Keep calm and trust Snape

Было слишком рано, чтобы просыпаться. Но тягучая вязкость сна становилась всё менее концентрированной, и Гарри понял, что вполне проснулся. Ощущения были необычными, и он не сразу понял причину этого. Но вскоре всё стало ясно. Окно. Тусклый серый свет, затянутое облаками утреннее небо. Всё это было намного лучше факелов. Он и не представлял, до какой степени ему не хватало простого осознания того, что за окном светлеет. Вторым необычным элементом была кровать. Теперь действительно общая. Значит, он действительно живёт здесь. Непривычным казалось даже то, что на нём была его собственная пижама — она, как и все другие вещи, обнаружилась в его чемодане, запрятанном в этот странный шкаф. Гарри не мог себе представить, чтобы Северус лично собирал все вещи. Наверно, послал с поручением эльфов. Или Люпина. Так что теперь здесь его новый дом. Эта комната. С окном, шкафом, новым креслом и общей кроватью. Гермиона настаивала на том, что им с Северусом нужно поговорить. И они говорили вчера — Гарри рассказывал обо всём случившемся, о кальмаре, о Терри, и Северус отвечал, делился предположениями, и это был нормальный разговор. Они могли нормально говорить, спокойно и довольно долго. Гарри заснул поздно. Сообщение в газетах, собрание Ордена, спрятанная перчатка — всё это не давало покоя, и сон не шёл. Что делал Северус так долго в своём кабинете, можно было только догадываться. Но сейчас он тихо спал рядом. И от него пахло снотворными зельями. Гарри осторожно убрал руку Северуса со своего живота и перевернулся на бок, лицом к нему. Стараясь не разбудить его, осторожно провёл пальцами по губам. — Нет, — тихо выдохнул Северус. Гарри замер, замечая, как судорожно ладони Северуса сжимают одеяло. — Всё хорошо, — шепнул он. Убеждение не подействовало, лицо Северуса стало ещё более напряжённым, и он снова что-то забормотал, но слов было не разобрать. Снова сон. Очередной кошмар. Гарри медленно провёл ладонью по его лицу — легко, почти невесомо. От волос пахло какой-то тиной, наверняка из-за последнего сваренного им зелья. Он осторожно обнял его, касаясь шеи и лица. Северус едва заметно вздрагивал от каждого прикосновения, и это было... необычно. Гарри откинул одеяло в сторону, чуть приподнялся и лёг сверху, удерживая часть веса на руках. Непривычно мягкие, податливые губы. Их бёдра соприкасались, и сквозь тонкую ткань спальных штанов Гарри почувствовал, как член Северуса твердеет. Это ощущение сотней тоненьких молний прошло сквозь него, заставив усилить напор. Рот слегка приоткрылся, впуская его язык, но с первыми же попытками углубить поцелуй Гарри почувствовал, что что-то не так. Северус замер и раскрыл глаза. В них мелькнула паника, мгновенно сменившаяся обычным спокойным выражением. Проснулся. Гарри снова осторожно приблизился к лицу Северуса, давая время угадать его намерение. Сопротивления не было, но губы стали более напряжёнными, и чувство полного контроля, мутившее кровь, ушло. — Гарри, — тёплый шёпот ему в губы. Ладонь на затылке притягивала ближе, и теперь это он подчиняется, следует темпу, отвечает на поцелуй. Один миг — и он оказался зажатым между матрасом и тяжёлым тёплым телом Северуса. — Доброе утро, — прошептал Гарри. Прикосновения к горячей коже были приятными. Дыхание Северуса пахло зельем Сна без сновидений и вторым, которое заставляет не помнить сны. Их бёдра снова плотно прижимались друг к другу, и от этого ощущения по спине пробежала волна мурашек. Язык Северуса у него во рту совершал мучительно медленные и сильные движения, никак не реагируя на пылкие попытки Гарри перехватить темп. Северус отстранился, избавляя его от штанов и белья, заставил приподняться, стягивая и футболку. Руки были неожиданно осторожными, а движения — мягкими, будто бы всё ещё сонными. В глазах же застыло обычное строгое и немного тяжёлое выражение. Северус смотрел на него неотрывно, и Гарри понял, что это он постоянно отводит взгляд. Запоздалое смущение затопило жаром щёки, и Гарри прикусил губу от досады, пытаясь перестать чувствовать собственную беззащитность. Или это эффект от почти дневного света? Оставалось надеяться, что его смущение останется незамеченным. Гарри закрыл глаза и почувствовал тёплое дыхание на своём животе. Он слегка вздрогнул, ощутив, как Северус коснулся его члена, приподнимая и поглаживая, захватывая в кулак. Воздуха стало мало, и Гарри старался дышать глубже и не проявлять слишком явного нетерпения. Он чуть приподнялся на локтях и посмотрел на Северуса, склонившегося над его пахом. В этом было что-то невероятное — то, как он опускается ниже и легко касается языком головки, открывает рот и захватывает её целиком. Гарри издал слабый звук на выдохе, возбуждение отдавалось огромным напряжением во всём теле. Северус скользил губами всё ниже, член Гарри проникал всё глубже в его тёплый мокрый рот. Начинала бить дрожь, и попытка расслабиться полностью провалилась. Не сдержавшись, Гарри толкнулся бёдрами, но Северус с силой прижал их руками к кровати. Он закрыл глаза — и дышать стало легче. На лбу выступила испарина, хотя в комнате не было жарко. Попросить? Голос не слушался, а возбуждение становилось всё более болезненным и никак не облегчалось медленными, слишком медленными движениями Северуса. Гарри положил руки на его голову, легко подталкивая. Из горла на выдохе вырывались глухие, чуть слышные стоны, но он почти не замечал этого. Каждый раз, когда его член оказывался почти целиком во рту Северуса, по венам вместо крови бежал колотый лёд, заставляя его сознание на миг покинуть реальность. Наконец, Северус отпустил его бёдра, убрав руки, и Гарри задвигал бёдрами, врываясь в его рот, надавливая на затылок, проникая глубоко и быстро. Напряжение росло, и Северус сжимал губы ещё плотнее, двигая резко и сильно, до тех пор, пока Гарри не почувствовал, что этого становится достаточно. «Грандиозно», — промелькнуло в голове, и Гарри попытался отвлечься от собственных ощущений, чтобы вспомнить, что именно означало это слово. Мысли мешались, но грандиозно — пожалуй, это то, что сейчас происходило. Было холодно. Прохладный воздух комнаты остужал разгорячённую кожу, и только там, где лежала рука Северуса, было тепло. Несколько минут полной тишины — только для того, чтобы прийти в себя. Выровнять дыхание. Снова вспомнить, кто он и где. Чуть пошевелившись, Гарри потянулся за одеялом, но оно само накрыло его, давая утраченное тепло. — Северус, — Гарри повернул голову и пододвинулся ближе. — Пора вставать, — тихо сказал Северус. — У нас много дел. «У нас» звучало странно, вся фраза звучала странно, задевая что-то в самой глубине сознания. Отвечать было бессмысленно, и Гарри потянулся к спальным брюкам Северуса, расстёгивая пуговицы с абсолютно невозмутимым видом. Пусть у них и много дел, но первое, твёрдое, горячее и чуть влажное на головке, следовало совершить немедленно. Кожа на животе пахла мыльной жидкостью из душевой, и этот запах был довольно приятен. И ничуть не напоминал малину. Северус перехватил его руку и отвёл в сторону, садясь на кровати. Обмотавшись одеялом, Гарри поднялся тоже и, игнорируя предупреждающий взгляд тёмных глаз, поцеловал его. Для поцелуя не требовалось ни смелости, ни решительности — всё будто происходило само собой, он проник языком в чуть солоноватый рот, совершая нетерпеливые движения, и снова обхватил ладонью его член, почувствовав, как жарко выдохнул ему в рот Северус. — Возьми его в рот, — глухо прошептал он в его ухо. — Весь. От этого шёпота по спине, рукам, животу прошёл озноб. Не давая себе времени на раздумья, Гарри наклонился и, осторожно взяв член рукой, облизал головку. Весь, полностью — одна мысль об этом заставляла его щёки гореть, и поэтому лучше было поторопиться, пока нерешительность не одержала верх. Захватив губами головку, он скользнул вниз, слыша короткий сдавленный выдох Северуса. Получилось далеко не полностью. Гарри медленно выпустил член и несколько раз провёл языком по всей длине. А затем Северус потянул его наверх. — Что? Ничего не отвечая, Северус взял его руку и опустил на свой член, мокрый от слюны. Он накрыл его ладонь своей и начал движения — резкие, сильные, почти грубые. Хотелось спрятать лицо, чтобы не замечать того, как Северус смотрит на него. Эти движения, эта ладонь, направляющая его собственную, прямой и слишком откровенный взгляд, — всё это казалось самым интимным, что у них вообще было. Всё лицо пылало неимоверно, но Северус уже закрыл глаза, и его выдохи стали громче и жарче, а темп — быстрее. Короткая горячая дрожь — и всё закончилось. Гарри заметил, что на то, чтобы прийти в себя, Северусу требовалось не меньше времени. Или ему просто нравилось лежать так и терпеливо принимать его объятия. Наконец он пошевелился, достал палочку и применил Очищающее. — Ещё рано идти на завтрак, — сказал Гарри, видя, как Северус уже переодевается в свой обычный директорский костюм. — Мне нужно в лабораторию, — он с молниеносной быстротой застегнул все пуговицы и поправил воротник. — Если задержусь, иди без меня. — Ты собираешься завтракать зельями? — Сегодня ночью полнолуние, — Северус повернулся и посмотрел на него долгим странным взглядом. — Точно, — Гарри понял, что следовало подумать об этом. И ещё следовало одеться: на нём не было даже белья. Северус наклонился и сдержанно поцеловал его сухими горячими губами. Дверь за ним закрылась, и в комнате будто стало пусто. Одежда Гарри не отличалась ни коллекцией застёжек и пуговиц, ни разнообразием предметов гардероба, но провозился он гораздо дольше. За окном стало значительно светлее. В чемодане он нашёл свою личную зубную щётку и отправился в ванную. * * * Судя по всему, на завтрак были газеты. Читал весь Большой зал, и Гарри с порога почувствовал неладное. Найдя Рона и Гермиону, сидящих в стороне от всех за гриффиндорским столом, он направился к ним. На него снова оглядывались, пару раз он слышал подозрительный шёпот. — Что случилось? Гермиона протянула ему «Ежедневный пророк». Заголовок на первой странице гласил: «Приспешники Того-Кого-Нельзя-Называть на свободе!». — Не говорят ни имён, никаких подробностей, похоже больше на пересказ слухов, чем на статью, — Гермиона потёрла висок. — Гарри, мне это не нравится. Ты читал вечерний выпуск? Гарри задумчиво кивнул. — Министерство в прошлый раз скрывало от всех правду, — Рон пренебрежительно посмотрел на газету. — Может, теперь они забили тревогу без повода? Нигде же не говорится о побеге, может, выпустили кого-то невиновного, а газетчики и рады. Лучше бы Северус был здесь и как-то прокомментировал всю эту суматоху. Его бы послушались. — Смотрите, вон Терри. Гермиона кивнула на вход — Терри действительно шёл к своему столу, не обращая никакого внимания на шум. Заняв своё место, он посмотрел на лежащую рядом газету, кивнул каким-то своим мыслям и принялся накладывать себе кашу. — Что-то он даже не прочитал ничего, — Рон продолжал вглядываться в спину Терри до тех пор, пока Гермиона не одёрнула его. — Не интересно, что ли? — Может, услышал раньше. Или в Рейвенкло не выходят из гостиной до тех пор, пока не узнают все сведения из утренних газет, — Гарри пододвинул к себе тарелку с бутербродами. — Давайте есть. * * * — В вечернем выпуске писали, что Лестрейнджей приговорили к поцелую дементора, но приговор отложили на неделю, — Гермиона растерянно листала газету. — Но здесь об этом ни слова. Никаких подробностей. — То есть об этом мало кто знает, — предположил Рон. — Я имею в виду, мало кто читает вечерние выпуски. — Я всегда читаю. Гарри и Рон переглянулись, усмехаясь. — Я же сказал, мало кто, а не никто, — парировал Рон. — Если ты не читаешь, значит мало кто? Ты всегда в большинстве, так? — раздражённо спросила Гермиона, не отрывая глаз от газеты. Но вряд ли такая статья как описание приговора Пожирателей скрывалась где-то между небольших мало что значащих заметок или в рубрике «Магические рецепты» под огромной статьёй «Секреты и таинства приготовления огнечая». — Вот видишь, — сказал Рон ему, указывая на Гермиону размашистым жестом. — О чём я тебе и говорил. Постоянно спорит! — Привыкай, — пожал плечами Гарри. — Вряд ли это когда-нибудь изменится. — Не убивай мою веру в лучшее, — пробурчал Рон. Гарри не был в гостиной Гриффиндора ужасно долго. Кажется, вечность. Комната казалась настоящим складом мебели, картин, статуэток, всяких странных штук — столько всего здесь было. Такое яркое, что рябило в глазах. — Всё хорошо, Гарри? — вдруг спросила Гермиона, складывая и убирая в сторону газету. — Ты выглядишь намного лучше. Вы поговорили? — Мм, не совсем, — Гарри забрал газету себе и пробежался глазами по первым строчкам статьи. — Но кое-что изменилось. Да. — Что? — Он перенёс в комнату откуда-то все мои вещи, и теперь у меня собственный шкаф. Даже метла там, — Гарри поднял голову и посмотрел на Гермиону. — И трансфигурированная мебель исчезла. У нас теперь одна кровать, и моё кресло — оно настоящее. Окно появилось... Гарри замолчал, понимая, что, может быть, друзьям и не обязательно знать все изменения в деталях. — То есть, это как бы официальный переезд. Я теперь живу там. — Но вы не поговорили? — Гермиона смотрела так же внимательно, как и вчера. — Поговорили. О крестраже, о мече. Мне кажется, он знает, как вернуть меч. Наверное, скоро что-то разрешится, и мы сдвинемся хоть немного... — Два дня осталось, — Рон, казалось, немного напрягся, но был рад быстрой смене темы разговора. — Хотя ведь есть шанс, что, когда время истечёт, крестраж ни в кого не вселится и душа погибнет, так? Значит, не стоит трогать его вообще, если меч не найдём. — В последний день влияние будет особенно сильным, кальмар же предупреждал. Кто знает, может, мы не сможем остановить Терри? — Тогда нужно запереть его куда-нибудь в этот день и не дать достать крестраж. К тому же, вроде бы он уже не чувствует влияния, — Рон откинулся на спинку дивана. — Вот и не будет ничего. — Может быть. На самом деле, Гарри опасался, что в последний день крестраж будет привлекать любого, кто окажется рядом, но озвучивать он это не стал. Всего лишь догадка. — Гарри, а ты не думаешь, что это всё слишком рано? — вдруг как-то особенно задумчиво проговорила Гермиона. — Что? — Твоё переселение. Ты ведь жил там только для того чтобы скрываться, чтобы никто не знал, что ты в Хогвартсе. А теперь он, ничего тебе не сказав, даже не предупредив, перенёс все вещи? Ты уверен, что ты действительно готов жить со Снейпом? — Я уже живу. — Да, но когда-нибудь всё это закончится, все крестражи будут уничтожены, и наступит обычное время. Ты можешь пожалеть о поспешных поступках, но будет поздно. — Почему поздно? Северус не собирается запирать меня навсегда в своих комнатах, мои вещи там для удобства, — Гарри нахмурился. — Он хочет, чтобы мне было комфортно. И раз я не возражаю, то он вполне может сделать вывод, что я не против! — Всё равно, Гарри, — не успокаивалась Гермиона. — Ты должен разобраться в себе, подумать хорошенько. — Я уже разобрался. — Да? Он директор, а ты всё ещё числишься студентом, — Гермиона поджала губы. — Какие у вас общие интересы? Должны быть точки соприкосновения, более значимые, чем многолетняя вражда или уничтожение оставшегося крестража. И что скажут остальные? Представь себе, что однажды профессор Макгонагалл всё-таки узнает, что ты не ночуешь здесь. Что ты ей скажешь? — Она уже знает. На лице Гермионы было такое колоссальное удивление, что Гарри усмехнулся. — Знает, что не ночую. Люпин сказал, что я живу на Гриммо. — Но это не так! — Неважно. Мне всё равно, что скажут остальные, — спокойно сказал Гарри. — Когда они говорили что-то хорошее обо мне? Вспомни! Да никогда... Я — наследник Слизерина, я подбросил своё имя в кубок, я — лжец и обманщик, говоривший о воскрешении Волдеморта, что там ещё? — Но это же другое. Всё закончится, и... — Отстань уже от него, — бросил Рон. — Когда закончится, тогда и закончится. А сейчас всё в самом разгаре. И будет в ещё большем разгаре, если крестраж добьётся своего. Гермиона замолчала, и Гарри почувствовал смутную досаду. — Нужно подумать, как не допустить воссоединения Терри и крестража, — продолжил Рон. — Перчатка ведь сейчас где-то в Хогсмиде? Не так уж далеко. — Я не знаю, — сказал Гарри. — Аберфорт мог переместить его куда угодно. — Не куда угодно, а в пределах нашей страны, — возразила Гермиона. — На международные перемещения нужно особое разрешение. — Надо поговорить с Терри. Спросить у него, помнит ли он, что с ним было, как он всё это воспринимает. Нужно убедиться, что действительно влияния нет и все странности исчезли. — Гарри, кто-то идёт, — Гермиона убрала газету подальше и положила на колени какой-то учебник, раскрыв его на середине. Портретный проём открылся, и на пороге появилась Макгонагалл. — Почему каждый раз, когда я вижу вас втроём там, где вам в это время быть не положено, мне кажется, что вы что-то затеваете? — она поправила очки и подошла ближе. — Все семь лет! — Мы не знаем, профессор, — для убедительности Гарри пожал плечами. — Надеюсь, в этот раз я ошибаюсь. Мисс Грейнджер, мистер Уизли, прошу в мой кабинет. Ваши расписания персональных занятий готовы, и признаться, пора вам начать навёрстывать упущенное. Мистер Поттер, вас просит зайти директор. — А как же моё расписание? — Гарри сделал удивлённый вид. — У него и спросите, — тон Макгонагалл свидетельствовал о том, что этот вопрос отчего-то задевает её. — Хорошо, профессор. Не медля больше, Гарри кивнул друзьям и первым вышел из гостиной. Нужно было спешить. Утренняя перепалка с Макгонагалл — не лучшее начало дня для Северуса. * * * В кабинете был Аберфорт. Его громкие разглагольствования слышались ещё с каменной лестницы, ведущей в кабинет. Гарри ускорил шаг и вскоре был уже на месте. — Вот и он! — старик указал на него в обличающем жесте. — Доброе утро, — Гарри вопросительно посмотрел на сидящего за своим столом Северуса. Его лицо выражало полное равнодушие ко всему, в чём его убеждал Аберфорт. — Мы не можем надеяться на случай, — спокойно сказал Северус. — И ты сам признал, что опасности практически нет. — Может и так, но ты подумал, каково будет мальчишке? — Я бы отправился сам, но ты же знаешь порядки, — Северус зло посмотрел на Аберфорта. — Только истинный гриффиндорец. Сможет. Гарри понял, что речь шла о мече. Вероятно, ему снова придётся достать его, и Аберфорт протестует против этого, в своей обычной манере защищая его. Или Северуса. — Что я должен сделать? — спросил он. — Отличная работа, Альбус, — Аберфорт ткнул пальцем в сторону портрета. — Ещё не знает, что ему предстоит, а уже должен! — Меч и шляпа — два связанных артефакта, — так же спокойно ответил Северус. — Тебе нужно взять шляпу и отправиться в тайник. — Туда, где сейчас перчатка? — Именно. — Ты сможешь вытащить меч только тогда, когда тебе будет грозить смертельная опасность и потребуется смелость и отвага, чтобы преодолеть её, — Дамблдор с портрета чуть заметно улыбался. — Я уверен, ты справишься с этим, Гарри. — Там точно будет такая опасность? — Гарри прикидывал в уме все возможные опасности, которые могли быть смертельными. Он вытащил меч из шляпы на втором курсе, в битве с василиском. Но вряд ли у Аберфорта в запасе есть ещё один монстр. — Уж поверь мне, — тон Аберфорта стал каким-то зловещим. — Там будут все опасности, которые ты только сможешь себе представить.