***
— Ай, ты меня балуешь! — Айонг, в просторной, повязанной на животе белой футболке и простых домашних шортах, стояла напротив только что распахнутой двери, наблюдая самую прекрасную картину на своем пороге. — Возьми, пожалуйста, потому что у меня еще пакет. — Юнги вошел в квартиру, протягивая девушке букет розовых пионов, который она тут же схватила двумя руками, утопив в бутонах свой носик. — Эй, а поцеловать? Юнги смотрел с недоумением, возмущенно надув щеки, и Айонг, звонко рассмеявшись, обняла его свободной рукой за шею, поднявшись на цыпочки и добравшись до губ. — Другое дело. — И на лице Юнги появилась такая довольная улыбка, что он теперь смахивал на кота, который объелся сметаны и теперь с вожделением заглядывался на свежую рыбку. — Пойду, поставлю в вазу! — И девушка скрылась в квартире, пока Юнги освобождался от обуви, до этого предусмотрительно оставив пакет на паркете, чтобы затем взять его и направиться на кухню. Где Айонг уже наполняла большую стеклянную вазу водой. — Итак. Смотри, что я еще приобрел. — Юнги поставил картонный пакет на стол. — Бутылочка красного сухого вина — чтобы вечер уж точно был романтическим. Затем… — Юнги запустил руку поглубже в пакет. — Сыр, импортный, с белой плесенью, по легенде к вину идеально подходящий, для гурманов. Затем… Твой любимый черный шоколад. И гвоздь программы — презервативы. Айонг, поставив вазу на стол в гостиной, подошла к столу, на который Юнги выкладывал содержимое пакета, очень хитро улыбаясь. — Ты испортил всю романтику. — Она быстра осмотрела все покупки, обделив вниманием лишь яркую картонную коробочку, затем направившись к холодильнику. — А вот и нет! Между прочим, это не просто презервативы. Это презервативы… с пупырышками! И это очень романтично, потому что мне пришлось поискать в интернете отзывы и выбрать самые лучшие, которые помогут мне доставлять тебе удовольствие. Ты знаешь вообще, что такое читать отзывы на презервативы?! Правильно, ты не знаешь, потому что у тебя для этого есть я. — В голосе Юнги звучала неподдельная гордость, и Айонг, которая доставала теперь из холодильника пестрый набор овощей, засмеялась. — Сохраню для лучших времен. Сегодня они нам точно не пригодятся. — В смысле, не пригодятся? На что ты намекаешь? — В голосе Юнги были очень искренние подозрения, и девушка поспешила повернуться. — Что всему свое время. — Она обнадеживающе улыбнулась. — Я не отказываюсь, ни в коем случае, но… — Ну, я хотя бы попытался. — Юнги очень быстро смирился, и, заметив по его лицу, что там не было ничего, что могло бы потенциально вызвать беспокойство, девушка вновь вернулась к своему делу, а именно — освобождению овощей и грибов от упаковок, чтобы затем отправить их в мойку. — Что ты сегодня будешь готовить? — Свинину в кисло-сладком соусе. — Теперь пришла очередь Айонг гордиться собой, потому что она готовилась к этому ужину и даже взяла краткий мастер-класс у Джина. — Ого! Это же мое любимое блюдо! — В голосе Юнги слышалось воодушевление, и он решил поучаствовать в процессе. Иначе зачем ему теперь было подходить… — А где же свинина? — Маринуется в холодильнике. Чтобы мясо было сочным, ему нужно время. — Не думал, что ты так хорошо готовишь. — Юнги положил свои руки на голую талию, и Айонг тут же самодовольно улыбнулась. — Я еще и не то могу. Особенно, если меня поучить. Век живи, век… Девушка вынужденно прервалась, когда почувствовала горячее дыхание у себя за ухом, которое затем пропало между остановившихся на ее шее губ. — Я знаю, что ты задумал. — Первое волнение от неожиданного чувствительного прикосновения прошло, и девушка, игнорируя крепче ухватившиеся за ее талию руки, вновь принялась за целлофановые упаковки. — Я просто соскучился по тебе. — Низкий тембр звучал так мягко и так нежно, что Айонг улыбнулась, чуть наклонив голову, чтобы губам было удобнее устроиться на ее коже. — Много работы, никакой радости в жизни, а здесь ты… Такая теплая, спокойная, мягкая, всегда вкусно пахнущая и смешливая… Девушка успела совершенно заслушаться, пропустив тот момент, когда большие ладони скользнули по коже чуть выше, пробравшись под край хлопковой футболки. — Я высиживаю в своем рабочем кабинете полный рабочий день, спасаясь лишь мыслью, что потом увижу тебя… — Юнги вновь принялся за тонкую нежную кожу шеи, затем самодовольно улыбнувшись. — Которая не носит белье. Айонг тут же одумалась и вынужденно покинула свои романтические мысли. — Я никогда не ношу дома белье, и пожалуйста, убери руки. — Девушка уперлась ладонями в деревянную столешницу, почувствовав, как целеустремленные пальцы уже нащупали беззащитные соски. — Тебе нравится, ты меня не обманешь. — И елейная нежность тут же заменилась игривостью, на грани легкого искушения, с волнительным придыханием. — И мне нравится. — Юнги, теперь не время. — Айонг собралась было убрать бесстыдные руки, но ее собственный организм в один момент ее предал, вместе с мозгом, который теперь, кажется, концентрировался лишь на пальцах, легкими и ненавязчивыми касаниями очень эффективно обостряющими чувствительность груди. И девушка остановила свой мимолетный порыв, дав себе обещание, что насладиться лишь пару мгновений, как раз тех, когда мягкие губы скользнули по ее шее вниз, мягко и очень нежно заминая тонкую кожу. — Привстань чуть на цыпочки. — Кажется, Юнги получал примерно то же удовольствие, что и заметно подтаявшая Айонг, потому что придыханий в его голосе стало больше. — Что? — Девушка легла спиной Юнги на грудь, решив еще чуть повременить с сопротивлением, и руки, которые до этого так хорошо и так чувствительно ее ласкали, в момент оказались на бедрах. И Айонг почувствовала упирающийся куда-то в район поясницы и верхних ягодичных мышц член. Член Юнги. Очевидно, окрепший и готовый к великим свершениям. — Мы так не договаривались. Она решительно повернулась, чтобы теперь начать разговор о том, что это оказание давления и что они еще слишком мало знакомы (хотя, она все чаще думала, что месяц это не так уж мало), но она не успела ничего сделать. Потому что у Юнги явно был план, который он с успехом осуществлял, ловко вжав Айонг в край деревянной столешницы, а затем и вовсе легко усадив на нее, одним движением руки неаккуратно освободил пространство за ее спиной. — Юнги... — Девушка успела ухватиться за мужские плечи, прежде чем всё те же бесстыдные руки, до сих бесстыдно находящиеся на ее бедрах, бесстыдно притянули эти самые бедра, чтобы Айонг нервно выдохнула. Нервно выдохнула и почувствовала, что член устроившегося между ее бедер Юнги упирался в нее теперь… намного чувствительнее. Настолько чувствительно, что она не смогла воспротивиться, когда одна мужская рука взяла ее за затылок и притянула для поцелуя. И, кажется, именно Айонг первая пустила между губ свой язык, пропустив вырвавшееся из себя что-то похожее на стон. Но она была не виновата. Виноват был ее женский организм, который не чувствовал на себе мужскую ласку слишком долгое время. А это была не просто мужская ласка — это была ласка Юнги, в которого она была взаимно и счастливо влюблена. — Смотри, даже глазки свои лисьи прикрыла. — Юнги отстранился первым, решив дать возможность девушке ответить, рукой с затылка решительно переместившись под футболку, чтобы парой движений быстрых пальцев на твердом соске заставить девушку волнительно выгнуться. — Сдаешься? И Айонг тут же открыла глаза, силой откликнувшегося на вызов характера улыбнувшись. — Шаг назад, мистер Мин. — Она уперлась ладошками в столешницу, подтянулась и отодвинулась, воспользовавшись секундным замешательством Юнги. — Самое время помыть овощи. — Ты… говорила, что… нам не пригодятся… презервативы… — Юнги, пожалуйста… Тихий, бессильно прерывающийся плохо сдерживаемыми стонами голос Айонг больше не требовал — он умолял, и Юнги решил, что теперь не время показывать свой характер. — Ну-ка. — Он поднялся и потянул за собой Айонг, которая тут же ухватилась за его руку, крепко обхватившую её плечи, и выгнулась, чтобы сильнее прижаться своими бедрами к бедрам Юнги, который чуть шире расставил ее колени. — Давай, милая, ты должна кончить первой. Он стал двигаться жестче, самоотверженно вбиваясь в податливое, разгоряченное ласками тело, которое теперь особенно остро реагировало на каждое даже самое невинное касание. Айонг уткнулась губами в его предплечье, схватившись за него двумя руками, пытаясь хоть как-то заглушить рвущиеся из нее стоны, которые возбуждали и вдохновляли на сексуальные свершения. Чувствуя, что горячее женское тело, почти полностью обессиленное ожиданием приближающегося оргазма, то и дело стала пробивать дрожь, Юнги от бедер пальцами скользнул к мокрому набухшему клитору, и Айонг… Она больше не могла сдерживать стон. Ничего общего с наигранными криками самоотверженных порноактрис. Сладкий, нежный голос отдавался лишь в ушах Юнги, который почувствовал, что и ему теперь оставалось недолго. Особенно в тот момент, когда Айонг затихла, впившись ногтями Юнги в руку и сжавшись на его члене, подрагивая и сокращаясь от внезапно накатившего наслаждения. Юнги сделал пару резких толков, и сразу уткнулся носом Аойнг в затылок, пытаясь унять свое сердце, ощущая, как хватка на его руке ослабилась, и слушая громкое, прерывистое дыхание девушки. Он мягко опустил ее на простынь, и она тут же повернулась на бок, прижав руки к груди и поджав ноги, будто пытаясь дольше сохранить в себе постепенно отпускающее тело сладостное удовольствие. Юнги быстро избавился от презерватива и лег рядом, обняв Айонг, с особой нежностью целуя ее плечи и руки. — Хорошо? Ответом было только не утихающее сердцебиение, и в какой-то момент Юнги показалось, что он успел сделать что-то не так, потому что девушка продолжала сохранять молчание, пока не перевернулась на спину. — Мне казалось, что мужчины обычно не говорят после секса. Юнги улыбнулся, наконец, имея возможность увидеть разрумянившееся милое личико. — Я слишком давно не упражнялся в сексе, и мне нужно знать, что я не потерял навык. — Он также перевернулся на спину и заложил одну руку за голову, аккуратно отставив другую, приглашая Айонг присоединиться. Но она не торопилась. А потом, вместо того, чтобы свернуться у него под боком, с невиданной ловкостью оказалась на его бедрах, буквально распластавшись у Юнги на груди. И в этот момент они оба могли ощущать, как бьются их сердца, постепенно выравнивая свой стук в унисон. Возможно, это была лишь игра воображения, но все равно это был какой-то особенный момент. — Спасибо. — Айонг приподнялась, и в ее голосе была только усталая нежность, которая сразу вызвала на лице Юнги улыбку. — Ты не потерял навык. — Точно? Тебе не показалось? — Юнги пытался изобразить сомнение, но когда девушка начала торопливо покрывать нежными поцелуями его лицо, сразу забыл о своем намерении. — Ты такой хороший… Такой ласковый… Такой внимательный… Такой страстный... — Айонг, закончив с поцелуями, аккуратно убрала с лица Юнги челку, задержав свои тонкие пальчики на его скуле. — А ты тяжелая. Слезай. Чтобы ответила на это его бывшая жена? Ничего. Она бы обиделась и ушла спать на диван, ожидая, что Юнги придет просить прощения. А что ответила Айонг? — Не дождешься. Страдай. — И она, самодовольно улыбнувшись, опустилась к мужественной шее Юнги, принявшись неторопливо губами исследовать влажную кожу. Пока Юнги улыбался. Он просто не мог сдержать улыбку. Потому что это выплескивались его чувства, которые теперь приобрели вполне определенную форму. — Моя девочка. — Он сказал это шепотом, и когда Айонг подняла на него свои глаза, лишь убедился во своем до этого сделанном предположении. — Твоя. — Девушка как будто смущенно улыбнулась, а затем… — Эй! Она оказалась спиной на кровати. Но вместо возмущения, Айонг крепче обняла его, сомкнув ноги вокруг его бедер. — В пачке осталось еще две шутки. Один используем сейчас, а второй оставим на утро. Йони, только не обольщайся — у меня такая прыть только из-за длительного воздержания. Айонг звонко рассмеялась, но ее веселый порыв очень быстро пропал в нежном и многообещающем чувственном поцелуе. Им обоим предстояла длинная ночь.***
Джин чувствовал себя неловко. Он поддался минутному порыву, а теперь совсем не был уверен в том, что то, что он в этом порыве сделал, было… Он не знал, правильно ли это воспримет Тэхен. Хотя Юнги его уверил, что цветы — это всегда кстати, а еще напомнил, что именно Джин научил его, что дорогую сердцу женщину нужно радовать цветами. Но сердцу Джина был дорог мужчина, и он никогда не дарил цветы мужчине. И теперь, если честно себе признаться, чувствовал себя глупо. Пока он поднимался по уже изведанному маршруту в квартиру Тэхена, именно ту, в которой он проводил ремонт, пока жил на съемной, Джин думал, что именно он скажет, когда будет дарить цветы. Они такие же красивые, как ты. Это был неподходящий вариант, потому что Тэхен был скорее красив как... Древнегреческий бог, сошедший с какого-нибудь живописного полотна. Великолепный Аполлон, совершенный в своей привлекательности, талантливости и чувственных умениях... Нежели чем фиолетовый ирис. Я тебя люблю, это тебе. Вариант неплохой, и, скорее всего, он окажется самым подходящим, но… — Вот. — Джин, как только перед ним открылась дверь, просто протянул букет, застав Тэхена в шортах, в футболке и в очень недоумевающем выражении лица, затем вновь прижав его, букет, к себе. — Черт, извини. Это глупо. — Ты можешь отдать мне цветы. — Тэхен был невозмутим, и Джин начал ощущать себя полным придурком, который теперь прижимал к себе букет, который должен был подарить. — Если они для меня. — Тэ, извини. Я не знаю, что на меня нашло, но я помогал Юнги собраться на ответственное свидание — отвозил его к Йони, и вот мы заехали в цветочный магазин, и там… — Они волшебные. — Тэхен, который решил проявить инициативу, самостоятельно взяв из рук Джина цветы, теперь разглядывал фиолетовые ирисы, схваченные черной атласной лентой. — Ты выбирал их, думая обо мне? — Да. — Джин вошел, воспользовавшись тем, что Тэхен освободил ему путь, отойдя от двери. — Да, я увидел их, и они мне напомнили тебя. Не знаю, это звучит как-то... — Значит, теперь это мои любимые цветы. — Тэхен увлеченно вдыхал сладкий аромат затейливо раскрывшихся бутонов, наконец, явив на своем красивом лице улыбку. — Спасибо. Мне еще никогда не дарили цветы. — То есть… Тебе нравится? — Джин до сих пор не мог поверить в то, что ему больше не нужно было чувствовать себя идиотом. — Восхитительный букет. Я его обязательно нарисую. В твоих руках. С этой твоей растерянностью. Джинни, ты даже побледнел. — Тэхен приблизился к оторопевшему Джину, мягко коснувшись его щеки. — Я думал, что я дурак. — Джин пожал плечами, и Тэхен тут же прижал его к себе свободной рукой за талию. — Дурак, если боялся, что мне не понравится. Потому что мне очень нравится. И больше цветов мне нравится то, что ты купил их, вспомнив обо мне. — Последнее было сказано почти шепотом, после чего Джин ощутил нежный поцелуй в щеку. — Я люблю тебя, я говорил? — Джин был очень серьезен, и видя то, насколько он на самом деле был серьезен, Тэхен рассмеялся. — Я все равно люблю тебя больше. Пойдем, найдем что-то, что хотя бы издалека сойдет за вазу. И было принято решение оставить букет в стеклянном графине, и пока Тэхен бережно распределял по нему освобожденные от ленты цветы… — Ого! Ты что-то рисуешь?! — Джин решительно направился к мольберту. Тэхен, вовремя соериентировавшись, в несколько ловких движений оказался перед Джином, который еще не успел взглянуть на холст, который был повернут к стене. — Тебе нельзя смотреть! — Тэхен уверенно обнял Джина за плечи, пресекая все его попытки выбраться. — Эй, что за секреты? — В его голосе слышался детский каприз, и он попытался с повисшим на его шее Тэхеном все-таки добраться до мольберта, который теперь, под этим ореолом тайны, манил его еще больше. — Косматые и страшные секреты, не рискуй. — Тэхен ловко развернул его, затем с жаром припав к пухлым губам, в стремлении отвлечь Джина от его первоначального плана. И Джин, кажется, действительно смог отвлечься, обвив руками талию Тэхена, послушно подаваясь за его длинными пальцами, которые быстро оказались в его волосах, чувственно направляя мягко соприкасающиеся губы и языки. Этот поцелуй просто не мог не отвлечь от всех мыслей, постепенно растворяя в своей нежности, но… — Отличный отвлекающий маневр. — Джин оторвался, и, воспользовавшись моментом, выпутался из рук, быстро сделав шаг в сторону расположенного на деревянной подставке холста. — Мы расстанемся, если ты в него заглянешь. — Тэхен говорил решительно и как будто очень серьезно, и Джин тут же остановился. — Что? — С его лица исчезла всякая детская капризность, заменившись очень серьезным недоумением, почти критичным. — Если ты сейчас встанешь напротив мольберта и посмотришь на холст, мы расстанемся и больше никогда не увидимся. — По лицу Тэхена, вся мимика которого говорила теперь в пользу того, что он был серьезен… Да нет, быть такого не может. — Ким Тэхен, это не шутки. И мне непонятно, откуда у тебя такие мысли. — В голосе Джина слышалось беспокойство, в то время как Тэхен спокойно направился к дивану, заметив, что Джин теперь смотрел на него, отвернувшись от мольберта. — Ты слышал, что я сказал, и я не собираюсь повторять дважды. — Он расслабленно откинулся на мягкую спинку, широко раскинув руки и ноги. Тэхен был совершенно спокоен. Он был невозмутим. Он всем своим видом теперь демонстрировал уверенность в том, что Джин не будет смотреть картину просто потому, что он дорожит этими отношениями. И Джин никогда не видел его таким. Ким Тэхен смотрел на него как будто снисходительно, как будто заранее прощая ему эту слабость. И Джин впервые за все время не видел в нем того Тэхена, которого привык видеть: нежного, заботливого, надежного… — Мы можем расстаться прямо сейчас. — Джин подошел к дивану, встав напротив всё еще расслабленного, даже после произнесенного вслух предложения, Тэхена, который лениво поднял на него взгляд. Чертов взгляд. Перед таким взглядом невозможно было устоять, сохраняя холодный ум, который теперь стремительно согревался от настойчиво напрашивающихся в него нескромных, если не сказать, развратных мыслей. В это взгляде чувствовалась неподвластная никакому объяснению сила, почти животный магнетизм, который окончательно и бесповоротно мог сломать все твои моральные устои. Он поднял бровь, а затем поднялся сам, спокойно положив руки на свои колени. — Если ты хочешь, мы можем. — Тэхен ухмыльнулся, а затем его пальцы оказались в районе ширинки брюк Джина, затем медленно спустившись к промежности. — Руки убери. — Джин отчетливо чувствовал, как кровь медленно, но верно прибывает к члену. Он был возбужден, и этому не было объяснения, потому что нормальные люди в такой ситуации вряд ли будут возбуждаться. Хотя нет, даже нормальные люди будут испытывать сексуальное напряжение, под этим тяжелым, до краев наполненным похотью взглядом. — Тебя заводит такое? — Тэхен удивленно поднял бровь, взглядом следуя за пальцами, которые продолжали очерчивать все отчетливее вырисовывающийся под тонкой тканью брюк член. — Или это просто мое влияние? Джин взял его руку, достаточно грубо убрав с себя. Просто потому, что он знал, что она вернется на прежнее место с уже большим энтузиазмом. — Ты бы видел себя сейчас… — Тэхен поднял, наконец, свои глаза, смотря на Джина снизу-вверх, и его низкий, завораживающе тихий, с едва уловимой хрипотцой голос закладывал Джину уши, отгораживая от разворачивающейся вокруг реальности. — Где же тот милый, стеснительный Джин, который краснел, расстегивая рубашку? М? Где он? Или же тот скромный, неопытный, но целеустремленный Джин, который воодушевленно делился впечатлениями от вкуса спермы, когда ему впервые спустили в рот? Куда он пропал? Это была провокация, на которую Джин с большой охотой поддался. Он одной рукой грубо взял Тэхена за подбородок, пока тот, самодовольно улыбаясь, медленно расстегивал его ремень, вытянув его и отбросив на диван, тут же принявшись за ширинку, с которой возникли некоторые проблемы, потому что ткань в этом месте слишком сильно оттягивалась от окончательно вставшего члена. Но с ней было покончено достаточно быстро, и вот брюки, вместе с трусами, медленно, при помощи длинных пальцев, поползли вниз по бедрам, чувствительно зацепив головку члена, которая, без лишних церемоний, сразу оказалась во рту, между жадно и влажно сжавшихся вокруг нее губ. Тэхен поднял глаза, в которых была все та же власть, все та же уверенность, с которой он начал опускать свою голову, медленно пропуская член в горло. Не дразня, не испытывая выдержку Джина, который все же решил поучаствовать. Он запустил пальцы в темные волосы, чувствительно оттянув их, не торопясь и не принуждая ни к чему, однако когда губы прошли половину длинны, он одним уверенным, но не резким движением прижал не сопротивляющуюся голову к своему животу, ощутив, как головка члена проскочила в тугое горло, которое встретило его парой непроизвольных сокращений. И Джин не позволил губам подняться, задержав Тэхена в таком положении, про себя досчитав до трех, наслаждаясь горячим давлением, которое только увеличивалось с непроизвольным желанием как-то избавиться от члена и вдохнуть. И Джин, вновь настойчиво оттянув голову за волосы, позволил Тэхену сделать вдох. — Нравится? И не дождавшись ответа, он повторил это движение, на этот раз задержав упирающиеся в мошонку губы для того, чтобы сделать несколько коротких движений, как будто пытаясь протолкнуть член дальше, на самом деле лишь увеличивая удовольствие, от тугого скольжения. Это было развратно. Развратно, пошло, и до ноющей сладкой боли внизу живота горячо. Особенно в тот момент, когда Тэхен, продолжая покорно принимать в свое горло член, который двигался жестко, но при этом аккуратно, скользя по языку, рукой сжал свой собственный член, как будто пытаясь унять зарождающуюся эрекцию. Грубое удовольствие, которое доставляло удовольствие не только тебе. И возбуждение от осознания этого достигло своего предела, теперь стремясь быстрее выплеснуться наружу. И Джин быстрее стал вбиваться в узкое горло, каждый раз задерживаясь ровно на столько, чтобы следующего за этим жадного вдоха хватило для глубокого продолжения. Несколько коротких ритмичных движений, и Джин кончил, напоследок успев достать член, чтобы затем живописно размазать остатки спермы по открытому для теперь беспрепятственного попадания в легкие воздуха рту. И Тэхен облизал губы, быстро вытерев влажные глаза, пока Джин пытался собраться с мыслями, запрокинув голову, после того, как увидел всё, что хотел, и зажмурив глаза. — Знаешь, ты можешь посмотреть, что изображено на картине... Тэхен вновь откинулся на спинку дивана, как ни в чем ни бывало, намотывая на руку ремень, который был до этого в брюках Джина. — ...Если сможешь кончить на моем члене без рук. Которые я завяжу у тебя за спиной. — Тэхен задумчиво изучал взглядом ремень, затем хитро посмотрев на Джина, который уже готов был согласиться на всё. — Пока ты будешь стоять на этом же диване на коленях, широко расставленных, чтобы туже впускать в себя член. Но сначала, пожалуй, я тебя хорошенько вылижу, оттрахав языком, и растяну на... трех пальцах, чтобы потом не было никакой боли. Даже намека. Не хочу, чтобы ты испытывал что-то неприятное, рискующее уронить твой сладкий член — хочу лишь, чтобы бессильно мычал от удовольствия, пока я буду медленно и заботливо натягивать тебя, чтобы потом жестко и методично вдалбливать в диван, держа одной рукой за шею, а другой — за твои связанные руки, пока ты не кончишь и не упадешь без сил. Как тебе такой план? — Не боишься испачкать обивку? — Джин был на грани второй за пару десятков минут эрекции только от озвученного сценария. — У меня много полотенец. И одно из них уже ждет тебя в ванной. Иди. — Тэхен кивнул куда-то в сторону. Джин смотрел на него, не моргая, затем решительно стянув с себя рубашку и бросив её в Тэхена,потом быстро спустив штаны, которые итак уже болтались в районе коленей, и абсолютно обнаженным отправившись в душ. И Тэхен улыбнулся самой довольной и счастливой улыбкой, стремительно собрав оставленные в беспорядке вещи и переместив их на кресло. И как только послышался плеск воды, он метнулся к мольберту, снял один холст, который аккуратно положил на одну из стоящих рядом полок, и заменил его другим, чистым. И только после этого, убедившись, что все надежно спрятано от посторонних взглядов, он направился в ванную. Чтобы присоединиться. Два совершенно голых, волшебно уставших и почти несовместимо с жизнью удовлетворенных тела сидели на диване бок о бок, вытянув ноги на низкий столик. Джин подвинулся, чтобы облокотиться на Тэхена, устроившись на его плече, и взял его руку в свои, став как будто от скуки, но на самом деле, с любовью и трепетом целовать длинные, тонкие, идеальные пальцы. И Тэхен поспешил обнять его свободой рукой, ближе подвинув к себе и мягко поцеловав в висок, оставив свой нос во влажных, взлохмаченных волосах. — Тебе понравилось? — Джин оторвался от пальцев, повернув к задавшему этот вопрос Тэхену голову, испытующе заглядывая ему в глаза. — Первое время боялся, что ты не поймешь, что я просто хочу немного поиграть. — Захотелось острых ощущений? — По улыбке, которая появилась на лице Джина можно было однозначно сказать, что сам он был совсем не против. — Никогда бы не подумал, что ты можешь выдать такое вслух. И никогда бы не подумал, что смогу от этого возбудиться. — Просто захотелось испытать твою сексуальность и убедиться, что ты за время нашей разлуки ее не потерял. — Тэхен самодовольно улыбался, ощущая как пухлые губы, которые до этого нежили его пальцы, теперь принялись за шею, лениво и беспорядочно останавливаясь на еще не отпустившей возбужденный румянец коже. — Испытал? — Джин улыбнулся, и Тэхен ласково взял его за подбородок. — Даже не верится, что когда-то ты стеснялся снимать передо мной рубашку. Ты стал свободнее в своих проявлениях, раскованнее в своей страсти, податливее и чувственнее... В общем, я чуть рассудка не лишился. — А я вот лишился. — Джин прикрыл глаза, чуть подавшись вперед и сразу ощутив на губах мягкий поцелуй. — И готов лишаться его снова, и снова. И, пожалуй, люблю тебя. — Пожалуй? — Тэхен засмеялся, а потом вопросительно поднял брови, наблюдая за тем, как на лице Джина появилась самодовольная улыбка. — Ты собирался со мной расстаться, а до этого пытался от меня что-то скрыть. Разумеется, я теперь сомневаюсь. Тэхен решительно пылко поцеловал возмущенно разомкнувшиеся губы, и Джин больше прильнул к нему. — Никогда в жизни я бы добровольно с тобой не расстался. Даже если бы ты настаивал. Потому что я люблю тебя и… — Тэхен сделал паузу, для того, чтобы придать больше убедительности последовавшим далее словам. — Мне нечего от тебя скрывать.