«… самый страшный гнев, гнев бессилия.» — Из произведения «Мастер и Маргарита»
Что такое гнев? С самого рождения мы знаем, что гнев — это что-то не очень хорошее. Мы знаем, что это что-то, что способно навредить тебе, окружающим, родным, любимым. Гнев — это отрицательная эмоция. И именно сейчас поддавшись этой эмоции Дрим и понятия не имеет, что сможет натворить, что-то не очень хорошее. Что-то, что на утро забудется, но останется на душе вязким стыдом. Сброс звонка. Тишина прошлась по ушам нарастающим звоном. Что он только что сказал? Что он только что сделал? Оплошался? По полной. Неприятный холод пробежался по телу, заставив сердце участить свой темп в несколько раз, а руки начать неприятно трястись, сжимая пальцы. Внутри будто началась самая настоящая война между тем, чего хотелось, и тем, что нужно было. Кажется, что руки уже были на пределе, ещё немного и он точно вырвет пару прядей. Дрим был готов выть, как последняя брошенная дворняга, что попалась под горячую руку. Брошенный куда-то в сторону, как самая настоящая никчёмная вещь, а затем избитая до ужасного состояния. Только вот сейчас избитым оказалась не бедная собака и даже не Дрим, а его поганая душонка, что стремилась вести свои правила в игре, созданной жизнью. Но по правде говоря, сейчас он был явно на грани стать самым настоящим банкротом, только жаль было, что даже стань он им, игра не будет окончена. Ощущая, как всё внутри жутко закипало от своей тупости и несправедливости этого чокнутого мирка, светловолосый старался дышать, как можно глубже. Но лишь одна мысль о Джордже заставляла подлить ещё больше и больше керосина, разжигая самый настоящий пожар. Мысль о том, что он навредил человеку, которого любил, убивала. Мысль о том, что теперь он не сможет просить Фаунда поговорить с ним по звонку, зная, что тот не посмеет отказаться, если хочет остаться при работе и ещё одном не лишнем способе заработка. Вскакивая с места, Дрим проходится рукой по поверхности своего рабочего стола, совершенно не задумываясь о ценности вещей, что были на нём. Было плевать на последующий грохот и звон разбитой посуды. Всё это не имело значения по сравнению с тяжёлым дыханием младшего. Он ненавидел это чувство беспомощности, ненавидел осознавать, что ситуация не под его контролем. Нет, нет, он не ненавидел себя. Он ненавидел когда мир прекращал слушаться его. Дрим хороший, добрый, отзывчивый, весёлый, но давайте все будем честны в первую очередь с самим собой. Мы те ещё гнилые овощи внутри, вопрос лишь в том, когда каждый из нас проявляет это. Кто-то рождается уже с изъяном — с гнилой кожурой, и ведь не каждый станет рисковать своей жизнью, чтобы понять, что внутри на самом деле ждёт настоящее удовольствие, сладостная начинка. А есть и те, кто напротив, были рождены прелестными овощами, но внутренности которых уже давно поддались гниению. Но есть и третьи. Те, что были выращены идеальными, но далеко не вечными. И даже сильный человек способен в один момент сгнить. Пусть Дрим для всех будет настоящим товарищем и верным другом, но для самого себя он навсегда останется монстром. Страшным чудовищем, что было рождено из комков грязи и гнили, что издаёт устрашающий рёв, готовое вот-вот сорваться с цепи хозяина и накинуться на первого прохожего. Кажется, этой ночью Дрим ещё долго не мог уснуть, загоняя гнев в стадию самой настоящей истерики и уже действительно ощущая себя побитой дворняжкой, набирая раз за разом знакомый номер. Он хотел тогда лишь одного: услышать голос старшего, и лишь когда комнату стали заполнять лучи солнца, у него вышло это сделать. Даже если так, Дрим в любом случае был действительно счастлив ощутить на душе спокойствие, ведь все неприятные сообщения были удалены, а пропущенные звонки стали всего лишь неудачной шуткой. Но кто же и подумать смел, что даже самые осторожные преступники способны оставить после себя неряшливый след.***
После очередного глупого звонка, что неожиданно оборвался, прошло достаточно большое количество часов. На самом деле было бы действительно всё равно, если бы на протяжении этих самых часов он не молчал. Его аккаунт не поддавался активности уже более 4-х часов, а сообщения Дрима с новыми идеями о видео даже не читались. В голове возникало много мыслей, как вполне себе разумных, так и не очень. По правде говоря, Дрим уже медленно стал погружаться в пучину своих самых страшных фантазий, где со старшим могло произойти всё, что только его черепушка придумает, но всё это резко разлетается со звоном на тысячи мелких кусочков, словно молотком ударили по стеклу, из-за знакомой мелодии на телефоне. Сначала ты молишься в голове, чтоб это был тот самый человек, а потом, опуская взгляд, не можешь взять себя в руки, а там и поднять трубку. Ведь стоило только увидеть на экране знакомую мордашку, так руки тут же предательски начали дрожать. Перешагнув через себя, Дрим хватает телефон, не попадая сразу, но снимая трубку, выдавая на одном дыхание краткое «Алло?». Но ни привета, ни какого-либо другого ответа не последовало, даже спустя минуты две молчания. Казалось, что тишина становилась с каждым разом всё напряжённее и напряжённее, пока из динамика не выпал случайно чужой всхлип. — Джордж? Всё… Всё хорошо? Что-то случилось? — подобный неожиданный выпад сильно ударил по голове, пробуждая реальное волнение за своего друга, — Джордж, скажи что-нибудь? Представляете ли вы, какого это, быть на грани? Реально грани, когда в горле встаёт ужасный жирный ком, прямо говорящий, что если ты хоть ещё немного пискнешь, по твоим щекам стремительно вниз побегут слёзы. Конечно представляете, ведь каждый из нас бывал в таком состоянии и никому не секрет, что чаще всего мы просто сдаёмся, ломаемся. Вот и сейчас, сидя в пустой, одинокой и холодной комнате в руке с бутылкой какого-то алкоголя, Джордж был на грани сломаться, треснуть и разбиться на смерть. Зачем он позвонил Тэйкену? Просто хотел услышать его голос. Но почему именного его? Потому что он был ужасно напуган? Он доверял ему и просто хотел, чтоб его защитили от всего этого дерьма. Хотел знать, что ничего его не тронет, потому что рядом будет Дрим. Всё же решаясь попытаться что-то сказать, Джордж не может произнести ничего кроме обрывистых коротких звуков, из которых ещё предстояло составить нормальное слово. — И-извини меня, пожалуйста, — сдаёт Фаунд, начиная спешно вытирать слёзы со своих глаз, а после тихо шмыгая. — Джордж, что случилось?! Скажи мне! Тебя кто-то обидел? — на неожиданный шквал вопросов шатен горько усмехается, сжимая пальцы на горлышке бутылки чуть сильнее. — Нет… Нет, всё в порядке. Я в порядке- — Нет, — перебивает светловолосый. В отличии от Джорджа, что разместился на холодном полу, Дрим сидел на краю своей кровати, начиная сжимать одеяло на той. — Джордж. Пожалуйста, хватит обманывать меня. Ты постоянно делаешь вид, что в полном порядке, но иногда такое ощущение, что ты показываешь нам всего лишь часть себя или ненастоящего себя. Обманываешь нас… Обманываешь меня. И вроде бы такое откровенное признание должно было задеть самые потайные струнки души Фаунда, что на деле и произошло, заставив всё внутри неприятно сжаться, только вот принципы, по которым он жил, велели делать совершенно иное. — Зачем…— шипит шатен, не дав и минуты на обдумывание вопроса, резко продолжая, — Зачем мне это делать? Зачем говорить кому-то правду о себе? Просто чтобы заставить кого-то волноваться о себе сильнее? Глупо, не находишь? — Что ты несёшь?! — Дрим, — кратко и холодно говорит Джордж, прерывая младшего, — Какой смысл от того, что я скажу кому-то правду о себе? Скажу правду о своей жизни и что на самом деле далеко не такой, каким они видят меня на своих экранах и мониторах? Правильно, никакого. Незачем кому-то открывать правду о себе, заставляя лишь сильнее переживать, ведь на самом деле они все ни на что не способные людишки, разгребающие своё дерьмо. Почему я должен что-то рассказывать кому-то о себе? Думаешь, что если я вылью своё дерьмо кому-то, мне полегчает? Да хуй там плавал. В голове было много слов, что ещё хотелось сказать, но, будто уступая место и шанс высказаться Дриму, Джордж замолкает. Вроде бы ничего особенного, это как со стримами. Ты влюблённо смотришь на монитор, вникая в его лепет, а затем прощание и тишина. Только ощущения отличались, и уже вместо родного тепла сейчас тот оставил лишь холод и мрак. Ведь в его словах была доля правды, ужасная и неприятная, но самая настоящая правда. — Но есть же те, кто действительно могут тебя выслушать, понять и помочь. Джордж, разве я не тот кто может сделать это?! Разве я ни на что не годен?! Скажи мне! — Да! — кричит в трубку шатен, съёжившись и тихо всхлипнув. — Ты даже не представляешь, что приходится переживать мне каждый день. Да ты блять даже не знаешь, что я пережил! Никто из вас не хочет этого знать. Даже я бы отдал всё, чтобы просто забыть это… Выдержав паузу, вслушиваясь в тихие всхлипы и ощущая, как Фаунд остыл от неожиданной искры, Дрим шепчет: — Тогда зачем ты мне позвонил? Как выстрел. Вопрос раздаётся по ушам, заставив собеседника вздрогнуть и замолчать, просто потому что он и сам не был до конца уверен, почему решился сделать это. Кажется, он бы и не понимал этого, ведь на деле взгляд даже не поддавался чёткости от горячих слёз и горького алкоголя, что с каждым глотком грел тело, но не грел душу. — Зачем тогда набрал меня? Мог бы не звонить никому или хотя бы не мне. Но почему же вдруг этим счастливчиком стал человек, что ничего не значит для тебя? Что на самом деле не способен помочь тебе? Загнал прямо в тупик. Даже не Дрим, а он сам себя. А для этого ведь много усилий и не потребовалось. Было достаточно лишь открыть бутылку алкоголя и запнуться на вопросе. Правильно говорят «Что у пьяного на языке, у трезвого на уме». — Дрим, я… — Что? Что ты? Ну же, скажи мне, насколько я жалок, скажи насколько я бесполезен в твоей чёртовой жизни! — слова выливались непрерывным потоком, потому что он больше не может терпеть. Не может терпеть лжи, в которой Джордж стал безжалостно тонуть. Не может больше наблюдать за этим и делать вид, что не знает правды. Ведь теперь он знал всё. Однажды зарегистрировавшись на одном сайте, дабы провести хорошо вечер, он наткнулся на знакомое лицо, и вот его утянуло в круговорот, безумный танец этого фиолетового неона. Просто придумал глупый ник и теперь он знал больше о настоящем Джордже. Но было ли это всё? Определённо нет, и впереди ещё была куча страниц недозволенного для глаз других. Но Дрим ведь не другой, он не все и во чтобы то не стало обязательно выбьется из общего вида. Стоило лишь ещё немного надавить на старшего, как тот сдаёт на рыдания, что смешались со звоном бутылок: — Мне просто… Мне просто страшно. Остановка пластинки, и кажется, всё внутри Дрима резко сжимается неприятным комком, задевая каждую струну души, заставив напряжение моментально уйти со всего тела, а брови жалобно свестись домиком. — Мне просто очень страшно! Я не хотел говорить тебе всего этого, просто хотел услышать твой голос. Я хочу чувствовать себя в безопасности, но сейчас чувствую лишь страх… Просто хотел, чтоб меня защитили. Ты меня защитил… — стараясь говорить максимально разборчиво, а затем закончив свою мысль, Джордж утыкается в свои собственные колени, даже не стараясь вникать в последующие выходящие из динамика телефона фразы. Даже не слушая успокоения Дрима, что тот стал произносить, лишь бы Джордж перестал плакать. Лишь бы извиниться за всё, что сказал. Не слышал ничего, просто потому, что в голове крутилась лишь одна мысль, — Я люблю тебя, Дрим.