Позволь прикоснуться

Наконец запах свободы. Эфемерное чувство, которое уйдёт вместе с первым же выдохом кислорода из легких. Ступая за территорию школы, Антон всегда испытывает это облегчение, будто цепи, сковывающие до этого мгновения его запястья, в миг спадают. Это приятное, пьянящее чувство, но оно скоро проходит, его заменяет осознание обреченности. Арсений Сергеевич идёт впереди, а Шастун молча бредёт следом, недоумевая, куда они собираются ехать. Слышится пиликанье, означающее, что разблокировали машину, на что Антон тут же вскидывает голову и глядит вперед, осматривая до блеска вымытую черную иномарку. Арсений уверенно подходит и открывает заднюю дверь, бросает туда свою сумку, а потом протягивает руку в сторону Антона. - Давай рюкзак, – поясняет свой жест мужчина, когда проходит секунд пять. Парень тут же сбрасывает с плеч рюкзак, передает его ожидающему и продолжает смотреть, как Попов закончив с вещами, обходит автомобиль и открывает переднюю пассажирскую дверь со словами: «Запрыгивай, малой». Антон безропотно подчиняется, быстро оказываясь в машине. К слову, у Арсения очень уж не дешёвый автомобиль. Об этом говорит абсолютно всё, от кожаного салона до приглушенной голубой подсветки на дверцах и внешней панели. Хотя, уже одна марка чего стоит! Самая настоящая BMW! А может быть не настоящая? Антон и сам не может объяснить, как в его мыслях сложилось такое предложение. Захлопнув за юношей дверь, Арсений снова обходит машину и устраивается на водительское сидение. - Так куда мы направляемся, Арсений Сергеевич? – не может удержаться Шаст, потому что любопытство уже начало покусывать за пятки. - В парк, – выдыхает Попов, явно наслаждаясь этими издевательствами. - В какой? – не унимается парень, ведь ответ его совсем не удовлетворяет. - В красивый, – повернувшись к ученику, отвечает преподаватель с весёлой ухмылкой. Они уже едут по дворам, выезжают на трассу и несутся куда-то. Антон смотрит в окно, рассматривая мимо пролетающие машины. Размеренный шум двигателей действует успокаивающе. Парень впадает в какой-то, лишь ему одному понятный, транс, уже не обращая внимания на издевательство со стороны, который следит за дорогой и постукивает пальцем по рулю в такт песне, играющей по радио. Арсений порой поворачивается на мальчика, разглядывает его золотистые волосы, поблёскивающее даже в такую пасмурную погоду. Арсений наблюдает за тем, как Антон постепенно погружается в дрему, не сумев противиться накатившей сонливости. Появившееся на лице Антона умиротворение заставляет Попова тепло улыбаться всю дорогу до того места, куда они направляются. Арсений не может не улыбаться, видя, как этот всегда такой напряженный парень так мило посапывает во сне, откинувшись на сидении. Весь путь в общей сложности занимает около тридцати минут. Они уехали достаточно далеко, чтобы не наткнуться на каких-нибудь незадачливых знакомых. Арсений прекрасно осознает, что, если их с Антон увидят вместе гуляющими по парку лучше от этого точно не будет. Риск, что он навлекает на обоих, заставляет лишний раз перестраховываться. Хотя, там, куда они приехали, не менее красиво, чем в парке, что находится неподалеку от школы. Будить Шастуна очень не хочется. Арсений молча сидит и тупо смотрит на умиротворенное лицо парня. Автомобиль уже уютно вписался между двумя другими, заняв свободное место на парковке, но Попов не торопится что-то делать. Звучит спокойная музыка, так вовремя заигравшая на радио. Мужчина не хочет переступать через эту атмосферу, которая даже его начинает усыплять. Тут Арс на миг хмурится, а потом довольно усмехнувшись себе под нос, явно что-то вспомнил и взялся за руль. Через минуту они снова едут куда-то, оставив позади запланированную ранее прогулку по парку, преследуя цель известную лишь Попову. Проходит еще полчаса, прежде чем черная BMW спокойно врывается в царство безмятежности. Автомобиль аккуратно въезжает на смотровую площадку, что выходит прямо на Неву, а затем останавливается, уткнувшись носом в довольно низкое ограждение. Помимо Арсения тут было еще две машины, находящиеся в относительном отдалении, так что бессмысленно было переживать, что кто-то будет как-то косо поглядывать на парней или, упаси дьявол, подглядывать. Попов мельком осматривает местность вокруг машины, потом поворачивается к спящему и улыбается. Антон продолжал посапывать, укрытый еще и курткой преподавателя, которую тот успел накинуть на парня в дороге. Немного наклонив кресло назад и устроившись в полулежачем положении, Арсений рассматривает поверхность реки. Водная гладь дергается от порывов ветра, начинает дрожать и волны ударяются в стенки. Пасмурное небо окрасило воду в серо-зеленоватый оттенок, напоминающий что-то не очень приятное, но от чего-то такое привычное. Арс прикрывает глаза, стремясь затеряться в своих мыслях, стремясь понять, что он вообще тут делает со своим учеником? Ответа на этот вопрос не находилось. Мужчина просто хотел как-то подбодрить Антона, как-то принять участие в его жизни. Узнав смутную информацию о Шастуне от завуча, Арсений не преминул наведаться в кабинет классной руководительнице парня, что сделал на следующее утро. Преподавательница была немного удивлена таким повышенным вниманием со стороны Арсения, но все же поддержала разговор. Ничего нового Попов особо не узнал. Валентина Николаевна лишь упомянула еще о том, что родительница Антона за прошедшие два года ни разу не появлялась ни на собраниях, ни в близи учебного заведения. Вместо неё роль опекуна была у дяди Антона, который присматривал за парнем. На вопрос Арсения о том, может ли он познакомится с этим загадочным дядей, мужчина получил неопределённый ответ, ведь классная руководительница точно не знала, ожидать еще когда-нибудь появления опекуна Антона в школе. На собрание в августе перед началом учебного года того не было, что наталкивало на мысли для начала о его занятости, но потом она спрашивала у Антона, на что парень лишь пожимал плечами и ничего не отвечал. Арсений сделал выводы, приняв информацию и решил, что просто обязан что-то предпринять. Хотя, мужчина испугался, что сам парень может стать его слабостью. Арсений заметил это еще в среду. Когда он подпустил Шаста чуть ближе к себе, когда уделил ему на минуту больше внимания, чем остальным, когда дал книгу, мужчина чувствовал на подсознательном уровне, что Антону-таки удалось заполучить часть его мыслей, часть его эмоций, часть его чувств. Арсений ощутил это, когда смотрел в изумрудные глаза, наполняясь странным теплом. А потом он конкретно испугался, не сумев заснуть ночью, потому что не мог успокоить поток мыслей касательно Шаста. Страх наполнил его, преградил путь к трезвым мыслям, помешал здраво оценить ситуацию. За эти пять дней парень сумел слишком много сделать, хотя сам ничего особо не стремился предпринять. Арсений сам позволил себе пустить Тоху туда, куда точно не следовало. И это заставило преподавателя закрыться, начать сторониться парня, а вместе с этим самозапретом появились раздражение, жесткость и «весело» стало всем классам, у которых в четверг были уроки с Поповым. Успокоиться Арсений смог лишь к вечеру, когда дома, уже в более-менее протрезвевшую от страха голову начали приходить логичные мысли. Мужчина смирился с этой странной метаморфозой его состояния, осознавая, что для учеников он казался нестабильным, страдающим биполярным расстройством человеком с какими-то больно озверевшими тараканами в голове. Но ничего поделать не выходило. Пятница проносилась слишком быстро и не успел Попов ничего для себя решить, как пришло время дополнительного занятия с Антоном, которое он сам зачем-то назначил парню. Мог же просто посоветовать взять репетитора, мог просто поступить как учитель, но нет, ему же скучно живётся, вот он и взвалил на себя заботу о незадачливом подопечном, который учебник по алгебре едва ли в руки несколько раз брал. Тяжело выдохнув, Арсений приоткрыл окно, чтобы в салон автомобиля поступал свежий воздух. Глубоко вдохнув, он снова посмотрел на Антона, а затем в голове всплыл эпизод с прикосновением, и Арсений не смог отказать себе в любопытном эксперименте. Чуть подрагивающая рука потянулась через салон прямиком к макушке Антона, ничего не подозревающего в тот момент. Голос ведущего на радио был достаточно приятным, чтобы создавать фон происходящего, сливаясь с далеким шумом воды. Арсений еще секунду поколебался, а затем легонько, едва ощутимо прикоснулся к светлым волосам. Через пару секунд, когда мужчина понял, что на его прикосновение нет никакой реакции, он вовсе положил ладонь парню на голову, обозначая свое касание. Антон тут же дернулся, насупился весь. На миг даже показалось, словно он поджал уши и хвост, как щенок, а затем неспеша открыл глаза, щурясь от яркого света. Арсений убрал ладонь в тот же миг, напуская на себя образ «я тут не причем и, вообще, я просто мимо проходил». Мужчина постарался как можно непринуждённее сказать: - Доброе утро, малой. Выспался? Антон недовольно посмотрел в сторону преподавателя, пронзая непонимающим взглядом. В мозгу парня до сих пор велись активные поиски ответов на вопросы касательно места его пребывания и того, почему тут Арсений Сергеевич. Наконец события прошлого восстановились в хронологическом порядке, и Антон неосознанно сжал руками куртку Арса, которая продолжала греть тело мальчика, начиная примерно от середины бедер и заканчивая чуть повыше живота. - А где мы? – выдохнул настороженный Шаст, оглядывая местность за окном. - Автомобильная смотровая площадка. Ну, это я так называю это место. Для других просто парковка на берегу Невы. – пожав плечами, ответил Попов, задорно лыбясь. - Арсений Сергеевич, а чего вы меня сюда притащили? Что, изнасиловать и в реку бренный труп выбросить? – саркастично начал Антон, а потом прикусил язык, поняв, что слишком открыто озвучил свои мысли. Арсений оторопело еще с минуту поглядел на парня, серьезно задумавшись над его словами, но потом все же не выдержал. Смех, хотя нет, громкий и заразительный хохот раздался на всю машину. Шастун удивленно вскинул брови, наблюдая за искренней радостью преподавателя, а потом тоже улыбнулся, расслабленно выдохнув. Нервы Антона ослабли, а до этого они напоминали натянутые струны и, казалось, любой порыв мог порвать их. Отсмеявшись, Арсений улыбнулся, широко и ярко, а потом произнес: - Откуда такие предположения, малой? Что, так хочется, чтобы прям изнасиловал? – отчетливая ирония и шуточные нотки в таком сексуальном низком голосе. - Да ну, бросьте. Я просто пошутил. Не подумал и сказал, – покраснев, обиженно выдал Антон, вовсе отвернувшись от мужчины, не желая показывать тому всю степень смятения. - Ой, Тоха, ты бы лучше математику с таким энтузиастом учил. Ладно, проехали. Ты мне поведай, как в прошлом году учился. А еще лучше, как в девятом и, что с ОГЭ было. – вдруг перевел тему Арсений, настраиваясь на более серьезный лад, и утратив часть того света, которым горел во время недолгого веселья. Антон дернулся и замер. В голове стали возникать образы, застывшие картинки, которые вскоре начали оживать и становиться целыми эпизодами из прошлого. Парень несколько минут помолчал, пока Арсений терпеливо ждал, а потом наконец заговорил. Шаст рассказал, как бывшая учительница литературы, та еще стервозная особа, доставала его придирками по поводу и без, утверждая, что раз он сдаёт её предмет, то должен, по крайне мере, наизусть знать даты написания произведений, их авторов с краткой биографией и, конечно, цитировать книги, выучив их практически наизусть. Когда они проходили «Горе от ума» Грибоедова, комедию, которая Антону очень понравилась, преподавательница заставила выучить несколько страниц наизусть, а потом написать сочинение с обязательным цитированием произведения. Второе задание для Шаста не было чем-то удивительным и трудным, он часто самостоятельно занимался сочинениями, а вот отрывок наизусть поставил конкретный такой тупик во всей его жизни, буквально притормозив ее поток. Несколько ночей парень засыпал сидя за столом, положив голову на книгу. Тот период запомнился Тохе большими проблемами с концентрацией и навязчивым потоком мыслей, которые были наполнены выученными строками из поэмы. А потом тема резко перескочила на математику. Шастун рассказал, как его чуть не придушила прошлая учительница, узнав, что тот написал пробник на 5 баллов из 32, когда минимальный проходной 8. Тогда разъяренная женщина высказала ему очень многое, почти отправила к директору, а потом долгие месяцы ставила ему в журналы двойки, утверждая, что парень не сдаст ОГЭ. Антону пришлось постараться, чтобы итоговыми оценками за четверти по математике стояли тройки. В тот период уровень его списывания поднялся на несколько уровней, это уж точно. Действительно никогда Антон не забудет, как преподавательница на одной из контрольных работ, расхаживая между рядами парт и пытаясь отслеживать списывающих, спалили Иру, которая была отличницей. Ой как ругалась учительница, а девчонка даже виду не подавала, что как-то задел её этот выговор и единственная за весь год двойка по математике. Ну и шоу они тогда устроили посреди урока. А потом Шастун рассказал про экзамены. Поделился, как переживал, а потом радовался результатам. Он вспомнил, как учительница по математике поздравила с тем, что Шаст набрал проходной балл, даже чуть больше. На выпускном его не было, так что и рассказывать дальше было не о чем. Про прошлый год особо интересно тоже ничего не нашлось. Парень лишь обмолвился, что его заставили принять участие в небольшой сценке, разыгранной на новогодний концерт. На этом рассказ закончился, и Антон затих, погрузившись в воспоминания. Арсений слушал парня с каким-то трепетом в груди. Сейчас Шастун был живым, был каким-то светлым. Он так увлеченно все это рассказывал, порой перебивая сам себя, перескакивая с темы на тему. В монологе появлялись эмоции, которые делали все еще интереснее. Попов не мог точно сказать, в какой момент начал любоваться изумрудными глазами, начал больше смотреть, чем слушать, совсем потеряв нить повествования в тот момент, когда губы парня осветились легкой улыбкой. Антон погрузился в меланхолию, наполнившись воспоминания. Он особо не контактировал с классом, держась где-то поодаль, но какие-то центральные моменты откладывались в голове. Он мог смеяться вместе с ними, мог аплодировать выразительному рассказчику стихотворения, подчиняясь всеобщему порыву, но не заводил разговоров, лишь скупо отвечая, если кто-то подходил к нему первым. Антон щурится, как-то по-особенному, а потом понимает, что они уже минут пять сидят почти в тишине. Радио Арс выключил в момент, когда парень начал рассказывать и лишь шум реки нарушал возникшее между ними молчание. Арсений просто смотрел на Шаста, ничего не говоря, словно зависнув в моменте. - Арсений Сергеевич, с вами всё в порядке? – робко интересуется Антон, пытаясь ненавязчиво указать на то, что парню не очень комфортно сидеть под этим пристальным взглядом глаз-льдинок, что проникают под кожу, играют мелодию на венах и касаются лёгких, мешая нормально дышать. - Извини-извини. Просто... мм... задумался, – запнувшись, ответил Арсений, сам не понимая, что на него вдруг нашло. - Что дальше? – наконец избавившись от взгляда мужчины, вопросил парень, чувствуя эту странную романтическую атмосферу доверия и понимания, что наполняет салон автомобиля. - Ну… честно говоря, у меня остался ещё вопрос. А если честно, то их у меня миллион, – откровенно признался Попов. Куртка мужчины все ещё лежала на коленях Антона, чего парень до сих пор не заметил. Он был слишком поглощён разговором, заворожен этими голубыми глазами, чтобы обратить внимание на такую мелочь, как куртка преподавателя. - Какие вопросы? – почуяв что-то недоброе, спросил Антон, уже настораживая ушки. - Ну… вообще, это, наверное, не очень приятная тема для тебя. Но мне важно хоть что-то узнать, чтобы понимать ситуацию, – начал учитель, пытаясь подобрать нужные слова, в то время, как его взгляд метался по всей передней части машины, не зная за что зацепиться. - Та-а-ак, – протянул Антон, напрягаясь всем телом и неосознанно сжимая ткань куртки. - Знай, что я ни в коем случае не хочу тебя обидеть, задеть или ещё что-то, просто важно услышать твои слова, – продолжил издалека мужчина, видя реакцию подопечного. - Арсений Сергеевич, может ближе к вопросу? Я не могу обещать, что отвечу на него, но озвучьте уже, что вам там интересно, – ровно процедил Шаст. - В общем, это о твоём дяде. Я имени не знаю, но мне рассказывали, что он твой опекун, – выдохнул Попов, совсем перейдя на шёпот к последнему слову. Повисла гнетущая тишина. Такая липкая и холодная, заменяя собой ушедшее спокойствие. В миг все между ними изменилось, становясь натянутой струной. Глаза Антона превратились из ярко-изумрудных в темно-зелёные. Парень нахмурился, даже не скрывая недовольство по поводу такого вопроса. Арсений уже успел пожалеть, что затронул эту тему. Просто поддался моменту, надеясь, что правильно подгадал его. Но ошибся. Очень ошибся. «Проебался!» – пронеслось в голове у преподавателя. - Зачем вам что-то об этом знать? – уже скалясь, прошептал Антон. - Зачем устраивать расследование? Зачем выяснять всё это? Зачем это вам нужно, Арсений Сергеевич? - Ну. Ты же мой ученик, – только и нашёл что сказать преподаватель, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. - Серьёзно? А в какой момент в обязанности преподавателей вклинилась работа мозгоправов? С каких пор учителей волнует каждый студент и его проблемы? – в носу предательски защипало, а в уголках глаз появились почти невидимые капельки. Антон умолк. Его тело дрожало от нахлынувшей злости. Хоть парень понимал, что это все неправильно, но остановиться уже не мог. Мужчина знал, куда бьет, знал о возможных последствиях. Ведь Арса предупредили, что это не лучшая тема для разговора, но он всё равно не смог справиться с собственным любопытством. И теперь Тоха, напоминающий загнанного в угол озлобленного щенка, рычал на учителя. И не было в этом чего-то удивительного или неожиданного. Было лишь очевидно, что их разговор закончился в тот момент, когда Попов решился поднять эту тему. Неприятно, до жути больно кусается прошлое. Антон чувствовал нарастающую волну слепой боли. Но всё это не вина учителя. Всё это лишь последствия былых времен, отголосок тех событий. Ещё это можно сравнить с тем, когда тебе передаёт привет от какого-то человека, которого ты уже забыл и вот опять, эта рана, что только-только начала затягиваться, заживать, она снова кровоточит - Антон! – встревоженно воскликнул Попов, когда заметил бегущую по щеке парня слезу. - Не надо пытаться залезть мне в душу! Вы учитель, так вот и занимайтесь моим обучением! – в ответ закричал парень, которому в край надоело сдерживаться. В этот момент перед ним сидел не учитель, не мужчина, не тот, кого Антон должен уважать и относится с должным почтением. Сейчас, как казалось парню, напротив сидело существо, раздербанившее свежие шрамы. Где-то в глубине сознания мелькала мысль, что это не вина Арсения Сергеевича, что он не хотел обидеть, но Антону уже все равно. Боль и злость ослепили. - Тоха! Тош, ну прости. Я не хотел, – вдруг каким-то сдавленным голос, в которым ощущалась вся полнота сожаления, взмолился Арсений, пытаясь хоть немного успокоить парня, но тот упорно не желал слышать мужчину. - Арсений Сергеевич, не знаю зачем вам это всё было нужно, но не трогайте меня больше. Не надо пытаться наладить со мной контакт, – голос Антона был похож на шипение змеи, такой же тихий и пробирающий до костей жутким холодом. В следующую секунду Шаст распахнул дверь, стремительно выскочил из иномарки, чуть не стукнувшись головой, бросил на сиденье куртку мужчины и захлопнул за собой чертову дверь. Он еле сдержался чтобы не долбануть ею со всей силы. Мужчина ошарашено смотрел вслед парню, пронзая удаляющуюся спину своими ледяными глазами и совсем не понимая, что делать дальше. Он мог уехать, бросив парня на другом конце города совсем одного, а мог догнать и заставить поехать с ним. Второй вариант казался совсем идиотским, ведь Шаст отчетливо дал понять, что не желает сейчас не то, что ехать с мужчиной, а даже дышать с ним одним воздухом не хочет. Арсений вцепился руками в руль, прильнул к нему лбом и закрыл глаза. Все в его позе выдавало какое-то моральное истощение, усталость. Арсений обдумывал произошедшее, проведя в таком положение минут десять, а потом решил, что поедет домой. Всё-таки другого варианта не оставалось.