***
Осаму предпочитал думать, что тот случай просто стечение обстоятельств, учитывая его возраст, просто гормоны играют. Но сценарий повторяется, только в этот раз он завис на декольте, демонстрирующее ложбинку между грудей: пряди огненных волос скользили по мягким формам, подстегивая естественные процессы в теле Дазая. Осаму шумно выдыхает. Откидывается назад, крутясь на офисном кресле: шахматный потолок закрутился в воронку. — Чуя-чиба-чааан. — Чего тебе? — Давай найдём тебе парня? Если она кого-нибудь притащит, Осаму сам же его и убьёт, и Дазай подозревает, что Чуя об этом догадывается. И нет, это вовсе не ревность, просто Чуя только его собачка, а парни...а парни будут отнимать слишком много её внимания. — Ты опять каких-то таблеток обожрался? Стул дергается и резко тормозит, Дазай очень долго смотрит на ботинок напарницы между своих коленей. Хорошо, Накахара всё ещё не признаёт юбки. — Просто беспокоюсь. Ты же моя собачка, в самом расцвете молодости, и так одинока. Дазай активно жестикулирует, и в конце своей трогательной речи, прижимает руку к сердцу. В глазах Чуи Ледовитый океан, но Осаму чувствует только жар. Главное не опускать взгляд ниже. — Может мне тебе горло перегрызть. Чуя дергается вперёд, так близко, что можно ощутить тепло её тела. Это должно было выглядеть угрожающе, как подозревает Дазай. — Умереть от клыков своей собачки, прекрасная смерть. Чуя рычит, и её ботинок прилетает Осаму прямо в грудь — он заваливается назад, удерживая в руках захваченную ногу напарницы.Они переворачиваются вместе со стулом под стол. — Дазай-сан. В кабинет заходит чертов Акутагава, и уже даже не стучит, паршивец. — Чертова скумбрия! Накахара пыхтит ему прямо в шею. Осаму наслаждается звоном в ушах после двойного столкновения затылком об разные твердые поверхности. Чуя резко подскакивает, стукаясь макушкой о столешницу. Дазай раскрывает глаза, встречаясь с перекошенным яростью лицом милой напарницы. Вся взъерошенная, красная и слишком злая, чтобы заметить, что лежит верхом на возбуждённом мужчине. — Милашка Чу, не вздумай сейчас вылазить отсюда, а то у Рюноске фантазия рызыграется. — Иди ты на… — Может лучше ты? Осаму улыбается наблюдая как в глазах напарницы бушуют все стихийные бедствия разом.***
— Ты же тут не сдох? Взволнованный голос Чуи сменяет грубый тычок в плечо. Дазай строит страдальческое лицо, хватаясь за оное. — В тебе никакого сочувствия, а вдруг я тяжело ранен. На самом деле Осаму просто уснул на диване в их общем кабинете после похода в бар, где пропустил всего пару стаканов. Его определённо задевало, что он сейчас ничем не лучше подростка со спермотоксикозом. Раскрыв глаза, Дазай утыкается взглядом в оголенные бедра. — Тц, опять в баре зависал. Она действительно прошла в этих шортах весь путь от дома до сюда. — Всё, я сдаюсь, ты довольна? — Ты опять головой долбанулся. Дазай резко принимает сидячее положение, сбрасывает плащ, пиджак и начинает расстегивать рубашку. — Можешь делать со мной что захочешь, ты своего добилась. Осаму боковым зрением замечает, что Чуя даже не шелохнулась, очевидно, природное упрямство не дало ей отступить даже от такого вызова вечного конкурента. Ожидаемо. Осаму продолжает расстегивать мелкие пуговки. — Я знаю, ты специально меня соблазняла, маленькая коварная малышка Чу. Возможно, он всё ещё немножко пьян, да и стаканов было совсем не пару. Покончив с предметом одежды, Дазай поднимает взгляд на напарницу: абсолютно никого выражение, но только не в глазах, полыхающих так ярко, до дрожи. — Я пойду позову Мори, а то видно хорошо приложило. — Я конечно говорил про что угодно, но к такому я ещё не готов. Чуя резко вспыхивает. — Извращенный придурок! — Я останусь в бинтах, ладно? Накахару потряхивало, и Осаму подозревал что не от того возбуждения, которое не давало покоя ему. Она дергается к нему и шипит прямо в ухо: — Я тебя сейчас кастрирую, чтобы ничего не беспокоило. — Я подозревал, что ты любишь грубо. Ответ — только её тяжёлое дыхание в его волосах. — Ну же, малышка Чу. Её ботинок упирается Осаму между колен. — Что угодно говоришь, ты пожалеешь об этом, чертов суицидник. — Это вряд ли, — тянет Дазай, ведя ладонью вдоль ноги Чуи от щиколотки к сгибу колена и, сжимая его, дергает на себя, роняя Накахару себе на бедра — , моя Чиби-Чуя-чан.