Ничего, кроме музыки

Чонгук реально отчаянный — из тех крутых парней, которые не оборачиваются на взрыв. У него стальные яйца и нервы крепче кевларовых тросов. Так думает весь университет, когда Чонгук во время ланча у всех на глазах идет к столику Ким Намджуна и останавливается рядом с ним. Лицо Сокджина сложно передать словами — нужно хоть раз его увидеть, чтобы навсегда запомнить, как выглядит мимическое выражение крайней степени охуевания. Если бы в университете за Сокджином, как обычно по улицам, таскались люди с камерами, они бы сделали из этих снимков мем, который взорвал бы Интернет. Намджун глядит на Чонгука с искренним интересом. Они не знакомы лично, но у Намджуна о Чонгуке исчерпывающее представление — спасибо Сокджину. Чимин едва поднимает на Чонгука взгляд, как снова опускает его в тарелку. Перед ним полный поднос еды, но он до сих пор к ней не притронулся. — Чон Чонгук. Умереть хочешь? — спрашивает Сокджин, начиная угрожающе медленно подниматься, но Намджун кладет руку на его плечо и мягко усаживает обратно. — Все нормально, давай его выслушаем, — говорит он и снова улыбается Чонгуку. Но тот смотрит только на затылок Чимина. Ждет хоть какой-то реакции, которой не следует. — Привет, хённим, — говорит Чонгук Намджуну и Сокджину, ни к кому в частности не обращаясь. Сокджин уже открывает рот, но Намджун все с той же широкой улыбкой бесцеремонно закрывает ему рот ладонью. Он подбадривает Чонгука продолжать кивком головы. — Долго ты будешь меня игнорировать? — обращается Чонгук к Чимину. — Я ждал тебя вчера два часа в библиотеке, но ты так и не пришел. Заблокировал мой номер и в Какао не отвечаешь. Что происходит? Сокджин вырывается из хватки Намджуна. Он сидит напротив Чимина и видит, какой у него жалкий вид, когда Чонгук его отчитывает при всех — а все очень внимательно слушают и следят за развитием событий. Всем давно интересно, что связывает Пак Чимина и Чон Чонгука. Их непонятное взаимодействие входит в топ-10 самых горячих обсуждений на протяжении последних трех недель. — Отвали от него, — приказывает Чонгуку Сокджин, заступаясь за своего младшего. — Вали отсюда и не приближайся к нему, понял? — Хён, при всем уважении… — Чонгук поднимает на него тяжелый взгляд. — Не лезь. Тебя это не касается. — Еще как касается! — грохочет Сокджин, которому плевать, что они тут устраивают бесплатное шоу. Намджун чешет ухо: ему неловко за друга, но он не вмешивается. Пока. — Ты ублюдочная мразь, которая способна думать только о себе. Тебе мало было Соён-и до слез довести, теперь хочешь и над Чимин-и поизмываться? Давай, пшел отсюда, пока я тебе ноги не переломал, иначе придется ползти, как гаду, кем ты и являешься. Чонгук не уходит. Он снова смотрит сверху вниз на Чимина. — Дай мне пять минут, — просит у него, словно ни слова не услышал из того, что Сокджин ему только что проорал. — Поговори со мной, и я отстану. Навсегда. Чимин, пожалуйста. Пять минут. Чимин поднимает затравленный взгляд на пылающего праведным гневом Сокджина, который уже закатывает рукава. Будет бить. Но не его, а Чонгука. Чимин этого не хочет и берет свои вещи. — Не смей! — отрезает Сокджин. — Только посмей сейчас уйти с ним, Пак Чимин! — Джини... — Намджун кладет руку на плечо Сокджина и массирует скованные напряжением мышцы. Заодно удерживает его и предостерегает от поспешных действий. — Дай им поговорить. — О чем им вообще разговаривать?! — Сокджин бесится пуще прежнего, потому что Намджун встал не на его сторону. — Что он ему хорошего сказать может?! Ты только посмотри на него! — он обличительно тычет пальцем в застывшего мрачной черной тенью у их столика Чонгука. — Пять минут, — мягко произносит Намджун. Его вкрадчивый голос действует на Сокджина успокаивающе. Чимин неуверенно встает из-за стола, все еще не зная, стоит ему испытывать терпение Сокджина или лучше сделать, как хён хочет. Но Чонгук же не уйдет — Чимин точно знает. И кончится все плохо, очень плохо. — Я вернусь через пять минут, — говорит Чимин виновато Сокджину и идет следом за Чонгуком, инстинктивно пригибаясь и втягивая голову в плечи, потому что на них все глазеют. Они выходят из столовой в рекреацию, и Чонгук направляется к открытой веранде, где нет людей и некому их подслушать. Он останавливается и поворачивается к Чимину лицом. Тот смотрит куда угодно, но не на него, и теребит лямку сумки на плече. Он нервничает, взволнованно дыша, потому что боится того, что Чонгук может ему сказать или сделать. — Прости, — говорит Чонгук. Чимин не справляется с удивлением и поднимает на него глаза. — Я был груб с тобой в тот вечер… Я не хотел тебя обидеть. Прости, мне жаль, если я это сделал, — продолжает он, наконец завладев вниманием Чимина. — Я бываю вспыльчив и раню тех, кто этого не заслуживает, даже если не хочу этого… Извини. Чимин смотрит на него и ничего не говорит. Чонгук треплет свои волосы, не зная, что еще сказать. — Мы можем… продолжить видеться? — наконец спрашивает он. — Если ты не хочешь больше заниматься со мной… Мы можем просто общаться? Я хочу узнать тебя лучше. — Нет. — У Чимина паника, и голос ломается. Чонгук хмурится. — Почему нет? — спрашивает он напряженно. — Я так сильно тебя обидел? — Нет, — Чимин отступает. — Мы не можем. — Почему мы не можем? — еще больше мрачнеет Чонгук и делает шаг вперед, готовясь к тому, что Чимин сейчас удерет. Ему придется его догонять и ловить, если он хочет закончить этот разговор и получить ответы на свои вопросы. И лучше им финишировать до столовой. Потому что если Чимин успеет спрятаться за Сокджина, прольется кровь. Много крови. Но Чонгук все равно не отступится. — Я… — Чимин быстро сглатывает и оглядывается, то ли ища спасения в чьем-то внезапном вмешательстве, то ли проверяя, что рядом действительно никого нет. — Я не могу. — Я тебе так сильно не нравлюсь? — Чонгук хочет понять, почему ему отказывают. Чимин ничего объяснять ему внятно и понятно не хочет. — Нет, не в этом дело… — Чимин все-таки собирается с мыслями и усилием воли заставляет себя снова посмотреть на Чонгука. — Ты знаешь, какие слухи обо мне ходят? Чонгук неопределенно пожимает плечами — вообще без понятия. Даже если он где-то что-то когда-то и слышал, то забыл уже об этом напрочь. — Ты боишься, что слухов станет больше? — пытается угадать он. — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы, — наконец говорит Чимин. Чонгук растерянно умолкает. Такого поворота он не ожидал. Чимин переживает за него? За его репутацию? Что его начнут высмеивать или травить? Серьезно? Чонгук похож на человека, которого могут достать или задеть чьи-то злые языки? Да срать он хочет, что о нем думают все эти уроды. — Мне кажется, это у тебя из-за меня могут быть проблемы, — замечает Чонгук. — Ты хороший мальчик, а я плохой. И все решат, что я плохо на тебя влияю и сразу захотят помочь. Нас же окружают одни только добрые и сочувствующие люди. — Я не хороший мальчик, — с каменным лицом говорит Чимин. — Тогда проблемы вообще нет. У нас не получится испортить друг друга еще больше, — криво усмехается Чонгук. — Может, ты мне уже прямо скажешь, что не так? — Мы можем просто перестать видеться? — тихо, почти умоляюще спрашивает Чимин. — Нет, не можем, — отрезает Чонгук. — Я от тебя не отстану. Или ты мне называешь причину, по которой мы не можем продолжать общаться, или я буду преследовать тебя всюду, доводя до ручки твоих хёнов, пока не получу ответ от тебя или в зубы от них. Выбирай. Чимин кусает губы. Ему тяжело решиться. Но, в конце концов, осознав последствия — а Чонгук точно сдержит свое слово и будет таскаться за ним по пятам, укоризненно дыша в затылок, — Чимин решается: — Я гей. Чонгук не знает, как на это реагировать. Наверное, для Чимина это какое-то супер сложное и морально-затратное признание. Но для Чонгука это констатация факта: Земля круглая, небо голубое, вода мокрая, Пак Чимин гей. Чимин воспринимает его молчание по-своему: — Я не хочу, чтобы про нас говорили, — быстро произносит он. — Не хочу снова переживать все это дерьмо… Чонгук напрягается. Он ни о каком дерьме не знает. Но уже догадывается. — Я ведь обещал, что защищу тебя, — тихо говорит он. — У нас был договор, ты помнишь? Ты помогаешь мне с учебой, а я слежу за тем, чтобы к тебе никто не лез. Не переживай из-за этого. Чимин ушам своим не верит. Смотрит на Чонгука широко распахнутыми глазами. Медленно, но до него доходит. — И тебя ничего не смущает? — спрашивает он осторожно. — Нет, а должно? — не понимает Чонгук. — А что тебя смущает? — задает он встречный вопрос. Чимин краснеет и отводит взгляд. Теперь Чонгук пялится на него в ступоре, но быстро спохватывается. Пять минут. Время идет, а он еще не сказал все, что собирался. — Занятие пропустил ты, а не я. В условиях расторжения договора такого пункта нет, — говорит Чонгук, пока Чимин молчит, явно борясь с желанием оказаться как можно быстрее и как можно дальше отсюда. — Так что он все еще в силе. Если ты не хочешь со мной общаться, мы можем только заниматься. Мне все еще нужна твоя помощь. Чимин коротко вздыхает. Он понимает, что нельзя тянуть время. И чем дольше они мнутся на месте, тем больше вероятность, что Намджун не сможет удержать Сокджина и тот прибежит спасать Чимина. И убивать Чонгука. Только большой вопрос, кто кого убьет первым. Чимин не хочет об этом даже думать. — Хорошо, — соглашается он, сдаваясь. — Мы будем заниматься, как договаривались. Завтра в шесть. — Завтра в шесть, — Чонгук улыбается. Чимин бросает на него быстрый взгляд и отходит. Чонгук его не преследует. — Мне пора, — говорит он. Чонгуку объяснять не нужно, что произойдет, если Чимин не вернется в столовую и не предстанет перед Сокджином целым и невредимым. — До завтра. — До завтра, — повторяет Чонгук. Он остается на веранде, провожая взглядом спешащего обратно к своим хёнам Чимина. Чонгук воспринимает согласие Чимина как второй шанс. Теперь он будет внимательней и осторожней. И ему необходимо разобраться в том, что на самом деле происходит. Из-за чего поползли все эти слухи про Чимина, про какое дерьмо он говорил и какое ко всему этому имеют отношение Гинхо и Тэхён. Чонгук решает начать с Тэхёна. И в этот раз так просто его другу не отделаться.

***

— Это, блин, было опасно! — говорит Тэхён не без восхищения, когда встречает Чонгука на пути к аудитории, где у них общая пара. — Юнги, когда узнает, поседеет. Ты любишь играть с огнем, Чон Чонгук. — Он бы ничего мне не сделал, — неохотно говорит Чонгук. Он знает Сокджина. Возможно, не так хорошо, как его близкие друзья, но все-таки он почти целый год не только встречался с его сестрой, но и довольно часто бывал у них дома. Сокджин относился к нему очень хорошо — они действительно друг другу нравились, хоть у них и не так много общего. Сокджин принял его, как члена своей семьи, а Чонгук отплатил за его доброту предательством. Ничего удивительного в том, что у Сокджина руки чешутся его прибить. Но это вовсе не значит, что он действительно это сделает. — Я не был бы в этом так уверен, — замечает Тэхён. — Но меня волнует другое. Что у вас с Чим-Чимом происходит? — Ничего. — Чонгук удивлен вопросом. Разве похоже, что между ними что-то происходит? Хотя весь университет теперь точно считает иначе. — Я его обидел и хотел извиниться. Вот и все. — Обидел? — Тэхён ему не верит. — Да ладно, как ты мог его обидеть? Чимин никогда на левых людей не обижается. Без обид, Гукки, но вы с ним не настолько близки, чтобы он из-за тебя убивался. — Ты думаешь? — Чонгук глубоко задумывается о причине, по которой Чимин бросил его в игнор после выступления в ночном клубе. Если это была не обида, то что? В какой момент Чонгук что-то сделал не так? Когда выгнал Чимина из комнаты отдыха? Но тогда он не подошел бы к нему на фансайне. Или это случилось из-за фото и того умышленно-едкого требования сказать “спасибо”? — Ты знаешь, что он меня сфоткал на прошлогоднем выступлении здесь, в универе? Тэхён удивлен. — Нет. — А ты вообще знаешь, что он нашу музыку слушает? Идеальные брови Тэхёна уже готовы сбежать с его лица. — Да ладно? Я думал, он остался в клубе просто поугарать над нами, а на фансайне подошел, чтобы над тобой поиздеваться. Так это выглядело, по крайней мере. — Ясно. Чонгук заходит в аудиторию первым. Все два часа с коротким перерывом он сидит на паре и снова — уже неудивительно, правда? — думает о Чимине. Пытается придумать годную гипотезу, которая могла бы хоть как-то связать воедино факты и объяснить их. Но Чонгук ощущает острую нехватку данных. Он упускает из виду очень важные детали, которые способны изменить всю картину его представления в целом. И Тэхён пока единственный надежный источник информации. Чонгук еще не придумал, как ему подступиться к Чимину и разговорить его. Лучше начать с Тэ. — Тогда, в клубе, — начинает Чонгук, когда они с Тэхёном, отсидев последнюю пару, двигают в сторону музыкальной студии, где договорились встретиться с Юнги и порепетировать, — ты сказал, что у Чимина из-за тебя были проблемы. О чем шла речь? Тэхён уже не удивляется тому, что все, что Чонгука последнее время волнует, — это исключительно Пак Чимин. Вместо этого он тяжело вздыхает. — Я на тот момент встречался с Саран… Помнишь ее? Чонгук кивает. Хотя нихрена не помнит. Тэхён меняет девушек чаще, чем свои модные наряды, а шоппинг — его вторая одержимость после музыки. Тэхён продолжает: — Она меня дико к Чимину ревновала. И к вам тоже. Вообще ко всем, с кем я проводил время вместо того, чтобы быть с ней. Я все еще не выяснил, как она узнала, но как-то узнала, что Чимин мне признался. Она всем растрепала о том, что он… ну, ты понимаешь. — Гей. — Чонгук пристально смотрит на Тэхёна, и тот тушуется под его взглядом. Тэхён вообще отличный парень. Может, немного ветреный, потому что очень красивый и популярный, но друг и человек он правда хороший. На него всегда можно положиться. Он прикроет спину, даже если пострадает сам. Чонгук не понимает, почему Тэхёна так выводит из равновесия эта гомосексуальная тема — раньше за ним такого не замечалось. — Да, — снова вздыхает Тэхён. — Слухи дошли до этого дегенерата Юн Гинхо… И он начал Чимина травить. Когда я вмешался, пытаясь его защитить, все стало еще хуже. Гинхо будто подтверждение получил, которого так долго ждал. И как раз тогда Чимин и порвал между нами всякую связь… На самом деле, я благодарен хёнам, Сокджину, Намджуну и Хосоку, что они были рядом с Чимином, поддерживали и оберегали его, когда я этого сделать не мог… Тэхён умолкает. По лицу Чонгука он понимает, что лучше бы ничего этого не рассказывал. — Гукки… Только давай без глупостей, — просит он. Юнги ему шею свернет, если узнает, что Тэхён имел неосторожность дать Чонгуку повод отхерачить Гинхо в фарш. — Все уже решено, Сокджин за этим следит. Чимина никто не трогает, так что… не поднимай снова все это дерьмо, когда оно уже улеглось, ладно? Ты сделаешь только хуже. Чимину в первую очередь. Чонгук резко выдыхает. Он понимает. Но кулаки так и чешутся. Хорошо, что он не в курсе подробностей. Если бы он знал, что именно Гинхо делал с Чимином, он бы его уже прикончил — с особой жестокостью и отягчающими обстоятельствами, за что ему сразу бы влепили пожизненное. — Без глупостей, — дает он обещание. — Но если он первый ко мне полезет… — Чо-о-онгу-у-ук, — страдальчески стонет Тэхён. — Не разбивай мне сердце. Я не готов до конца жизни навещать тебя в тюрьме, ладно? У меня на нас другие планы. Мировая известность, слава, деньги, связи — и все, что мы только пожелаем. — Ты знаешь, чего я желаю, — резко произносит Чонгук. — Да-да, тихой, спокойной жизни, семью, дом, детей, трех собак, одну кошку, байк и оранжерею… Помню я, помню, — тянет Тэхён. — Но у меня еще есть время заставить тебя передумать. Чонгук усмехается и, толкнув двери в студию, заходит первым. Юнги уже их ждет на диване с телефоном в руках и ногами, закинутыми на спинку. Стандартная поза Юнги, очень занятого работой. — Ты столько залипаешь в свой планшет, что я начинаю опасаться, что у тебя появилась девушка, о которой мы не знаем, но заранее ей сочувствуем, — с порога говорит Тэхён, скидывая вещи. Юнги показывает ему фак, не удостоив даже взглядом, и продолжает смотреть в экран. Чонгук подходит и нагло заглядывает поверх его головы. Увы, он видит не фотки симпатичной девчонки и даже не интимную переписку с ней, а виртуальный синтезатор. — Ты неисправим, — вздыхает Чонгук над Юнги. Тот вытаскивает беспроводной наушник и поднимает на него взгляд. — История такая, — лениво проговаривает он. Не хочет тратить на это время, но приходится. Еще и связки напрягать… За что ему все это? — Один свидетель кое-какой утренней сцены в столовой написал своему другу, тот поделился ошеломляющей новостью с другим своим другом, а тот — с Хосоком. Хосок позвонил мне. Теперь даже я в курсе. Ты доволен? — А должен быть? — приподнимает бровь Чонгук. Он не понимает, из-за чего все эти нервы. Будто он психопат и социопат, как Гинхо, который хочет с Чимином сделать что-то плохое. Чего все так переполошились и ополчились против него? — Я вот точно недоволен. — Юнги садится прямо, спустив ноги на пол, и смотрит на Чонгука снизу вверх. — Что, черт возьми, происходит между тобой и этим Пак Чимином? — Ничего… — Он ответил мне то же самое, — ехидничает Тэхён, занимаясь настройками гитары, пока друзья любовно собачатся. — Ничего — это когда в самом деле “ничего” и я вообще не в курсе, — раздражается Юнги. — Мне плевать, чем вы там занимаетесь, если меня это не касается, но теперь Хосок с меня живого не слезет. И мне придется что-то с этим делать, хочу я этого или нет. Так что харе прикидываться идиотом. Отвечай уже. — Да блин! — Чонгук от досады треплет свои волосы. — Правда ничего! Мы просто занимаемся вместе. Я его в клуб пригласил тоже поэтому. А потом он начал себя странно вести, и я решил выяснить, что происходит. — Да, на глазах у всего универа, — едко цедит Юнги. — Так, чтобы ни у кого сомнений не возникло, что ты не только Пак Чимина донимаешь, но еще и огрести от Ким Сокджина хочешь. Отличный план, Чон Чонгук, чтобы вылететь из универа наверняка. Прям со стопроцентной гарантией. Ты же знаешь, что наш ректор вхож в семью Кимов. Сокджин стерпел в тот раз с Соён, но, поверь мне, второй раз он так просто все это тебе с рук не спустит. — Чего ты от меня хочешь? — прямо спрашивает Чонгук. Он начинает раздражаться и не хочет ругаться с Юнги на пустом месте. Лучше, если они закончат этот неприятный для них обоих разговор побыстрей. — Чтобы ты прекратил всю эту хрень с Чимином, — жестко произносит Юнги. — Что бы ты там ни напланировал и ни напридумывал себе… Забудь об этом. Я тебе как друг говорю. Забудь о Пак Чимине. Ничем хорошим это не кончится. Для тебя особенно. Чонгуку кажется, что Юнги бьет его под дых — снова и снова, вышибая весь воздух из легких. Чонгук не может нормально дышать. Внутри все горит и пульсирует от поднимающегося из темных глубин гнева — яростного и разрушительного. Но вместо того, чтобы ударить Юнги или начать все крушить, Чонгук вылетает из студии, едва не выбив двери. Он быстрым шагом преодолевает длинный коридор и останавливается на лестничном пролете у окна. Хочется отхерачить кулаками хотя бы стену, но он сдерживается. Ему нельзя травмировать руки. Если он лишится еще и возможности играть на гитаре, то точно сорвется. Из заднего кармана раздается мелодичный звук входящего сообщения в Какао. Чонгук дышит десяток секунд, концентрируясь на своем дыхании, чтобы успокоиться, и достает телефон. Ему написал Чимин. Чонгук не хочет читать. Если Чимин передумал и хочет с ним порвать, Чонгук пойдет и сбросится нахрен с крыши. Не то чтобы эта мысль посещает его впервые… Но Чимин пишет о другом: “прости за утро. и за то, что тебя везде забанил… это было нечестно и некрасиво. и ты этого не заслужил. прости, я бываю очень глупым” Чонгук дышит. И чувствует, как его отпускает. Это первый раз, когда Чимин написал ему сам. И хотя Чонгук бы хотел услышать это от него лично, а не прочитать текстовым сообщением, он радуется, что Чимин не пошел на попятную. Если против Юнги, Сокджина и остальных “доброжелателей” Чонгук еще может бороться, то против нежелания Чимина продолжать их общение — нет. Насильно мил не будешь. “у тебя будет завтра возможность исправиться”, — отправляет Чонгук и тут же жалеет об этом. Не слишком ли? Звучит как-то… высокомерно и угрожающе? Чимин же не видит, как у него улыбка морду рвет пополам, он может не так воспринять его посыл... “до завтра ждать слишком долго. приходи вечером в студию после девяти. я согласен подождать тебя два часа в качестве наказания, но, боюсь, меня выгонят раньше” У Чонгука уже лицо болит так сильно улыбаться. Он рад, что один. Иначе Юнги и Тэхён уже вызвали бы ему скорую. Или сразу психиатрическую неотложку. Конечно же, Чонгук соглашается прийти — разве могут быть сомнения?! Когда он возвращается в музыкальную студию, Юнги и Тэхён встречают его со встревоженно-напряженными лицами. Но видят легкую улыбку Чонгука, оценивают его расслабленный вид и немного успокаиваются. Они больше не возвращаются к теме Пак Чимина — чувствуют, что это будет смертельно опасное балансирование на острие лезвия. Кровь будет по-любому, даже если никто не сорвется. Чонгуку немного стыдно. Перед Юнги особенно. Потому что он не собирается прислушиваться к его мудрым словам и намеревается сделать все с точностью наоборот. Хотя, может, и стоило бы поступить иначе. Но Чонгук учится быть честным хотя бы перед самим собой: он не в состоянии забыть Чимина и сделать вид, что они никогда не были знакомы. И между ними больше, чем “ничего”. Остается только набраться храбрости, чтобы начать называть вещи своими именами.