Лжец! Лжец. Лжец?

      И в последующие две недели они не возвращались ни к разговору, ни к сексу, так и не успев к нему обстоятельно приступить, полностью погрузившись в свои дела, заранее условившись, что встретятся после того, как Джин справится со своими дедлайнами, «просрачивание» которых было смерти подобно. Джин успел уяснить это с первого курса, когда научный руководитель написал на него докладную после одного дня задержки со сдачей главы. Шутки с мистером Ваном были плохи, и Джин, после воодушевляющего наставления Тэхена, решил полностью погрузиться в работу.       Так же, как и Тэхен, которому представилась возможность не только привести в порядок наброски, но и взять дополнительный заказ от мистера Сато, который он, воодушевленный таким рвением своего лучшего студента, обещал оплатить вдвойне. Теперь художник Ким Тэхен не испытывал никаких неудобств по поводу написания живописных копий. У него изначально была определенная цель по поводу поступающих к нему денежных средств. Он собирался полностью отреставрировать отцовскую квартиру, которую родители передали ему в дар, окончательно перебравшись на ферму. Квартира находилась в хорошем районе, обладала заслуживающим уважение метражом и высотой потолков, но ее отделка и, главное, интерьер оставляли желать лучшего. Тэхену еще не удалось поделиться своими планами с Джином, но он собирался исправить это в ближайшее время.       Которое наступило спустя шестнадцать дней, когда они, наконец, разобравшись со своими психологическими и социологическими завалами, которые, разумеется, имели отношение только к Джину, договорились встретиться. Это был забавный и очень волнительный эксперимент — в течение этого времени они ни разу не оставались наедине, иногда встречаясь лишь чтобы поужинать или пообедать. Чтобы не отвлекаться. Джин решил, что полное погружение в исследуемый и описываемый в работе предмет, без возможности отвлечься на что-то, а точнее, кого-то намного более приятного, будет полезнее и эффективнее, позволив ему затратить на работу с этим самым предметом меньше времени. И Тэхен был с этим абсолютно согласен.       И теперь Тэхен ощущал, как его сердце с невиданной скоростью переворачивается в груди в ожидании такой долгожданной встречи. Которая случилась спустя мгновение после раздавшегося звонка в дверь.       — Господи, как я скучал! — Джин, позабыв о том, что в его руках был пакет, тут же набросился на Тэхена с объятиями, и Тэхен крепко теперь прижимал его к себе, совершенно игнорируя холод, исходивший от его зимнего, успевшего остыть на легком морозе шерстяного пальто. — У меня для тебя кое что есть! Я знаю, что до зимних праздников еще достаточно времени, но когда Йони скинула мне ссылки на эту прелесть… Я не мог устоять.       — Ты приготовил мне подарок? — Тэхен округлил глаза, получив от Джина фирменный пакет какого-то неизвестного ему бренда.       — Да, только подожди открывать. — Джин погрозил ему пальцем, затем широко улыбнувшись и принявшись освобождать себя от верхней одежды, потом подняв голову, наконец, прислушавшись к исходившим из глубины квартиры едва различимым звукам. — А что это?       — Это музыка. — Тэхен улыбнулся. — Купил себе несколько динамиков, чтобы не слушать музыку в наушниках. Я много рисовал, и так как тебя по уважительной причине рядом не было, я вдохновлялся и умиротворялся джазом.       Джин прошел в гостиную под приглушенное, раздающееся как будто со всех сторон саксофонное сопровождение.       — Тебе нравится? — Тэхен всё еще держал в руках фирменный картонный пакет со своим подарком.       — Создает очень правильное настроение. — Джин прикрыл глаза, спокойно покачиваясь в такт саксофонным трелям и фортепианным переливам, затем резко остановившись. — Подарок! Только там не только твой. Точнее… Ладно, можешь открывать.       Тэхен послушно открыл пакет, увидел аккуратную картонную коробку, перевязанную фирменной шелковой лентой и начал испытывать почти детское нетерпение, слишком хорошо подпитываемое любопытством.       — Твоя коробка с бантом, а моя — без. — Джин опустился на диван рядом с Тэхеном, который уже справлялся с лентами. — Там ничего такого… Просто, мне показалось, что это будет…       — Пижама! Ты купил парные пижамы? — По взгляду Тэхена было понятно, что этот факт его очень воодушевлял, и он испытывал почти детский восторг, позволив Джину выдохнуть.       — Да. Серьезная мужская пижама с… клубниками. Особенно мне понравились те, что в очках.       Тэхен развернул безумно приятную на ощупь пижамную рубашку, в полоску глубокого изумрудного цвета, который очень гармонично сочетался с выбеленным серым, светло-коричневым и зеленым посветлее. Очень солидный и взрослый принт, если бы не то и дело попадающиеся на глаза яркие красные ягоды в разных образах и с разным настроением, которые как будто гуляли по текстильное клетке, проглядывая в светлых промежутках. Это было настолько забавно, насколько мило.       — Скажи, что тебе нравится! — Джин требовательно смотрел на Тэхена, который теперь с серьезным видом изучал брюки.       — А у тебя какая? — Тэхен нетерпеливо посмотрел на Джина, затем задумавшись. — Стой, не говори. У меня появилась идея. Ты же планировал остаться сегодня у меня, правильно?       — Я не планировал — я надеялся и верил.       — В таком случае, мы можем устроить пижамную вечеринку. Что-нибудь заказать поесть, посмотреть кино, валяясь на диване на пледе в пижамах, чтобы потом сразу отправиться спать.       — Да, звучит как хороший план. — Джин задумчиво потирал подбородок, затем очень одобрительно улыбнувшись. — Только для начала необходимо принять душ, раз уж мы потом сразу отправимся спать.       — Разумеется. — Тэхен, схватив свою пижаму, тут же поднялся. — Извини, но я первый. На правах хозяина.       — Ай, как негостеприимно… — Джин забавно цокал языком, раскинувшись на мягкой спинке дивана. — Я приду потереть тебе спинку.       Тэхен лишь многозначительно улыбнулся. До этого у него не было плана, но теперь…

***

      Джин закончил с водными процедурами, насухо вытеревшись и облачившись в предназначаемую для него часть парного комплекта пижам, в светло-голубую клетку и с задорными желтыми бананами. Казалось бы, в его возрасте уже несолидно было бы радоваться таким вещам, но кто вообще сказал, что каким-то определенным вещам можно радоваться лишь в строго отведенном для этого возрасте?..       Он вышел из ванной, приоткрыв дверь, чтобы помочь влаге и пару скорее выветриться, и выключив свет.       — Я не слишком долго плескался? Ты не успел уснуть? — Джин направился к кухне, заметив там склонившегося над столом Тэхена, но затем его периферийное зрение невольно что-то привлекло. Что-то блестящее, светящееся и…       Джин остановился и повернулся в сторону окна, кровати и импровизированной зеленой изгороди, которая теперь украшалась крошечными желтыми светодиодными огоньками, нанизанными на тончайшую леску, заботливо обвивающуюся веточки и листики.       — Тэ, а выключи свет. — Джин подошел чуть ближе к кровати, и как только все потолочные светильники выключились, искусственные светлячки между листьями стали заметнее, отбрасывая вокруг себя затейливые золотые блики.       А потом яркость исходившего от них света начала уменьшаться прямо на глазах, превратившись в невообразимое мягкое и нежное волшебство. К этому золотому, приглушенному свету отчаянно хотелось прикоснуться, чтобы кожей ощутить тепло, которое теперь согревало впечатленное такой простой магией воображение. А потом до слуха вновь донеслась тихая, умиротворяющая и в то же время приятно волнующая джазовая музыка, которая на самом деле не прекращала играть всё это время, но лишь теперь приобрела какое-то особенно влияние на настроение.       — Так, что ты будешь? Есть стандартные варианты с пиццей, можно взять что-то порционное, с лапшой, можно выбрать сашими и… — Голос Тэхена раздавался теперь совсем близко.       — Как ты сделал... так красиво? — Джин продолжал смотреть на светящуюся зеленую преграду, отделяющую кровать от остальной части квартиры, и ему теперь очень хотелось прилечь. — Этого ведь не было, когда я пришел.       — Вообще, эта гирлянда была куплена для елки, но теперь я понимаю, что ей здесь самое место. Правда? Можно еще больше приглушить свет. Секунду. — Тэхен быстро нагнулся к цветочным горшкам, и через мгновение часть огоньков стали источать очень слабый цвет, создав эффект объема, когда казалось, что одни светлячки были бесконечно близко, ярко отсвечивая в лишенном другого света пространстве, а другие — бесконечно далеко, отдавая лишь малую часть своей магии.       — Это волшебство, Тэ… Я не могу оторваться, серьезно. — И Джин действительно оставался стоять на месте, затем почувствовав на своих плечах руки и ощутив на затылке теплое дыхание.       — Сашими или пицца? Или у тебя есть особые пожелания? — Голос был спокойным и невозмутимым, но все равно интриговал, вместе с руками, которые, спустившись по плечам, оказались на предплечьях, остановившись вокруг тонких запястий.       — У меня не то настроение. — Джин улыбнулся, ощущая как большие пальцы щекотали чувствительную кожу ладоней.       — Может тебе понравится это?       Тэхен отпустил одну его руку, затем ловко развернув Джина к себе, свободной рукой прижав его к себе за талию, другой перехватив его ладонь и мягко зафиксировав ее в своих пальцах.       — Да, так более органично. — Джин широко улыбнулся, полностью расслабившись и отдавшись на волю поймавшего лиричный джазовый ритм Тэхена.       — Но тебе лучше смотреть на огоньки. — Он улыбнулся, и в следующее мгновение Джин оказался лицом к кровати, и Тэхен мог теперь видеть в глазах медленно и с удовольствием покачивающегося Джина теплые желтые блики. — А мне достаточно твоих глаз.       — Потому что они теперь тоже блестят, да? — Джин улыбнулся, и Тэхен тут же согласно кивнул. — А знаешь почему?       — Почему? — Тэхен пытался сфокусироваться на ореховых глазах, но его взгляд без разрешения то и дело сползал к блестящим пухлым губам, по которым Джин слишком нескромно то и дело проводил языком.       А затем Тэхен ощутил, как Джин начал движение, незаметно, все еще подчиняясь пойманному ритму, направляя его к кровати.       — Потому что истосковался по тебе. Во всех смыслах. — Джин задумчиво улыбнулся, а затем потянулся за поцелуем, который не заставил себя ждать и который обречен был запомниться, потому что вместе с тем, как пухлые губы нежно коснулись его губ, спина Тэхена мягко, только потому, что матрас был таким, коснулась кровати.       И в этот момент он не мог ни на что пожаловаться, даже на то, что Джин довольно чувствительно придавил его сверху всем своим весом, сразу, правда, приняв более удобное для них обоих положение, устроившись поверх бедер Тэхена. Он прервал поцелуй, чтобы восторженно осмотреться, наблюдая ворох смешанных с живой зеленью огней, теперь находясь в самом эпицентре этой доступной человеку и ему магии.       — Ты истосковался по мне, а все внимание уделяешь декорациям. — Тэхен все равно с удовольствием наблюдал за завороженным Джином, который затем вернул ему хитрый взгляд.       — А вот теперь я могу заняться тобой. — Джин поставил свои руки по бокам от невозмутимо улыбающейся головы Тэхена, до этого мягко убрав с его лица непослушные темные волосы, и когда он опустил на кровать свои предплечья...       — Нет уж, теперь я займусь тобой.       Джин не успел глазом моргнуть, как оказался спиной на мягких простынях. Тэхен правда тут же привстал, и Джин без слов понял его, подвинувшись на кровати так, чтобы на матрасе расположилась не только спина и близлежащие к ней достопримечательности тела, но и ноги. И вот после этого Тэхен позволил себе нагло и бесцеремонно устроится сверху, между всё еще сохранившими положение после неожиданного переворота бедрами.       В этом положении было волнительно все. Интимный приглушенный свет, который совершенно отгораживал их от всей остальной, погруженной в густой полумрак квартиры, и при этом давал наслаждаться тем, что находилось перед глазами. А перед глазами Джина теперь находилось красивое лицо Тэхена, с бешено блестящими глазами и легкой, интригующей ухмылкой, которая совсем убила в Джине чувство самосохранения в момент, когда к ней присоединилась одна резко поднятая бровь. Тэхена можно было бы засудить за то, как он распоряжался своей мимикой. Потому что Джин совершенно терял контроль.       — Попался. — Тэхен очень хитро улыбался, победно и при этом со сквозившим в каждом новом взгляде обожанием смотря на Джина.       — В ловушку. Ты.       И он, мягко, но крепко схватившись за мужественную шею, притянул несопротивляющегося Тэхена к своим губам, которые изголодались по даримой ими ласке так же, как весь Джин целиком. И сразу после того, как губы соприкоснулись, стало понятно, что этих двух недель как будто и не было вовсе. Потому что они целовались как впервые в жизни, стремясь продемонстрировать друг другу, что каждый из них скучал неизмеримо больше, чем другой. И вот когда изначальный страстный и оглушительный в своих чувствах и эмоциях напор спал, остался лишь неторопливый, сладко дурманящий поцелуй, который запоминался в каждом движении языка, скольжении мягких, влажных губ, чтобы обеспечить больше чувственной глубины…       И Джин тут же вспомнил слова Тэхена о том, что мало на секс решиться — его нужно захотеть. И вспомнил Джин эти слова лишь потому, что теперь он действительно хотел Тэхена. Потому что теперь стандартной физической близости, будь то крепкое объятие или совместное засыпание, было недостаточно. Хотелось большего. Хотелось прочувствовать каждой клеткой тела, впитать в себя и оставить внутри, как неотъемлемую часть, как жизненно важную необходимость.       — Я… хочу тебя. — Джин был уверен в своих чувствах и эмоциях, и его волнение было связано лишь с тем, что ему наконец-то удастся испытать новые ощущения. Разделить их с Тэхеном, на лице которого теперь была особенно мягкая, теплая улыбка.       — Я чувствую. — Он слегла двинулся между разведенных бедер Джина, и тот сразу ощутил быстро пронесшееся перед глазами удовольствие от двух неслучайно соприкоснувшихся и явно находящихся на верном пути к эрекции членов. — Так ты уверен?       — Не уверен. — Джин нахмурился и на этот раз самостоятельно проявил инициативу, приподняв бедра и нетерпеливо двинув их из стороны в сторону. — Можем лечь спать.       — Да, но сначала освободимся от одежды.       Тэхен тут же оказался на коленях, все также между раздвинутых ног Джина, и сразу стянул с себя пижамную рубашку, справедливо решив, что по одной расстегивать пуговицы было бы теперь непозволительной роскошью. И отбросив её в сторону, он тут же заметил на себе в крайней степени заинтересованный взгляд, в котором теперь помимо любопытства и некоторого восхищения, которое всегда преследовало взгляд Джина с момента их знакомства, появилось нетерпение, азарт и желание, причем не скромное, прячущееся за ограничивающим его сознательным, а откровенное, которое Тэхен так очевидно заметил в нем впервые. И только от этого теперь можно было забыть всё на свете.       — Теперь моя очередь. — Джин приподнялся на локтях, с ожиданием чего-то определенного смотря на Тэхена, который начал одна за одной расстегивать пуговицы его пижамной рубашки, лишь улыбаясь под недоумевающим взглядом. — Себя ты раздел значительно быстрее.       — Потому что себя я не собирался целовать и ублажать. — Низкий, бархатный шепот звучал спокойно, но у Джина сердце определенно стало биться быстрее. Где-то внизу живота. В районе уже полностью вступившей в свою силы эрекции.       И Джину пришлось ускорить свое дыхание, когда Тэхен быстро наклонился к его губам, но остановился на шее, продолжая медленно, но верно освобождать петли от пуговиц. И его губы спускались все ниже, специально задержавшись на коже шее, прекрасно помня о том, что это было слабое место Джина, которым грех было не воспользоваться. Особенно теперь. И Тэхен, пробуя ощущения на вкус, мягко втянул тонкую кожу между зубов, не рискуя причинить какой-то реально физический вред, лишь чувствительно смяв ее, чтобы потом понежить между губ, влажных от языка, который также не стесняясь участвовал в ласках. К которой Джин оказался более чем отзывчив, чуть больше выгнув шею, как будто нарочно больше подставляя ее под губы.       Но это было бы слишком просто, и Тэхен продолжил свое неспешное чувственное путешествие по чувствительной разогревшейся коже, следующую остановку совершив на давно завлекающей его своей архитектурной остротой ключице. Он не мог удержаться от того, чтобы мягко не скребнуть по ней зубами, не болезненно, лишь для того, чтобы затем сладкими поцелуями продолжить баловать нежную кожу, все больше и больше сбивая сердечный ритм. Теперь Тэхен отчетливо мог слышать его, низко склонившись над грудью Джина, а затем прочувствовать под своими губами, задержав свой язык на твердых чувствительных сосках, каждое соприкосновение с которыми вызывало у Джина достаточно бурную реакцию, чтобы можно было предположить, что это второе, после шеи, самое чувствительное и отзывчивое к ласке место в его организме.       И вот рубашка также оказалась отброшенной в сторону, а Тэхен теперь вновь волнительно нависал сверху, удобно оперевшись на локти по бокам от головы Джина, который двумя руками притянул его к себе, и влажные пухлые губы тут же медленно, бесцельно заскользили по золотистой мягкой коже, собирая запах, возбуждающий и воображение, и все имеющиеся в распоряжении рецепторы терпкой мускусной сладостью.       — Чего ты хочешь? — горячие ладони Джина теперь бережно обрамляли лицо Тэхена, взгляд которого не знал, на какой именно черте дорого лица остановиться, вдруг ощутив в себе нетерпение получить всё и сразу.       — Чтобы ты перевернулся на живот и позволил мне позаботиться о твоем удовольствии.       Этот момент настал, и Джин был к нему готов. По крайней мере, тогда, когда Тэхен поднялся и быстро освободил его от пижамных штанов, проследив за тем, чтобы Джин не испытывал стеснения, в соответствии с их ранее заключенной договоренностью. И Джин лишь улыбнулся, быстрым усилием натренированного пресса поднявшись и уверенно поцеловав так же растянутые в улыбке губы.       Затем Тэхен отодвинулся, дав ему возможность принять нужное положение, и Джин уже не видел, как он избавлялся от своих штанов, сосредоточившись на принятии нужной позы. И нужная поза была слишком откровенной, но теперь было не время для смущения, потому он быстро встал на колени, облокотившись на предплечья и опустив голову.       — Видел бы ты себя… — Низкий интригующий шепот раздался прямо рядом с ухом достаточно неожиданно, но Джин сразу расслышал в нём откровенное восхищение, которое затем подтвердилось нежными, мягкими поцелуями на его плечах.       Затем на лопатках короткие, дразнящие, сопровождающие губы движения горячего языка, за которым по коже теперь разбегались мурашки, усугубляя ощущающееся в члене приятное напряжение. Губы продолжили неспешно спускаться, остановившись на пояснице, а затем исчезнув с кожи. И Джин знал, что теперь будет самое неприятное, и при том, самое необходимое. И действительно, заботливые сильные руки оказались на его ягодицах, нежно и явно с удовольствием разминая упругие мышцы и кожу.       Джин воспользовался рекомендацией подруги и самостоятельно упражнялся с пальцем (а пару раз и с двумя), готовя себя к более серьезному испытанию. И теперь он не боялся, зная, что все последующие ощущения будут ему знакомы. Возможно, они будут интенсивнее, но… Он вздрогнул и инстинктивно попытался вырваться из бережно сжимающих его ягодицы рук. Он был готов к пальцам, но не к языку. Это было слишком откровенно, слишком… Джин попытался не концентрироваться на первой пришедшей ему на ум ассоциации. И это был первый с начала волшебной ночи момент, когда в голове пронеслась мысль о том, что он не был готов, но она исчезла слишком быстро, растаяв во все еще будоражащем кровь желании, всё же оставив после себя след.       — Что такое? — Встревоженный шепот вновь раздался у уха, вместе с горячим, сбивающимся дыханием.       — Не надо. — Джин попытался повернуть голову, но сразу понял, что это не поможет ему лучше разглядеть Тэхена.       — Почему?       — Ты не должен… Это… Я так справлюсь. — Джин пытался подобрать правильные слова, чтобы не обидеть Тэхена, потому что это было бы заслуживающим смертной казни преступлением, особенно теперь. — Я уже пробовал… пальцы.       Тэхен некоторое время молчал, затем мягко поцеловав Джина в плечо.       — Как скажешь.       В сказанном невозможно было расслышать обиду, но чувствовалась легкое недоумение. И затем, спустя пару мгновений, он вновь ощутил губы и язык, но на этот раз на мошонке, а затем и на члене. Это были знакомые и приятные ощущения, которые довольно успешно отвлекали Джина от распоряжающихся между его ягодиц пальцев. И он постарался максимально расслабиться, чтобы помочь Тэхену, который теперь был так аккуратен и деликатен, что в одно мгновение Джин перестал чувствовать какой бы то ни было дискомфорт, сконцентрировавшись лишь на заботливо ласкающих кожу губах. Правда, когда в нем оказался второй палец, который сопровождался появившимся чувством жжения, концентрироваться лишь на удовольствии стало сложнее, но тем не менее… Это до сих пор не было больно, и постепенно прохладная смазка, обеспечивающая мягкое и беспрепятственное скольжение пальцев по коже и слизистой, полностью погасила неприятные ощущения.       — Ты настолько тщательно готовился или просто очень хочешь меня? — Бархат низкого и теперь игривого тембра заставил Джина улыбнуться, и на этот раз, повернув голову, он сразу получил поцелуй в щеку.       — И то, и другое. Но больше другое.       До сих пор все было так правильно, так естественно и необходимо, что Джин совершенно уверился в том, что принял верное решение, выбрав для себя пассивную роль. Однако спустя минуту, когда Тэхен вновь занял свое место сзади, очевидно, успев подготовиться к главному действу, и Джин ощутил между ягодиц явно превосходящую по обхвату пальцев головку члена… Он сразу вспомнил слова Айонг о том, что страх и напряжение в этом случае доставляют боль. А он не хотел испытывать боль, и не хотел своей реакцией смущать Тэхена, который теперь наверняка волновался, водя мокрой от смазки головкой по коже, не спеша пока приступить к главному. И Джин не заметил то, что теперь его стремление к проникновению обуславливалось в большей степени нежеланием смущать своим сопротивлением Тэхена, нежели желанием получить и доставить удовольствие.       Джин умел контролировать тело, и потому сразу перенес все свое напряжение в пальцы, которыми ожесточенно сжал простынь, ощутив, как головка члена решительно уперлась в анус. Он пытался дышать глубже, не концентрироваться на теперь рискующих стать резко болезненными ощущениях, но волнение брало над ним верх. А потом он ощутил на своем члене пальцы, сразу поняв, что член его начал стремительно терять свой боевой настрой, с неохотой теперь откликаясь на нежные чувствительные прикосновения.       Это был сложный момент, и теперь все возбуждение и сладостное ожидание как рукой сняло. Тэхен остановился, явно поняв, что Джин теперь находится не в лучшем состоянии.       — Ты уверен, что мне стоит продолжать? Джин, я не хочу… — Тэхен был очень взволнован, и Джин невольно испытал чувство вины за то, что это волнение было не от желания и нетерпения его воплотить в жизнь, а от беспокойства, которому он был виной.       — Все в порядке… Продолжай. Пожалуйста.       Между ними двумя должен быть хоть один уверенный в себе человек. Один уверенный, и один расслабленный, и спустя титаническое усилие воли, которое удерживало Джина от того, чтобы все это прекратить (в этот момент он не осознавал, что его сомнения были вызваны не только ожиданием боли), головка оказалась внутри, позволив Джину, который, находясь под не слишком приятным впечатлением, уже решил, что это будет его последний опыт в пассивной роли, выдохнуть. Как и Тэхену.       — Ты в порядке? — Он очень нежно двумя руками гладил спину Джина, но эти мягкие и чувственные прикосновения, вопреки ожиданиям самого Джина, его не волновали.       Все его мысли были сконцентрированы на члене, который очень медленно стал проталкиваться внутрь. Джин не чувствовал боли как таковой– только какое-то невообразимое, обжигающее распирание, от которого в один момент ему начало казаться, что кожа вот-вот треснет. И, как будто почувствовав, что Джин испытывал в этот момент физический дискомфорт, Тэхен добавил смазки, и стало как будто проще, но… Джин теперь не был уверен, что сделал правильный выбор. Это было отвратительное чувство, которое заглушало все испытываемое им до этого удовольствие от близости. Он слишком привык быть в активной роли, все контролировать, быть хозяином положения, а теперь он чувствовал себя… Покорно беззащитным, уязвимым, и несмотря на то, что это был Тэхен, его Тэхен… Он не был готов.       — Джин. — Руки Тэхена скользнули по спине к его плечам, и Джин вдруг испытывал стыд за те мысли, что теперь наполняли его голову. — Джин, что случилось?       В голосе была серьезная тревога, и к чувству стыда вновь прибавилось отдающееся стуком в висках чувство вины.       — Я… Я не могу. — Он уткнулся носом в простынь, которую неосознанно до этого сгреб под себя, пытаясь унять свои переживания.       Тэхен ничего не отвечал, а потом Джин ощутил, как большие горячие ладони уверенно схватили его за плечи и стали отрывать от кровати.       — Иди ко мне.       Джин медленно поднялся, и в следующее мгновение сильные руки прижали его к груди, в которой бешено колотилось сердце, ритм которого отдавался в нём самом. И это ощущение как будто позволило Джину вынырнуть из собственных сомнений и сделать глоток воздуха. Просто вдохнуть. Перевести ожесточенно мечущийся между сомнениями и желаниями дух.       — Ты жалеешь?       А теперь Джина как будто окатило ледяной водой. Неужели он жалеет? Неужели он жалеет, что доверился и решил доставить удовольствие человеку, который успел стать для него безмерно дорогим и который никогда и никаким образом не позволял сомневаться в себе? Разве нормальный человек будет жалеть об этом?       — Нет! Тэ, я не жалею. Просто… Я, наверное, не готов.       И вновь молчание, а затем, пока одна рука бережно обхватывала плечи, пальцы другой мягко взяли Джина за подбородок, чтобы он повернул голову, и наконец, смог посмотреть на Тэхена. Который улыбался.       — Не хочется тебя расстраивать, но ты сейчас сидишь на моем члене. И рассуждение о том, готов ты или нет, уже немного неактуально.       Джин замер. Он настолько погряз в своих надуманных сомнениях, что пропустил тот момент, когда… Он аккуратно двинулся, сразу удостоверившись, что в нем действительно был член. И ощущения от него, когда теперь жжение и прочий сопутствующий тугому проникновению дискомфорт остались позади… Были странными. Черт подери, они были странными, но при этом… приятными? Он еще раз двинулся, почувствовав, как нос Тэхена, после торопливого выдоха, оказался на его шее. Ощущения внутри чем-то отдаленно напоминали минет. Да, как будто кто-то делал что-то приятное с его членом, но… Он опустил взгляд, увидев, что его собственный член был нетронут, но при этом, кажется, к нему возвращались силы. И Джин двинулся еще раз, медленно подавшись чуть вперед, только чтобы удостовериться, что это было действительно приятно.       — Что ты чувствуешь? — По взволнованному шепоту Тэхена, Джин сразу понял, что его движения были приятны не только ему, а затем он почувствовал на своем члене деликатное прикосновение пальцев, мягко обхватившими его у основания и медленно заскользившими вверх, к вновь обретшей чувствительно головке.       Джин замер, а Тэхен, свободной рукой придерживая Джина за плечи, теперь сам стал медленно и осторожно двигаться, как будто невзначай, как будто просто удобнее умащиваясь на своих коленях, но этого было достаточно, чтобы Джин по другому взглянул на сложившуюся ситуацию. Это, возможно, в его сознании до сих пор было непривычно или неправильно, но теперь это «неправильно» явно начинало доставлять ему какое-то странное и пока необъяснимое удовольствие, которое на фоне испытываемых до этого не слишком воодушевляющих ощущений, всё же было очевидным.       — Что-то я сомневаюсь меньше…       Джин не собирался говорить это вслух, но слова сами вырвались из него.       — Я с самого начала совершил ошибку. — В голосе Тэхена, на этот раз взволнованном лишь возбуждением и ощущающимся на члене идеально тугим давлением от узости горячего тела, была какая-то мысль. — Давай сменим позицию?       Джин неуверенно кивнул, и Тэхен тут же отпустил его, очень аккуратно вызволив из него член, чтобы Джин сразу же ощутил опустошенность. Неприятную, в сравнении с прочувствованной до этого наполненностью.       — Ложись на спину.       И вот теперь Тэхен вновь расположился между ног Джина, на этот раз больше раздвинув их и прижав к груди. И Джин как завороженный наблюдал за ним, за тем, как внимательно и сосредоточенно он обеспечивал им обоим комфорт, быстро нащупав на кровати подушку и подтолкнув ее Джину под поясницу. Он наблюдал за Тэхеном завороженно, особенно в тот момент, когда их взгляды, наконец, встретились. Все сомнения, сожаления мигом растворились, оставив после себя только недоумение — как вообще он мог такое думать?.. Как вообще можно в чем-либо сомневаться, когда на тебя смотрят такие глаза... Невыносимые в самом сладостном, подкашивающем колени и отключающем чувство самосохранения смысле этого слова глаза, взгляд которых лишает не только сомнений, но и рассудка. И теперь мысли, но в большей степени чувства, которые обуревали Джина, лишь подчеркивали значимость момента. Тэхен нагнулся к нему, и вместе с горячими губами Джин почувствовал вновь упирающийся в него член. И теперь он сам подался навстречу ему, добровольно и гостеприимно впуская его в себя. Впуская в себя Тэхена. Это был именно тот момент, когда он действительно захотел этого, наплевав на собственные предрассудки. Это был тот момент, когда удовольствие, больше не сковываемое внутренними запретами, с каждым новым движением становилось острее.       Раньше Джин не мог понять истинное предназначение секса. Это не обычная разрядка, всегда сопровождаемая предсказуемым удовольствием. Это единственный способ физически прочувствовать установившуюся между двумя людьми близость. И то, что теперь Джин буквально тонул в глазах Тэхена, который очень медленно погружался в него, лишь усугубляло эти ощущения. Он тонул в нём и, вместе с тем, наполнялся им. Необыкновенное чувство.       Но затем Джину пришлось закрыть глаза, крепко обхватив спину Тэхена, который приник к его губам, начав постепенно наращивать силу и интенсивность толчков. Таких поцелуев у Джина еще не было. Голодных, испепеляющих в неистовом сплетении языков; озвучиваемых сдавленными хрипящими стонами, которые не могли выйти наружу, прерываясь и заглушаясь горячими губами. Джин потерялся в ощущениях, пропустив момент, когда одна рука Тэхена, до этого упирающаяся в матрас рядом с его головой, оказалась на его члене, и с этого момента всё начало работать на уверенно приближающийся оргазм. Удовольствие от сладостно жестко двигающегося внутри члена стало еще ощутимее, а затем, когда Тэхен буквально вдавил Джина в матрас, оторвав его поясницу и таз от простыней…       Это становилось невыносимо. Джин хватался за Тэхена, который теперь губами вжался ему в шею, как за спасательный круг, как будто это могло спасти его от безжалостного в своей силе водоворота невиданного до этого удовольствия, сопровождаемого теперь сладостным томлением в ожидании развязки. В этот момент невозможно было себя сдерживать, и с губ Джина стали срываться надрывные стоны. И счет шел на мгновения. Мгновения до того момента, когда пальцы на ногах почти болезненно поджались, вместе с ожесточенно вцепившимися в горячую кожу пальцами…       Это было похоже на вспышку, на выстрел, на внезапный раскат грома посреди ясного неба, когда каждое нервное окончание в один момент пронзило током, заставив тело выгнуться и сжаться, чтобы затем совершенно обессилено упасть на простыни. Это было как-будто знакомое удовольствие, правда теперь оно было в разы острее. Джин судорожно хватал ртом воздух и… Кажется, он плакал, выдавая теперь логичную физиологическую реакцию на испытываемый до этого стресс от первого, умопомрачительного опыта. Кажется, по щекам стали катиться слезы, которые Тэхен, до этого упавший ему на грудь и безуспешно пытающийся унять свое выскакивающее от наслаждения сердце, собирал губами, невыносимо мягко и нежно касаясь мягкой влажной кожи. Нежные, трепетные поцелуи, буквально осыпающие лицо, то и дело оказывающиеся на зажмуренных глазах.       — Я люблю тебя.       Все знают, что признания после секса — это что-то слишком неоригинальное, почти клишированное и обусловленное лишь зашкаливающими в крови гормонами, но Джин, который теперь произнес эти слова, не думал об этом. Он бы подумал так раньше, но не теперь. Когда напротив были темные, еще слишком очевидно заволоченные удовольствием глаза Тэхена.       — А мне кажется, я полюбил тебя давно. — Низкий усталый бархат тихого голоса ласкал не только слух, но и сердце, теперь слишком трепетно откликающееся на каждое проявление. — Мое вдохновение. Моя страсть. Моя смущенно розовеющая любовь.       — Мой мужчина.       И сказав это вслух, Джин улыбнулся, сразу заметив на лице Тэхена его самую счастливую, квадратную улыбку. Два слова и столько чувств. Да, именно в это мгновение Джин нашел свою сексуальность. И именно теперь Айонг могла бы им гордиться.       — Всё хорошо? — Тэхен двинулся, осторожно вызволив свой уставший член, чтобы затем подняться и дать возможность Джину выпрямиться.       — Я хочу спать. — Джин расправил затекшие ноги и потянулся, тут же приподнявшись, чтобы получить сладкий поцелуй.       — Пару минут.       Тэхен быстро свесился с кровати, и затем в его руках появилась пачка влажных салфеток, которой он тут же распорядился, бережно избавив себя и Джина от физиологических свидетельств перенесенного удовольствия. И спустя пару минут, Тэхен уже под одеялом обнимал Джина, который взял его большую и красивую ладонь в свои руки, прижав к груди, до этого поцеловав каждый палец.       Полная. Безоговорочная. Абсолютная. Близость. Как будто одно целое, равномерно распределенное по двум телам. Два сердца, которые бьются как одно. И кажется, что это хэппи энд, но на самом деле, это было только начало. Но теперь не хотелось думать, что будет дальше, потому что сейчас значение имела только… близость.