Позволь прикоснуться

Между указательным и средним пальцами зажата тлеющая сигарета. Белесый дым поднимается тонкой струйкой вверх, растворяясь в мокром воздухе. Пепел крошками сыплется на землю, тут же пропадая в сырости асфальта. На белых кроссовках видны небольшие коричнево-серые капельки, которые Антону совсем не нравятся. Они портят все чистоту, изящность, эстетику обуви. Глубокая затяжка и вот сигарета уже наполовину выкурена. Она становится все меньше, а вместе с тем и нервы парня напрягаются сильнее. Сегодня пятница, Антон вышел после уроков, не сумев сдержать желания покурить. Через десять минут начинается запланированное дополнительное занятие по математике с Арсением Сергеевичем, от чего парню нисколько не лучше. За прошедшую неделю мужчина успел вытрепать нервы юноши, постоянно требуя от него повышенной концентрации на уроках, хотя сам Шастун, итак, уже забил голову одной только математикой, от чего другие предметы начали страдать и в журнал уже успела проскользнуть двойка по физике. В среду, когда алгебра была сразу после урока литературы, Антон очень надеялся завершить учебный день с приятным послевкусием, но что-то пошло не так. Хотя, это было не что-то, а кто-то весьма определенный. Когда Шаст с довольной улыбкой зашел в класс, поздоровался с Арсением, на которого не бросил и взгляда, витая где-то в своих мыслях, мужчина с ехидной интонацией вырвал его из приятных размышлений: «Неужели справился с домашней работой, а, Шастун?». Антон отреагировал сразу же, помрачнев. Он молча дошел до своей парты, выудил из рюкзака тетрадь по алгебре и показал преподавателю. На открытом развороте немного кривым почерком были выведены несколько тригонометрических выражений, которые были решены. - Отлично. Это вчерашнее. А сегодняшняя домашка? – поинтересовался преподаватель, с прищуром глядя на юношу, будто мужчина уже знал ответ и теперь просто издевался. - С сегодняшней сложнее. – выдавил Антон, понимая, что сейчас еще больше проблем сыпятся на его светлую голову. - Плохо, малой. Разочаровываешь меня. – театрально покачав головой, выдохнул Арсений, сложив руки на груди и снова впился своими ледяными глазами в изумрудные. - Арсений Сергеевич, я конечно все понимаю, но третий день учебы, помилуйте. Для меня это просто набор букв почти без цифр. Мы тут что, латынь что ли учим? – не скрывая возмущения ответил Шаст и остолбенел, заметив в глазах преподавателя яркие, как искорки огня, смешинки. Мужчина еще мгновение молча посмотрел на него, а потом засмеялся, весело, радостно, как-то уютно, словно только в этот момент смог расслабиться. Антон непонимающе наблюдал за этим, вслушиваясь в заразительный смех и отметив про себя, что голос мужчины весьма приятный и завораживающий. Антон затаив дыхание рассматривал улыбку, закрытые глаза, прикрытые ладонью и волосы, которые поблескивали в свете включенных ламп. Сейчас преподаватель создавал вокруг себя некий ореол света, привлекал, манил, словно мотылька на огонь. Антон вдруг решил, что хочет чаще видеть Арсения именно таким, слышать его смех. В четверг Арсений был другим. Он не смеялся, не шутил с классом, не играл, как обычно предпочитал вести урок. Он стал серьезным, требовательным, жёстким. Антон едва узнавал в преподавателе того, кого видел в нём днём ранее. Шаст пытался сложить в голове эти две стороны одного и того же человека, но ничего не получалось. Арсений теперь казался ему более пугающим. С этого момента перспектива провести с мужчиной дополнительный час казалась менее привлекательной, хотя она с самого начала парню не особо нравилась. Голубые глаза превратились в настоящий лед, стали какими-то зеркальными. Антону не удавалось заглянуть в душу Арсения, не удавалось прочесть хоть какие-то эмоции или чувства. Парень лишь видел свое отражение, свой озадаченный взгляд. Эта стена крепла каждую секунду. Теперь Антон окончательно понял, что Арсения ему никогда не понять, а лучше и не пытаться. Этого человека стоит ненавидеть ради своей же безопасности, по крайне мере, в те минуты, когда мужчина был настолько закрыт и чужд со всеми вокруг. Когда после уроков Антон вернулся домой, то не сразу смог забыть об Арсении. За час выкурив две сигареты, что было довольно много по сравнению с обыденным расписанием: одна после уроков, парень взял в руки полученную во вторник книгу. Эта оранжевая обложка напоминала о мужчине, который крепко и уверенно сжимал книгу пальцами, передавая Шасту в тот день. Антон поморщился, скривился, будто съел кислую конфету или ему на язык попала капля лимонного сока, а потом все же принялся за чтение. Сначала скованно, робея, не доверяя, он постепенно вливался в яркий булгаковский мир, погружаясь в сюжет все больше и больше. И теперь время летело стремительно, оставляя позади прочитанные страницы. Антон не заметил, как наступил вечер. Парень даже обед пропустил, увлекшись романом. Его куда больше интересовал Воланд, чем холодная еда из холодильника и начавшаяся за окном осенняя морось. Теплый свет ламп добавлял странной романтики. Шаст пытался сосредоточиться на уроках, читал параграф по биологии, пытался выучить формулы по информатике, а еще открыл учебник по алгебре и перечитал все, что они сегодня проходили на уроке. Теория в голове откладывалась отлично, а вот тригонометрические формулы напрочь стирались уже через десять минут, как бы он не пытался зубрить их, впихивать в свой мозг. Что-то словно мешало парню запомнить этот странный набор букв. Хотя в пятницу в расписание не было уроков математики, парень все равно помнил про дополнительный, на котором Арсений Сергеевич обязательно спросит пройденные формулы. Парень сильнее такого допроса по школьным знаниям боялся лишь того, что Арсений будет таким же, как в четверг. Сигарета окончательно истлела. Антон выкинул окурок в мусорку, что была неподалёку, и с мрачной миной двинулся обратно в школу, морально настраиваясь. Арсения сегодня он ни разу еще не встретил, но что-то подсказывало, что стоит бояться. Это шестое чувство ныло с самого утра. А всё началось с пролитой кружки кофе, после которой Шасту пришлось спешно переодеваться, чтобы не опоздать на первый урок. Парень в спешке совсем не смотрел куда идет и по дороге чуть не попал под машину, но вовремя огляделся по сторонам и успел отпрыгнуть назад, когда увидел несущуюся прямо на него белую KIA. Водитель недовольно посигналил и умчался дальше. Была ли такая скорость разрешённой для Антона осталось секретом и по сей час. Охранник даже не обратил на зашедшего в учебное здание парня внимания, продолжая, кажется, увлеченно играть в карты на компьютере. Антон выдыхает, поднимается по лестнице, считая ступеньки, а затем неспешно проходит к нужному кабинету, дверь в который закрыта. Парень минуту стоит, не двигаясь, а потом аккуратно стучится костяшками пальцев, обозначая свое присутствие. Войдя, он оказывается цепко схвачен взглядом Арсения Сергеевича, который сидит за своим рабочим столом и, явно, до этого работал за ноутбуком. - Добрый день. – произносит Антон, проходя к своей излюбленной четвертой парте у окна. - Садись ближе, Шастун. – довольно мягким тоном заявляет Арсений, указывая на парту прямо перед его учительским столом. Парень молча пересаживается, недовольно осматривая свое новое место пребывания на ближайшее время, но все-таки бросает рюкзак. Такая близость к преподавательскому столу напрягает и в тоже время как-то мотивирует. Не хочется облажаться ещё больше, хотя, куда уж хуже того, что имеется сейчас? - Можешь не садиться, а сразу идти к доске. – указывает Арсений, а сам продолжает что-то печать в Word. Преподаватель отрывается от ноутбука спустя минут пять, закрывает его и берет рядом лежащий учебник одиннадцатого класса по алгебре. Попов поднимается с кресла, подходит ближе к парню и даёт ему стилус. Тишина пустой аудитории становится невыносимой, Антон ощущает ее всем своим телом, словно она что-то материальное. Глаза Арсения Сергеевича неспешно просматривают упражнения, совсем не поднимаясь на стоящего в метре парня. Попов напряженно листает дальше, что-то ищет, но потом разочарованно выдыхает, словно понял всю бренность этого мира. Учебник, в итоге, закрывают и откладывают на стол. Антон не решается что-то сказать. Эта тишина уже начала впиваться в его сознание, становясь чем-то необходимым и нерушимым. Парень рассматривает своего учителя, пока тот думает, потирая шею своей большой ладонью с кольцом на безымянном пальце. Шаст заметил этот перстень еще в первый день, но как-то не предал особого значения, благополучно думая о голубых глазах, а не об этой побрякушке. Сейчас Антон не может оторвать от кольца взгляд, усиленно думая над вопросом: а означает ли это, что Арсений Сергеевич женат? Мысли уходят куда-то в тупик, ведь точный ответ можно узнать лишь спросив напрямую, но для этого парню не хватит смелости, так что он продолжает молча стоять и темными зелеными глазами прожигать руку Арсения, что застыла у подбородка. - Ладно, – вдруг подаёт голос преподаватель. - Для начала запиши все пройденные формулы, что мы успели повторить за эту неделю, а потом будем решать задания. Антон испытывает странное облегчение. Он ожидал этого. Точно ведь знал, что Арс спросит его про формулы. Так что сейчас со спокойной душой начинает выписывать на электронной доске все, что с горем пополам смогло осесть в голове. Не зря он просидел вчера над учебником по алгебре порядка трёх часов. Хотя, до сих пор парень не смог разобраться в двух из десяти выученных формулах, так что просто зазубрил их, как стихотворение или молитву. Так было проще. Когда Антон закончил писать, сделал шаг назад, словно любуясь полученным результатом, то Арсений, все это время молча наблюдающий за происходящим, удовлетворительно кивнул, поднялся со своего стола, на котором удобно устроился, сложив руки на груди, подошел к парню и произнес: - Молодец, малой. Вот так бы всегда и этих дополнительных не было бы. Ладонь преподавателя неожиданно опустилась на голову парня, и в этот момент раздался гром среди ясного неба. Нет, это была не гроза за окном, это было лишь в голове у парня, но все же. Грохот собственного сердца в миг отрезвил. Нежное прикосновение большой ладони словно качнуло чан с ледяной водой, которая тут же окатила тело парня. Антон отшатнулся от учителя, споткнулся обо что-то, замахал руками, но не сумел удержать равновесие и приземлился на пол. Миг стал вечностью. Парень испуганно посмотрел на ошарашенного и недоумевающего Арсения Сергеевича, который продолжал стоять, так и не опустив злосчастную руку. Мужчина был напуган не меньше парня, но это можно было объяснить, а вот что так повлияло на Шаста? Арсений не мог никак оторвать взгляд от напряженного Антона, который продолжал сидеть на полу и, кажется, начал мелко дрожать. Кожа стала мертвенно-бледной и даже теплый свет ламп не скрывал этой белизны. Изумрудные глаза остекленели, померкли, в них пропал тот живой блеск, что создавал золотые искорки на зеленой радужке. Теперь Антон казался живым трупом, казался разбитым. Сейчас парень как никогда напоминал маленького и запуганного ребенка. - Антон? Что такое? – наконец подал голос Арсений, отойдя от полученного шока. Мужчина протянул Шасту руку, которой минуту назад касался светлых волос парня. Тот продолжил сидеть, бессознательно глядя прямо в голубые омуты глаз преподавателя. Антон не двигался, казалось, парень вообще не дышал, словно потерялся где-то. Для него остановилось время, застыло в мгновение прикосновения и не хотело двигаться дальше. Сейчас в голове возникали образы из прошлого. Далекого прошлого, когда все еще было нормально, когда парень ещё был счастлив. Эпизоды, картинки, воспоминания, от которых он так старательно закрывался годами, все в один миг выплыло наружу, пошатнув было спокойствие и умиротворение. Баланс его жизни был только что так жестоко нарушен. И зачем Арсений Попов появился в его жизни? Зачем ворвался в неё, начал лезть куда-то, начал проникать в мысли, чувства, эмоции? Антон возненавидел и его, и себя, хотя понимал, что мужчина не хотел сделать ничего ужасного. Просто для Антона в этом жесте было слишком много личного, слишком много боли. Когда-то такая же рука с такой же нежностью касалась его волос. Когда-то… Антон наконец очнулся от своего забытья. Он дернулся, возвращаясь в эту реальность, а потом резко вскочил на ноги, не заметив протянутой руки. Арсений лишь молча ждал, когда Шаст заговорит, когда хоть что-то объяснит. Мужчина сгорал от беспокойства, от догадок, от осознания собственной неосторожности. Хотя, кто бы мог знать, что Антон так отреагирует на обыденный жест, который Арсений порой использовал, когда хвалил кого-то. С этим парнем вообще не получается как обычно. Что-то всегда идёт не так, что-то рушится, что-то прогибается. За прошедшие пять дней Арсений уже успел осознать, что стоит держаться подальше, стоит остерегаться, но не смог. Попытался в четверг, но вот сегодня снова не удержался, влезая в личное пространство парня. Он хотел прикоснуться, хотел стать ближе. А теперь сожалеет об этом еще больше. Это не тот результат, которого мужчина ожидал. Попов увидел за зеленью антоновских глаз бездну, в момент поглотившую парня, который явно начал захлебываться. Но сейчас он стоял перед ним, смотрел немного более трезво и молчал, что-то обдумывая. Шаст оклемался, а затем, спустя мгновение, заговорил: - Извините. Лишь одно слово. Больше Антон не вымолвил ничего, молча стоит и разглядывает что-то за спиной преподавателя. За окном начался очередной дождь, хотя больше казалось, что он никогда и не заканчивался, а брал небольшие перерывы, дабы восполнить потраченные силы. Погода под стать настроению Шаста. - Это ты меня извини. Не хотел… - а что конкретно не хотел Арсений и сам не понял. В голове пронеслись десятки предположений о том, что можно было бы сказать дальше, но мужчина отметал все, так и не найдя подходящего слова. Не хотел прикасаться? Хотел. Не хотел напугать? Так он и не напугал парня. Не хотел потревожить? Дальше Арсений не мог думать об этом, ведь Антон ожидал чего-то. - Давай продолжим занятие, – лишь произнес Попов, планируя потом как-нибудь загладить свою вину. - Ага, – выдохнул парень, наконец находя в себе центр спокойствия и приходя в своё нормальное состояние. Дальше всё шло относительно спокойно. Арсений четко шёл по задуманной программе, больше не стремясь сделать их общение более личным. Он почувствовал себя преподавателем. Хотя, немного странно звучит, но с понедельника Попов ощущал себя кем угодно перед Антоном, но только не учителем. Наверное, последствия встречи в августе, а возможно что-то другое, например, океан боли за этим наигранным спокойствием изумрудных глаз. Через час, когда все задания были успешно решены, конечно, не без помощи преподавателя, Антон желал лишь одного – поскорее покинуть этот класс, это здание, поскорее исчезнуть с территории школы, покурить под своим любимым деревом, а потом прогуляться где-нибудь, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру. Арсений не торопился его отпускать. В голове мужчины возникла идея, но он все не мог понять: не слишком ли это для учителя и ученика. Их отношения не дружеские, а уж тем более не что-то большее. Сугубо учитель и ученик. Эти рамки вводили свои ограничения, ставили запреты, четко определяли границы. Арсений понимал все, прекрасно знал, что лучше не рушить устоявшиеся правила, но ему было так жаль парня. Что-то в районе живота отчетливо твердило о том, что мужчина не хочет отпускать Антона сейчас. Что-то подсказывает, что лучше пренебречь границами их отношений, но не дать парню в данный момент быть в одиночестве. Случившееся не даёт покоя, то и дело всплывая в памяти. Арсений собирается с силами и выдаёт: - Давай, бери рюкзак и за мной. Не приказ, но и не просьба. Что-то среднее. Парень вопросительно смотрит на мужчину. - Давай-давай, – повторяет Попов, словно и для себя подтверждая ранее сказанные слова. - Зачем? – интересуется парень, продолжая бездействовать. - Хочу отвести тебя кое-куда, – интригующе протягивает мужчина, выдавая в добавок ухмылку. - А если я не хочу никуда с вами? – спрашивает парень, но рюкзак всё-таки берет, потому что в любом случае нельзя оставлять его в классе. - А есть что-то более интересное, чем мое приглашение? – сарказм. Парень вздыхает и отрицательно машет головой. Ой как не нравится ему перспектива куда-то идти с Арсением. Да ему сейчас хочется лишь одиночества. Шасту необходимо привести мысли в порядок, но в компании Арсения Сергеевича это точно не удастся сделать. - Тогда решено. Идём, – уже надевая куртку, которую достал из шкафа, зовет Арсений, первым выходя из аудитории. - Но куда мы? – спрашивает Антон, следуя за преподавателем. - Гулять, – бросает Арсений на миг обернувшись через плечо и одарив парня странным веселым взглядом, что уж точно никак не подходит для этой напряженной ситуации. - Арсений Сергеевич, может вы меня все-таки отпустите? Я и сам могу погулять, – вдруг выдаёт парень, когда они выходят с лестницы на первый этаж. - Чем тебя не устраивает моя компания, а, Антон? – спрашивает Арсений после того, как юноша забирает из раздевалки легкую куртку. - А чем вас так привлекает моя компания? – отвечает парень, не находя больше ничего подходящего. В голове вертится много мыслей, но все они больше склоняются в сторону чего-то оскорбительного для Арсения, так что Шаст не решается озвучить ни одну из них, предпочитая скрывать эту необычно теплую ненависть к человеку впереди, пытается заглушить порыв холодной благодарности, старается игнорировать светлую неприязнь. Душу Антона разрывает столько противоположностей, столько несовместимых чувств, которые срастаются во что-то общее. Этот запутанные ком застревает где-то в груди, кажется, на месте сердца. - Почему тебя так потревожило мое прикосновение? – вместо ответа поинтересовался Арсений, повернув голову в сторону Шаста, что шел рядом. - Не люблю, когда меня трогают чужие люди, – ответил Антон, не намереваясь раскрывать перед преподавателем истинные причины своего поведения. Дальше они шли молча. Путь через двор занял не больше пяти минут, но для каждого эти минуты были ценным временем для раздумий над складывающейся ситуацией. Мимо проходили родители с маленькими первоклассниками, которых держали за руки, проносилась играющая в догонялки ребятня. Ближе к школьному забору расположились несколько групп более старших учеников, которые что-то увлеченно обсуждали между собой. Антон глядел на них, рассматривал довольные лица, кого-то он знал, мельком встречаясь на переменах, кого-то он не помнил, а кто-то стоял спиной. Парень хотел бы тоже вот так просто стоять в компании, разговаривать с кем-то не о чем, но что-то не давало ему влиться в общество сверстников, будто преграда между ним и миром вокруг. Он пытался разговаривать, пытался спокойно вести диалог, но обычно они обрывались спустя несколько минут и приходилось вновь и вновь осознавать свою никчёмность. Парень перестал пытаться наладить связь с ребятами, когда больше не осталось сил терпеть это неловкое молчание, возникающее после недолгого обмена фразами. А сейчас он идет рядом со своим преподавателем по математике и чувствует себя как-то на месте, именно там, где и должен находиться. Это странное чувство заставило Антона обернуться и посмотреть на Арсения Сергеевича, на его привлекательное лицо, манящее своей легкой улыбкой. Поймав ответный взгляд Попова, Антон тут же отвернулся, почувствовав подкатившие к горлу смущение и тут же отругал себя, что позволил так открыто рассматривать мужчину. Неожиданно сзади раздался голос, довольно приятный и приветливый. Арсения позвали по имени и отчеству, от чего Антону тут же стало понятно, что это был ученик. Они остановились и перед ними возник довольно низкого роста, в очках с коротко стриженными волосами парень, по ощущениям не младше Шаста. Парень поправил очки и поздоровался. Арсений ответил тем же, а потом что-то сподвигло преподавателя познакомить этих двоих, что он и сделал. - Антон, это Дима Позов, он учится на год младше тебя, в десятом. Отличник, между прочим, в отличие от некоторых. Таких учеников можно только желать учителям, – вкратце описал стоящего перед ними юношу Арсений, а потом уже обратился к Диме. - Это Антон Шастун из одиннадцатого. Таких учеников не пожелаешь даже своим худшим врагам. Парень в целом очень смышленый и умненький, но несколько лет не брал в руки учебник по математике, так что сейчас ушел в минус по знаниям в этой области. Позов, все это время внимательно слушавший Арсения, перевел взгляд на Антона и протянул руку. Потом учитель и Дима говорили на тему домашнего задания по алгебре, которое Арсений Сергеевич, видимо, дал десятиклассникам. Антон как-то не вслушивался в их беседу, гипнотизируя взглядом выход из школы и дерево, что так уютно примостилось в дальнем углу парковки. На самом деле Антону было интересно, куда Арсений решил его тащить. Это что-то новое, какой-то неизведанный ранее опыт, ведь никогда прежде учителя не предлагали своим подопечным прогуляться с ними после уроков. Антон бы назвал это нонсенсом. За размышлениями на эту тему он как-то позабыл, что еще недавно не хотел никуда идти с Поповым. Сейчас парень был готов ждать, когда мужчина закончит разговор, когда вернет свое внимание Антону. Он ждал этого момента с затаенным дыханием, что-то в его груди начало покалывать и странное приятное тепло разливалось по организму.