Мин Юнги сидел в своем кабинете и ждал сразу несколько важных событий: приход мисс Квон, уже почти бывшей супруги Хэчиро Сато, приход адвоката Пака, уже окончательно смирившегося с тем, что его
«подзащитный» сядет надолго, и допрос этого самого подзащитного, которому теперь предстояло узнать много занятных вещей. Точнее, рассказать, потому что Юнги всерьез намеревался дать ему такую пищу для размышлений, после которой он не станет медлить с признательными показаниями. В другом случае, Юнги пойдет дальше по списку, потому что, судя по всему, у него было еще четыре беспроигрышных варианта. Он невольно вспомнил картину, которую до этого признали копией оригинала, и подумал о том, что Тэхен действительно был талантлив. Хотя, срисовывать, наверное, легче, чем… Хотя, Юнги в этом настолько не разбирался, что даже в уме, про себя, молча не решался рассуждать на эту тему.
В дверь раздался стук, после чего в кабинете тут же возник миниатюрный, но очень серьезный и квалифицированный адвокат.
— Доброе утро, следователь Мин. Вот я и прибыл. — Он забавно расставил руки в стороны, затем сразу направившись к столу Чонгука, который теперь пустовал, так как оперативник Чон был на выезде со следователем Чоном.
— Здравствуйте, адвокат Пак. У вас сегодня хорошее настроение? Это радует. — Юнги быстренько закрыл несколько окон на своем рабочем столе, затем взявшись за бумажные носители.
— Да, потому что погода радует. И меня даже не смогла расстроить мысль о том, что вновь придется видеться с этим… — Чимина очень театрально передернуло. — Моим подзащитным.
— Что, контактный дерматит прошел? — Юнги звучал очень невозмутимо, затем хитро улыбнувшись. — Черт, я возьму этот прием на вооружение.
И после этого в дверь кабинета вновь постучали, но на этот раз менее решительно. И гость явно ожидал разрешения войти, потому Юнги встал, чтобы дверь для гостя открыть.
— Доброе утро, следователь Мин. — Минджи была одета в светло-розовый брючный костюм, который выглядел элегантно, при этом все же очень интеллигентно подчеркивая привлекательные пропорции ее фигуры, женственно дополняемые расслабленно, но прилично расстегнутой легкой белой блузой. — Я не помешала?
— Доброе утро, мисс Квон. Нисколько. И познакомьтесь, пожалуйста — это адвокат Пак. Он назначен государственным защитником к вашему бывшему мужу.
— Мисс Квон? Вы уже успели завершить бракоразводный процесс? — Адвокат Пак быстро подошел к женщине, протягивая ей руку для формального приветствия.
— Нет, я… в процессе бракоразводного процесса. Просто… — Минджи задумалась, затем грустно улыбнувшись. — Не хочу, чтобы меня как-то ассоциировали с этой фамилией. Но документы уже готовы, и скоро я, если Хэчиро всё подпишет, буду свободна.
— Я очень вам этого желаю! Знаю, защитник не должен так говорить, даже государственный, но я полностью на вашей стороне, так же как и справедливость, за которую мы все здесь болеем.
— Спасибо. — Минджи мягко улыбнулась, затем повернувшись к Юнги. — Следователь Мин, я пришла по поручению отца. Он оформил документ, который сделал меня полноправной владелицей
«Гусей» Альфреда Сислея. Просто ему нужно было срочно уехать, и он боялся, что его отъезд и невозможность участвовать в следствии может задержать расследование.
— Никаких проблем. Этот документ у вас с собой, я так понимаю? — Юнги подумал о том, что у него не должны будут возникнуть сложности с улаживанием этой формальности — все же, они были кровными родственниками, отец и дочь.
— Да, разумеется. — Молодая женщина сразу открыла свой легкий элегантный портфель, достав оттуда тонкую папку. — Вот. Делайте с ними всё что угодно, но верните мне, пожалуйста, оригинал.
— Обязательно. — Юнги улыбнулся, протянув руку к бумагам. — Я все оперативно оформлю, а вы пока можете присесть. Извините, что не догадался предложить это раньше.
Минджи на этот раз улыбнулась шире и веселее, смущенно махнув рукой.
— Стоять полезнее для здоровья.
Но она всё же присела на расположенный напротив стола следователя стул, пока Чимин явно чем-то озадачился.
— Мисс Квон, скажите, у вас есть совместно нажитые дети? — Услышав подобную формулировку он тут же смутился. В то время как Юнги смог еле-еле сдержать смешок. — Ну, вы поняли меня.
— Нет. Слава богам, что нет. — Женщина закатила глаза. — Только совместно нажитое имущество.
— В таком случае, вам не нужно согласие мужа на развод. — Пак Чимин многозначительно и немного самодовольно улыбнулся, в то время как Минджи… Она была слишком теперь заинтригована тем, что услышала. — Я объясню. Согласие супруга не требуется, если он осужден на срок более трех лет или же пытался совершить противоправные действия в отношение своей супруги. В этом случае, вам достаточно подать прошение в суд, который вас и разведет, по справедливости поделив имущество.
— Вы серьезно? — Молодая женщина удивленно, но крайне воодушевленно округлила глаза.
— Абсолютно. Я периодически занимаюсь бракоразводными процессами. Уточните у своего адвоката — он наверняка подтвердит мои слова.
— То есть, мне не нужно будет встречаться с Хэчиро? Я просто получу свидетельство о расторжении брака и всё? — Кажется, она не могла поверить такому внезапному счастью.
— Да. — Чимин уверенно кивнул головой. — Единственное, нужно будет дождаться обвинительного акта. Переписанного, в котором будет ваше имя. Потому что в первом акте была фамилия вашего отца. В том самом акте, который был основанием для подачи прошения о залоге. Кстати, ваш бывший супруг очень недоумевал, когда ваш официальный представитель заявил, что вы не намерены отдавать за него эти жалкие двадцать тысяч долларов. Жалкие, со слов моего, прости господи, подзащитного, разумеется.
— Да, для него это жалкие деньги, потому что он никогда бы не заработал их своим умом или талантом, а не умением плести интриги и заговаривать зубы. — Красивое лицо Минджи на мгновение исказилось неподдельным отвращением.
— Вы правы, мисс Квон. И, прошу, ваш оригинал — Юнги, слушая разговор и мысленно радуясь новости о том, что с разводом не будет проблем, успев проникнуться к молодой женщине сочувствием, снял нужные копии, аккуратно вернув документ в папку.
— Больше от меня пока ничего не требуется? — Минджи смотрела на следователя Мина с готовностью в любое время оказать помощь следствию.
— Пока нет. — Юнги поднялся. — И я вас провожу.
— Большое спасибо. — Молодая женщина чуть смущенно наклонила голову, поднявшись, а затем обратившись к Пак Чимину. — Было приятно познакомиться, адвокат Пак. И огромное спасибо вам за помощь. Мне теперь будет, что обсудить со своим адвокатом. И… — Минджи улыбнулась, как будто извиняясь. — Мне жаль, что вам придется защищать такого человека, как Хэчиро Сато.
— Ой, ну насчет этого не переживайте — он не напрягается. — Юнги уже стоял у пока закрытой двери в свой кабинет. — Я лично слежу за этим.
— Следователь Мин прав. — Пак Чимин самодовольно улыбнулся. — Мне тоже было приятно познакомиться, мисс Квон. И я желаю вам поскорее с этим покончить и забыть это как страшный сон.
Минджи успела лишь благодарно кивнуть, прежде чем они покинули кабинет следователя и направились к дежурному, чтобы закрыть выданный ей пропуск. И именно в этот момент, как будто назло, как будто специально, как будто жизнь еще недостаточно успела над ней посмеяться, периодически чувствительно и очень обидно поколачивая по голове…
— Любимая! Дорогая! — Это был Хэчиро, в стальных браслетах, одетый в лаконичную и особенно хорошо сидящую на нем грубо скроенную серую тюремную робу, которого теперь полицейский направлял, очевидно, в допросную. — Хотя… Лживая сука. Так будет точнее.
Он зло и надменно улыбнулся, затем скрывшись за тяжелой деревянной дверью.
— Вы в порядке? — Юнги, который все это время стоял рядом, теперь пытался заглянуть Минджи в лицо, чтобы удостовериться, что с ней действительно все хорошо, хотя бы относительно.
Но с Минджи было не в порядке. Она была не в порядке, ощущая, как внутри, обжигая все внутренности и болезненно сдавливая живот, просыпалась… ненависть. Злость, которую она всегда ощущала где-то глубоко внутри. Бессильная злость, которую она никогда не могла выплеснуть. Но не теперь. И она решительно рванула за только что закрывшуюся дверь допросной, и Юнги, который не успел оперативно среагировать, бросился вслед за ней.
— Что ты сказал? — Она распахнула дверь и бросила свой легкий портфель на стол, застав своего бывшего мужа спокойно сидящим на стуле.
Юнги дал знак полицейскому выйти, показав, что вполне сможет справиться самостоятельно, просто не желая, чтобы кто-то присутствовал при этом скандале, просто потому, что он не хотел, чтобы потом эта справедливо гневающаяся молодая женщина стыдилась своего душевного, так необходимого ей порыва.
— Что слышала. Лживая сука. Клялась мне любви, а потом просто предала меня. Да, Минджи, ты предала меня. — Он выглядел спокойно, хотя по его голосу было ясно, что он теперь был зол. И от этой злости его темные круги под глазами стали еще чернее.
— Предала тем, что, наконец, смогла взглянуть на тебя без своих розовых очков, которые ты до этого так старался прибить к моей голове, чтобы я никогда от них не избавилась? Чем предала? Тем, что все время нашего брака терпела твои выходки? Это я предала тебя, Хэчиро?! Или ты был первым, кто сделал это? — Минджи старалась сдерживаться, но ее голос слишком красноречиво срывался, явно указывая на то, что она готова была расплакаться.
— А ты терпела. — Он усмехнулся. — Что же ты терпела, если обо всём знала? Любила? Черта-с два! Ты не знаешь, что такое любить. Ты никогда не любила себя и никого другого любить не можешь. Я подобрал тебя и попытался взрастить в тебе уверенность в себе, показать, что ты чего-то стоишь. Это я пытался убедить тебя в том, что ты красивая, я постоянно восхищался тобой, это благодаря мне ты теперь можешь уверенно смотреть людям в глаза. Благодаря мне! И вместо благодарности... Ты так со мной поступила! Кто возвел тебя на пьедестал? А? Кто, Минджи? Что, я не был к тебе добр?
Молодая женщина неожиданно злобно усмехнулась.
— Ты возвел меня на пьедестал, Хэчиро. Ты. Возвел и забыл обо мне, лишь изредка смахивая пыль, чтобы показывать своим друзьям. Ты взрастил во мне уверенность в себе, напрочь растоптав самоуважение. Хотя нет, Хэчиро, ты взрастил во мне не уверенность в себе, а в том, что без тебя я вновь буду никем. К черту такую уверенность! К черту все твои восхищения. К черту. Ты был добр ко мне, разумеется. Каждый раз, когда возвращался от очередной любовницы и говорил, как я прекрасна и неповторима. В такие моменты ты был очень добр ко мне. Успокаивал меня, говорил, что это просто мужская природа… Это кобелиная природа, Хэчиро, а не мужская. Хотя, для тебя определение
«кобель» является комплиментом, правда? Потому что ты сам никчемен, потому что так ты самоутверждаешься. За счет женщин. Ты все это время самоутверждался за мой счет. И был очень добр ко мне, разумеется.
— Так что же ты, великая страдалица, не ушла от меня? Не попросила папочку выпихнуть меня за двери? Меня, такого ужасного подлеца, который только то и делал, что унижал тебя и обижал? Ответь, ну же! И откуда у тебя теперь такая решимость? Не верю, что это твой отец. Он никогда не имел на тебя влияния в вопросах, которые касались меня. Никогда. — Хэчиро задумался, а затем улыбнулся. — Кто, Минджи? Ты бы не додумалась сама. И не решилась. Потому что тебе нравилось как ты жила. И поэтому ты жила так десять лет. Это единственное объяснение.
Минджи молчала, смотря в узкое окно, которое находилось под потолком, обрамляя всю стену. Она учащенно дышала, а затем вдруг спокойно улыбнулась, кажется, успев побороть постоянно рискующие вылиться слезы.
— Ты прав. Да, Хэчиро, ты прав. Мне нравилось это. Но теперь мне нравится другое.
Такое спокойствие супруги явно Хэчиро Сато злило.
— Под кого ты легла? Кто тебя надоумил, кто научил? Я просто хочу знать, кто теперь тебя кормит с рук и отдает команды? Меняя хозяина, шавка все равно остается шавкой, Минджи, так что не нужно думать, что ты теперь стала крутой и самостоятельной, что ты теперь чего-то стоишь без меня. Как была забитой, боящейся выглянуть из-за папочкиных плеч мышью, так и осталась. Не мышью. Крысой, Минджи, крысой. Выросла. — Хэчиро после буквально выплюнутых последних слов, вдруг задумался. Кажется, он теперь что-то вспоминал, торопливо анализируя, затем прямо посмотрев на свою супругу. — Мини?
Услышав это явно ласковое прозвище, Минджи напряглась, и Хэчиро заметил изменение в ее настроении, самодовольно улыбнувшись.
— Не смей произносить это вслух в моём присутствии.
— Что, так тебя называет твой любовничек? Которому ты постоянно плакалась в переписках. Как я только смог вспомнить это, ума не приложу… Черт, мне ж всегда было плевать на тебя. — Хэчиро усмехнулся. — Я тогда подумал, что ты специально стала оставлять телефон на видном месте, чтобы я ревновал. Но я никогда тебя не ревновал. Вообще. А знаешь, почему я тебя не ревновал? Потому что к таким, как ты, не относятся всерьез. Таким как ты сначала утирают слезы, потом используют по единственному назначению, а потом выбрасывают, не в силах больше выносить постоянный скулеж. Я быстро отучил тебя от этого, но нашелся же… Мини. Подходящая кличка и для шавки, и для ее нового ёбыря.
Юнги думал, что Минджи, после всей этой грязи теперь не выдержит и кинется на бывшего мужа с кулаками, но она вместо этого спокойно подошла к столу, очень элегантно на него присев, прямо рядом с бывшим мужем, который теперь смотрел на нее с нескрываемой злостью и отвращением. А затем она дала ему пощечину. Звонкую, резкую, после которой на щеке мужчины, явно не ожидавшего такого проявления от обычно послушной супруги, начало стремительно расползаться ярко-красное пятно. И Юнги, который оценил силу этого удара, даже невольно проверил свою собственную челюсть.
— Ебырь. Да, ты правильно сказал. Наконец-то я нашла длинный крепкий член, которые встает не раз в неделю, а намного чаще. Встает, Хэчиро, прямо к пупку. Встает, представляешь, не вяло приподнимается, а встает, твердея прямо на глазах. Знаешь, я только теперь узнала, что такое секс. Что он обычно длится дольше двадцати минут. И что от него кончают так, что… Да, остается только скулить, пытаясь оторвать себя от простыни. Но оторваться не можешь, потому что тебе слишком хорошо. — Минджи задумчиво улыбнулась. — Я дура. Абсолютная, беспросветная дура, если не сказать, идиотка, при чем очень тупая. Потому что жила всё это время с тобой и думала, что так и должно быть. Но у меня просто не было другого опыта, и я оправдываю себя только этим. Я не знала, как может быть по-другому. А теперь знаю. А еще я, наконец, поняла, почему ты так часто меняешь любовниц. Просто никто не хочет повторения. Да, Хэчиро? Ты не был моим первым мужчиной, чем ты всегда гордился и на что всегда делал упор, когда в чем-то меня убеждал — ты был моим первым опытом. Неудачным. А вот теперь у меня появился мужчина. Первый в моей жизни мужчина, первый во всех смыслах. И знаешь в чем главная ирония жизни? Я сейчас отправлюсь к нему, мы позавтракаем в приятном месте и звонко над тобой посмеемся. А куда отправишься ты? Правильно, туда, где тебе место.
По лицу мужчины было понятно, что он готов кинуться на бывшую супругу с кулаками. Но его сдерживали стальные браслеты. Однако, для перестраховки, Юнги все же обошел стол и встал за его стулом, чтобы при случае пресечь любые попытки подняться.
— Я никогда не дам тебе развод, ты поняла? Никогда.
Женщина спокойно улыбнулась, поднявшись и взяв в руки свою деловую сумку.
— Отличная идея, Хэчиро. Можешь еще написать на меня заявление, что я тебя ударила. И... Знаешь, что делают шавки в первую очередь, когда, наконец, срываются с цепи? Скоро узнаешь. Всего хорошо. Мистер Сато.
И молодая женщина стремительно, не дожидаясь ответа, вышла из кабинета. И Юнги подумал, что теперь нужно было пойти за ней. Хотя бы для того, чтобы, наконец, по всем правилам отпустить ее из участка.
— Мисс Квон, вы в порядке? — Юнги, который дал знак полицейскому, чтобы он сменил его в допросной, застал женщину спину прислонившейся к стене.
Услышав голос Юнги, она торопливо подняла голову.
— Извините, следователь Мин. Извините, что вам пришлось выслушивать всю эту грязь. Просто…
— Я никогда не слушаю то, что не предназначается для моих ушей. Так что, не переживайте. Главное, чтобы вам было легче от того, что вы выговорились.
И Минджи слабо улыбнулась.
— Легче. Никогда не думала, что смогу его ударить, но… Правда, легче. — Она выпрямилась, быстро поправив свой жакет, а затем посмотрев на свою красную руку, которая теперь, после того, как шок прошел, горела огнем. — И теперь я поеду на работу с чувством глубокого морального удовлетворения.
***
— Мистер Сато, как вы можете это прокомментировать? — Юнги, закончив с озвучиванием информации по поводу обнаруженной у мистера Лина подделки, передал все бумаги Пак Чимину, который сидел рядом с Хэчиро Сато.
А Хэчиро Сато был очень задумчив. Безысходно задумчив. Юнги сразу понял, что так может вести себя только человек, которого застали врасплох, выложив перед ним его же тайны. Он думал и сохранял молчание. Теперь в нем не было ни надменности, ни самоуверенности, ни напускного аристократического воспитания. Он просто крепко сжал перед собой руки, то и дело нервно потирая пальцы.
— С Сислеем меня подставили. Это совершенно точно, и сделала это моя жена, это совершенно точно. Я не знаю, как ей удалось пронюхать о том, что я хотел продать картину, и не знаю, как удалось всё это провернуть, но я уверен в том, что это её рук дело. А так же уверен в том, что в этом никто не будет разбираться. Я бы мог воспользоваться услугами хорошего адвоката, а не того, кого мне подсунуло государство, но… Я бы мог, но не могу. Черт, если бы я знал… — Он обреченно запустил пальцы в волосы, низко опустив голову, пока Чимин с Юнги многозначительно переглядывались. — Что будет, если я дам признательные показания?
— Суд сочтет это за содействие следствию, и при предъявлении обвинения прокурор не будет настаивать на самом высшей, предусмотренном вашей статьей, мере пресечения. Признание не освободит вас от ответственности, однако смягчит наказание. Это гарантия.
И Хэчиро Сато вновь думал. Мыслительный процесс теперь буквально отражался на нем, напряженно и уродливо смяв лицо.
— Я теперь ничего не смогу доказать… Ничего… — Он откинулся на спинку стула и запрокинул голову, затем резко ее опустив. — Можно мы продолжим в другой раз? Я теперь не в том состоянии, чтобы ясно соображать и не нарочно могу упустить важные детали. Вы можете теперь записать, что я дам признательные показания, но не сегодня. Пожалуйста.
— Когда вы будете готовы? — Юнги смотрел на подозреваемого прямо, пытаясь своим тяжелым немигающим взглядом выбить из него последние надежды попытаться как-либо уйти от ответственности.
— Завтра, послезавтра, когда скажете. Только не сегодня.
— Хорошо. Значит, повторный допрос будет назначен на послезавтра. Вы сможете обсудить это со своим адвокатом.
Хэчиро Сато ухмыльнулся.
— Он будет записывать мои покаяния? Романтично. Хорошо. Если есть такая возможность, я ею воспользуюсь. Может, мистер адвокат подскажем мне, как теперь себя вести, чтобы ненароком не навлечь на себя еще больший гнев правосудия.
— Разумеется. — Пак Чимин уверенно кивнул.
— Да… — Хэчиро Сато улыбнулся. — Так тому и быть.
Он поднялся, сразу заведя руки за спину, ожидая, когда на его запястья наденут стальные браслеты.
— Я готов.
***
Джин, еще проснувшись с утра, решил, что прежде чем поехать в университет на пары, которые он теперь вел, а не просыпал, он заедет к Тэхену, предварительно купив что-нибудь, что он любил, чтобы он мог нормально пообедать. Прежде чем Джин, после работы, заедет за ним, и они поедут к нему. Беспроигрышный план. Джин ловил себя на мысли, что ему все больше нравится то положение, в котором он теперь оказался, а именно, содержание и себя, и Тэхена, который лишь недавно… В общем, у него пока не было возможности, зато возможностей Джина хватало на двоих. Это было странное ощущение, но он быстро успел проникнуться им. Ощущение ответственности и при этом… Безвозмездная забота о том, кого любишь. Безвозмездная и благодарная.
И с этими мыслями, Джин поднялся на седьмой этаж, с пакетом еще горячих кулинарных изысков уличной еды. Если бы Тэхен готовил, Джин бы приобрел для него что-то более здоровое, что потом можно было бы превратить во что-то очень вкусное, но… Но у входной двери Тэхена стояло несколько коробок, которые быстро заносили внутрь два молодых человека, в фирменных комбинезонах. Покупки? Джин подошел ближе к коробкам, сразу сумев разглядеть логотип очень известной, производящей бытовую технику компании. И пока он соображал, что это и, главное, откуда, последняя коробка оказалась в квартире, в то время как Джин теперь явно выглядел по-дурацки, с недоумением наблюдая за всем этим, но ему было не до этого.
— Мистер Ким, человек, который все это встроит и подключит, приедет в течение часа — извините, очень много заказов. — Мужчина в рабочем комбинезоне протягивал Тэхену, который до сих пор Джина не заметил, бумаги, на которых молодой человек быстро оставлял свои росчерки.
— Я всё понимаю. — Он спокойно улыбнулся, и грузчики, благодарно кивнув и попрощавшись, сразу направились к лифту, пока Тэхен, намереваясь закрыть дверь, не выглянул чуть дальше дверного проема. — Джин?! А что ты тут делаешь?
— Сюрприз. — Джин до сих пор не мог оправиться от шока. — А ты что тут делаешь?
Тэхен замер в задумчивости, затем указав в свою квартиру, в которую Джин тут же, почти на автопилоте, прошел.
— Вообще, это должен был быть сюрприз, но… Не успели вытащить из коробок, значит, сюрприз все-таки получится. — Тэхен самодовольно улыбнулся, взяв из рук Джина пакет. — Ты приехал, только чтобы меня покормить?! Значит, мы теперь поедим вместе.
— Тэхен. — Джин чуть откашлялся, пока Тэхен, явно ожидая Джина, который должен бы был разуться, но не торопился это делать, с любопытством заглядывал в пакет. — Что это?
— Ты про коробки? Это встроенная кухня. — Тэхен быстро засунул руку в пакет, достав оттуда что-то явно съедобное, затем с удовольствием положив это в рот. — Ты любишь готовить, и я хочу, чтобы ты готовил в максимально удобной, комфортной и даже профессиональной обстановке. Встроенная печь, посудомоечная машина, варочная панель, вытяжка, и я точно что-то забыл…
— А когда ты приобрел всё это? — Джин оценил это намерение и эту мотивацию, разумеется, но в его голове теперь стремительно укладывались одно на одно сомнения.
— Вчера сделал заказ. И сегодня уже привезли. Хорошо, что я успел приобрести всю мебель еще до того, как… В общем, уже сегодня вечером можно будет все это опробовать. Ну, ты опробуешь, а я полюбуюсь рядом. И лучше, наверное, в выходные, чтобы выделить побольше времени. — Тэхен начал строить вполне серьезные планы, пока Джин…
— Тэ, откуда у тебя деньги? Насколько я знаю, ты теперь без средств и на моем содержании. И это не упрек, а констатация факта, потому что ты знаешь, что мне это приятно и совсем не в тягость.
— Знаю. — И Тэхен действительно был в этом уверен.
— Так откуда деньги? Судя по фирме, это совсем недешевое удовольствие, и вряд ли такой обстоятельный комплект мог уложиться хотя бы в три тысячи долларов. В чем секрет?
— Это… секрет. — Тэхен теперь был серьезен и очень решительно настроен свои секреты не выдавать ни при каким обстоятельствах.
— Секрет? Ты серьезно? Секрет от меня? С каких пор? — Джин чувствовал, как в нем начинает подниматься раздражение, и вместе с тем, какое-то неприятное предчувствие. Которое он пока не желал замечать.
— Это… тоже секрет. Это сюрприз. Я пока не могу тебе ничего рассказать. И пожалуйста, не спрашивай меня. Просто подожди пару недель. И все узнаешь сам.
— А почему пару недель? Что случится за эти пару недель? — Джин скрестил руки на груди, пока Тэхен также продолжал проявлять уверенность в себе и непоколебимость в намерении ничего не говорить.
— Я не могу тебе сказать.
— Это тоже секрет, да?
— Да.
— И картина та, в которую ты мне не дал заглянуть, тоже была секретом… Тоже сюрприз?
— Да! — Тэхен ответил слишком оперативно и уверенно.
— Разумеется. — Джин улыбнулся. — И источник твоих доходов для меня сюрприз. Так же, как сюрпризом была пропажа тебя из моей жизни на полтора года с небольшим. Тэ, мне не нравятся такие сюрпризы.
— Джин, я готовлю другой сюрприз. Ты… Просто поверь мне и подожди пару недель. Обещаю. Я все тебе расскажу.
— Откуда ты взял деньги? Отвечай сейчас же. Я хочу этот сюрприз, если он для меня, прямо сейчас.
— Нет. Я не скажу сейчас. Две недели. — Решительность Тэхена стала раздражать Джина ощутимее.
— Хорошо, а еще сюрпризы будут? Ну, например, что ты мастер каллиграфии и у тебя есть перьевая ручка? — Джин прекрасно помнил, что ему рассказывал Юнги о ежедневнике, изъятом в кабинете Хэчиро Сато, и прекрасно помнил, что, в свою очередь, не рассказывал о нем Тэхену ничего конкретного, лишь дав список обозначенных там картин.
— У меня действительно был курс каллиграфии в Академии, по которому я успел значительно преуспеть — собственно, там мы и сблизились с моим будущим научным руководителем, деканом Сато. — Тэхен пожал плечами. — И перо у меня есть. По крайней мере, было. Потому что когда меня посадили, родители очень срочно перевозили вещи, и я еще не всё успел разобрать. Ну, в смысле…
— Что? — Джин смотрел на Тэхена не моргая и отказываясь что либо понимать.
— Почему ты так на меня смотришь? Что такого в том, что я владею каллиграфическими шрифтами? Тебе нужно что-то оформить? Я всегда готов, ты же знаешь.
Джин думал, пытаясь напрячь все извилины разом. Все — это одну выжившую, потому что полученная информация слишком крепко огрела его по голове, но он всё равно размышлял. Тэхен рисовал картины, которые потом продавали как подлинники. Тэхен имел представление о каллиграфии и чисто теоретически, мог делать те записи, что были в ежедневнике, как и подписи к полотнам. Тэхен, чисто теоретически, теперь мог просто сводить счеты со своим подельником, который на самом деле его подставил. Потому что Тэхен знал, что доказать факт того, что именно он рисовал те картины нельзя. И отпечатки на дереве хранятся максимум полгода. А еще он знал, что Хэчиро Сато лично встречался с покупателями, а вот его в глаза никто не видел. Чисто теоретически, это была череда удачно подобравшихся друг к другу совпадений.
— Джин? — Тэхен смотрел на Джина почти с беспокойством, очевидно, заметив, насколько тот теперь был задумчив.
— Две недели, Ким Тэхен. — И он, ничего не говоря, вышел из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь и услышав вслед только низкое и требовательное
«Джин».
Потому что очень легко было делать теперь выводы.
И очень сложно было ждать эти две недели, за которые Ким Тэхен так и не вышел ни разу на связь.
