искусство прятать чувства

      На последнем уроке Мегуми поймала себя на мысли, что не может дождаться следующей тренировки волейбольной команды. И не только из-за статьи, которая, по подсчетам девушки, должна быть готова через пару недель — ведь осталось только отредактировать черновой вариант и взять интервью у капитана и вице-капитана команды. Мегуми ждала тренировки, чтобы увидеть невероятно точные пасы Ойкавы, прогресс Киндаичи и Куними, и конечно, посмотреть на великолепные атаки Иваизуми. Она бы соврала, если бы сказала, что последнее не было ее любимой частью. Она посещала волейбольный клуб уже почти месяц, и могла с уверенностью сказать, что стала близка Хаджиме; два раза ходила с ним в кино, неожиданно под конец обнаруживая среди зрителей и Ойкаву, помогала с учебой, когда у них обоих было свободное время, и часто сидела с ним и капитаном в столовой, игнорируя злобные взгляды поклонниц Ойкавы.       Но Мегуми знала, что ей не стоит забываться; то, что она так неожиданно для самой себя заинтересовалась (Хара все еще предпочитала избегать громких слов вроде «влюбленности») Хаджиме, не значило, что она должна менее ответственно подходить к своей работе. Статья не превратилась в сплошное восхваление Иваизуми и перечисление его достоинств; Мегуми уделила внимание каждому из игроков, сконцентрировавшись на их сильных сторонах, не забыла упомянуть и тренера команды, а теперь оставалось лишь интервью. У нее уже были наброски ответов Ойкавы с их прошлой встречи в кафе, но тот день оказал на девушку довольно гнетущее впечатление, и она не хотела включать в статью фрагменты из «первого интервью». Потому что это напоминало ей об Ойкаве и его неразделенных чувствах. Потому что это было больно. Знать, что у тебя нет шансов с тем, кто заставляет сердце биться чаще — всегда больно. И Мегуми была честна с собой — она сочувствовала Тоору, искренне сочувствовала, особенно когда вспоминала его взгляд, обращенный к Хаджиме, и то, как он светился, когда Иваизуми выделял его; не важно где, на очередной тренировке, на их совместной прогулке до дома, или в школе. И она правда хотела помочь ему. Но, как бы она не хотела этого, Мегуми не могла отказаться от своей симпатии к Хаджиме ради кого-то. Особенно, и это была самая эгоистичная часть, ради Ойкавы, того, кого однажды выбрали вместо нее. — Мегуми-ча-а-н! А я тебя искал сегодня! — над ухом раздался знакомый звонкий голос, и Хара испуганно дернулась, и чуть не опрокинув бутылку воды, стоявшую на парте. Вокруг нее стоял Ойкава, наклонившись слишком близко, так, что его кудрявые пряди касались шеи, неприятно щекоча. Видимо, девушка настолько ушла в себя, что не заметила звонка, и того, как все покинули класс, и того, как в этот самый класс вероломно вторгся Ойкава. — Неужели? — Мегуми поднялась, начав неторопливо собирать вещи, зная, что у нее есть еще двадцать минут до тренировки ребят, а значит она еще успеет купить что-нибудь поесть. Ойкава обиженно уставился на нее, хотя оба прекрасно знали, что все это — лишь притворство капитана. Тоору мог быть абсолютно разным и приходить к самым невообразимым выводам из самых простых действий, так что наигранность и фальшивые улыбки совсем не напрягали Мегуми. В конце концов, каждый сам выбирает, как себя вести с определенными людьми; кому показывать только правильную сторону, перед кем не стоит брезговать самой худшей, а кто достоин видеть обе. Мегуми не питала ложных надежд, да и не собиралась становиться той, перед кем Ойкава Тоору перестанет отыгрывать свою роль и будет просто собой — ведь у него уже был такой человек. И, вполне закономерно, что этим человеком был Хаджиме. — Ты опять идешь на нашу тренировку? — голос Ойкавы оставался таким же ярким и непосредственно легким, но Хара нахмурилась, увидев, как сверкнули глаза Тоору. Совсем как в самый первый раз. Ойкава, заметив изменившееся выражение девушки, тут же отвернулся и принялся преувеличенно бодро мерить шагами кабинет. Он даже начал напевать какую-то отдаленно знакомую песню, и он выглядел так беззаботно, что на секунду Мегуми усомнилась в собственном зрении. Был ли этот блеск игрой света? «Пора прекращать ждать от Ойкавы подвоха» — пронеслось в голове, пока она застегивала сумку. — Да. — она тихо выдохнула, окинув взглядом пустой класс и Ойкаву, остановившегося посередине в ожидании, — Я иду. — Миленько, — прошелестел Ойкава, в мгновение ока оказываясь рядом с ней. Он взял ее под руку, и, не обращая на скептично поднятую бровь девушки, потащил за собой. «Что-то не так» — подумалось Мегуми. Ойкава шел близко, слишком близко, так, что его дыхание щекотало кожу, а длинные пальцы плавно поглаживали запястье. Хара кинула еще один взгляд на капитана, желая, чтобы тот наконец посмотрел ей в глаза. Глаза чаще всего выдавали Ойкаву, и именно так Мегуми могла узнать, что теперь происходит в голове сеттера, раз он так странно себя ведет. Но Ойкава не смотрел на нее. На тонких, увлажненных каким-то бальзамом, губах светилась улыбка, и, Мегуми почему-то была в этом уверена, она выглядела до нелепого ослепительной. Они спустились на первый этаж, и уже сворачивали в крыло, где находился спортзал, как услышали позади себя задорный смех. Мегуми уже знала, кому он принадлежит. — Мегуми-сан! — Макки подлетел к ним раньше, чем девушка успела выдернуть руку из крепкой хватки Ойкавы, — и… ты, — взгляд Ханамаки изменился, стоило ему посмотреть на капитана. Тень обеспокоенности легла на по-лисьи коварное лицо парня, и улыбка медленно сползла с его губ. Он быстро переглянулся с подошедшим Матсукавой, и стараясь выглядеть по-дурацки непринужденно, спросил: — Идете на тренировку? — Что за тупой вопрос, Макки? — усмехнулся Ойкава, и его чертов голос звучал все так же беззаботно, хотя Мегуми чувствовала, как атмосфера в коридоре тяжелеет с каждой секундой. Она еще раз попыталась убрать руку, но капитан лишь крепче стиснул ее, — Куда нам еще идти? Матсун выжидающе посмотрел на Мегуми, будто сейчас она должна сказать что-то очень важное, но Хара лишь непонимающе смотрела то на подошедших ребят, то на Ойкаву. Она не знала, что ей нужно говорить. Но, наблюдая за нечитаемыми лицами парней, Мегуми была уверена, что своим молчанием сделала только хуже. — Ладно, — кивнул Макки, и лицо его окончательно приобрело странное задумчивое выражение, так несвойственное обычно дурачащемуся Ханамаки, — Тогда не будем вам мешать. Мы подойдем чуть позже. Матсун натянуто улыбнулся, и они с Макки пошли в соседнее крыло, на выходе из которого находился автомат с закусками и напитками. — Ойкава. Отпусти. Меня. — прошипела Мегуми, как только ребята удалились, и она осталась с парнем один на один. Тот послушно разжал хватку, и девушка с облегчением потерла руку. — Что сейчас было? — вполне логично поинтересовалась Хара, пытаясь поймать взгляд капитана, но тот смотрел в противоположную сторону, никак не желая играть по правилам девушки, и выдумывая на ходу свои собственные. — О чем ты, Мегуми-чан? — Ойкава бросил это в пустоту коридора, и Хара буквально ощутила холод от простых слов. Было что-то тревожаще-опасное в сегодняшнем поведении Ойкавы, так не подходившее капитану и так не похожее на поведение Тоору рядом с Хаджиме. Мегуми ощутила, что боится, боится Ойкавы; легкая дрожь прошла по всему телу, и чувство дежавю поглотило девушку. Это было так похоже на их первый разговор в этом же коридоре, и этот страх, который вызывал капитан и странное поведение — все повторялось. Только тогда сердце Мегуми не колотилось так трусливо и так сильно. И тогда Ойкава смотрел ей прямо в глаза. — Ничего. Забудь. — деланно равнодушно проговорила Мегуми, — Пойдем в зал, — и она первая зашагала в спортзал, не замечая, как старается ускорить шаг. Ойкава шел за ней. «Трусиха. Сбегаешь. Снова сбегаешь» — набатом стучало в голове, когда Хара чуть ли не бегом влетела в зал. Увидев там уже переодетых Ватари и Яхабу, начинающих разминаться, Мегуми сама не заметила, как облегченно вздохнула. Присутствие кого-то помимо Ойкавы взбодрило ее. Хара быстро кивнула ребятам и поспешила на трибуны, в тот самый незаметный уголок, где и сидела в самый первый раз. Пусть еще на прошлой тренировке она и сидела в почти что первом ряду, восхищенно следив за игрой, сегодня Мегуми отчетливо понимала, что так делать не стоит. Казалось, само ее присутствие на периферии заставит Ойкаву сделать что-то… неправильное. Она никак не могла подобрать другого подходившего слова.       Эта тренировка была провальной. Абсолютно. И в этом был уверен не только слишком часто кричащий на Ойкаву и Макки тренер, но и сама Мегуми. Пасы сеттера были откровенно слабыми и безразличными, учитывая, что обычно капитан пасовал с максимальной отдачей, а прием Ханамаки откровенно хромал. Матсун держался как обычно, но сегодня его игра выглядела еще небрежнее, чем всегда. Иваизуми, чувствуя общее настроение, бил наоборот, еще сильнее чем обычно, словно пытаясь вложить в атаку все свое непонимание, недовольство и злобу, скопившуюся за эту жалкую тренировку. Мегуми хотела исчезнуть после тренировки как можно незаметнее, но она встретила Ойкаву, уже успевшего переодеться, на своем пути. Он и в этот раз смотрел будто сквозь нее, выглядя сосредоточенным и по-прежнему иррационально-опасным. Еще один вздох облегчения вырвался из Мегуми, когда она заметила Иваизуми позади капитана. Робкая улыбка появилась на девичьих губах, когда Хара перевела взгляд на Хаджиме, и Ойкава, словно коршун, заметив эту улыбку, подлетел к девушке, бережно обхватывая ее за плечо и разворачиваясь в сторону Иваизуми. — Как насчет вкуснейшего рамена после тренировки, Ива-чан? — Ойкава захлопал ресницами, и улыбнулся, продолжая держать Мегуми. Хоть прикосновение выглядело нежным, хватка капитана была стальной, и Хара прекратила попытки вырваться спустя пару секунд. Иваизуми замялся, уставившись на лучшего друга со смесью смятения и раздражения. — Мегуми-чан тоже идет, — улыбка Ойкавы была пропитана жженым сахаром, и Мегуми почти что скривилась, думая, что ее сейчас вырвет от этой наигранности капитана, хотя еще пару часов назад она не считала это большой проблемой. Она по глупости решила, что фальшивость и приросшая маска Ойкавы не напрягают ее? Она сильно ошибалась; потому что конкретно сейчас поведение Тоору до жути пугало ее. И видимо не ее одну. Во взгляде Иваизуми скользнуло разочарование, смешанное с непониманием, и на секунду это будто отрезвило Ойкаву. Он ослабил хватку, и мягко погладил плечо девушки, словно извиняясь. — Ладно, — Хаджиме в сдающемся жесте поднял руки и приблизился к ним. Ойкава продолжал держать Мегуми, будто тряпичную куклу, и та чувствовала, как все сочувствие, что она испытывала к Тоору, испаряется. По ее чувству собственного достоинства будто проехались трактором, а она ничего не может сделать с этим из-за панического страха. Они довольно быстро добрались до раменной, где Мегуми наконец-то оставили в покое, потому что Ойкава отвлекся на еду. Он ел с каким-то диким, почти что ненормальным аппетитом, не замечая даже, как быстро одна порция сменилась второй, а еще через пару мгновений — и третьей. Мегуми чувствовала, как болит локоть и предплечье, и отказалась от еды, потому что ей казалось, что еще чуть-чуть — и ее просто стошнит. Видимо, ее лицо говорило само за себя, потому что никто не стал настаивать. В какой-то момент, пока Ойкава продолжал поглощать еду, кажется, даже не заботясь о том, чтобы пережевывать ее, Мегуми удалось наконец встретиться взглядом с Хаджиме так, чтобы капитан этого не заметил. — По-мо-ги, — Хара надеялась, что Иваизуми умеет читать по губам, и, для еще большей убедительности, она начала рисовать в воздухе «HELP». Она даже не думала рисковать и шептать это вслух, ведь Ойкава сидел между ними, и у него, опреденно, был отличный слух. Но, Иваизуми, как и всегда, не разочаровал ее. Он лишь показал ей в сторону уборной, и поднял руку ко лбу, закатив глаза. Это смотрелось комично, но Мегуми не была глупой, и прекрасно все поняла. — Мне нужно в уборную, — прошелестела Хара, торопясь встать из-за стола, — Мне… — она замялась, заметив, что Ойкава внимательно смотрит на нее, впервые за все это время, — Нехорошо, — закончила девушка, наконец встречаясь взглядом с капитаном. Лучше бы она этого не делала. Потому что теперь она четко видела то, что так старательно прятал Тоору от нее все это время. В карих глазах плескалась чистая ненависть. Мегуми бы соврала, если бы сказала, что удивлена.