сказать ей, что он ничего к ней не испытывает… Но ему не хотелось ранить ее чувства. Он почему-то думал, что сможет Соён полюбить, если узнает ее, как человека, если они привыкнут друг к другу. Чонгук считает, что звание “Главного мудака универа” заслуженное. Он поступил очень некрасиво и не отрицает этого. Но в какой-то момент он понял, что не может продолжать притворяться; что он никогда Соён не полюбит и только крадет у нее драгоценное время. Наверное, ему, как Тэхёну, стоило сразу сказать ей, что между ними ничего не может быть. Только непонятно, лучше бы это было или так же плохо, как вышло с Чимином…. — Это потому, что он парень? — спрашивает Чонгук вдруг. Тэхён распахивает глаза. Этого вопроса от Чонгука он не ждал. Потому что звучит он практически как обвинение — в какой-то предвзятости и почти гомофобстве. — И поэтому тоже, — отвечает Тэхён. — Я говорил, он мне как брат. Я не могу хотеть своего брата. Это неправильно. — Но если предположить, — упрямо продолжает мусолить эту тему Чонгук. Чего он добивается? — Допустить, что Чимин был бы не твоим другом детства, а твоей подругой. Которая бы призналась тебе в своих чувствах. Ты бы тогда смог их принять? Тэхёну явно не приходила в голову такая мысль. Он сидит, как в воду опущенный, а Чонгук продолжает его добивать, будто мало того, что он ему и так всю душу наизнанку вывернул. — Я не знаю… Блин, Чонгук, почему ты меня об этом спрашиваешь?! — восклицает Тэхён. — Потому что я думаю, что ты испугался, — спокойно говорит Чонгук. — Потому что в нашем обществе это не приветствуется, а ты всегда очень хочешь соответствовать чужим ожиданиям. Без обид, Тэ. — Да что ты пристал ко мне?! — Тэхён ожидаемо обижается. Хотя можно уже привыкнуть к тому, что Чонгук бывает слишком прямолинейным и бесцеремонным и лезет туда, куда не стоит. — Мои отношения с Чимином тебя вообще не касаются! Это наше с ним дело. — Я ведь хочу тебе помочь. — Чонгук спокойно воспринимает выпады в своей адрес. — Я вижу, как ты переживаешь. Если бы ты был к Чимину равнодушен, я бы не лез. Но вас связывает слишком много. И ты не можешь его отпустить. Разве нет? Тэхён сдувается. Опускает голову, пряча свое лицо, которое уже не контролирует, и молчит. — Я уже говорил. Он не хочет меня знать, — произносит он глухо. — Потому что обижен на тебя из-за того, что ты его бросил. И продолжаешь бросать, — замечает Чонгук. — Почему ты не можешь снова попытаться вернуть его расположение? Если он важен для тебя, если он действительно твой брат. Сколько еще вы будете делать вид, что не знаете друг друга? Тэхён какое-то время молчит. Потом поднимает на Чонгука воспаленный взгляд. — А что ты? — спрашивает он внезапно. — Что сделал бы ты, если бы твой друг признался тебе? Чонгук пожимает плечами. Долго он не думает, потому что и так знает ответ: — Попробовал бы полюбить его в ответ. — И тебя бы не смутило, что он парень? — Тэхён смотрит на него так, будто впервые видит. Чонгук снова пожимает плечами. Он не смущен. — Думаю, нет, — отвечает он честно. — Какая разница, если человек тебе близок? И тебе с ним хорошо? Так важно, какого он пола? — Но… — Тэхён не знает, что сказать. — Но… блин, это же парень! Чонгук пытается вникнуть в суть проблемы, но все еще не видит проблемы. — Я не понимаю, тебя секс, что ли, смущает? — наконец спрашивает он, и скулы Тэхёна моментально краснеют. Представил уже, что ли, как сексом с другим парнем или Чимином занимается? — А тебя нет? — вызывающе спрашивает Тэхён. — С технической точки зрения, наверное, да… — задумчиво произносит Чонгук. Он пытается представить, как бы это выглядело. И почему-то в своем воображении видит Пак Чимина — танцующего, но полностью обнаженного. Он моментально себя обрывает, не решаясь зайти дальше. — Но это решаемо, я думаю. Просто придется подготовиться. — Иди ты! — в сердцах восклицает Тэхён и вскакивает с дивана. — Извращенец хренов! Это ты после Ким Соён на мальчиков стал заглядываться?! Она так плоха в постели, что ли? — Мы не спали, — с каменным лицом отвечает Чонгук. Тэхён зависает. — В смысле не спали? — Он подозрительно оглядывает Чонгука, словно проверяет, что с ним не так. — Вы с ней год встречались. И не спали?! — Нет. — Чонгук, как статуя. Мимика на лице отсутствует. — Она хотела, но… Я не смог. — Блин, Гукки… У тебя не встал? — Тэхён оседает обратно на диван, смотрит сочувствующе. Они с Чонгуком о Соён не говорили до этого: Тэхён, как и Юнги, тактично не лез, потому что считал, что у них было тяжелое расставание и эта тема для Чонгука до сих пор болезненна. — Не в этом дело... — Чонгук треплет себя за волосы, отводя взгляд в сторону. Смущен. Вау. — Просто… я не должен был становиться ее первым мужчиной. Я не хотел забирать у нее то, что мне не принадлежало. — Да ты, блин, романтик. — Тэхён недоверчиво хмыкает. — Такой сентиментальный и деликатный… Обалдеть просто. Сколько граней одной ебанутой личности… Тебе девчонка себя сама предложила, а ты не захотел, потому что слишком высокоморальный для секса с девственницей без любви? И при этом говоришь, что с парнем бы смог? — По любви, да. Но я ее не любил, — отвечает Чонгук тихо. Тэхён качает головой. Он Чонгуку то ли завидует, потому что к нему, Тэхёну, такие девушки, как Соён, никогда не проявляли интерес. То ли сочувствует, потому что Чонгук упустил свой шанс. Другого у него в жизни может и не быть. — Ладно, — говорит он и треплет Чонгука по плечу. — Все понятно с тобой. Я… — Он берет паузу, прежде чем продолжить: — Наверное, ты прав. Мне стоит еще раз поговорить с Чимином. Может быть, нам удастся наладить наши отношения. Чонгук улыбается. Он видит, что Тэхён приободрился: поверил в себя и свои силы. Сам же Чонгук на Чимина все еще беспричинно злится. И озадачен тем, что произошло на фансайне. Его беспокоит фото, которое сделал… кто? Чимин? И как это все понимать? Но куда больше Чонгука волнует и странно будоражит тот факт, что Чимин гей или, по крайней мере, точно би. Это открытие, которое еще не скоро сможет улечься в его голове. Чонгук бы на Пак Чимина никогда не подумал — он выглядит не просто недотрогой, а вообще асексуалом. Если не вспоминать, как он танцует и с каким лицом это делает… Весь оставшийся вечер Чонгук думает о том, какой Пак Чимин отчаянно смелый. Он ведь знал с самого начала, что Тэхён не ответит ему взаимностью. И все равно признался. Чонгук бы так, наверное, не смог. Чем больше он узнает о Чимине, тем больше им восхищается. Этот очкарик совсем не тот, кем кажется. И Чонгуку почему-то очень хочется узнать его настоящего.