Смерть из Междумирья

      Утро у Жизель, откровенно говоря, не задалось. Всё началось с того, что она проснулась от того, что упала с кровати из-за предрассветного кошмара. Жмурясь и потирая сонные от недавнего сна глаза, юная дева встала с пола и выглянула в окно. Солнце только-только взошло над линией горизонта, освещая своими яркими лучами комнату сероглазой девушки.       Отвернувшись от окна, блондинка посмотрела на соседнюю кровать. Она была аккуратно заправлена, но самой сожительницы в комнате не было, что немного странно, ведь сегодня была Суббота, а на часах всего лишь полдевятого утра, и все остальные ученики сейчас отсыпались. Жизель прекрасно знала, что её соседка та ещё соня, которую и пушечный выстрел над самым ухом еле пробудит, но похоже не сегодня. «А, точно! Она же вчера говорила, что идёт к своим друзьям на комнатную тусовку и останется у них на ночь. Что ж, это даже хорошо», — вспомнила  Жизель и, цокнув языком, отправилась в небольшую комнатку, служившей одновременно и умывальной, и туалетом.        Душа и душевых кабинок в комнатах учеников и некоторых учителей, которые иногда оставались в школе на ночь или две, не было. Ребята ходили в отдельную душевую, расположенную на улице и представляющую из себя невысокий, но довольно просторный кирпичный домик с тремя железными дверьми, каждая из которых вела в свою душевую, для девочек, мальчиков и учителей, с раздевалками и отдельными кабинками, на удивление имевшими дверцы. Душевую открывали с семи часов вечера и закрывали с наступлением отбоя, в десять часов ночи.  И хоть она находилась недалеко от корпуса, в котором проживали ученики, они всегда старались ходить в душ засветло, а если и приходилось идти в темноте, то только небольшими группками или парами, потому как поодиночке было страшно, что было вполне нормально и объяснимо, ведь среди ребят всегда найдутся любители рассказать страшные истории, особенно на ночь, пугая любого, кто захочет их послушать. Но в любом случае, это были лишь выдумки, в отличии от того, что пришлось увидеть Жизель.       Первое, что зацепило взгляд сероглазой блондинки, когда та зашла в умывальную, было её собственное заспанное отражение в небольшом овальном зеркале, висящем над раковиной в пластмассовой раме мятного цвета, которая имела несколько полочек, предназначенных для того, чтобы ставить или ложить на них пасту с щётками, мыло, расчёски и другие предметы личной гигиены.        Девушка взяла с одной из таких полочек свою зубную щётку и тюбик с пастой, выдавила небольшое количество пасты на щётку и принялась чистить зубы. В зеркало она практически не смотрела.        Жизель сделала это только после того, как выплюнула пену от пасты под текущую из-под крана воду, ополоснула лицо, после вытерев его махровым полотенцем.        Только вот, вместо её отражения в нём теперь маячила чья-то голова, лишь отдалённо напоминающая человеческий череп, обтянутый уже давно высохшей кожей, которая была покрыта какой-то противной тягучей жидкостью, чёрно-коричневого цвета, по своей структуре напоминающей дёготь, устрашая ещё больше. Часть этого «черепа», от правого уха, которое сверху было заострено, и по диагонали до подбородка, была как будто спилена. Существо смотрело на сероглазую блондинку сквозь зеркальное стекло не мигающим взглядом своих больших, пустых серо-белых глаз, внутри которых было что-то наподобие ромбов чёрного цвета, только очень узких и немного приплюснутых, имевших два более заострённых, чем два других, угла, расположенных сверху вниз в вертикальном направлении, служивших ему зрачками. Зеркальный монстр искривлял итак кривой рот в жутком подобии улыбки, показывая свои тонкие, но острые, словно бритва, жёлто-белые зубы.  Внезапно, существо подняло одну руку, состоящую наполовину из человеческих костей, а наполовину из металла и другого вещества, неизвестного, для людей, происхождения. Она, также как и голова с плечами, была обтянута сухой кожей. Пальцы на кистях были длинными и тонкими с длинными и острыми ногтями. Монстр помахал этой рукой Жизель, ещё сильнее скалясь, а потом со всей силы ударил по обратной стороне зеркала. На стекле появилась небольшая трещина.       В ужасе девушка отскочила к стене рядом с зеркалом и замерла, почти не дыша, и лишь быстрое и громкое сердцебиение доказывало то, что она была жива. Время, проведённое в ожидании того, когда это чудовище вылезет из зеркала, тянулось, издеваясь, терзая разум, но всё было как бы спокойно. Блондинка продолжала стоять, плотно прижавшись к стене, тяжело дыша и боясь шелохнуться. Зажмурив глаза и прислушиваясь к мучительной тишине, она всё же решилась, пересилив себя, подскочила к двери и, не глядя на зеркало, выскочила из умывальной комнаты, громко захлопнув за собой дверь.       Забившись в дальний угол между стенкой и рабочим столом, девушка с ужасом, ожидая худшего, продолжила наблюдать за закрытой дверью туалета, но она так не разу и не шелохнулась, хотя следовало блондинке только прикрыть глаза, как она тут же слышала звук разбивающегося стекла зеркала и тихий скрип двери. В ужасе открывая свои очи, Жизель понимала, что это всего лишь её воображение разыгрывалось, но от этого не становилось легче, а даже как-то наоборот — страшнее. Этот сосущий изнутри страх появлялся от незнания и невозможности предугадать того, что случится в дальнейший момент. Эмоции, скопившиеся внутри за столь короткое время, с огромной силой рвались наружу и, сдавшись, блондинка всё же выпустила их. Её красивые и раннее сверкающие уверенностью глаза насыщенного серого цвета помутнели, их застелила водная пелена, и из них начали падать на пол и на ночнушку девушки большие, блестящие на Солнце, словно бриллианты, слёзы. Они текли, не останавливаясь, будто таким образом пытаясь компенсировать то ощущения пустоты внутри, что возникло после «встречи» с тем чудищем, а сама сероглазая ничего не могла, да и не хотела с этим делать. В какой-то момент ей всё стало так безразлично, что она перестала видеть смысл бояться, а уж тем более бороться. Ей хотелось просто сидеть, свернувшись калачиком, словно птенчик в яичной скорлупе, и плакать, наблюдая за ненужной суетой внешнего мира.       Так девушка и просидела в углу незнамо сколько времени, поджав к себе колени и положив свою голову на них. Она наблюдала за тем, как капли её слёз падают на ночную футболку, слегка пропитывая её влагой, и чувствовала себя такой ненужной и брошенной всеми в этом мире. От этого становилось до того, тошно, что хотелось кричать. Громко, не останавливаясь, даже когда на него сбежится вся школа, не смея прекратить. Но не решаясь так сделать, сероглазая просто сдавленно взвывала и кусала ворот своей пижамы и пряди светлых волос, продолжая рыдать.       И не известно, сколько ещё времени блондинка провела бы в подобном состоянии, если бы не боль, резко возникшая как раз на месте метки, которую ей вчера так услужливо оставил Айрон. Поначалу она была несильной, немного пульсирующей, но в основном монотонной, так что сероглазая девушка даже не сразу обратила на неё внимание. Лишь когда боль стала усиливаться, она удосужилась взглянуть на руку, и её сердце тут же сново сжалось от страха. То место, где была метка не сильно кровоточило, но с усилением боли, количество крови также возрастало.       В ужасе вскочив на ноги, девушка заметалась по комнате, но в умывальную, чтобы промыть, как ей тогда казалось, рану, Жизель зайти не осмелилась. Ещё не прошедший с прошлого раза страх давал о себе знать. Да и что-то внутри самой блондинки подсказывало ей, что это ничем не поможет, а боль и кровотечение всё продолжали усиливаться. Ей нужна была помощь совсем с другого края, но кто мог её оказать, не задавая лишних вопросов? Ответ пришёл в её голову незамедлительно. Данил.       Наскоро переодевшись в первое, что попалось под руку и кое-как причесавшись, сероглазая быстро надела спортивные тапочки и выбежала из комнаты в поисках русого мага.       Первым делом, блондинка конечно же прибежала к его комнате, которая находилась на том же этаже, что и её, но медно-зеленоглазого мальчика там не оказалось, а его сосед по комнате сказал, что тот ещё с шести часов утра куда-то ушёл и ещё не вернулся. Наскоро поблагодарив Пашу и не став отвечать на его вопросы, девушка рванула к лестнице.  Как любительница знать всё обо всех, она прекрасно знала, что Данил ни с кем особо не общался, что уж говорить про дружбу и дружеские ночевки, а значит в жилом корпусе его точно не было. Оставалось всего два места, где он предпочитал быть: кабинет биологии и сад перед школой.        Так как класс биология был разгромлен и пока ещё не восстановлен, этот вариант сразу отпадал, а потому сероглазая сейчас, перепрыгивая через две ступеньки, спешила на улицу. Но спускаясь по очередному пролёту блондинка почувствовала, как и без того сильная боль в руке усилилась, и, не удержавшись на ногах, начала падать. В панике пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, девушка схватила, дёрнув, какую-то девчонку за её длинную чёрную косу, но благо проходящая, сама не имея никакого желания упасть вместе с сероглазой, схватила одной рукой её за руку, а второй крепко ухватилась за перила. Лишь когда блондинка встала ровно на ноги, обладательница чёрной косы отпустила её.  Повернувшись, чтобы посмотреть на ту, чьи волосы она сейчас сжимала в кулаке, сероглазая обомлела от шока. Прямо перед ней, на две ступеньки выше стояла она. «Фрея. Боже правый! Из всех учеников этой дурацкой школы, почему именно она?! Похоже, я проклята богами. Буду лишь надеятся, что она ничего не заметит», — подумала про себя Жизель, осторожно, чтобы не вызывать подозрений, пряча кровоточащую руку за спину.       Но либо она реально была проклята богами, либо ей сегодня просто не везло, потому как назло взгляд маггесы Смерти зацепил именно то, что она пыталась скрыть. Только увидев её дико болевшую руку, почти полностью покрытую кровью, как её обсидиановые глаза наполнились сначала удивлением, а потом диким ужасом и беспокойством, но не за себя, а за блондинку. — Ж-Жизель… т-ты… — только начала было тихо говорить Фрея, но её бесцеремонно прервали. — Мне надо бежать! — быстро бросила Жизель, отпуская волосы черноглазой, которые всё ещё сжимала в руке. — Постой! Я могу помочь тебе! — уже громче проговорила Фрея, подходя ближе к сероглазой и протягивая ей руку. — Позволь, я… — Нет! — неожиданно громко, даже для себя, выкрикнула Жизель, заставляя черноволосую остановиться и на пару мгновений опустить руку. — Нет, только не ты! — девушка прекрасно помнила предупреждение Айрона о том, что за предательство она поплатиться жизнью. Можно ли было считать принятие помощи юной чародейки предательством, она ещё толком не разобралась. Скорее всего — да, ведь черноглазая считалась их общим врагом, а значит любое не вражеское взаимодействие с ней и её друзьями рассчитывалось как предательское. — Но… — Фрея не была намерена сдаваться, а потому предприняла ещё одну попытку удержать сероглазую блондинку, схватив её за предплечье правой, здоровой руки. — Отцепись от меня! — зло и раздражённо крикнула Жизель, с такой силой оттолкнув от себя черноволосую девушку, что та не только отпустила её, но и с трудом удержалась на ногах.       Блондинка в последний раз кинула на чародейку полный не только ужаса, но и мольбы взгляд и бросилась наутёк. Быстро спускаясь по ступенькам лестницы, она слышала, как черноглазая ещё некоторое время следовала за ней, что-то говоря, но она уже не понимала что именно. Вскоре просьбы обладательницы обсидиановых «омутов» утихли, а шаги прекратились, но сероглазая всё равно продолжала бежать, ни на секунду не сбавляя скорости.       Лишь когда блондинка выбежала на крыльцо школы, она позволила себе ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и осмотреться. В цветнике перед учебным заведением Данила не оказалось, а потому сероглазая посмешила к заброшенной оранжереи. С каждой минутой итак почти нетерпимая боль и сильное кровотечение в том районе, где Айрон вчера оставил метку Сына Хаоса, усиливались. Бежать Жизель уже чисто физически не могла, просто идя тем быстрым шагом, на который она сейчас была способна.       Девушка надеялась, что медно-зеленоглазый маг будет около оранжереи, но не рядом с ней, не, подождав около пяти минут, которые для блондинки были очень мучительными, на космическом корабле, как вскоре поняла блондинка, его не было. Обратиться же к колдуну Тёмной Энергии Жизель не осмелилась. Собрав остатки сил, сероглазая снова ринулась на поиски юного мага Растений, но её хватило, лишь чтобы дойти до школьного футбольного поля. Дальше боль стала настолько сильной и невыносимой, что девушка не могла думать не о чём другом, а уж о том, чтобы идти, спеша, куда-то и мысли не было. Тяжело дыша, она села на траву, оперевшись о кирпичную стену, стоящую не далеко от футбольного поля, до которой она еле добрела. Опустив кровоточащую руку, сероглазой вдруг пришла мысль о том, как она выглядит со стороны. Наверное, очень ужасно: растрёпанные светлые волосы, в которых застряли пару веток и несколько листьев, лёгкое, совершенно не подходящее под осеннее утро белое платье в ярко-жёлтый горох, наполовину заляпанное кровью от руки, которая тоже от локтя была покрыта алой жидкостью, бледное и измученное лицо, поблёкший взгляд серых глаз, где до сих пор отчётливо были видны остатки недавнего страха.       С лица Жизель скатились пару капель холодного пота, и сквозь отчаянье и боль она горько усмехнулась. Тяжёлое дыхание стало тише, веки тяжёлыми, а сознание расплывчатым. Ну вот, кажется и всё. Никто так точно и не поймёт, от чего же всё-таки умерла «самая стервозная девушка школы», но это было не важно. Да, может быть стоило принять помощь Фреи, но думать об этом было уже поздно, да и блондинка не собиралась унижаться и принимать её помощь, а потом страдать от более мучительной смерти за предательство Сына Хаоса.       Когда глаза Жизель уже закрывались, а сознание покидало её тело, девушка услышала совсем рядом чьи-то шаги, но позвать на помощь у неё уже не было сил. Шаги приблизились… Глаза полностью закрылись, и мир для Жизель полностью погрузился во мрак…

***

      Утро для Данила началось рано, и не сказать, что по его воле. Ещё где-то в без пятнадцати шесть часов утра к нему в комнату зашла заспанная и недовольная вахтёрша средних лет и сообщила о том, что его родители ждут русого около школьных ворот для с её слов: «Очень важного разговора».       Парню сразу же стало не по себе. С тех пор, как родители перевели его в эту школу, они не разу не навещали своего сына, казалось, совсем забыв про него. Что же им понадобилось от него сейчас?        Нервно сглотнув, медно-зеленоглазый стал быстро приводить себя в порядок. На вопрос проснувшегося от его возни Паши, Данил ответил как есть, что так и так, родители наконец-то пришли его навестить. Он старался говорить как можно радостнее, но волнение и некую горечь скрыть было трудно, но благо сонный сосед ничего не заметил.       Всю дорогу от своей комнаты до школьных ворот юный маг размышлял о том, почему же его родители решили прийти и поговорить с ним о чём-то важном, ведь, казалось, они были даже рады сдать своего сына в эту школу-интернат и забыть о нём, как о страшном сне. На какой-то миг медно-зеленоглазого парня обуяла неописуемая ярость от подобной мысли, но подходя к месту встречи, он смог её немного унять.       Недовольство и разочарование на лицах родителей не предвещало ничего хорошего, а потому русый на миг замер, нервно сглотнув, но пересилив себя, всё же сделал эти несколько шагов, что отделяли его от предков. — Мама, папа, так о чём вы хотели поговорить? — стараясь скрыть волнение и дрожь голоса, как можно более равнодушным голосом спросил родителей Данил. — Нам сообщили, что ты делаешь успехи, сынок, — приторно-сладким, неестественным голосом ответила ему мама. На краткий миг русый парень даже успокоился, но то, что сказала его мать в следующий момент полностью разбило его тщательно надетую маску. — Особенно в выращивании цветочков. — Откуда вы… — начал было говорить Данил, но запнулся, быстро сообразив, что так он только выдаст себя с потрохами. — Значит это правда, — разочаровано проговорила мать. — Садовником решил стать?! Ты хоть представляешь, сколько мы с отцом вложили в тебя, чтобы ты стал хоть кем-то в этом мире?! А ты решил так просто перечеркнуть все наши старания, и стать ничтожным садовником?! — Н-н-нет, вы не… — начал оправдываться Данил, но ему этого не дали. Сильная пощёчина отца и горящая щека заставили его замолкнуть. — Значит слушай сюда, сынок, мы с твоей мамой уже не раз говорили тебе, чтобы ты не занимался подобной ерундой, но ты всё же ослушался нас. Свободу почувствовал? Ну ничего, со следующего Понедельника за тобой будет наблюдать проверенный человек, которого мы уже нашли, и докладывать нам о всех твоих действиях. И если мы узнаем, что ты снова займёшься подобной деятельностью, мы без промедления забираем твои документы отсюда и переводим тебя в твою прошлую школу. Там ты хоть был более дисциплинированным, — озвучил ошарашивающие новости отец парня, даже не смотря на сына, развернулся и пошёл прочь вместе со своей женой. — И переоденься во что-нибудь более подобающее, а то выглядишь так, будто бомж какой-то, — кинул напоследок сыну отец, даже не повернувшись к нему, не говоря уж о том, чтобы попрощаться с ним по-нормальному.       Услышав подобные вести, медно-зеленоглазый просто замер, ошеломлено смотря в спину родителям. Но на смену шоку быстро пришла ярость. Да как они смеют ставить ему подобные условия?! Они не появлялись в его жизни с того, самого момента, как его приняли в эту школу, они не присутствовали ни на одном важном для него событие, они не участвовали и не помогали ему с подготовкой к различным олимпиадам, а теперь они имеют наглость предъявлять ему свои условия и заставлять его делать то, чего им хочется! Да ни за что!       Данил уже вкусил вкус той свободы, когда родители может и контролируют его, но не так сильно, как тогда, когда он ходил в прошлую школу и жил с ними под одной крышей, и совершенно не хотел возвращаться к прошлой жизни. Нет, он не позволит им лишить его того единственного, что подарило ему смысл дальнейшей жизни, что показало ему, что его существование может быть хоть чуть-чуть другим!       Ярость, и то не полностью, стала утихать лишь тогда, когда русый парень заметил, что растущие около дороги деревья тянут свои ветви к его родителям. Взмахом руки приказав им остановиться, медно-зеленоглазый развернулся и быстро пошёл прочь от школьных ворот, не имея более никакого желания смотреть, как они уходят вдаль, ни разу не оборачиваясь.  Чтобы полностью успокоиться, Данил первым делом отправился в сад перед школой, дабы побродить там по тропинкам между цветов, насладиться их нежным утренним запахом и тишиной, которой днём и вечером почти не застать из-за множества учеников, что тоже любят походить по саду, но при этом не умеют сохранять созданные природой спокойствие и идиллию.       С тех пор, как парень открыл в себе магию Растений и благодаря помощи Айрона научился ей управлять, этот сад стал для него особенным, он имел над ним свою власть: он мог заставить цветы благоухать сильнее или же слабее, мог сделать один цветок привлекательней других или же наоборот — сделать невзрачным, мог повлиять на их рост и цветение в любое время года или пустить этот процесс на самотёк. Многие, конечно, часто путали его волшебство с магией Земли, но это было лишь глупое заблуждение. Медной-зеленоглазому не было подвластно управлять землёй, говорить с ней или использовать её силу, он был способен лишь на магию Растений, которая являлась лишь малой частью такого великого стихийного чародейства как Земля.       Но именно сейчас Данилу вовсе не хотелось ничего творить в саду, а простая прогулка по нему очень быстро наскучила парню. Что делать дальше, он не знал, но и возвращаться в комнату у него тоже пока не было желания. Так и бродил он по территории школы без цели и без всякого интереса, но при этом наслаждаясь теми мгновениями тишины, спокойствия и свободы, которых его родители хотели лишить, установив за ним контроль через какого-то посредника. Нет! Он им этого не позволит! Никогда и ни за что! Взгляд русого мага упал на травы, растущие в щелях асфальтовых тропинок, и в голову ему пришла гениальная идея. Если уж родители хотят установить за ним контроль, то пусть устанавливают, только он внесёт несколько своих поправок, достаточно будет лишь создать сильный дурман, чтобы потом водить за нос этого наблюдателя. А для подобного снадобья нужны определённые травы, с чем у медно-зеленоглазого точно не будет никаких проблем, нужно будет только вовремя подкладывать его в еду или напиток его «няньки».       Не став более медлить, загоревшийся этой идеей Данил стал выращивать нужные растения. Каждая магическая трава требовала определённых условий для своего роста: какие-то требовали сухого и солнечного места, какие-то влажного и тенистого, каким-то обязательно нужен был ветер для роста и тому подобное. Довольно долго промаявшись с их выращиванием, учитывая ещё то, что не все удалось взрастить с первого раза, юный маг, довольный своей работой, отправился обратно к себе. Он смог получить те травы, что были ему нужны, оставалось только подождать, дав им самим чуть подрасти и напитаться магической силой, а уж потом собирать и создавать дурман.       Возвращался в жилой корпус медно-зеленоглазый с противоположной стороны от того направления, которым он пришёл на задний двор школы. К своему удивлению, около кирпичной стены на спортивном поле он заметил чью-то сидящую фигуру, которая еле-еле шевелилась. Честно говоря, поначалу ему хотелось просто зайти в здание и вернуться в свою обитель, но силуэт не давал ему покоя. Вскоре любопытство перебило безразличие, и, помявшись ещё немного, русый мальчишка всё же пошёл посмотреть, кто же в столь ранний час сидит на холодной, ещё не нагретой солнцем земле.       Подходя к сидящей в тени фигуре, Данил с удивлением понял, что это Жизель. Ему тут же захотелось уйти подальше от неё. Воспоминания о прошлой попытке поговорить с ней были всё ещё свежи, и повторять тот опыт ему вовсе не хотелось, хоть сейчас девушку и не окружала толпа почитателей и подлиз. Уже разворачиваясь, юный маг вдруг замер, не смея отвести от блондинки свой взгляд. Его привлекло кое-что очень жуткое на части её руки от локтя до кисти. Кровь. Да это была именно она. Тёмно-алая жидкость всё ещё текла по руке блондинке, пачкая её платье и кончики свисающих светлых волос, в конечном итоге стекая на землю и явно не собираясь останавливаться. Но не только кровь, а точнее не только она, привлекли внимание медно-зеленоглазого. Было что-то неестественное в этом кровотечение, оно будто было нечеловеческого происхождения.       Быстро подскочив к уже отключившейся девушке и осторожно взяв её за всё ещё пульсирующую от боли руку, русый обомлел. Сквозь струйки крови проглядывалась уж очень знакомая метка. — Чёрт! — сквозь зубы выругался Данил, осторожно проводя свободной рукой над меткой блондинки, тем самым останавливая кровотечение и снимая остатки боли. — Ну вот зачем? — непонятно кому это вопрос был адресован, либо самой Жизель, либо тому, кто эту метку поставил.       Встав с корточек и аккуратно взяв бессознательное тело девушки, парнишка передал его уже протянувшему свою «ветвь помощи» дереву, растущему неподалёку. В принципе, сама блондинка была не тяжёлой, но так как и русый маг не отличался силой атлета, то он предпочёл доверить перенос сероглазой более надёжным носильщикам — деревьям. Осторожно, чтобы не повредить и не уронить тело девушки, деревья, растущие по одной стороне вдоль асфальтовых тропинок, передавали его из ветвей в ветви. Они делали это так быстро, как только могли, так им приказал сам Данил, который понимал, что одних его чар будет недостаточно, чтобы на долгое время сдержать кровотечение и боль; для того, чтобы сделать это на более долгий срок или вообще навсегда, нужны были либо сильный заговор, что мог наложить лишь колдун уровня Айрона и выше, либо специальный компресс из особых растений. Так как к магу Тёмной Энергии обращаться было достаточно рискованно, то для медно-зеленоглазого оставался только второй вариант, благо ещё в вопросе специальных видов растений он был мастером.       Донеся Жизель до жилого корпуса школы, дерево передало её другому, что как раз росло под окнами школьного общежития. Немного постояв, вспоминая, какое же окно ведёт в комнату блондинки, Данил всё же указал на четвёртое окно слева по счёту от тёплого коридора, и, покрепче ухватившись за ветвь, забрался в обитель Жизель следом за её телом.       Ветвь дерева заботливо уложила девушку на её кровать и уменьшилась в размере, вернувшись в своё прежнее состояние. Тем временем, юный маг Растений быстро подошёл к приоткрытой двери, плотно закрыв её и начертив на её косяках какие-то руны. Лишь тогда, он вернулся к потерявшей сознание Жизель, чтобы повнимательнее осмотреть её руку и наложить нужный компресс. Всё оказалось чуть менее страшным, чем он себе представлял, но Данил прекрасно понимал, сейчас медлить нельзя.  Ему нельзя сейчас замешкаться. Ему нельзя ошибиться в рецепте лечебного компресса. У него не будет второго шанса. У него нет права на ошибку. Иначе Жизель уже будет не спасти.

***

      Фрея стояла на лестнице и ошарашено глядела вдогонку уже убежавшей Жизель. Её слова никак не повлияли на паникующую девушку, и ей ничего больше не оставалось, как просто смотреть на то, как она убегает. Было понятно, что такая резкая негативная реакция на предложение о помощи от черноглазой было вызвано не простой неприязнью, а меткой на её руке и условиями,  поставленными ей, когда оставляли это знак на ней.       Единственное, что Фрея никак не могла понять, кто же поставил эту метку, но теперь она точно убедилась, что был кто-то третий, непосредственно стоящий за всей этой историей, потому как Данил не был способен на такое сильное чародейство.       Сорвавшись с места, черноволосая маггеса рванула в комнату блондинки. Она, конечно, понимала, что вторгаться в чужую обитель без разрешения нельзя, но сейчас ей нужно было узнать кое-что крайне важное. Ворвавшись в комнату Жизель, которая благо была не заперта, черноглазая внимательно осмотрелась и, не заметя ничего выделяющегося, зашла в умывальную комнату. Вот там её намётанный глаз сразу заметил трещинку на зеркале. Проведя по ней кончиками пальцев, без всяких сомнений девушка определила для себя магическое происхождение данного повреждения и дабы узнать, что же здесь на самом деле произошло, и что вызвало такой дикий страх Жизель, черноглазая, намочив палец, начертила на зеркале руну, затем смахнув рукой влево.       Ни для кого не секрет, что зеркала имеют такую особенность, как запоминать всё, что происходит рядом с ними. Только вот, посмотреть на это прошлое может не всякий, а лишь посвящённый и знающий человек. Вот и сейчас, внимательно вглядываясь в зеркальную поверхность, что пошла рябью, юная маггеса Смерти резко подняла руку, останавливая поток прошлых событий, которые ей так услужливо показывало зеркало. В его отражении уже была не черноглазая девушка, а умывающаяся Жизель. Понятное дело, что всю картину произошедшего с такого ракурса, как смотрела черноволосая, было не понять, а потому Фрея, снова смочив палец водой, начертила новую руну рядом с зеркало и буквально вошла в стену.       Спустя пару мгновений, чародейка оказалась в той же умывальной комнате, но теперь несколькими минутами ранее и невидимой для окружающих. С явной скукой наблюдая за умывающейся блондинкой, черноглазая вдруг заметила, как отражение в зеркале начало меняться, и в нём возникла сущность, лишь отдалённо напоминающая человека. Фрея крепко зажала рот рукой, чтобы не заорать, и прижалась к дальней стене так, чтобы иметь возможность видеть это существо. В отличие от сероглазой, эта сущность могла увидеть маггесу Смерти, и сама черноволосая это прекрасно знала. Знала также хорошо, как и знала, что это было за существо. Сын Хаоса собственной персоной.        Стараясь не произвести ни единого звука, черноглазая неуловимой тенью скользнула к той стене, из которой и появилась здесь, и как можно быстрее вошла в неё, возвращаясь в своё время. Только очутившись в своей реальности, черноволосая, не задумываясь, рванула прочь из комнаты Жизель. Она узнала всё, что хотела и теперь прекрасно понимала, чем был вызван тот дикий страх блондинки, но она также осознавала, что, скорее всего, та сущность догадалась о её присутствии там, а это добавляло жути итак не радужной ситуации.       Успокоится юной чародейке удалось лишь тогда, когда она оказалась на своём этаже перед дверьми собственной комнаты. Девушка уже собиралась войти в свою обитель и рассказать друзьям всё, но кое-что остановило её. Черноглазая быстро осознала, что без знания о метке сына Хаоса они будут лишены собственного козыря и не смогут помочь ни Жизель ни Данилу избавиться от этих клейм. А полную и подлинную информацию о них можно было узнать лишь в одном месте.        Не став пока тревожить соседок, черноволосая девушка направилась в общую гостиную этажа. Начертив кусочком найденного мела на косяках дверей и перед порогом помещения защитные руны, магесса Смерти тем же мелом нарисовала особый знак и встала в его центр, коим являлся идеально ровный круг. Как только она это сделала, линии знака засветились, и черноглазая начала читать заклинание, активно используя руки: то разводя, то сводя их, то выписывая ими в воздухе странные фигуры, обводя вокруг своего тела, иногда опуская или поднимая их. Руны, обильно окружавшие круг, в котором сейчас стояла девушка, засияли ещё сильнее и оторвались от пола, на краткий миг зависнув в воздухе на разной высоте, а потом начав вращаться вокруг чародейки. В какой-то момент их движение стало настолько быстрым, что уже невозможно было различить где какая руна находилась, все они слились в сплошные белые обручи. Но вот юная маггеса резко развела руки и чуть опустила их, и всё внезапно прекратилось.       Фрея очутилась в очень странном месте. Оно будто было сотворено из алого, золотистого и серебряного тумана или дыма, но при этом оно не выглядело ярким и раздражающим глаз, а наоборот — цвета были словно приглушены, кажась выцветшими. Пола или любой другой твёрдой поверхности под ногами в этом пространстве не было, но девушка ощущала, что она твёрдо стоит на ногах, не паря в воздухе.        Поначалу это место создавало ощущение запущенности, не подавая признаков того, что здесь мог быть кто-то ещё кроме черноглазой, но вскоре вокруг неё начало появляться множество разнообразных меток. Они кружились, менялись местами, то приближаясь, то отдаляясь от девушки, пытаясь незаметно заклеймить её, но все их попытки оканчивались неудачей, ведь черноглазая отлично знала об основных опасностях подобных измерений и была наготове. Естественно, в подобном балагане сложно было отыскать то, что было на самом деле нужно. Но кто сказал, что ей нужно было искать самой, вручную?       Внезапно налетел вовсе несвойственный для подобного пространства ветер, и метки тут же перестали лезть к черноволосой и вернулись каждая на своё место, более и не перемешиваясь между друг другом, медленно и одновременно кружась вокруг маггесы и ещё одного существа. К черноглазой девушке медленно подошёл сухонький и дряблый на вид старик с четырьмя длинными тонкими руками, казалось, состоящих из одних кожи да костей. Но подобием человека он был лишь наполовину, часть ниже пояса же была паучей: овальное брюшко, с еле видными паутинными бородавками из которого с каждой стороны росли четыре тонкие, длинные и заострённые ноги. Вся его нижняя часть тела была также покрыта хитиновой кутикулой, как и у обычных земных пауков.  — Зачем ты пришла сюда, дитя магов Смерти? — спросил юную чародейку старик, внимательно её рассматривая своими ярко-жёлтыми, не имеющими зрачков, глазами, коих у того было целых четыре: два больших основных, расположенных на его морщинистом лице как и у обычных людей, и два маленьких дополнительных, которые находились над его бровями, и поглаживая одной из рук свою длинную седую бороду. — Великий Хранитель Магических Меток и Рун, — еле слышно, но с безграничными уважением и восторгом прошептала Фрея, склонив голову в почтенном поклоне. — Я пришла сюда, потому что мне нужна ваша помощь. Мне нужна информация о метке Сына Хаоса. — О, ты об этом милом знаке, дитя моё, — усмехнувшись, хриплым голосом произнёс Хранитель и щёлкнул длинными костлявыми пальцами, подзывая к себе нужную метку. Заметив, как заблестели глаза черноволосой при её появлении, на его лице снова появилась хитрая усмешка. — Но, думаю ты и сама прекрасно понимаешь, что любое знание требует своей платы. Это не исключение.       Маггеса Смерти лишь покорно кивнула и осмотрелась вокруг. Таким, как этот Хранитель не нужны деньги, которые ничего для них не значат. Они приемлют лишь один способ оплаты за свои услуги, который нельзя будет подделать и который будет в разы более ценным для них, нежели простые монеты и бумажки.       Заметив подходящий сосуд, а именно чащу, стоящую неподалёку на постаменте, черноглазая девушка уверенно подошла к ней, достала из петли своего пояса небольшой кинжал, который редко, но брала с собой, и провела им по своей ладони, оставляя на ней длинную и довольно глубокую рану. Сильно сжав порезанную руку кулак, черноволосая наблюдала, не отводя глаз, как тонкая струйка тёмно-алой кровит стекает в чашу, потихоньку наполняя её. Как только она наполнилась до половины, которая и служила минимально допустимой отметкой, чародейка опустила руку, взяла сосуд и понесла его к старику.       Великий Хранитель Меток прильнул губами к чаше и с жадностью стал пить находящуюся там кровь девушки, с наслаждением смакуя «напиток». Черноглазая стояла, наблюдая за ним, не решаясь заговорить, пока он не закончит пить. Даже кровоточащая рана её не сильно беспокоила, хотя она и немного болела, особенно когда маггеса пыталась сжать кулак. — Надеюсь, этого будет достаточно в качестве платы за предоставление мне нужной информации, — спокойной, без всяких эмоций, произнесла Фрея, как только старик закончил поглощать кровь, выпив её всю до последней капли. — У тебя очень необычная кровь. За всю свою жизнь я редко у кого встречал подобную. Да и при том, должен признать, она очень вкусная, — с маниакальным наслаждением проговорил Хранитель, облизывая сухие губы.        Черноглазая девушка нахмурилась и провела целой рукой на раненой ладонью, останавливая текущую кровь. Лишь когда последняя красная капелька скатилась с её конечности, она с непоколебимой уверенностью сказала: — Вы получите ещё и даже больше, чем сейчас, но только тогда, когда я получу желаемую информацию. — Конечно-конечно, дочь Смерти, как тебе угодно, — мягким сухим голосом проговорил старик. — Надеюсь, ты знаешь историю о том, как вообще в мире появились Сын Хаоса и Птица Гармонии.  — Честно, нет. Я лишь смутно представляю, как это могло произойти, — призналась Фрея. — А жаль. Ведь если бы ты знала, то и ко мне у тебя не было бы нужды приходить. Но ничего, сейчас я исправлю это упущение. Прощу, присаживайся, — промолвил старик, щёлкнув пальцами. Тут же позади него и черноволосой появилось два мягких кресла, обивка которых была приятного бордового цвета. Хранитель упал на сидение, развалившись на нём, а девушка, следуя его примеру, аккуратно присела на кресло. — Итак, всё началось много миллиардов лет назад, когда после Великого взрыва во Вселенной вместе со всеми законами физики и математики появились и две сущности — Вселенский Хаос и Вселенская Гармония. Долгое время они враждовали, пытаясь добиться единоличного контроля над всей Вселенной, но потом поняли, что только работая вместе они смогут сохранить баланс между огромным множеством противоположностей, например, между законами природы, математики и физики и магией. Ты наверняка слышала, что по второму закону термодинамики всё в мире, вся Вселенная стремится к большему хаосу, но только не магия. Она в противовес всему этому стремится к полной гармонии, а так как её такое же количество как и того, что подвластно Вселенским законам, то и баланс сохраняется, стоя крепким фундаментом во всём мироздании. Не станет его, рухнет весь мир и все его отражения. — Но сейчас он крайне нестабилен! — не выдержав, выкрикнула Фрея, тут же прикусывая язык под недовольным взглядом Хранителя Меток и Рун. — Что же стало тому виной, если и Хаос и Гармония пришли к взаимопониманию? И как это всё имеет отношение к тому, что меня интересует? — Самым прямым образом. Если не будешь перебивать, поймёшь, — укоризненно ответил ей получеловек и после тихого извинения черноволосой продолжил. — Баланс сохранялся многие миллиарды лет, но относительно недавно в мире появилась сущность, которой противен такой расклад событий. Она — это часть самого Вселенского Хаоса, отделённая от него. Долгие годы эта сущность летала по мирам, принося лишь боль и разрушения, пока однажды не повстречала на своём пути могущественного земного колдуна из человеческого рода, которому предложила огромные знания о Вселенной и магии взамен на его тело. Не раздумывая, он согласилась, думая, что сможет покорить её, но ни тут то было. Порождение Хаоса было намного хитрее и сильнее обычного человека, а потому, несложно догадаться, что оно его обмануло, почти сразу же став вытеснять душу и разум того колдуна, пока окончательно не избавилось от него. Его новое тело перенесло ужасные метаморфозы, и теперь оно лишь отдалённо напоминает человека. Вскоре все прозвали его Сыном Хаоса. Многие пытались с ним тягаться, но каждый терпел поражение. Через ещё некоторый промежуток времени, одни сумасшедшие фанатики с разных миров и их отражений создали целый культ, посвящённый ему. Настали мрачные времена. Обычным жителям миров не было житья от произвола участников этого культа и, устав постоянно жить в страхе, они взмолились Вселенской Гармонии с просьбой о помощи. Даже сам Вселенский Хаос попросил свою напарницу, чтобы она помогла угомонить его сынка. Гармония сжалилась и отделила от себя часть, равную той, что была отделена от Хаоса. Только вот она в отличие от него была светлой и несущей надежду, но чтобы быть равной соперницей своему оппоненту, ей нужна была физическая оболочка. Долгое время Дочь Гармонии, как её окрестили старейшие существа как я, скиталась по мирам и отражениям в поисках того, кто был бы согласен поделиться с ней телом, но несмотря на то, что многие существа были на её стороне, никто не хотел расставаться со всем, что они имели, даже ради такой высокой и благородной цели. Так прошла не одна сотня лет, пока однажды, в одном из миров, населённом дивными животными, коих не было и нет во всей Вселенной, она не повстречала одну птицу, которая сама с радостью предложила ей своё тело. У неё не было никого важного в жизни: родители пали жертвами цепи питания, а пару она себе так и не нашла, да и ко всему этому она была бесплодна — так что ни о каком дальнейшем потомстве с её стороны не было и речи, но ей не хотелось умирать, не оставив после себя ничего полезного для своего исчезающего вида. Дочь Гармонии с благодарностью приняла её жертву, пообещав в замен лучшую жизнь и бесконечную память о ней в её мире. И так как отказ от тела был добровольным, то и все изменения происходили довольно быстро и без ужасной боли, как было в случае с Сыном Хаоса. Спустя три дня и три ночи перед мирами и их отражениями пристала птица огромных размеров, какими не могло, не может и не сможет похвастать ни одно живое существо во всей Вселенной, светящаяся ярким, тёплым, полным светлой надежды светом. Её сладкое и спокойное пение способно утолить любую боль, хоть душевную, хоть физическую, утешить даже в самой неутешительной ситуации, успокоить, придать сил, вернуть утраченную веру, наполнить душу светом, а её разноцветное оперение, один взгляд на которое придаёт уверенности, не имеет больше аналогов ни в одном мире или его отражении. Вскоре существа со всей Вселенной прозвали её… — Птицей Гармонии, — закончила за Хранителя Фрея, завороженная его рассказом. — Верно, но мы, Хранители подобных этому пространств и другие старейшие существа всего мироздания, предпочитаем называть её Дочерью Гармонии. Ведь появилась она так же, как и её противник, — проговорил старик, снова щёлкая пальцами тонкой рукой, подзывая к себе другую метку, изображающую, как большая птица с разноцветным оперением одной из своих лапок пожимает руку существу, лишь отдалённо напоминающему человека. — Пусть они и являются частями одного целого, цели у них совершенно разные: Сын Хаоса стремится полностью уничтожить мир и спокойствие, что сейчас царят в различных Галактиках, а Дочь Гармонии старается убедить его в том, что своими действиями он только вредит балансу, и что для всех будет лучше, если они станут работать вместе, как и их «родители», но он не хочет её слышать. А тем временем, чтобы уровнять силы, сторонники света основали свой культ посвящённой этой Птице, но в отличие от их радужно-ванильных ожиданий это действие привело к ещё большим беспорядкам. Лазутчики обоих сект проникали к друг другу под видом новых участков и либо устраивали кровавую зачистку врагов, либо путём хитрых уговоров переманивали их на свою сторону. Надеюсь, дитя магов Смерти, ты понимаешь к чему я клоню?  — Прекрасно понимаю, — кивнув, ответила Фрея. — Дабы избежать массовых убийств и предательств, каждый культ создал свои метки, которыми отмечает новых участков, и с помощью которых распознаёт союзников и врагов. Но как избавиться от этих меток? — Верно, моё дорогое дитя. А чтобы избавиться от этих клейм, достаточно наложить на одно из них его противоположность, не забывая при этом читать вот этот заговор, — ответил Хранитель, протягивая черноглазой листок, весь исписанный словами заклинания. — Есть, конечно, и более быстрый способ, но он также более сложный и более болезненный, требующий очень серьёзной магической подготовки. Поэтому используй первый, чтобы точно быть уверенной в своих силах и успехе. — Хорошо, я поняла, — промолвила Фрея, вставая с кресла, которое тут же исчезло. — Надеюсь, эта информация была тебе полезла, — с еле уловимыми нотками некой хитринки проговорил Хранитель, тоже вставая с насиженного места. — Вы не представляете как. А теперь, — ответила ему Фрея, снова подходя к той же чаше, опять своим кинжалом раня свою руку и наполняя сосуд уже до краёв, — как я и обещала, дополнительная плата за нужные сведения.       Наблюдая, как старик-полупаук с жадностью и огромным наслаждением вкушает алую жидкость, и вспоминая его слова о том, что у неё очень необычная и вкусная кровь, черноволосая девушка с любопытством слизала струйку, стекающую по ладони, но ничего необычного, кроме металического привкуса, она не почувствовала. Наблюдавший за ней старик лишь усмехнулась, а потом, когда допил кровь, сказал: — Не пытайся, всё равно ничего не получится. Чувствовать уникальный вкус крови каждого имеющего её существа, который также может очень многое рассказать о его личности, могут только такие, как я. Таким, как ты этого не дано. Но если тебе интересно, то твоя кровь на вкус в меру сладкая с небольшой, еле ощутимой горечью. Также у тебя она имеет необычное сочетание вкуса чёрной смородины и смертиволя и нежного утреннего запаха лаванды. Очень приятный вкус, скажу тебе, получается. — Оу, понятно, — только и вымолвила Фрея, явно не ожидавшая такого откровения от Хранителя Магических Меток и Рун. Обычно он ворчлив и замкнут, а нужной информации от него еле добьёшься, а тут он сам всё рассказал. Видно, одиночество всё же даёт о себе знать. И как она такой благосклонности сразу не заметила? Не понятно.       Тем временем, старик подошёл к черноглазой и осторожно взял её раненую руку, проведя над ней своей сухой ладонью, что-то шепча. Раны тут же затянулись, словно их вовсе не было. — Тебе уже пора возвращаться туда, откуда ты пришла. Иди и береги себя, дитя Смерти. Ты очень необычная маггеса и тебя в твоей жизни ждёт ещё очень много испытаний и потрясений. Переживи их с достоинством и помни, что даже в самые сложные моменты у тебя есть те, на кого ты можешь положиться, и что безвыходных ситуации не существует. Иди же, дитя, — произнёс Хранитель, с благоговением глядя на черноволосую всеми четырьмя жёлтыми глазами. — Но напоследок, я бы хотел тебе посоветовать в ближайшее время навестить Госпожу Час. — Великую Хранительницу Времени?! — удивилась Фрея, получив в ответ удовлетворительный кивок. — Но зачем?! — Твоё прошлое — очень странная и интересная тема. Твоё истинное происхождение скрыто от тебя. Поверь, пока ты не узнаешь правду, будущее для тебя будет очень и очень неоднозначным, а помочь тебе разобраться во всём может никто иной как Госпожа Час, — проговорил старый Хранитель. — А теперь иди и, пожалуйста, запомни мои слова. — Хорошо, я запомню. Хранительницу Времени я тоже навещу, но чуть позже, — пообещала старику-получеловеку Фрея. — До свидания. — До следующей встречи, дитя Смерти, — услышала черноглазая последние слова полупаука прежде, чем исчезнуть из этого пространства и потом снова очутиться в школе, без сил рухнув на мягкое кресло в общей гостиной её этажа.

***

      С трудом открыв глаза, Жизель, чьё сознание было затуманено, с удивлением обнаружила, что находится не на улице, а в собственной комнате. Как только она немного пришла в себя и сумела принять полусидячее положение, осмотревшись вокруг, блондинка поняла, что она находится не только у себя, но и ещё и лежит в своей кровати, а её ранее дико болевшая и кровоточащая рука перебинтована, а из-под бинтов перевязки торчали несколько травинок. Удивлённая девушка попыталась было вынуть растения, но её остановили. — Не смей! Твоя рука ещё в нестабильном состоянии. Если не хочешь, чтобы подобное снова произошло, ты вынешь эти травы только тогда, когда я разрешу, — сероглазая повернулась на строгий голос и неожиданно для себя заметила Данила, сидящего на соседней кровати, наблюдающего за ней. — Очнулась, а я уж думал — не успел. Как ты себя чувствуешь? — Вроде нормально. А как я здесь очутилась? — спросила Жизель, наперёд зная ответ. — Я принёс. Кровотечение и боль остановил тоже я, — ответил ей Данил, вставая и подходя к блондинке, смотря на неё грозным недовольным взглядом. — А теперь, ответь мне, зачем. Зачем ты это сделала? — Я… я… я просто думала, что таким образом обрету магию и стану более популярной, — ответила ему Жизель, нервно улыбнувшись, но русого было не провести. — Врёшь. Или по крайней мере, не договариваешь всей правды, — сухо и резко проконстатировал Данил, пресекая все дальнейшие попытки сероглазой солгать. — Скажи правду, ничего не тая. Я хочу знать, зачем. У тебя же есть всё, о чём только можно мечтать. — Много ли ты понимаешь! Мне это было нужно, чтобы впечатлить моих родителей, в особенности мать, чтобы они наконец поняли, кого они отвергали всё это время, — тихо, со скопившимися в уголках глаз слезами, промолвила Жизель, ненадолго замолкнув, обдумывая все свои мотивы. — Хотя знаешь, есть и ещё кое-что, что послужило причиной моих действий. Я всегда мечтала стать волшебницей, ведь благодаря магии можно добиться всего, что душе угодно. Она даёт могущество и власть, превознося над остальными, кому она неподвластна. Именно этого превосходства я и хочу. Хочу быть лучше и сильнее остальных. Скажешь, эгоистично, но… так и есть. Главное, мне будет хорошо, а на остальных мне, если честно, плевать. Я — эгоистка, но что поделать, если такая я есть. Можешь меня осуждать, мне всё равно. Я ни перед чем не отступлюсь, пока не достигну желаемого, — говоря это, блондинка никак не могла поверить, что ещё утром она сидела в углу, заливаясь слезами от страха. После своего откровения медно-зеленоглазому она стала чувствовать себя другой девушкой: более уверенной, более сильной, более целеустремлённой. — Нет, я тебя не осуждаю, а наоборот даже — поддерживаю, — вдруг неожиданно произнёс Данил, глядя в окно. — Мы с тобой очень похожи, даже несмотря на то, что имеем отличные друг от друга цели. Просто запомни, что теперь, чтобы ни произошло, я всегда буду на твоей стороне и всегда буду тебя поддерживать. — Воу, спасибо, — ошеломлено пролепетала Жизель, явно не ожидая таких слов в свой адрес. — Но скажи, что это был за монстр, немного смахивающий на человека, в моём зеркале? Ведь, если не ошибаюсь, именно после его появления моя метка заболела и закровоточила. — Это и был сам Сын Хаоса. Похоже, он решил лично поглядеть на новую подчинённую, — объяснил Данил. По его тону голоса не было понятно, как он относится к нему: то ли с восхищением, то ли с опаской, то ли вообще с пренебрежением.  — Сын Хаоса? Тот самый, что изображён на метке? Так ведь? — удивлённо переспросила Жизель, не понимая, о чём он говорит. — Да. Я потом подробнее расскажу тебе про него, — пообещал ей Данил, и стоило ему только замолчать, как за окном совсем рядом сверкнула ослепительно-яркая молния, и послышался оглушительный раскат грома. Казалось, обычное погодное явление, но медно-зеленоглазый парень отчего-то нахмурился, жестом приказав блондинке не вставать с кровати, подошёл к окну и провёл рукой по раме и стеклу, на которое уже начали капать редкие капли дождя. — Воздух пропитывается мраком. Это не очень хорошо, но, поверь, нам ничего не грозит. Пока что… Может Айрон и не испытывает ни к кому сострадания, но он не настолько жесток, чтобы вредить собственным союзникам, пока мы сами его не предадим. Поверь мне…       С этими словами русый парень отошёл от окна и присел на край кровати, на которой полусидела Жизель. Он осторожно коснулся её ладони раненной руки, и посмотрел прямо в её большие серые глаза. В его жесте и взгляде читались уверенность, понимание и обещание, что если произойдёт что-то непредвиденное, то он обязательно сделает всё, чтобы защитить её.

***

      Фрея вернулась в свою комнату спустя полчаса после того, как вернулась от Великого Хранителя Магических Меток и Рун. Она и забыла, что такие перемещения забирают очень много сил, требующих времени, чтобы их восстановить. Соседки-подруги встретили её встревоженными взглядами и вопросами. — Фрея! Где ты была?! — обеспокоено спросила Лея, подскакивая к подруге, внимательно вглядываясь в её лицо. — Мы проснулись, а тебя нет, и не было полдня! И что с тобой?! Ты выглядишь уставшей и замученной, будто всю ночь не спала. — Лея, успокойся пожалуйста, я сейчас вам всё расскажу, — убирая руки голубоглазой от своего лица, проговорила Фрея. — А рассказать мне есть что. — Это что-то важное? — задала вопрос Мика, по чьему тону голоса можно было понять, что ответ она итак уже знает. — Очень. Вы пока даже не представляете насколько, — вымолвила черноглазая маггеса, подходя к окну. — У меня есть немного важной информации о Даниле, Жизель и ещё о кое-чём. Но прежде, чем я введу вас в курс дела, кто-нибудь из вас сбегайте, приведите мальчишек, ведь это важно для всех нас, — произнесла Фрея, хмуро смотря на начинающийся дождь. Где-то на территории школы блеснула яркая молния, а над зданием раздался оглушительно-громкий раскат грома. Черноволосая девушка ещё сильнее нахмурилась и, обернувшись в пол-оборота, грозно глядя на подруг, не своим, грозным и властным, голосом крикнула. — Живо завите сюда пацанов! Дело начинает приобретать более серьёзный оборот! Мрак сгущается, а значит медлить больше нельзя!       Напуганные такой резкой сменой настроения юной чародейки и внезапно навалившейся серьёзностью происходящего, девочки быстро выбежали из комнаты, чтобы позвать мальчишек. Тем временем маггеса Смерти сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, дабы успокоиться. Фрея понимала, что немного перегнула палку, но пережитое за это утро давало о себе знать. Ничего, она извинится потом. А сейчас… сейчас и вправду нельзя было медлить.