Клянусь, однажды я тебя убью... Но определённо не сейчас

— А можно поаккуратнее? Да блять, не туда! У тебя по ходу руки вообще не из того места растут! Твою мать, Осаму! — ну и так далее и тому подобное. Примерно такой монолог в исполнении Накахары, слышал каждый, в радиусе двадцати метров. Виновником бесконечного потока матов были палатки,которые поручили поставить Дазаю и Чуе. — Кто блять инструкцию к верх ногами читает?! Дай сюда, — Накахара вырывает из рук Осаму злосчастную инструкцию, — тут же показано вот это – сюда! Они уже пол часа как спорят и орут друг на друга, не замечая ничего и никого вокруг. — Так, отошли оба, — угрожающе спокойно, говорит подошедшая откуда то со спины Ханна, от чего Чуя чуть не подпрыгнул от неожиданности, а Дазай тихо рассмеялся, — тут чёрным по белому написано, вот это – вот сюда, — сказала она, заглянув через плечо Накахары, одновременно отвешивая Осаму подзатыльник, — идите отсюда, я сама палатки поставлю. Раздражённую Ханну, лучше оставить в покое, ну только если не хочешь быть убитым, этой милой девушкой. Это знали все, кто был с ней знаком, так что Дазай и Чуя просто молча самоликвидировались, отойдя на безопасную дистанцию. — Всё из за тебя, придурок, — возмущался Накахара, облокотившись спиной о дерево, когда они отошли немного вглубь леса, подальше от их импровизированного лагеря. — А ты у нас такой вот умник, всё с первого раза понял, да? — Осаму скрестил руки на груди и выгнул бровь. — Ну в отличие от тебя, не с двадцатого, — Чуя сделал небольшой шаг вперёд и тоже скрестил руки на груди. Где то там, услышав знакомые голоса и ругань, спрятавшись за деревьями, чтобы их не было видно, стояли Гин и Рюноске, которых отправили за дровами. — Опять петушиные бои? — усмехнулся Акутагава. — Скорее брачные игры. Чуть не засмеялись во весь голос на этом моменте оба, потому как Дазай, прижал не на шутку разбушевавшегося Накахару к дереву и поцеловал. Чуя возмущённо что то промычал и хотел было оттолкнуть, но Осаму перехватил обе его руки и свёл их у него над головой, параллельно покусывая и оттягивая нижнюю губу. Одно неверное движение, одна ошибка и Дазай тут же отлетит на несколько метров, попутно обеспечивая себе все проклятья мира и ещё большую ругань, чем раньше. Но его опасениям к счастью не суждено было сбыться. Через пару секунд Накахара всё же сдался и расслабившись, ответил на поцелуй с не меньшим напором и отдачей. Гин с Рюноске всё же решили уйти, оставив этих двоих наедине, ну хоть не орут друг на друга, уже хорошо. Губы Чуи имеют вкус карамели и отдают вином. Идеальное сочетание, которое хочется пробовать и пробовать, каждый раз как в первый. Осаму перестал держать руки Накахары, а тот опустив их, обвил ими его шею. Поцелуи с Чуей в принципе всегда разные и чаще всего спонтанные, как например сейчас, но в этом есть их отношения. То они грызутся не на жизнь, а на смерть, то сидят в обнимку, слушая стук капель дождя о стекло. Так и живут и вроде как, пока никто никого не убил. Через секунд десять, Дазай всё же неохотно прервал поцелуй и отстранился, пытаясь отдышаться. — Итак, на чём я остановился? — начал Чуя отдышавшись, — ах да… — Фух, палатки есть, — выдохнула Ханна, падая прямо на траву позади себя. — О, ты уже закончила? — спросила вышедшая из леса Гин, с охапкой дров в руках. — Да, всё готово, — ответила Ханна, вставая с земли и забрав из её рук дрова, положила их рядом с одной из палаток. — А где ты этому научилась?— Гин села на расстеленный на земле плед, вытянув ноги подставляя лицо солнцу. — В детстве я часто ходила в походы со своим дедушкой. Там я и научилась и палатки ставить, и костры разводить, и даже ядовитые ягоды и грибы отличать умею, — сказала Ханна, обратно садясь рядом с Гин и предавшись тёплым воспоминаниям о детстве, подняла голову, смотря на небо. Вот ей восемь, они с дедушкой впервые идут в поход в лес и он учит её, как правильно ставить палатку. Конечно у неё ничего не получается, а он только смеясь, треплет недовольную, маленькую Ханну по волосам и говорит о том, что «с первого раза ни у кого не получается» и терпеливо вновь начинает объяснять как и что делать. Вот ей уже девять, они с дедушкой идут в лес и натыкаются на волчьи ягоды. Он объясняет Ханне, что они ядовитые и чтобы она запоминала, какие ягоды можно есть, а какие нет. После, они находят ещё куст с ягодами, Ханна безошибочно определяет в них землянику и они наедаются до отвала. Вот Ханне десять и дедушка учит её правильно разводить костёр. Инструктаж по технике безопасности, подготовка подходящего места и непосредственно разведение костра, именно он обучил её всему этому. Он всем всегда с гордостью говорил, какая у него хорошая внучка. Ханна была очень к нему привязана и очень его любила, но у судьбы были свои планы. Ханне было четырнадцать. Однажды ночью, когда она мирно спала у себя в кровати, у дедушки случился инфаркт, а когда она проснулась на утро, родители сообщили, что откачать его не удалось… Сначало было отторжение и полное отрицание, потом осознание, гнев и истерика, после постепенное принятие, а вследствие и полное опустошение. Она впала в апатию. Было чувство, будто вырвали огромную часть её жизни. Она не замечала людей вокруг, пропал интерес к окружающему миру и в целом к жизни. И нет, время не лечит, уж точно не в её случае. Оно лишь залепливает пластырем огромную, рваную рану. Спустя месяц лучше не стало и родители начали беспокоится, так она и попала к психологу. Ей попался грамотный и хороший специалист, через несколько сеансов, её по не многу начало отпускать и появилось ощущение, что стало легче дышать. Медленно, но верно, она всё же смогла выкарабкаться и отойти от случившегося, наконец вдохнуть полной грудью и вновь начать ощущать вкус и видеть краски жизни. Всё вокруг начало оживать, а в сплошной серой гамме, появляться что то яркое. Рана начала затягиваться, а время продолжало налепливать пластыри и вскоре от большой раны, осталась лишь белая, почти незаметная для окружающих, но очень болезненная полоска шрама. Она жила дальше, но дедушка навсегда останется тем заботливым и добрым дедушкой, в её сердце. Сегодня довольно солнечная погода, но прохладный ветер всё же присутствует. Облаков на небе, на удивление почти нет, только редкие, маленькие облачка периодически проплывают. Они выбрали идеальный день для похода. — Что у нас дальше по плану? — спросил только что вышедший из леса, с такой же охапкой веток в руках Рюноске и сложил их к остальным дровам. — Дальше нужно определиться кто и в каких палатках и сложить в них вещи, — начала Ханна и откинулась спиной на плед, потягиваясь и жмурясь от палящего солнца, — ещё найти этих двух придурков, а дальше посмотрим. — Я думаю, что голубки будут не против спать в одной палатке, так что я просто сложу туда их вещи. — А собственно где они? — Ханна обернулась по сторонам, всматриваясь в окружающие их деревья и пытаясь высмотреть этих двоих. — Они придут, не переживай, — отмахнулась Гин и усмехнувшись, поднялась на ноги. Ханна на это лишь пожала плечами и встав вслед за Гин, принялась за перетаскивание сумок, коих было не так уж и много, всего восемь, вместе с сумкой с едой (напичканную всякими маршмэллоу или что там ещё на костре жарить можно) и учитывая, что их пятеро, это не так уж и много. К тому времени, как они закончили с распределением всех монаток, вернулись и Дазай с Чуей. Один был какой то меланхоличный и грустный, а другой (как часто бывает) раздражённый и нервный, но в целом никаких вопросов такое их поведение не вызвало. За следующие несколько часов они более менее расчистили землю от всяких разных камней и веток, мешающих ходить. Параллельно с уборкой, раздавались периодические вскрики Накахары, которому Дазай подсовывал всяких разных пауков, прекрасно понимая, что тот их до чёртиков боится, а потом раздавались и вскрики Осаму, но уже не от испуга, а от боли, потому как удар у Чуи (как мы уже знаем), был очень хорошо поставлен, особенно локтем под рёбра. Так прошёл почти весь день и солнце уже понемногу начинало садиться, а ветер становиться холоднее.